- Нет, сэр. С ней я еще данный вопрос не обсуждал. Как уже было сказано, я во многих отношениях человек старомодный и сначала хотел получить одобрение с вашей стороны, а уже потом предпринимать дальнейшие шаги.
- Разумеется, я отвечу "да", милорд! И вы поступили совершенно правильно. Надеюсь, все формальности будут улажены, и я с радостью дам разрешение на этот брак. Клодия умная серьезная девушка, если мне позволительно самому давать о ней подобные отзывы. Она прекрасно воспитана. Умение вести себя она унаследовала от матери, знаете ли. Она даже пытается писать книгу, как в свое время моя покойная жена. Вам, конечно же, известно, моя жена писала книги и учебники для молодых девушек. И довольно успешно, о чем мне особенно приятно сообщить.
- Я прекрасно осведомлен о блестящих успехах леди Баллинджер на преподавательской стезе, сэр Томас. Ее учебники есть и у моей дочери. Однако…
- Да, в душе я не сомневаюсь, что Клодия станет для вас замечательной женой и достойной графиней Грейстоун. Ну а я буду чрезвычайно рад тому обстоятельству, что вы войдете в нашу семью!
- Благодарю вас, сэр Томас, но я отнюдь не намеревался просить у вас руки Клодии, хотя ваша дочь, безусловно, совершенно очаровательна.
Сэр Томас изумленно уставился на него:
- Так это не Клодия, милорд? Но вы, конечно же… не хотите же вы сказать… не может быть, чтобы…
- Да. Я самым серьезным образом намерен жениться на Августе, если, разумеется, она захочет за меня выйти.
- Значит, Августа! - Глаза сэра Томаса чуть не выкатились из орбит.
Бедняга залпом допил бренди, поперхнулся, лицо его побагровело, и он долго кашлял, хрипел, фыркал и махал руками - казалось, он сам не знает, то ли ему смеяться, то ли плакать.
Гарри спокойно поднялся, подошел к сэру Томасу и похлопал его по спине:
- Мне понятна ваша реакция, сэр Томас. Для вас это действительно несколько неожиданно. Я и сам реагировал примерно так же, когда впервые понял, что со мной происходит: Но теперь я уже вполне свыкся с этой мыслью.
- Значит, Августа?
- Да, сэр Томас, именно Августа. Вы ведь согласны, правда?
- Разумеется! - мгновенно пришел в себя сэр Томас. - Господи, да ей нечего и ждать лучшего предложения - в ее-то возрасте!
- Совершенно верно, - согласился Гарри. - Ну а теперь, поскольку, как мне кажется, мы наконец говорим определенно об Августе, а не о Клодии, следует допустить и такую возможность, что на предложение выйти замуж она ответит… несколько непредсказуемым образом…
- О да, черт побери! - Сэр Томас помрачнел. - К сожалению, непредсказуемость в крови у нортамберлендской ветви Баллинджеров, Грейстоун. И это одна из самых отталкивающих черт Августы, но тут уж ничего не поделаешь.
- Я понимаю. Имея в виду сию прискорбную черту ее характера, мы поступим наилучшим образом, если просто представим все Августе как fait accompli . Пожалуй, ей будет проще, если мы лишим ее возможности принимать решение. Вы меня понимаете?
Сэр Томас метнул на Грейстоуна пронзительный взгляд из-под густых бровей:
- Не значит ли это, что вы, милорд, желаете, чтобы я немедленно подписал все бумаги? То есть еще до того, как вы попросите мою племянницу выйти за вас замуж?
Гарри согласно кивнул:
- Как я уже говорил, сэр Томас, гораздо разумнее не заставлять Августу принимать решение самостоятельно.
- Это действительно разумно, черт побери! - заявил сэр Томас с неким благоговейным восхищением. - Замечательно придумано, Грейстоун! Гениальная идея!
- Благодарю вас. Однако у меня существуют опасения, что это только начало, сэр Томас. Что-то подсказывает мне: чтобы находиться впереди Августы даже на шаг, потребуется чрезвычайно много ума, находчивости и силы духа.
Глава 3
- И вы дали объявление в газеты?! Дядя Томас, нет, я не могу поверить! Это же просто катастрофа! Совершенно очевидно, произошла чудовищная ошибка!
У Августы голова шла кругом от неожиданного удара, нанесенного ей дядюшкой, сообщившим, что он разослал в редакции газет объявления о ее помолвке с Грейстоуном. Она в слепой ярости металась по библиотеке и, гневно сдвинув брови, тщетно пыталась придумать, как теперь выпутаться из столь щекотливого положения.
Она только что вошла в дом после прогулки верхом по парку и еще не успела снять яркую, цвета рубина, новую амазонку, обшитую золотой тесьмой a la militaire . Подобранная в тон амазонке шляпка с пышным красным пером красовалась на ее темноволосой головке, а ноги были обуты в изящные серые кожаные сапожки. Едва слуга доложил, что сэр Томас желает сообщить ей что-то важное, как Августа сразу полетела в библиотеку.
И как оказалось, лишь для того, чтобы узнать; вся ее жизнь разрушена.
- Как вы могли так поступить, дядя Томас? Как вы могли совершить непростительную ошибку?
- А по-моему, никакой ошибки тут нет, - рассеянно отвечал сэр Томас. Он сообщил Августе о своем решении, не вставая с кресла, и тут же снова погрузился в книгу, которую читал до ее прихода. - Грейстоун, как мне показалось, прекрасно знает, чего хочет.
- Нет, ошибки просто не может не быть! Грейстоун никогда не сделал бы предложения мне! - Августа продолжала метаться по библиотеке, тщетно пытаясь успокоиться и осмыслить ситуацию. - Это же совершенно очевидно. Он просил руки Клодии, а вы его просто не поняли.
- Не думаю. - Сэр Томас еще глубже зарылся в свои книги.
- Ох, дядя Томас! Вы же знаете, что порой бываете ужасно рассеянным. И часто пугаете наши с Клодией имена, особенно когда работаете над очередной рукописью - вот как сейчас.
- А чего же вы хотите? Вас обеих назвали в честь римских императоров, - заявил сэр Томас, точно это могло извинить его рассеянность. - Вполне естественно, что человек может иногда и спутать ваши имена.
Августа застонала. Она хорошо знала своего дядюшку. Если его мысли полностью поглощены древними греками и римлянами, привлечь его внимание к чему-либо другому совершенно невозможно. Без сомнения, он был точно так же погружен в свои исследования, когда к нему явился Грейстоун. Ничего удивительного, что бедный дядя Томас все перепутал!
- Я не могу поверить, что вы решились предпринять нечто такое, что чудовищным образом изменит всю мою жизнь, и при этом даже не посоветовались со мной!
- Он будет тебе надежным мужем, Августа.
- Но мне не нужен надежный муж! Я вообще не хочу никакого мужа, и уж тем более надежного! И что, черт побери, все это значит? Ха, надежный! Это лошадь может быть надежной.
- Дело в том, моя девочка, что вряд ли ты дождешься лучшего предложения.
- Наверное, вы правы. Но разве вы не понимаете, дядя Томас, что предложение Грейстоуна адресовано вовсе не мне. Я в этом уверена. - Августа вихрей пронеслась по библиотеке, подол рубиновой амазонки хлестал по серым сапожкам. - Ах, дядюшка, я вовсе не хотела быть с вами грубой! Господь свидетель, вы всегда были добры ко мне, щедры и все прочее, за что я очень вам благодарна, и вы должны знать, что я…
- Так ведь и я не меньше благодарен тебе, моя дорогая! Ты столько сделала для Клодии! Тебе удалось наконец выманить ее из раковины, тебе удалось маленького серого мышонка превратить в королеву лондонского сезона. Ее мать так гордилась бы ею!
- Пустяки, дядя Томас. Клодия красавица, можно сказать - само совершенство. Ей просто нужен был совет опытной женщины в отношении того, как лучше одеваться и как вести себя в высшем свете…
- И ты дала ей наилучшие советы!
- Эти мои способности я унаследовала от своей матушки, - пожала плечами Августа. - Мама очень любила светские развлечения и многому меня научила. Кроме того, мне помогала леди Арбутнотт, которая знакома в высшем обществе буквально со всеми. Так что вам не стоит приписывать успех Клодии исключительно мне одной. Я прекрасно понимаю: вы попросили меня позаботиться о Клодии, желая помочь мне самой избавиться от тоски и меланхолии. Как это мило с вашей стороны. Нет, правда, вы очень добры, дядюшка!
- Насколько я помню, - изумленно проворчал сэр Томас, - я просто попросил тебя пойти вместе с Клод ней на один из балов. И ты сразу взяла на себя всю ответственность за нее. Чтобы решить ее судьбу, ты разработала свой очередной план. А уж если ты придумала какой-то план, дорогая, в любом случае ты доведешь дело до конца.
- Благодарю вас, дядя Томас. Однако же вернемся к Грейстоуну. Я вынуждена настаивать…
- Успокойся, не стоит так волноваться. Как я уже сказал, Грейстоун будет тебе надежным мужем. Он прочен как скала. У него есть ум и состояние. Чего ж еще желать женщине?
- Дядя Томас, вы не понимаете!
- Ты просто не привыкла к этой мысли и воспринимав ешь случившееся чересчур эмоционально. Представители нортамберлендской ветви нашего семейства всегда отличались излишней чувствительностью.
Августа в полном отчаянии уставилась на дядю, а потом, выбежав из библиотеки, разразилась слезами.
Позднее, вечером того же дня, Августа все еще пребывала в отчаянии. Она с мрачным видом собиралась на очередной прием, хотя теперь уже больше не плакала и с гордостью отметила про себя, что вполне успокоилась и рвется в бой, не желая больше предаваться горестным эмоциям.
Клодия с кротким состраданием наблюдала за хмурым лицом Августы. Потом встала, с природным изяществом налила две чашки чаю и с ободряющей улыбкой подала одну кузине:
- Успокойся, Августа. Все будет хорошо.
- Как, черт побери, все может быть хорошо, если совершена такая ужасная ошибка? Господи, Клодия, неужели и ты не понимаешь? Случилась беда! Дядя Томас так обрадовался, что сразу, не подумав, разослал объявления в газеты, и завтра утром мы с Грейстоуном прочтем о нашей официальной помолвке. И у него уже не будет возможности с честью выпутаться из этой истории.
- Я понимаю.
- И ты сидишь здесь и преспокойно разливаешь чай, будто ничего не произошло? - Августа со стуком поставила чашку на стол и вскочила. Она вихрем пронеслась по комнате, потом начала мерить ее шагами, глядя в пол и сурово сдвинув темные брови.
Впервые Августа даже не заметила, какое на ней платье. Она была настолько поглощена случившимся, что оказалась не в состоянии сосредоточиться на таком, обычно чрезвычайно приятном занятии, как выбор туалета. Ее горничная Бетси сама выбрала для нее розовое вечернее платье с весьма смелым вырезом, по краю которого были нашиты крошечные розочки из атласа. Бетси подобрала к платью и подходящие атласные туфельки, и длинные, до локтя, перчатки и решила уложить густые темно-каштановые волосы госпожи в высокую греческую прическу, которая изрядно растрепалась, пока Августа металась по комнате.
- Я все же не пойму, из-за чего ты, собственно, так разволновалась? - пробормотала Клодия. - По-моему, Грейстоун в последнее время нравился тебе все больше и больше.
- Ну знаешь, это не правда!
- Хорошо, Августа, только успокойся. Хотя даже папа заметил твое неравнодушное отношение к графу и на днях что-то даже говорил по этому поводу.
- Я всего лишь попросила у него одно из недавних исследований Грейстоуна, посвященное этим замшелым римлянам. Вряд ли такой интерес можно назвать признаком сердечного расположения.
- Что ж, но как бы там ни было, я ничуть не удивлена, что папа сразу принял предложение Грейстоуна на твой счет. Он полагал, что ты обрадуешься, да ты и вправду должна бы обрадоваться. Согласись, Грейстоун для тебя прекрасная партия, Августа! С твоей стороны глупо отрицать это.
Августа перестала метаться по комнате и посмотрела на кузину с подозрением:
- Ты что, не понимаешь, Клодия? Произошла ошибка! Грейстоун никогда в жизни не стал бы просить моей руки. Никогда - проживи он хоть миллион лет! Он считает, что я настоящая разбойница, не признающая правил негодная девчонка, которая вечно балансирует на грани какого-нибудь кошмарного скандала. В его глазах я всего лишь маленькая проказница. И с его точки зрения я никак не гожусь на роль графини. В чем, надо признать, он совершенно прав.
- Чепуха. Из тебя получилась бы замечательная графиня! - воскликнула Клодия.
- Спасибо, но ты заблуждаешься. - Августа даже застонала от раздражения. - Грейстоун уже был женат и считал свою жену самой подходящей для роли графини женщиной. Во всяком случае, так говорят, и у меня нет ни малейшего желания прожить оставшуюся жизнь, пытаясь подражать своей предшественнице.
- Ах да! Он был женат на Кэтрин Монтроуз, верно? Я вспоминаю, как о ней отзывалась моя мать. Миссис Монтроуз свято верила в пользу маминых учебников для девочек. Она, видимо, и Кэтрин воспитывала по ним.
- А моя мама всегда утверждала, что Кэтрин Монтроуз - прекрасный пример благотворного воздействия ее методических трудов на юные девичьи души.
- Как это мило! - Подойдя к окну, Августа рассеянно глядела в сад, раскинувшийся вокруг их городского особняка. - У нас с Грейстоуном нет абсолютно ничего общего. По всем современным вопросам наши мнения расходятся. Надеюсь, тебе известно, что ему глубоко отвратительны независимые и свободолюбивые женщины. Граф дал мне это понять совершенно ясно. А ведь он не догадывается и о половине той деятельности, которую я веду. Да он, мягко говоря, не обрадуется, если обо всем узнает.
- Я даже представить себе не могу, чтобы лорд Грейстоун расстроился по какому-либо поводу. И в любом случае не думаю, чтобы ты, Августа, вела себя недостойно.
Августа поморщилась:
- Ты слишком великодушна, Клодия. Поверь, просто исключено, чтобы Грейстоун захотел сделать меня своей невестой!
- Но тогда почему же он просил твоей руки?
- Он ее и не просил, - мрачно заявила Августа. - Я просто уверена, что он имел в виду не меня. Как я уже сказала, произошла чудовищная ошибка. Он, несомненно, просил твоей руки.
- Моей? - Чашка в руках Клодии звякнула. - О господи! Это невозможно!
- Как раз в этом нет ничего невозможного. - Августа сосредоточенно нахмурилась. - Я много думала и вполне ясно представляю, как подобная ошибка могла произойти. Грейстоун явился сюда сегодня днем и, разумеется, попросил руки мисс Баллинджер. А дядя Томас решил, что граф имеет в виду меня, поскольку из нас двоих я старшая. Но у Грейстоуна и в мыслях этого не было! Он, конечно же, имел в виду тебя.
- Ну знаешь, Августа, я, право, сомневаюсь, чтобы папа мог совершить столь грубую ошибку!
- Нет, нет, это-то как раз возможно. Ты же знаешь, дядя Томас вечно путает нас с тобой. Только вспомни, сколько раз он путал, например, наши имена. Он порой настолько погружен в свои исследования, что и о нас самих-то забывает.
- Ну, это случается не так уж часто, Августа.
- Однако согласись, такое случалось, - настаивала Августа. - А при сложившихся обстоятельствах, когда он, без сомнения, еще и хотел убедить себя в том, что наконец сумеет выдать меня замуж, нет ничего удивительного в подобной ошибке. Бедный Грейстоун!
- Бедный Грейстоун? А я слышала, что он весьма богат. По-моему, у него имения в Дорсете…
- Я говорю не о его финансовом положении, - нетерпеливо оборвала ее Августа. - Дело в том, что завтра он прочтет в газетах объявление о помолвке и придет в ужас. Придет в ужас и почувствует себя пойманным в ловушку. Нет, я немедленно должна что-то предпринять!
- Но что ты можешь теперь поделать? Уже почти девять, и через несколько минут мы отправляемся на прием к Бентли.
Августа с мрачной решимостью стиснула зубы:
- Я должна ненадолго заглянуть к леди Арбутнотт.
- Ты снова поедешь в "Помпею"? - В голосе Клодии слышался слабый упрек.
- Да. Не хочешь ли поехать со мной? - Уже не впервые Августа предлагала это Клодии и всегда знала, каков будет ее ответ.
- О господи, нет! Уже одно название вашего клуба должно настораживать человека. Помпея! И бесконечные отвратительные намеки на ее не слишком приличное поведение! Нет, в самом деле, Августа, на мой взгляд ты слишком много времени проводишь в своем женском клубе.
- Клодия, пожалуйста, обойдемся сегодня без нотаций.
- Я знаю, ты любишь бывать там, и знаю, как ты привязана к леди Арбутнотт. Но тем не менее я действительно подумываю, не повлиял ли образ Помпеи на пробуждение в твоей крови определенных черт нортамберлендских Баллинджеров? Тебе бы следовало, Августа, как-то подавлять неуместные всплески импульсивности и безрассудства. Особенно теперь, когда ты уже почти стала графиней Грейстоун.
Августа, прищурившись, посмотрела на очаровательную кузину. Временами Клодия удивительно напоминала свою мать - этакая воскресшая леди Пруденция Баллинджер.
Леди Пруденция, тетушка Августы, написала несколько популярных воспитательных книг для девочек. Книжки назывались примерно так: "Советы о том, как следует вести себя юной леди" или "Руководство по развитию способностей у юной леди". Клодия явно намеревалась последовать примеру своей знаменитой матери и добросовестно работала над рукописью "Путеводитель по стране полезных знаний для юной леди".
- Скажи мне, Клодия, - медленно проговорила Августа, - а если мне удастся вовремя разобраться в ужасной путанице с помолвкой, ты будешь рада выйти за Грейстоуна?
- Тут нет никакой путаницы. - Клодия встала и спокойно направилась к двери.
Она была одета в платье, выбранное для нее Августой, выгодно подчеркивавшее ее ангельскую привлекательность. Она и в самом деле казалась ангелочком в элегантном светло-голубом шелке, мягко ниспадавшем до полу; ножки были обуты в изящные бальные туфельки. Светлые волосы Клодии, посредине разделенные пробором, были уложены в модную прическу "мадонна", которую дополнял маленький гребень с бриллиантами.
- Но если ошибка все-таки совершена, Клодия?
- Я, разумеется, поступлю так, как велит папа. Я всегда старалась быть послушной дочерью. Но я, честное слово, уверена - и ты сама вскоре поймешь: никакой ошибки нет. В течение всего сезона ты давала мне замечательные советы, Августа, а теперь позволь и мне дать тебе один совет. Постарайся угождать Грейстоуну. Поработай над собой, попробуй вести себя, как настоящая графиня, и я убеждена, граф будет обращаться с тобой достойно. А может быть, тебе даже захочется перед свадьбой перечитать одну-две мамины книжки…
Августа с трудом подавила негодование. А Клодия спокойно удалилась из комнаты и закрыла за собой дверь. Да, подумала Августа, порой жизнь среди представителей гемпширской ветви Баллинджеров становится поистине тяжким испытанием!
Клодия, без сомнения, будет прекрасной графиней Грейстоун. Августа уже и сейчас, казалось, слышала спокойный голосок своей кузины, обсуждающей за завтраком с графом предполагаемый распорядок дня. Я полностью с вами согласна, милорд. Разумеется, они до смерти наскучат друг другу уже через пару недель…
Но это уж их заботы, решила Августа и на минутку задержалась у зеркала. Увидев собственное отражение, она чуть нахмурилась: она же забыла выбрать украшения к розовому платью.