– Они отказались от вас?
– Нет, они простили меня.
Повисло молчание. Две чайки, громко прокричав над их головами, сели на скалы неподалеку от них и начали клевать то, что там нашли.
– Простили? – мягко переспросил он.
– У меня был ребенок, но я не была замужем. Я была падшей женщиной, мистер Батлер. Или, по меньшей мере, являлась проблемой. – Энн крепко обхватила колени и пристально смотрела вдаль.
Для ее семьи? Их затруднительное положение значило для них больше, чем она и ее дитя?
– Но они, должно быть, хотели, чтобы вы вернулись домой, если они вас простили, – проговорил Сиднем. – Разве нет?
– Они никогда, ни в одном письме не упомянули имя Дэвида, – горько призналась Энн. – Очевидно, они понимали, что если я вернусь домой, то он приедет вместе со мной. И они ни разу не изъявили желания пригласить нас к себе.
– А вы не думали о том, чтобы просто поехать туда? Возможно, чтобы вернуться домой, не требуется приглашения. Возможно, они будут рады, если вы возьмете инициативу в свои руки.
– У меня нет желания ехать туда, – честно призналась Энн. – Это уже не мой дом. Это просто привычный оборот речи. Теперь мой дом – школа мисс Мартин.
Нет. Рабочее место, независимо от того, насколько оно приятное, никогда не будет домом. Глэнвир не был его домом. Он сомневался, что школа на самом деле стала ей домом. Как и у него, у Энн не было своего места в этом мире. Но у него, по крайней мере, была надежда на приобретение такого места, и у него имелись средства, чтобы осуществить свою мечту.
– Что произошло? – Сид почти протянул руку, чтобы коснуться ее руки, но вовремя себя остановил. Она, без сомнения, не будет в восторге от его прикосновения.
– Я была гувернанткой леди Пруденс Мор в Пенхэллоу в Корнуолле, – начала Энн. – В теле девочки-подростка жила редкая по совершенству душа милого, приветливого и солнечного маленького ребенка. А ее брат прикладывал все силы, чтобы… чтобы навредить ей. И я знала, что нет смысла обращаться к маркизу, ее отцу, которого не интересовали проблемы его детей, или к ее матери, которая до безумия любила своего сына и ненавидела свою дочь за то, что та была такой бесхитростной. Сестры были бессильны помочь ей, хоть и любили ее. А кузен Джошуа, нынешний маркиз, живший в деревне неподалеку от них, приезжал всего лишь раз в неделю, чтобы навестить Пру. Я пыталась отвлечь внимание Альберта от нее. Я отчаянно хотела помочь, хотела спасти ее. Думала, что смогу справиться с ним сама… Но не смогла.
На некоторое время она прислонилась лбом к коленям и перестала рассказывать, хотя, на самом деле, ей больше ничего было сказать.
– В результате появился Дэвид, – подняв голову, тихо добавила Энн. – Я бы хотела… О, как бы мне хотелось, чтобы он не был плодом этой мерзости.
И снова ему захотелось коснуться ее, но Сид опять этого не сделал.
– Я скажу то же, что вы сказали мне, – проговорил Сиднем. – Вы невероятно храбрая женщина.
– Скорее глупая, – не согласилась с ним Энн. – Я всего лишь одна из многих женщин, которые считают, что смогут урезонить мужчин и изменить их. Некоторые женщины даже выходят замуж, веря в это. Я, по крайней мере, избежала такой судьбы.
Сиднем понял, что если бы этот негодяй все же женился на Энн, то ее сын сейчас бы был маркизом Холлмером, а она – вдовствующей маркизой, богатой и с высоким положением в обществе.
– Но ребенок все же был спасен, – заметил он. – Я имею в виду леди Пруденс Мор.
Энн слабо улыбнулась, глядя на море.
– Несколько лет назад она вышла замуж за рыбака. У нее два сына-крепыша. Иногда она пишет мне с помощью своей сестры. Пишет безупречно правильно, крупным детским почерком. И если существует счастье, длящееся долго, мистер Батлер, то она живет счастливо.
– Только благодаря вам, – сказал он.
Энн резко поднялась на ноги и стала отряхивать юбку от налипшего песка. Сиднем тоже встал, но, поглощенный ее мучительной историей, был невнимателен. Под тяжестью его тела правое колено прогнулось, и Сиднем был вынужден резко повернуться, чтобы с помощью левой руки уберечься от падения. Этот неловкий момент очень смутил его. И даже когда ему удалось выпрямиться, он знал о руке, которую Энн протянула, чтобы помочь ему удержаться, хотя так и не дотронулась до него.
Они смотрели друг другу в глаза, стоя так близко, что испытывали неловкость.
– Я такой неуклюжий, – пробормотал Сид.
Энн медленно опустила руку.
– Когда я решила взобраться сюда, – начала она, – я не думала…
Она прикусила нижнюю губу.
– Я рад, что вы не думали, – быстро сказал Сиднем. – Мы оба искалечены, мисс Джуэлл, но мы оба прекрасно осознаем, как важно не относиться к себе, как к калеке.
И тут она совершила поступок, настолько заставший Сида врасплох, что он замер, как стоял, – одна нога выше другой – высоко на скалах, разделявших пляжи. Энн подняла руку, и ее пальцы коснулись его правой щеки.
– Мы оба научились понимать самую суть наших страданий, мистер Батлер, – заговорила Энн. – И поэтому мы изменились. К лучшему, я надеюсь. Мы не калеки. Мы – оставшиеся в живых.
А потом Энн, казалось, осознала, что она только что сделала, и даже тень, отбрасываемая ее шляпкой, не смогла скрыть от Сиднема румянца, вспыхнувшего на ее щеках, когда она поспешно и довольно резко отдернула свою руку.
– У вас был другой мужчина после… после Мора? – тихо спросил Сид.
Она быстро покачала головой.
– Нет, – ответила Энн, а затем после небольшой паузы:
– А у вас были женщины после… это нельзя назвать несчастным случаем, не так ли?
– Нет, – ответил он, – не было.
Понимание их долгого и одинокого воздержания связало их, хотя ни один не произнес этого вслух. Да и как они могли? В сущности, они до сих пор оставались друг для друга незнакомцами.
Замешательство от того, что им стали известны столь интимные вещи друг о друге, внезапно заставило Энн отвернуться и вновь начать карабкаться вверх до тех пор, пока она не добралась до гребня скал и, прикрыв глаза от солнца рукой, не начала смотреть в другую сторону. Сиднем оставался на месте еще несколько минут, прежде чем последовать за ней.
Он не мог скрыть от себя осознание того, что в поспешном отдергивании ее руки от его щеки было определенное отвращение.
Ему не следовало даже начинать думать о том, что возможно из-за ее одиночества – и такой же, как у него, сексуальной неудовлетворенности – у них может что-то…
Он никогда бы не смог склонить к этому ни одну женщину.
И, возможно, ей был нанесен такой ущерб, что ей нечего было предложить другому мужчине в этом плане.
Взобравшись на скалу, Сид встал рядом с Энн, но не слишком близко.
– Это внушает благоговейный ужас, – произнесла она, пристально разглядывая берег, вдоль которого они прогуливались днем ранее. И все же он почувствовал, что ей удалось подобрать точные слова, которые вполне соответствовали виду, открывавшемуся отсюда.
– Да, – согласился Сиднем. Он всегда мечтал о том, чтобы иметь два глаза, чтобы увидеть все это. Но один глаз был все же лучше, чем вообще ничего.
Отлив уже наступил, так что можно было прогуляться по совершенно обнажившейся скале, на которой они стояли. Они могли бы избежать изнурительного подъема, если бы немного подождали.
– Мы можем спуститься на пляж, или вернуться по дороге, по которой пришли, – предложил Сид. – Или же мы можем подняться по правой стороне скалы и оказаться на вершине утеса. Сделать это будет нетрудно, так как подъем довольно легкий. Выбор за вами.
На этот раз, когда Энн посмотрела на него, ее взгляд остановился на его подбородке. Она избегала смотреть ему в глаза.
– Уже поздно, – проговорила Энн. Ее голос прозвучал довольно весело, но отчуждённо. – Полагаю, нам следует вернуться по самой короткой дороге. Я даже не заметила, как быстро пролетело время. Этот день доставил мне огромное удовольствие, мистер Батлер. Спасибо вам.
Что-то безвозвратно исчезло из этого дня, казавшегося ему таким волшебным.
Они очень близко подобрались друг к другу, поделившись своими историями. На мгновение они, возможно, даже спутали дружескую симпатию с физическим влечением – пока она не дотронулась до него и не поняла, что это невозможно. До тех пор, пока Энн не прикоснулась к нему, Сиднем не осознавал, насколько сильно была ранена эта женщина, что, даже если бы ему дали шанс, завладеть ее чувствами было невозможно.
Сиднем отвернулся и, не сказав ни слова, пошел к вершине утеса, а затем – по тропинке к главной дороге, которая вела к коттеджу. Они очень мало разговаривали на обратном пути.
– Я провожу вас до дома, – сказал Сид, когда они поравнялись с коттеджем.
– О, в этом нет никакой необходимости, – попыталась убедить его Энн. – Вам потом придется возвращаться назад одному.
Они остановились и посмотрели друг на друга, словно два незнакомца, которые немного поговорили и которым уже больше нечего сказать друг другу, и поэтому они стремятся поскорее распрощаться и пойти каждый своей дорогой.
И действительно, они были незнакомцами друг для друга.
– Спасибо за то, что пришли, – заговорил Сиднем. – Это утро доставило мне огромное удовольствие. Надеюсь, что вы хорошо проведете здесь остаток месяца. Я не говорю "прощайте". Осмелюсь надеяться, что мы еще увидимся, прежде чем вы вернетесь в Бат.
– Да. – Энн улыбнулась его подбородку. – Полагаю, что увидимся. Спасибо за то, что показали мне место, которое я раньше не видела.
А затем она как-то резко повернулась и зашагала по дороге к дому.
Сиднем остался стоять, глядя ей в спину и испытывая какое-то опустошение. Она была просто гостьей в господском доме, человеком, который на краткий миг соприкоснулся с его жизнью, а теперь ушел. Его жизнь не изменится из-за пяти случайных коротких встреч с нею и, возможно, они еще не раз увидятся, прежде чем Энн вернется в Бат.
Но, наверное, ему не следовало гулять с нею вчера, или приглашать на прогулку сегодня. Больше это не повторится. Ему не хотелось совершить какую-нибудь глупость, вроде той, чтобы влюбиться в нее.
Сиднем тряхнул головой, словно заставляя эти мысли исчезнуть, когда она, даже не оглянувшись, исчезла из виду. Он медленно побрел к своему коттеджу. Сунул руку в карман, помня, что ее ракушки все еще там. И осторожно сжал их пальцами.
ГЛАВА 7
Прошло больше недели, прежде чем Энн вновь увиделась с Сиднемом Батлером. Правда, однажды днем их взгляды встретились. Она с Дэвидом возвращалась домой после прогулки. Сиднем стоял на террасе недалеко от главного входа и беседовал с герцогом Бьюкаслом. Его светлость наклонил голову в приветствии, и мистер Батлер, который не видел их приближения, обернулся, слегка кивнул, и вернулся к разговору.
Она также слышала, что лорд Аллин, лорд Рэнналф и леди Холлмер, совершив как-то днем вместе с ним верховую прогулку, были приятно удивлены, обнаружив, что Сиднем неплохо держится в седле. Но она призналась себе, что не была этим удивлена. Сид Батлер был человеком, пользующимся любой возможностью для борьбы со всеми последствиями своего увечья. Кроме одного – он смирился с тем, что никогда больше не сможет рисовать. Энн гадала: если бы он решился и на это сражение, смог бы победить? Вероятно, нет. Есть вещи, которые просто невозможны.
Неделя была вполне удачной, если не считать того, что ей не позволили быть чем-то вроде гувернантки и оставаться в детских комнатах. Вместе со всеми: и взрослыми и детьми, Энн была вовлечена в самую гущу разнообразных занятий. Они провели очень много времени на свежем воздухе – гуляли, играли в крикет и другие игры с мячом, купались, катались на лодках, строили замки из песка, лазали по деревьям, играли среди них в прятки, взбирались на невысокие утесы, устраивали пикники.
Граф Росторн как-то объяснил Энн, что многие из них большую часть года заняты своими обязанностями. Например, он, Джошуа и герцог, будучи членами Палаты Лордов, проводят помногу часов вдали от своих детей и даже от супруг. Поэтому, когда у них выдается свободное время, как, например, этим летом, они проводят его с семьей и посвящают развлечениям.
Дэвид был таким счастливым, каким Энн его еще не видела. И она удивилась, обнаружив, что он может быть таким же вредным и требовательным сорванцом, как и другие дети. Более того, если в трио Дэйви, Александр и Дэвид появлялся лидер, то обычно это был Дэвид. Бекки, сестра Дэйви, обожала его. Как и все младшие дети, с которыми у него всегда хватало терпения играть. Он обожал Джошуа и лорда Рэнналфа, и лорда Аллина, и всех остальных господ, хотя и в меньшей степени. Перед герцогом Бьюкаслом он испытывал трепет. Но однажды Энн подсмотрела, как Дэвид упражнялся, с надменной миной поднося к глазу воображаемый монокль и изучая свое отражение в зеркале. И было совершенно очевидно, кого он передразнивал.
Ради него она мечтала, чтобы этот отпуск никогда не кончался.
Сама же Энн позволила времени идти своим чередом. Леди Эйдан и ее тетя миссис Причард стали ей особенно близки, также как и герцогиня, которая, будучи в прошлом учительницей, любила поболтать с Энн о школе. А мисс Томпсон, старшая сестра герцогини, любительница книг, часто вовлекала Энн в продолжительные беседы о книгах и теориях воспитания. Она оказалась и интеллектуалкой, и интересной, с чувством юмора, собеседницей. Несомненно, не было никого, кто бы относился к Энн с недоброжелательностью. Однажды вечером даже сам герцог вовлек ее в получасовую беседу, услышав, что она уже читала книгу, которую он только что прочел.
И все же, здесь, в Глэнвир, она более остро ощущала свое одиночество, чем даже в школе Клодии в Бате. С одной стороны, Энн чувствовала себя самозванкой, несмотря на то, что все здесь точно знали, кто она такая. С другой стороны, все остальные люди ее возраста, имели супругов, за исключением мисс Томпсон, которая казалась вполне довольной своим положением старой девы. Однажды ночью Энн стояла перед окном в своей спальне, тщательно расчесывая волосы и пристально глядя на море и залитый лунным светом сад. И вдруг вдали она увидела пару, идущую через лужайку к утесам. Рука мужчины лежала на плече женщины, а ее рука обнимала его за талию. Энн была потрясена, поняв, что это были герцог и герцогиня.
Чувство зависти, резанувшее ее, было весьма сильным и неожиданным. И в этот момент Энн стало ясно, что пряталось за ее одиночеством – это была острая тоска по мужчине, которого не было в ее жизни.
Она на мгновение вспомнила о мистере Батлере, но тут же отмела все мысли о нем. Он нравился ей, и Энн полагала, что и она нравится ему. И все же, там, на скалах между пляжами, она дотронулась до него, вовсе не собираясь делать это. Тогда Энн отчетливо почувствовала, как напряглось его тело, и увидела потрясенное выражение его лица. И сама испытала шок и смятение, когда осознала, что, коснувшись кончиками пальцев его щеки, ощутила теплую, согретую солнцем кожу.
На один краткий миг Энн испытала сильную боль, пронзившую все ее тело. У нее сдавило горло, мучительно заломило в груди, низ живота запульсировал, а внутренняя поверхность бедер стала сверхчувствительной и затрепетала. Она призналась себе, что все эти ощущения вызваны, несомненно, вожделением.
Лишь спустя несколько мгновений Энн начала приходить в себя. Другая часть его лица, совсем рядом с тем местом, которого касались ее пальцы, была багровой и нечувствительной. У него не было одного глаза и руки. Бог знает, какие еще увечья скрывала его одежда?
Энн намеренно старалась не думать о нем, но все равно, временами она не могла не размышлять о том, каким образом он был так искалечен. Эти мысли приходили ночью, иногда не давая уснуть, а иногда переплетаясь с ее снами.
И, наконец, они все-таки встретились еще раз. Однажды вечером герцог и герцогиня пригласили на обед своих соседей. И когда Энн спустилась в гостиную, одетая в свое лучшее платье из зеленого шелка, с волосами, уложенными Гленис в изысканную прическу, одним из первых, кого она увидела, был мистер Батлер. Он беседовал с лордом и леди Эйдан в дальнем конце комнаты.
Ее сердце радостно подскочило, что, в свете их последнего расставания, казалось удивительным. В тот раз она настолько поспешно распрощалась с Сидом Батлером, что это походило на бегство. Впрочем, так и было на самом деле.
Миссис Причард пригласила Энн сесть рядом с ней, что та с радостью и сделала, так как не была знакома ни с одним из соседей герцога и ее чрезвычайно нервировала необходимость быть представленной им. Она уклонилась бы от присутствия на этом обеде, если бы не настоятельное приглашение герцогини.
Конечно, когда начали прибывать гости, стало невозможным избежать знакомств. Здесь было несколько английских землевладельцев с женами и старшими детьми, несколько арендаторов герцога со своими супругами, викарий с женой, сыном и дочерью, а также валлийский священник и деревенский учитель. Двое последних говорили по-английски с таким явно выраженным валлийским акцентом, что Энн приходилось хорошенько прислушиваться, чтобы понять их. Хотя у нее уже была некоторая практика – акцент миссис Причард был почти таким же сильным.
Когда настало время обеда, оказалось, что именно мистер Батлер должен был сопровождать Энн в столовую, где и усадил ее слева от себя.
Она неуверенно улыбнулась, когда он предложил ей руку, и Сид Батлер улыбнулся в ответ. Неожиданно для себя она испытала странное чувство – ей хотелось одновременно и плакать, и смеяться. Энн тосковала по нему. Она поведала Сиду Батлеру о своих личных переживаниях и судьбе даже больше, нежели Клодии, Сюзанне или Фрэнсис. И он доверил ей некоторые из своих самых сокровенных тайн. А затем целую неделю даже не попытался снова встретиться с ней. А чего она собственно ожидала?
Что он будет искать ее расположения, ухаживать за ней?
Во время их прогулки он сказал, что люди могут быть поразительно переменчивыми существами. Энн убедилась в правдивости этого утверждения, наблюдая за тем, как он пользовался левой рукой, в которой держал в ней вилку, отделяя ею кусочки пищи. Он подносил вилку ко рту ловкими, почти элегантными движениями. И то, как он без малейшей неловкости поворачивал голову, чтобы посмотреть на леди Холлмер, сидевшую с его слепой стороны, когда разговаривал с нею.
Сиднем беседовал с леди Холлмер большую часть обеда, но, возможно, он делал это потому, что сама Энн уделяла все свое внимание мистеру Джонсу, деревенскому учителю, почти с того момента, как он занял место подле нее. Ему было интересно узнать, что она тоже учительница. Он объяснил Энн, что большинство учителей в Уэльсе были мужчинами.
Общаясь с мистером Батлером, она чувствовала себя удивительно застенчивой, возможно потому, что их беседы носили особый, почти интимный характер. Много ли незнакомых людей признавались друг другу в том, что они одиноки или что год за годом их жизнь проходила без близости с противоположным полом?
Наконец, следуя правилам хорошего тона, леди Холлмер повернулась к одному из английских землевладельцев, сидевшему по другую сторону от нее, а мистер Джонс завел разговор с миссис Лофтер.
– Мисс Джуэлл, – тихо спросил Сид Батлер, – вы и ваш сын приятно проводите здесь время?
– Чрезвычайно, – ответила она. – Благодарю вас.
– А он еще рисовал что-нибудь?
– Да, дважды. И оба раза с леди Росторн.