Глаза Вивианы стали вдруг печальными.
– Нет, нет, – произнесла она едва слышно. – Я ведь не кричала, не так ли? Не отбивалась руками или ногами, или... или... – Слова замерли на ее губах.
– Вивиана... тогда в первый раз... я не принуждал тебя, – почти шепотом проговорил Куин. – И ты смеешь теперь это утверждать, после всего, что заставила меня пережить?!
– Принуждал? – повторила Вивиана. – Я никогда этого не говорила.
– Тогда в чем дело? О чем ты, черт побери, говоришь? Вивиана отвела глаза в сторону:
– Я просто не хотела, чтобы это было так. Как ты не понимаешь, Куинтин? Не так, как это произошло в первый раз. Не на диване в какой-то жалкой комнатушке за кулисами. Я хотела быть любимой. Выйти замуж. Даже не имея титулов, люди, саго mio, имеют мечты и принципы.
Мечты? Принципы? Господи! Куинтин беспомощно опустил руки и отвернулся. Стены маленького коттеджа закачались перед его глазами.
Куин вспомнил ту ночь. Он тогда был пьян, но не сильнее, чем обычно. Да, он был в отчаянии. Его страсть разгоралась, и им овладевал страх, что он никогда не добьется расположения любимой женщины. И во время ее потрясающего пения он понял, как это поняли и все, присутствовавшие в театре, что существование Вивианы Алессандри в качестве всего лишь дублерши закончилось. И еще он понял, что восхищенные взгляды, доводившие его до безумия, умножатся в десятки раз.
Однако несмотря на все эти страхи, Куин был тогда горд, очень горд собою. Теперь он понимал, каким тяжким трудом Вивиана добилась своего успеха. Он ждал, когда она вернется в свою грим-уборную, нетерпеливо расхаживая взад и вперед со смешанным чувством восторга и робости, ждал, когда она прорвется сквозь толпу поклонников, неизменно собиравшихся за кулисами. Вивиана появилась и, оглушенная успехом, в избытке чувств бросилась в объятия Куина. И он поверил, что в ее порыве было что-то еще, кроме того, что в нем действительно было.
Куин повернулся и вышел в маленькую кухоньку. Там он оперся руками о стол и, глядя в окно, попытался собраться с мыслями. Он скорее почувствовал, а не услышал, как вошла Вивиана.
– Ты никогда не хотела меня? – шепотом спросил Куин. – И это я вовлек тебя во что-то... чего ты не хотела?
– Я была неопытна, Куинтин, – тоже шепотом ответила Вивиана, чуть касаясь его руки. – Как я могла знать, чего хочу? Хотела ли я физической близости с тобой? Да. Ты это знаешь. Но я позволила чувствам взять надо мной власть и завести меня слишком далеко.
– Насколько далеко, Виви? – хриплым от волнения голосом спросил Куин. – Насколько далеко для тебя?
Вивиана замялась, вероятно, обдумывая свой ответ.
– Я не была уверена, Куинтин, – наконец проговорила она. – До тебя у меня не было ни одного мужчины, саго. Я не знала и даже не думала о том, что есть грань, эмоциональная и физическая, перейдя которую нелегко вернуться назад. А ты... ты не понимал?
Куин запустил пальцы себе в волосы и ничего не ответил.
– Я думала, это было очевидно, – продолжала Вивиана. – Я хочу сказать, что было очевидно, что я не понимала, что делаю. Я всегда полагала, что первый мужчина станет моим мужем.
– Я... я никогда не думал... – в растерянности произнес Куин.
Вивиана обошла вокруг него и встала напротив. Она была смертельно бледна, но пугающе спокойна.
– О чем ты никогда не думал, Куинтин? Что все певицы распутные женщины?
– Не знаю, Вивиана, что я думал, – солгал Куин. – Просто я... хотел тебя.
– Чего бы тебе это ни стоило, – закончила фразу Вивиана. – И это дорого обошлось нам обоим, Куинтин. Я была доброй католичкой, но не рассчитала, каким ужасным искушением окажешься ты. Как долго длилось мое сопротивление? Два месяца?
– Но ты никогда ничего не говорила, – попытался защититься Куин. – Ты, казалось, хотела меня так же, как и я хотел тебя.
– Часто хочется того, чего тебе нельзя, – тихо проговорила Вивиана. – Ты был красив, саго mio. Этакий дьявол с ангельскими крыльями.
Тогда Куин верил, что ее холодность была игрой. Он верил, что Вивиана нарочно дразнит и мучает его. Разве не так? Вивиана со своей роскошной фигурой и южной красотой казалась намного старше его. Такой опытной и искушенной. Куин предполагал, что она знала то, чего не знал он. Как надо любить, а не просто заниматься сексом.
Боже, каким непостижимым все это казалось ему теперь! Неужели они были такими молодыми и зелеными? Он так мучился. Желание владеть Вивианой доводило его до отчаяния. И потом, он думал, не смеялась ли она над ним, над его неумением ждать. Да, он овладел ею там, на протертом до дыр кожаном диване в жалкой гримерной. Она не успела даже снять костюм и этот нелепый парик.
Куин наклонил голову и ущипнул себя за переносицу, чтобы боль привела его немного в чувство.
– Прости меня, Вивиана, – тихо проговорил он. – Я был всего лишь мальчишкой, только что приехавшим из деревни. Понимаю, это не оправдание, но...
– Non importa, – спокойно произнесла Вивиана. – Это просто вода, которая уже утекла, si?
Куин рассмеялся резким смехом:
– Да, моя дорогая, это вода, которая уже утекла. Некоторое время они постояли молча, касаясь друг друга руками, Куин невидящим взглядом смотрел в окно, затем прерывисто вздохнул и выпрямился.
– Прости меня, Вивиана, за то, что все так получилось. Прости за ошибки, которые я совершил. Но это были ошибки молодости и неопытности, если это имеет значение.
– Я тоже ошибалась, – призналась Вивиана.
– Нам только надо решить, тебе и мне, что мы скажем людям, когда они будут совать нос в наши дела – как имеет обыкновение делать моя сестра. Так... так скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сказал, Виви, и я это скажу.
– Я пришла сюда не потому, что хочу поставить тебя в неловкое положение, Куинтин, – сказала Вивиана. – Ты всегда был волен отрицать все.
Куин пристально посмотрел на нее:
– Я никогда не думал, Вивиана, что ты хочешь поставить меня в неловкое положение. Ты почтенная вдова. У тебя трое детей. И ты можешь потерять больше, чем я.
Куин говорил правду. Да и что ему было терять? Эсме уже оставила его. Да и он, сказать по правде, редко вспоминал ее. В Лондоне у него репутация чернее черного и, вероятно, станет еще хуже. Он помнил те ужасные дни, последовавшие за возвращением Вивианы, которые он провел как будто во сне. Он даже думал, не потерял ли рассудок.
За годы разлуки, насколько ему было известно, Вивианы не коснулась и тень скандала. Зачем ей терять свою респектабельность? Она не желала мести. Она даже не хотела его. Ему следовало помнить, что это она уехала, и не без причины.
Ее брак с Бергонци заставлял Куина страдать, но эту боль лучше всего прятать в глубине души.
Куин попытался улыбнуться, но у него это плохо получилось.
– Мы будем придерживаться истории, которую рассказали тете Шарлотте, – предложил он. – Мы встречались раз или два, и я пытался ухаживать за тобой. Ты отвергла меня, и этим все закончилось.
Лицо Вивианы оставалось непроницаемым.
– Этого будет достаточно, – заверил Куин. – Никто не сможет опровергнуть нас, кроме Люси Уотсон, а ей можно доверять.
Наконец Вивиана кивнула.
– Si, этого будет достаточно, – повторила она. – Grazie, Куинтин. Я поеду. До дома Чесли далеко.
Куин отступил в сторону и наклонил голову:
– Да, конечно.
Вивиана повернулась, намереваясь уйти, и длинный шлейф амазонки скользнул через порог кухни. Но в последнюю минуту она обернулась и посмотрела на Куина полными печали глазами.
– Я часто думала, Куинтин, – тихо сказала она. – После того, как я уехала, ты... скучал обо мне? Хотя бы немного? Или я была для тебя просто еще одной шлюхой?
Куин двумя шагами пересек маленькую комнату и схватил Вивиану за руку.
– Не говори так, Виви, – с болью в голосе произнес он. – Никогда не повторяй этого слова.
Вивиана встрепенулась, будто очнулась от сна.
– Распутница – так ты называл меня, – прошептала она. – Разве это не значит шлюха?
Куин склонился и поцеловал ей руку.
– Прости меня, Вивиана, – только и смог сказать он. – Я действительно сказал это, но я был несправедлив к тебе и рассержен. Ты никогда не была для меня такой.
– Почему? – с грустью в голосе спросила Вивиана. – Почему, Куинтин, ты так сердился?
Куину вдруг захотелось все рассказать ей. Снять с души тяжесть этой страшной правды.
– Потому, Вивиана, что когда ты покинула меня, я страдал. Очень страдал.
– Как это было? Как? Мне надо знать. Мне необходимо знать, что эта часть моей жизни была прожита не напрасно. Что она что-то значила. Для кого-то.
Куин выпустил ее руку и горько усмехнулся:
– Вероятно, она была потрачена зря, Виви. Но она что-то значила для меня, если тебе это поможет. Я никогда не думал, что достоин тебя. И когда ты уехала, казалось, что кто-то вырвал из меня мою душу.
Вивиана хотела что-то сказать, но Куин приложил палец к ее губам:
– Ты никогда не была шлюхой, Виви. Не была распутницей. Для меня ты была светом и всей моей жизнью.
Вивиана мягко отвела руку Куина.
– О, Куинтин, не лучше было бы для нас обоих, если бы мы никогда не встретились? – спросила она дрогнувшим голосом. – Наша жизнь была бы проще, а наши сердца меньше страдали.
Куин покачал головой:
– Нельзя оглядываться назад, Виви.
– Я знаю, – прошептала она и, протянув руку, коснулась ею лица Куина. – Я не оглядываюсь назад. Я не могу этого себе позволить. Мне слишком тяжело сомневаться в выборе, который я сделала. Но сегодня я... я просто не знаю.
Куин закрыл глаза и прижался лицом к ладони, затянутой в перчатку. Под мягкой кожей он чувствовал успокаивающее тепло.
– Твое прикосновение как сон, – прошептал Куин. – Сколько раз я просыпался, чувствуя это прикосновение, и понимал, что... это был сон.
– Куин, я... – Вивиана умолкла и покачала головой. – Я никогда не хотела причинить тебе боль. Я даже не знала, что сделала это. Прости меня. Я сожалею, что мы не смогли расстаться друзьями.
– Тогда это было невозможно, Вивиана. – Куин положил руки Вивиане на плечи. Ему очень хотелось обнять ее. – Слишком сложными были мои чувства, которые я испытывал к тебе.
– А теперь слишком поздно? – спросила Вивиана. – О, Куин, я не хочу, чтобы все так и оставалось. Я не хочу умереть старой и ожесточившейся. Я хочу вспоминать свою первую любовь с радостью, а не с сожалением. Неужели не найдется капли симпатии или дружелюбия, которую мы могли бы сохранить после всего, что натворили?
Куин почувствовал, как снова что-то шевельнулось в его сердце. То, что он чувствовал к Вивиане, не было просто симпатией или дружелюбием. И не могло быть.
Потом Куин не мог бы сказать, сама ли Вивиана прижалась к нему, или он притянул ее к себе. Он уткнулся лицом в ее волосы и прошептал:
– Я не знаю, Виви. Не знаю, осталось ли что-нибудь от моего сердца. Иногда я боюсь, что ничего.
– Ты заставил меня страдать, Куинтин. Не стану притворяться, что это не так. Но я не понимала, что причинила тебе боль.
Куин глубоко вздохнул.
– Ты говорила о радости, Вивиана, а не о сожалении, – сказал он. – Возможно, в нашем расставании было столько горечи, что она отравила нас. Может быть, потом мы будем вспоминать твой приезд сюда и сознавать, что мы пытались примириться.
– Мне бы хотелось избавиться от тяжелых воспоминаний. – Вивиана закрыла глаза и прижалась щекой к его груди. – Тысячу раз я думала об этом, Куинтин. О том, что я буду чувствовать, снова очутившись в твоих объятиях. Никакого гнева, а только лишь покой.
Куин прижался губами к ее макушке и вдохнул нежный аромат ее волос.
– Я хотел бы, Виви, снова пережить то время. Я понимаю, нельзя повернуть время вспять. Наши пути разошлись и, вероятно, никогда не сойдутся. Но я не могу сказать, что не перестану думать о тебе.
Вивиана подняла на Куина глаза, и он почувствовал, как по ее спине пробежала дрожь. Она смотрела на него тем взглядом, который когда-то так нравился ему. И тут Куину показалось самым естественным прикоснуться губами к ее губам. Однако на этот раз он был терпелив и не спешил, предоставив ей возможность отказать ему. Но Вивиана не отказала, а только опустила длинные черные ресницы и глубоко вздохнула. Куин осторожно коснулся губами ее губ.
– Виви, дай мне... – хрипло произнес Куин. – Нет, давай мы, Виви, вытесним из нашей памяти тяжелые воспоминания более приятными и добрыми.
Он обхватил Вивиану за талию и притянул к себе. Он целовал ее, вдыхая знакомый, но почти забытый аромат.
Боже, он думал, что больше никогда не будет целовать ее! Возможно, ему не следовало делать этого и сейчас, но губы Вивианы становились такими мягкими и так охотно раскрывались навстречу ему. На мгновение застыв в нерешительности, Куин обвел языком ее губы и раскрыл их. У Вивианы перехватило дыхание, и она всем телом прижалась к нему.
Наконец, тяжело дыша, они отшатнулись друг от друга, и Куин мог поклясться в тот момент, что они оба думают об одном и том же.
– О, мы не должны, – прошептала Вивиана, глядя на него немигающим взглядом. – Куин, ты же знаешь, к чему это приведет. Мы оба совершенно не умеем владеть собой.
– Нет, не умеем, – согласился Куин и снова притянул ее к себе. – А это так плохо, Виви?
Вивиана прижалась губами к его шее:
– О, Куин! О Боже, это... это неразумно? Куинтин почувствовал, как задрожали его руки.
– Но кто об этом узнает? Что в этом может быть нехорошего, если мы оба хотим этого? Всего еще один раз, а потом, возможно, мы сможем расстаться примирившимися. Может быть, мы будем вспоминать всю жизнь эти мимолетные и сладостные моменты.
Вивиана раскрыла губы и коснулась ими шеи Куина. Она дрожала всем телом, и он чувствовал это. Значит, она знала, что он предлагает. Чего он хочет. И видит Бог, она готова к этому. Радость и страсть пронзили Куина как удар молнии. Вивиана вдруг припала к его губам жадным поцелуем, тем поцелуем, который так часто снился Куину. У него замерло сердце.
– Так давай же, Куин, – прошептала ему в губы Вивиана. – Оставь мне добрые воспоминания и сотри плохие.
Куин слегка сдавил руками ее за плечи.
– Виви, а ты уверена? – задыхаясь, спросил он. – Ты должна быть уверена. Мне надо знать, что ты этого хочешь.
– Я этого хочу, – прошептала Вивиана.
В следующее мгновение Куин подхватил ее на руки и понес мимо пылающего камина в темную узкую спаленку. Он положил Вивиану и уперся коленом в тюфяк. Под его тяжестью кровать жалобно заскрипела.
Вивиана обхватила ладонями лицо Куина. Он заметил, что на них уже не было перчаток.
– А мы не пожалеем об этом, amore mio?
– Мы не позволим себе сожалеть об этом, – ответил Куин, сбрасывая с себя одежду и швыряя ее на пол. Раздевшись, он снова опустился на постель. – Виви, мы будем говорить себе, что это только ради нашего прошлого. За все эти годы мы не сделали того, что надо было сделать.
Куин почувствовал, как Вивиана с нежностью погладила его по волосам от висков к затылку. Ему всегда это доставляло удовольствие, и этот раз не был исключением.
– Так ради нашего прошлого? – переспросила Вивиана. – Всего один раз. Чтобы вместо плохих воспоминаний остались приятные.
Тяжелая накидка Вивианы сползла на пол. Куин начал медленно раздевать ее. Вивиана не пыталась помешать ему. Каждая пуговка, каждый крючочек раскрывал что-то неописуемо приятное. Кусок кружева. Немного нежной кожи. Аромат. Вздох. Подобно крошечным каплям воды во время засухи, они утоляли чувственную жажду.
Из-под прикрытых век Вивиана смотрела, как Куин раздевает ее. Тяжелые юбки, сапожки, такие маленькие, что уместились бы на его ладони, панталоны, которые Вивиана стыдливо развязала сама, – все это было отброшено прочь. Вивиана лежала перед Куином в одной сорочке из тонкого батиста, такого тонкого, что сквозь него были видны темные соски, уже отвердевшие, то ли от холода, то ли от желания.
Куин погладил один бугорок, и Вивиана, закрыв глаза, откинула голову на пуховую подушку.
– Куин, – выдохнула она. – Куин, не... мучай меня. Не сейчас.
Куинтин улыбнулся и вспомнил, как это бывало тогда; как после первых нескольких недель безудержной страсти он насытился и научился не спешить. Он был так медлителен, что заставлял Вивиану умолять взять ее. Каким наслаждением было сознавать свою власть над ней! С тех пор Куин этим сознанием не наслаждался и даже не пытался добиваться этого ощущения с другими женщинами. Вивиана хочет его! Сейчас эта мысль помогала Куину. Он коснулся губами ее груди, Вивиана вздрогнула и приподняла бедра. Куин с упоением целовал ее твердый сосок и с удовлетворением слушал, как постепенно учащается ее дыхание. Вивиана пошевелила ногой, и Куин, положив руку на внутреннюю сторону ее бедра, начал медленно подталкивать кверху подол ее тонкой батистовой сорочки. Наконец он коснулся ее нежной кожи и принялся ласкать ее, мягко массируя.
Когда Куин ощутил, что возбуждение Вивианы достигло апогея, он погрузил палец в ее лоно и был вознагражден коротким слабым возгласом удовольствия. Куин ласкал Вивиану так, как ей когда-то нравилось, осторожно поглаживая самую чувствительную точку ее тела.
Вивиану охватила легкая дрожь. Она положила свои теплые руки Куину на плечи.
– Теперь ложись в постель, саго mio, – чуть хрипловатым голосом сказала она. – Дай мне твое тепло и силу твоего тела.
Куин спокойно поднялся с кровати. Странно, но он не испытывал нетерпения. Эта минута снилась ему тысячу раз. И каждый раз этот сон превращался в кошмар, когда, проснувшись, Куин обнаруживал, что его постель пуста.
При слабом свете, проникавшем в крохотную комнатку, он разделся. Вивиана никогда не была стыдливой, и сейчас она смотрела на Куина не отрывая глаз. Когда он через голову стянул с себя рубашку и взялся за завязки нижнего белья, то заметил, как она судорожно сглотнула слюну. Куин быстро сорвал с себя белье, обнажив свою бесстыдно возбужденную плоть. При виде ее глаза Вивианы широко раскрылись, и она отбросила в сторону старое шерстяное покрывало вместе с тяжелым одеялом.
Куин подошел к постели и протянул к ней руки. Чуть поколебавшись, Куин снял с нее сорочку. Ткань легко соскользнула, обнажая ее грудь. Из груди Куина вырвался стон вожделения.
– О Боже милостивый! – прошептал он. – О Боже мой, Виви!
– Я... уже не та, Куин, – ответила Вивиана. – Я постарела.
Куин наклонился над ней, медленно провел рукой по ее телу.
– Нет, ты стала зрелой женщиной, – прошептал он, беря в ладонь тяжелую грудь. – Ты роскошная, красивая женщина, Виви, а не просто хорошенькая девушка.
Куин с нежностью обвел пальцем вокруг соска, Вивиана хотела большего. Она беспокойно металась по постели, молча умоляя его. Куин вдруг почувствовал, что все это унизительно для него. Он отшвырнул одеяло и лег рядом с Вивианой.
Она чувствовала жар, исходящий от его тела, и ее тянуло к нему, как мотылька на огонь. Ей хотелось раствориться в нем, слиться с ним в единое целое, хотя бы на несколько сладких счастливых мгновений. Вивиана прижалась к Куину всем телом и старалась не думать ни о чем.