Ее насмешка разозлила Романова. Она не просто обокрала его, она, еще смела над ним насмехаться. Он вскочил с кресла, но усилием воли заставил себя остаться на месте:
- Отдайте его мне, Мари. Если вам нужны деньги, вы получите столько, сколько захотите.
- А если не отдам. - Мари сама не могла понять, зачем она так ведет себя, зачем злит его еще больше. Она могла бы просто объяснить ему в чем дело и надеяться на то, что он поймет и простит ее. Но разве ей было нужно его прощение? Она сама не могла этого понять.
- Вы отдадите, - мягко произнес он, медленно к ней приближаясь.
Ей стало немного страшно. Но она не отступила. Наоборот, вскинув голову, решительно заглянула ему в глаза:
- И что вы сделайте? Убьете меня? - Ее сердце замерло, когда она произнесла эти слова. Она не знала, способен ли он на это. И от этого стало еще более жутко. Мари смотрела на него и видела совсем другого человека - настороженного и опасного. Что она, собственно говоря, знала о нем? Что он приходится дядей российскому императору, что он женат и не любит, когда говорят о его жене, что у него двое детей - сын и дочь. И все. Хотя, нет. Кое-что она все-таки знала - то, что приближенные князя боялись его.
Он подошел к ней так близко, что Мари стало не по себе. Когда он поднял руку, на мгновение ей показалось, что он хочет ударить ее. Но вместо этого он провел рукой по ее лицу и улыбнулся:
- Ну что вы, Мари. Возможно, я бы и сделал это, если бы не воспоминания о нашем…э…близком знакомстве, - произнес он вкрадчиво, приближая к ней свое лицо.
Невольно Мари хотела отступить. Но рука, нежно гладившая ее по щеке, внезапно переместилась к подбородку. Цепкая хватка его стальных пальцев, не позволила Мари отойти.
- Но я найду способ заставить вас отдать его мне. Очень прошу, не заставляйте меня делать это. - Его глаза угрожающе сузились.
Мари, пытаясь преодолеть свой страх перед ним, с силой оттолкнула его:
- Опомнитесь, Роман Александрович! Вы находитесь в моем доме, и не смейте мне угрожать! В конце концов, почему вы так злитесь! Каждый из нас получил то, что хотел. Вы - меня, я - эту бумагу. Все честно. Вы же должны знать, что за все в этом мире приходится платить.
Роман был в бешенстве. Как ему хотелось сжать эту тонкую шею, чтобы она больше не смела, издеваться над ним. Но его воспитание мешало ему сделать это. Он как-то плохо представлял себя душащим ее в тиши этой прекрасной гостиной:
- О, Мари. Вы, конечно же, прекрасны, но даже ваше совершенное тело не стоит этой бумажки. Вы себе льстите.
Он пристально наблюдал за ней. Он видел, как она побледнела. Его слова задели графиню, но ему было, не жаль ее. Ему вдруг захотелось сделать ей больно, очень больно. Он смотрел на нее, сдерживаясь из последних сил. А она на него, не желая показать, что его слова причинили ей боль. Значит, она не стоит этого клочка бумаги? Мари вдруг резко осознала, что она совершенно ничего для него не значила, что это была всего лишь игра. Она всегда это знала, а в эту секунду - почувствовала. Желая только того, чтобы он поскорее ушел, она вздохнула и произнесла:
- Вы зря потратили на меня свое драгоценное время. У меня этой бумажки уже нет, будь она проклята. Я отдала ее.
- Кому? Дене?
Она посмотрела на него с некоторым интересом:
- Да. Ему.
Роман уже не смотрел на нее. Он хотел поскорее уйти и больше никогда ее не видеть. Но продолжал стоять, как будь-то чего-то ожидая.
Мари отвернулась от него не в силах смотреть ему в глаза. Но когда услышала его удаляющиеся шаги, окликнула его, сама не зная зачем:
- Роман! - Она впервые назвала его по имени. Он и раньше просил ее об этом. Но она только смеялась и называла его либо ваше высочество, либо Роман Александрович.
Он остановился, услышав из ее уст свое имя. Сейчас ему было не приятно услышать его.
- Подожди. - Она назвала его на ты, чего тоже никогда раньше не делала. Она хотела, чтобы он ушел. Но не могла его отпустить вот так. И главное даже было не в его ненависти к ней, а в ее собственной совести. Договор у Дене почему бы не помочь ему, чтобы никогда больше не чувствовать себя виноватой. - Дене ушел совсем недавно. Вряд ли он успел передать его Фуше, если вообще захочет передать его ему. Он любит театральные эффекты, чтобы все было красиво. А главное он амбициозен. Фуше сейчас не в чести Наполеона. Возможно, Дене захочет передать эту бумагу Наполеону сам. Вы еще можете успеть. - Произнесла она, снова переходя, на вы.
Роман смотрел на нее и снова не понимал. Она и правда была самой загадочной и непредсказуемой женщиной в его жизни. Наверное, у нее были серьезные причины, чтобы сделать это. Но он отогнал от себя эти мысли. Ему не должно быть до ее причин никакого дела. Если эта бумага попадет к Наполеону, погибнут тысячи людей. На это не могло быть никакой причины.
- Вы не хотите знать, что значила для меня эта бумажка? - Произнесла Мари, оборачиваясь к нему, словно угадав его мысли.
- Нет.
Мари ждала, что он скажет еще что-нибудь. Но он молчал.
- Нет, - усмехнулась она. - Неужели вы не хотите знать, какая причина заставила меня передумать и принять ваше нескромное предложение? Неужели вы не хотите знать, что стоит больше, чем деньги и драгоценности?
- Это не важно. Если этот документ попадет к Наполеону, все ваши причины будут ничтожны по сравнению с последствиями вашего поступка.
- Моего?! - Возмутилась Мари. "Подлый лицемер". - Вот это новость! А когда вы с Талейраном его подписывали, вы, конечно же, не думали о его последствиях! Неужели вам было дело до жизней этих несчастных, которые погибнут, если начнется новая война! Нет, вам не было до них дела! Таким, как вы, нет дела до простых смертных! Вы вершите судьбы Европы, перекраиваете карты, а народ для вас просто способ для достижения ваших целей! И когда вы подписывали эту бумагу, вы думали не о народе.
- Да что вы говорите! И о чем же, по-вашему, я думал?!
- О власти, - тихо произнесла она. - О тщеславии, о чувстве уязвленного самолюбия и о желании поквитаться с простым генералом, который победил вас на поле боя.
- Ваш простой генерал захватил пол Европы и сейчас подбирается ко второй половине!
- А вам завидно и вы не прочь принять участие в этом дележе. - Мари чувствовала, что она перегибает, и что давно пора бы остановиться. Но желание вывести его из равновесия было сильнее чувства самосохранения. Насколько его еще хватит?
- Будьте осторожны, Мари. Вы понятия не имеете, о чем говорите!
- А может быть совсем наоборот - знаю.
Он какое-то мгновение смотрел на нее, и глаза его горели яростью. Он как бы обдумывал ответить на ее вызов или нет. Но, наконец, очевидно приняв решение, произнес:
- Я всегда получал в вашем обществе большое удовольствие. И возможно при других обстоятельствах с удовольствием обсудил бы с вами этот вопрос, но сейчас извините, - он демонстративно развел руками, - нет времени. Прощайте, Мари. Вам повезло, мне сейчас не до вас. И поэтому я прощаю вам то, что вы сделали. - Больше он ничего не сказал, а только развернулся и вышел. Мари смотрела ему вслед, и слезы медленно текли по ее щекам. Она больше никогда его не увидит. Так она просидела какое-то время. Но потом подошла к зеркалу и вытерла их. Нет. Она больше не будет плакать. Ни один мужчина на свете не стоит ее слез. Мари улыбнулась своему отражению в зеркале и мысленно попрощалась с эти человеком, чувства к которому она сама себе не могла объяснить.
Роман Александрович, выйдя на улицу, медленно шел к карете. Он был рад, что распрощался с ней. Но странное дело, несмотря ни на что, уже не испытывал к ней неприязни.
Чернышев по-прежнему дожидался в карете. Он уже думал, что его высочество никогда не выйдет из этого дома. Граф знал, кому он принадлежит, и какие отношение связывали Романова и хозяйку этого дома. Но он так же знал, что лучше ему помалкивать об этом. "Нет. Мадам конечно хороша. Но они что не нашли другого времени попрощаться". Увидев, что князь вышел из дома, граф выпрыгнул из кареты, желая хоть немного размяться. Романов едва взглянул на молодого человека, занятый своими мыслями:
- Вы помните, я говорил вам о слежке, которую организовал за мной Фуше?
- Да, ваше высочество. Вы говорили, что ищейка назвался Пьером Дене. Я проверил, все верно. Его действительно так зовут.
На этот раз Роман посмотрел на графа заинтересованным взглядом:
- Какое рвение к службе. Ну, раз уж вы так хорошо знакомы с господином Дене, так сделайте одолжение - съездите к нему.
- Зачем?
- Он выкрал из посольства договор с Талейраном. Я хочу, чтобы вы вернули его, пока он им не воспользовался. Так что ступайте.
- Прямо сейчас?
- Нет, завтра. Когда Наполеон отправит своего министра на виселицу, и нас с вами вместе с ним, как шпионов. Поезжайте. Я пройдусь.
Граф недовольный приказом, низко поклонился его высочеству, и, вскочив в карету, велел гнать как можно скорее.
Последние события и объяснения с Мари выбили князя из его обычного состояния. Всегда спокойный и невозмутимый, в эту минуту он находился в возбужденном состоянии. Поэтому снова забыл об осторожности и снова отправился в посольство один. Все в эти последние дни казалось ему необычным. Раньше он никогда не задумывался о смерти. Он всегда чувствовал себя в безопасности. Ему никогда не приходило в голову, что на него могут напасть и убить. В России все было просто и понятно. Там он чувствовал свое высокое положение и власть над людьми, которой обладал. А здесь его все чаще и чаще посещала мысль, что он обычный человек, который ничем не отличается от остальных. Это было ему не приятно.
Он медленно брел по улице и думал о женщине, которую он не сумел разгадать. Такое с ним редко случалось. Обычно он безошибочно распознавал человека с первой встрече, с первых минут знакомства. От этих мыслей он непременно переходил к мыслям о Дене и документе. И неприятное чувство тревоги охватывало его в этот момент, перемешиваясь с чувством брезгливости.
Париж медленно просыпался. На улице люди все прибывали и прибывали, экипажи грохотали по мостовой. Солнце стояло уже высоко, пригревая ранних прохожих. Восторг, который он испытывал от маленькой победы над Наполеоном и графиней, перерастал в чувство унижения и оскорбления. Князь пытался усмирить бушевавшие чувства, запрятав их поглубже. Он завернул за угол, рассеянно размахивая тростью. Золотой набалдашник сверкал под лучами солнечного света.
Мужчина, шедший за его высочеством с тех пор, как тот покинул резиденцию графини, ускорил шаг, стремительно сокращая расстояние. Мимо пронеслась карета, и лихо, завернув за угол, резко остановилась. Роман, привлеченный исходившим от нее шумом, бегло взглянул на завешенную дверцу. Затем взгляд переместился на кучера, который показался смутно знакомым. Противное чувство тревоги завладело им в тот момент, когда он уловил за спиной чье-то присутствие. Рука с силой сжала золотой набалдашник трости. Он подался вперед, надеясь увеличить расстояние с незнакомцем. И в ту же секунду почувствовал резкую боль в правом боку. Желание, взглянуть на нападавшего, было велико, и он резко развернулся в его сторону. Хватило мимолетного взгляда, чтобы заметить окровавленный нож в руках убийцы и алые капли крови, капающие на землю. Романов узнал его. Удивление исказило лицо русского. "Ничему не удивляться", - скользнула в воспаленном мозгу мысль, когда какой-то тяжелый предмет обрушился ему на голову. Теряя сознание, он почувствовал, как чьи-то сильные руки подхватили его.
Мужчина, шедший за его высочеством, растерянно бросил нож на мостовую, наблюдая, как его сообщник подхватил на руки Романова. Шок и удивление исказило лицо молодого человека.
- Ну что ты стоишь, помоги мне, - зло прошептал его сообщник.
Убийца, словно опомнившись, схватил его высочество за сапоги и помог втащить его в карету, ту самую, на которую совсем недавно обратил внимание князь.
Немногочисленные прохожие, ставшие свидетелями этой сцены, шарахались в стороны и делано безразлично отворачивались. Карета рванула с места и понеслась по улице, удаляясь, все дальше и дальше от этого переулка. Внутри стояла полная тишина. Мужчина, ударивший князя ножом, бледный с горящими глазами сидел молча, отвернувшись к окну. Не красоты города увлекали его. Он все равно ни чего бы, ни смог разглядеть в завешенных окнах. Руки лихорадочно сжимались и разжимались.
- Вам не хорошо? - Спросил его сосед.
- Все в порядке! Что мы теперь будем делать! Зачем вы-то вообще подошли! Он должен был умереть!
- Он бы умер, если бы вы хорошо сделали свое дело. Мне показалось, что он хотел напасть на вас, а драка на улице нам ни к чему. Верно?
- Он не собирался нападать! И я бы все сделал! Просто он отклонился, и удар пришелся не туда, куда нужно!
- Да. Похоже, вы его просто немного порезали. - Мужчина был невозмутим и спокоен, в отличие от своего молодого друга. - Довезем его до охотничьего домика, а там решат, что с ним делать.
Молодой человек молчал, нервно поглядывая на собеседника. Затем, бросив взгляд на его высочество, который лежал на полу, и не подавал никаких признаков жизни, произнес:
- Вы уверены, что он жив?
- Конечно, - улыбнулся незнакомец. - От таких ран еще ни кто не умирал. Но если хотите, можете посмотреть. - Он перевернул Романова на спину и нащупал рану. Нож убийцы скользнул по правому боку, сильно повредив кожу. - Плохой из вас убийца, Жан. Впрочем, если хотите, можете довершить начатое прямо сейчас. Выбросим его из кареты, да и делов-то.
- Да как вы смеете! Я что должен убить человека, который находится без сознания!
- По вашему это намного хуже, чем вонзить нож в спину? Вы же это сделали совсем недавно.
Молодой человек снова замолчал. Но не надолго:
- До чего же мы опустились. Жалкие убийцы, - прошептал он, отвернувшись.
- Вам нужно успокоиться. Не привыкли вы еще к подобным вещам.
- Разве к этому можно привыкнуть? Это же бесчестно! Неужели цель оправдывает все?!
- Только великая цель, Жан.
Молодой человек бросил взгляд на своего соседа: циничное, высокомерное лицо, изогнутое в надменной улыбке. И ни капли сочувствия и сострадания. Не в силах вынести этого взгляда, Жан отвернулся.
* * *
Граф Чернышев ленивыми шагами расхаживал по комнате. Пришлось вырядиться в гражданский костюм, чтобы не привлекать к себе внимание. Он отказался от мундира, но не от сапог, которые красовались на нем отчищенные до блеска. Два русских офицера, так же как и граф в гражданских костюмах, заканчивали свою работу.
- Здесь ничего нет. Мы только зря потратили время.
Чернышев оглядел комнату, перевернутую вверх дном. Бумаги валялись на полу, там же были книги, одежда и различные мелочи. Присев на краешек стола, и скрестив на груди руки, граф улыбнулся белозубой улыбкой:
- Что ж. Тогда подождем. Должен же хозяин этой чудной квартирки когда-нибудь вернуться.
Вот уже несколько часов, как они находились в квартире Дене. Придя к французу и не застав его дома, решили проверить, не запрятал ли Дене бумагу где-нибудь в доме. Сейчас Чернышев беспокоился только о том, как бы француз не отправился с этой бумагой прямо к Фуше или, что еще хуже, к самому Наполеону.
- Подождем. - Еще раз повторил он и замолчал, услышав звук открываемой двери.
Пьер Дене, открыв дверь, изумленно уставился на свою гостиную. Он сразу же заметил высокого молодого человека, бесцеремонно расположившегося на столе, и еще двоих, стоявших неподалеку. Быстро оценив ситуацию, протянул руку к карману, намереваясь достать оружие. Но в следующий миг чья-то рука толкнула его в спину, загнав в комнату. Дене не обернулся. В этом не было необходимости. Он и так слышал, что кто-то за спиной закрыл дверь и стоит рядом, преграждая путь к отступлению. Пьер опустил руку, сообразив, что пока не стоит прибегать к оружию.
- А мы вас заждались, господин Дене, - произнес молодой человек на чистом французском. Дене узнал его. Он много времени провел, наблюдая за Романовым, и просто не мог не знать графа Чернышева.
- Вижу, вы времени зря не теряли, граф, - улыбнулся Дене, проходя в гостиную и усаживаясь на диван. - Ну, и как? Нашли то, что искали?
- Конечно, нет, - рассмеялся русский. - Вы же умный человек и знаете, что если бы нашли, то мы бы сейчас здесь с вами не встретились.
- А-а. Ну, да, - кивнул француз, насмешливо, но с опаской, поглядывая на графа и не выпуская из виду его подчиненных.
- Я вижу, вы сообразительны, господин Дене. Поэтому не буду ходить вокруг да около. Отдайте то, что вы выкрали из посольства и расстанемся.
- Я! Помилуйте! Я никогда не был в посольстве! - Напряженная улыбка замерла на губах француза.
Александр Иванович улыбнулся и помотал головой. Возможно, в другое время он бы и продолжил эту никому не нужную игру, но бессонная ночь давала о себе знать. Сейчас он хотел только одного: забрать этот пресловутый документ и добраться, наконец, до столь желанной постели. Поэтому решил действовать по другому:
- Жаль. Тем хуже для вас.
Дене, решивший, наконец, действовать, хотел подняться с дивана, но его грубо усадили на место.
- Вы не смеете! Мы во Франции, а не в России! - Воскликнул Пьер, поняв, что они не шутят.
Русские переглянулись между собой, рассмеявшись.
- Так вам же еще и повезло! Если бы мы сейчас были в России, то мы бы сейчас с вами так не разговаривали. Взяли бы за белые ручки, да и в застенки. А там растянули бы вас на колесе и вы бы все рассказали и отдали. Даже то, что вас не просили. В такие моменты в человеке просыпается очень хорошая память, - глумился Чернышев.
Кровь отхлынула от лица француза. Жалкое чувство страха завладело им. От этих варваров всего можно ожидать.
- Расслабьтесь, господин Дене. Мы хорошо заплатим, если вы будете сговорчивы.
- А если нет?
- Тогда я убью вас.
- А если у меня, его уже нет?
Чернышев замер, улыбка исчезла с его губ:
- Тогда я убью вас просто так. Для своего душевного равновесия. Давайте не будем отнимать друг у друга время. Назовите цену и разойдемся.
- Фуше знает об этом документе. Я не могу вам его просто так отдать. Он с меня кожу живьем снимет.
- А я тебя на куски изрублю! - Разозлился Чернышев, хватая француза за ворот. - Так что выбирайте.
- Выбор не велик, да? - Усмехнулся Дене. После некоторого молчания, он произнес. - Деньги, сегодня. Я должен покинуть пределы Франции, как можно скорее. Надеюсь, вы русские, хотя бы на половину столь же щедры, как и не воспитаны.
- Не беспокойтесь, - рассмеялся граф. - Нашей щедростью вы будете так же поражены, как и нашим поведением.
Дене мгновение смотрел на Чернышева. Он уже думал о деньгах, о далекой стране, о счастливой жизни. А почему бы и нет? Если жизнь дает такой шанс. Он протянул руку к сапогу и, видя, как граф напрягся, рассмеялся:
- Что вы так испугались, граф? Я всего лишь хочу отдать вам то, зачем вы сюда пришли.
- Я испугался? Если кому и стоит беспокоиться, то это вам. Мой друг, который втолкнул вас сюда очень нервный. Если что пристрелит не задумываясь.
- Все понял. - Достав сверток, француз протянул его русскому. - Хорошую бомбу вы подложили под трон Наполеона. И когда она взорвется, я хочу быть подальше отсюда с карманами полными денег.