Прошло совсем немного времени. Дверь открылась, и друг Смита вышел из кухонной хижины, а за ним показался и сам Смит. Они свернули за угол и прошли к бараку, который находился позади строений. Чарли рассказывал ей, что Смит и Билли Коу жили там. Это был очень маленький домик, и, конечно, Джо Белл Френк совсем не прельщало жить в нем. Построенный из бревен, он имел остроконечную крышу, которая свисала спереди, поддерживаемая двумя толстыми столбами. Домишко был похож на многие другие грубые хижины, мимо которых они приезжали по дороге на ранчо.
Седоволосый мужчина вышел, зажег сигарету и сел на скамейку перед бараком. Через несколько минут и парень присоединился к нему. Джо Белл могла видеть, как Чарли помогал Билли убирать со стола после ужина. Мужчины на скамейке разговаривали очень тихо, и до девушки доносилось только невнятное бормотание.
Она желала, надеялась и даже молилась, чтобы молодой человек не пошел назад в барак. Когда пожилой мужчина встал, бросил окурок и наступил на него, девчонка затаила дыхание от страха, думая, что и незнакомец сделает то же самое.
Но он остался сидеть на скамейке и закурил другую сигарету. Свет в кухонной хижине погас, и Джо Белл увидела, как Чарли прошел мимо окна и направился в барак. Билли, возможно, отправился в хижину, которую они делили со Смитом. Джо Белл пыталась решить, безопасно ли пересечь двор и попросить юношу прогуляться с ней подальше от дома, только так она сможет поговорить с ним наедине. Пока она гадала и раздумывала, он встал и бросил сигарету и, к удивлению, пересек двор и направился прямо к ней.
Джо Белл встала. Ноги дрожали.
– Как ты узнал, что я здесь?
– Я видел, как ты смотрела в окно, и заметил белое платье в ту минуту, когда вышел на улицу. Ты ведешь себя странно. Почему ты крадешься?
– Я не крадусь. Я хочу поговорить с тобой в таком месте, где никто не сможет нас увидеть.
– Почему?
– Потому что… я хочу, чтобы ты помог мне как можно скорее выбраться отсюда.
– Почему? – спросил он снова.
– Смит Боумен держит меня взаперти и хочет насильно оставить на ранчо.
– Ты его женщина?
– Нет! Я ничья женщина… пока… Ты пойдешь поговорить со мной или нет? Если Смит и Чарли вдруг увидят меня, я должна буду уйти в дом.
– Я никогда не смогу отказать красивой девушке.
– Да, я красивая. Папа говорил, что я очень красивая, – не без гордости произнесла Джо Белл.
Он взял ее за руку и повел к концу ряда сумахи, затем помог перелезть через забор и сам последовал за ней. Они отступили в гущу деревьев, которые укромно заслоняли их от окон дома и строений ранчо.
– Никто не увидит нас здесь, кроме сов. Ну, выкладывай, что у тебя на уме?
– Меня зовут Джо Белл Френк. Мне необходимо поехать в Шеридэн и встретиться с юристом… или судьей… или… с кем-нибудь еще…
– Ты сестра парня?..
– Чарли?.. Да. Мы приехали навестить дядю, но он, оказывается, умер задолго до того, как мы прибыли на ранчо. Его жена, наша тетя Мод, очень больна. Когда она умрет, ранчо станет нашим. У нее, кроме нас, видимо, нет кровных родственников. Вот почему мне и нужно поговорить с юристом. – Джо Белл слышала, как парень присвистнул и подбодрилась, чтобы продолжить. – Это ранчо стоит кучу денег, не так ли? Как ты думаешь, я права?
– Боумен старший рабочий здесь?
– Наверное… Он заставляет меня оставаться дома. Он сказал, что я, видите ли, принесу неприятности мужчинам, – голос Джо Белл задрожал. – Я не знаю, почему он так думает… видимо, планирует прибрать ранчо к своим рукам… Иначе зачем ему держать меня под замком?
– А что твой брат говорит по этому поводу?
– Чарли всего-навсего пятнадцать лет. Он ничего не знает о жизни. Ты поможешь мне, – Джо Белл привлекательно и душевно всхлипнула.
– Не плачь, маленькая красавица, – ласково произнес парень. – Я подумаю над этим.
– Как твое имя? – девушка качнулась к юноше.
– Винс. Винс Ли.
– О… Винс… Я не знаю, что мне делать. Я… все время боюсь.
– Что же ты хочешь делать, милая? – она была так близко, что парень мог слышать запах тепла от ее тела.
– Поехать в Шеридэн и найти кого-нибудь, кто сможет помочь мне. Чарли забрал мои деньги, но у меня кое-что есть, – она засунула руку в карман и достала два золотых кольца и часы с бриллиантами в браслете. – Ты получишь одно из этих колец, если отвезешь меня в Шеридэн. Думаю, это вполне достаточная плата.
Винс зажег спичку и посмотрел на то, что держала в руке девушка, потом перевел взгляд на ее лицо и глубоко вздохнул… медленно потушил спичку.
Он никогда не видел таких очаровательных глаз! Она была самой красивой женщиной, которую он когда-либо встречал. Винс ухмыльнулся.
– Может быть, я хочу больше, чем кольцо, – сказал он мягко.
– Ты хочешь оба кольца?
Он отрицательно покачал головой.
– Тогда что, проклятье, ты хочешь?!
– Ну… – он колебался. – Мы могли бы начать с… поцелуя.
– Поцелуй? – она мгновение непонимающе смотрела на него. Потом громко засмеялась. – О, и это все? – Джо Белл засунула кольца и часы обратно в карман, провела руками по его груди и обхватила парня за шею. – Я люблю целоваться, хотя и делала это совсем мало.
Ее теплые губы приблизились и коснулись его. Девушка слилась с ним так мягко, будто у нее в теле не было костей. Находясь в объятиях Винса и чувствуя биение его сердца, Джо Белл сознавала, нет, скорее, ощущала изменение дыхания незнакомца. Оно заметно участилось.
"Да, я произвела на него эффект, как и говорил папа!" – с гордостью подумала достойная дочь своего отца.
Она попыталась отстраниться, но его рука, придерживающая ее затылок, вдруг с силой стала удерживать ее до тех пор, пока девушка решила, что вовсе не хочет отрываться от сладких губ прекрасного юноши, даже если папа и говорил, что не стоит очень много позволять мужчине в первое свидание.
Ей нравилось целоваться! Руки сами сцепились вокруг его шеи, и Джо Белл позволила молодому незнакомцу целовать себя так, как он сам считает нужным. Она просто отдалась судьбе.
Девушка вся изгибалась, не понимая странных новых чувств, которые разбудил, в ее теле этот худощавый красивый паренек. Джо Белл ясно осознавала лишь одно: Винс хотел большего! Ее это радовало и пугало одновременно.
Задним умом она подумала: "Так ли и он чувствует? Да, была в ней сила, о которой говорил папа. Эта сила быстро возбуждает страсть".
Она тронула рукой его твердость, которая появилась между ними и прижала нежно к своему животу, не понимая толком, что и почему она делает.
– Боже! Боже… – пробормотал Винс, отрывая губы, и сверху вниз посмотрел на девушку.
Тебе нравится целовать меня?
– Да… Да!
– Мне тоже нравится целоваться с тобой, Винс.
– Боже, – застонал он. – Откуда ты пришла, маленькая прелесть?
Джо Белл счастливо засмеялась.
– Сейчас имеет значение только одно, куда я иду?
– Боже, – прошептал он снова. – Мне показалось, ты сказала, что очень мало целовалась.
– Я, я совсем мало целовалась, – повторила Джо Белл. – Но папа говорил мне, как и что делать, чтобы угодить мужчине и разжечь в нем страсть.
– Твой папа? Что за отец у тебя был?
– Самый лучший отец в мире! – стойко произнесла Джо Белл.
– Ты… целовалась… с ним?
– Нет! – она попыталась оттолкнуть юношу, но тот крепко держал ее. – Нет, – сказала она снова, – но он разговаривал со мной о многом.
– Хорошо, хорошо. Успокойся, только успокойся, – мурлыкал он, как будто успокаивал норовистую лошадь.
– Я никогда не делала больше, чем… поцелуй. Ты не воспользуешься мной, не так ли, Винс?
– Конечно, нет, – фыркнул он.
"Откуда эта маленькая горячая прелесть пришла? Она была мечтой, миражом, такая же нежная, как дыхание ангела!" – думал юноша.
– Ты делал это со многими женщинами, Винс? – спросила она и провела языком по его губам. – Папа делал… Он говорил, что настоящий мужчина должен делать это всегда. Еще он говорил, что красивые девушки, как я, занимаются любовью только с одним мужчиной и не делают это даром. У папы всегда была женщина, которая давала ему наслаждение.
Боже, что ему делать? Если он повалит ее на землю и сделает то, что так сильно хотел сделать, она может закричать. И если это случится, ничего не выйдет.
– Черт побери!
От сдерживания у Винса появилась сильная боль в паху. Прошло несколько недель, с тех пор, как он был с женщиной в последний раз… Он посещал публичные дома с четырнадцати лет. С тех пор он побывал в сотнях притонов от Техаса до Калифорнии, но никогда раньше не встречал женщины красивее. И никакая женщина, будь она даже с большим опытом обольщения мужчин, так быстра не зажигала его. Было ли это из-за простых слов, которые так нежно сходили с ее губ, или из-за прекрасного наивного лица?..
Но он очень хорошо понимал, что, если сделает сейчас то, что так сильно требовала сделать его плоть, ему не удастся выбраться с ранчо Иствуд живым.
– Хорошо… как, ты сказала, тебя зовут? – он опустил руки и отошел от нее, неровно дыша. Затем сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
– Джо Белл.
– Джо Белл, – произнес он, обратившись к ней, – проблема в том, что, если я заберу тебя отсюда, они очень быстро поймают нас и повесят меня.
– Не повесят! Я оставлю Чарли письмо, в котором напишу, что мы сбежали, чтобы пожениться, так как любим друг друга и не представляем жизни порознь.
– Пожениться? – Винс почувствовал вдруг, будто сходит с ума.
"Жениться на женщине, которая будет обладать таким ранчо? Боже! Все, что у меня есть, так это лошадь, пистолет и несколько долларов, чтобы дотянуть до следующей работы", – такие мысли пронеслись в голове бедного Винса.
Он стоял молча и тупо смотрел на девушку. Джо Белл забеспокоилась.
– Тебе не надо будет жениться на мне, если ты этого не хочешь.
Она проговорила тихим печальным голосом и наклонилась так близко к нему, что ее волосы щекотали его нос, а теплое дыхание маленькой прекрасной феи чувствовалось возле уха. Ладони ее рук двигались вверх вниз по его рукам.
Винс задрожал и сильно обнял девушку.
Она засмеялась. "Сработало! Сработало! Так и говорил папа!"
– Конечно, я хочу жениться, – сказал он быстро и сжал плечи своей избранницы так сильно, что она вздрогнула. – Но тебе нужна будет лошадь.
– У меня есть лошадь. Гнедая лошадь с черной гривой – моя. Папа говорил, что она очень дорого стоит.
Винс внезапно поднял и закружил свою королеву. Ему всю жизнь не везло. Теперь, за какие-то тридцать минут его судьба в корне изменилась.
– Садись на траву, дорогая. Нам надо составить план. Я уеду утром, но вернусь. Подготовь свое письмо и упакуй только самые необходимые вещи, чтобы привязать их позади седла. Когда возле дверей уборной увидишь выложенный из камней круг, жди меня там.
– О, Винс, мне кажется, что я люблю тебя!
Он широко улыбнулся, и тут же поврежденная челюсть дала о себе знать острой болью.
Смит и Сэнт сидели на стульях из воловьей кожи на крыльце хижины и ожидали, когда к ним присоединится Билли. В нескольких словах Смит рассказал Сэнту о своей поездке в Денвер и о встрече с Фанни.
– Она не хочет иметь с Мод ничего общего и полностью отрезала себя от этой жизни. Я ничем не мог помочь, но даже я чувствовал небольшую жалость к этой старой женщине, которая всю жизнь причиняла мне только зло… Фанни выдумала историю, что ее родители продали землю и скот за наличные деньги и направились в Европу, где и планировали жить. Корабль попал в шторм и все погибли, оставив ее маленькой бедной сиротой. Такая история, Сэнт.
– Боже! Какой же здравомыслящий человек поверит такой басни, как эта?!
– Ее муж, юрист Броукфорд, проглотил этот крючок и леску, и грузило. Они ЛЮДИ ВЫСШЕГО ОБЩЕСТВА в Денвере. Фанни так переволновалась, увидев меня, что ее степенность улетучилась и сменилась грубостью и страхом.
– Еще бы…
– Я мог бы рассказать старухе Мод правду, но пожалел ее и соврал, что Фанни поехала в Лондон. Это было первое, о чем я подумал.
Затем Смит поведал Сэнту о встречи с Френками и Виллой на переправочной станции Байерса и о событиях, которые последовали за этим.
– Это счастье для Мод, что они приехали сюда. Она тяжело восприняла новость о том, что Фанни нет в Денвере. Я думаю, что из-за этого у нее случился припадок, она упала и сломала ногу.
– Я ненавижу ухаживать за ней. Здоровая она, как корова, вымя которой попало в изгородь и застряло там. Прикованная к кровати она, должно быть, как бык с кольцеобразным хвостом.
Смит не ответил и молча закурил. Он очень хотел рассказать своему другу о Вилле. Вилла с большими печальными глазами… гордо поднятым подбородком, она… Боже… он должен остановиться думать об этой женщине… Смит сменил тему разговора.
– Ты что, поссорился с этим ребенком, который приехал с Райсом? Я вижу, он "помечен".
– Можно сказать и так. Чертов дурак! Я схватил его, когда он целился в кобылу серебряного мустанга. Ну, вот ему и пришлось попробовать приклад моей винтовки… Представь, он утверждал, что мог бы просто оглушить ее… Мы бы ее связали, она пришла в себя и была бы здорова, но в неволе.
– Ублюдок!.. Большинство таких дураков либо промахиваются, дай Бог, либо убивают.
– Я сбил его с ног, он даже сразу и не понял, что случилось. Он думал, что становится ловким, как только возьмет в руки ружье…
– Он пробовал дать отпор тебе?
– Да, пробовал, но он не такой ловкий и быстрый, каким ты был в четырнадцать лет.
– Помнишь, как Оливер заставлял тебя учить меня быстро бороться? – Смит хихикнул.
– Да. Он бушевал и восторженно кричал: "Учи его бороться кулаками, как настоящего мужчину, – до сих пор слышу его голос, – Смит не собирается прятаться за ружье. Он вырастет настоящим бойцом!"
– Мне все еще не хватает его, Сэнт.
– Да: Но так уж устроено. Мы не можем жить вечно… Возьми гитару и сыграй мне, Смит, так хочется послушать хорошую музыку.
Сэнт оперся о стену и заложил руки за голову.
Ранчо Иствуд было для него самым дорогим местом на земле. Он считал, что именно здесь находится его дом, и где бы ни был Сэнт Руди, он всегда с любовью вспоминал о самых близких для него людях, живущих на ранчо Иствуд. Сэнт никогда не имел сына. И Смит был для него самым родным человеком, он относился к нему, как к сыну. Смит чувствовал это, и очень любил Сэнта.
Вот уже несколько лет после смерти Оливера Смит горевал, нещадно пил и ссорился с кем попало. Несколько раз Сэнту приходилось вмешиваться, чтобы оградить Смита от неприятностей, грозивших закончиться для последнего очень скверно…
Два года назад Сэнт нашел цветущий зеленый луг в пределах стен каньона. Чистый поток воды падал с горы. Они вместе окультурили эту землю, из столбов и шестов построили загон на ограниченной территории и пригнали стадо диких лошадей и мулов. И теперь из этого стада они вырежут сорок голов для Клиффа Раиса.
– Я купил новые струны, когда был в Денвере. – Смит вышел и сел на скамейку. – Обязательно поменяю старые струны к следующей ночи. – Он дернул струны, повернул ключ. – Никогда не забуду тот день, когда ты прискакал и привез в грубом мешке эту гитару. Ты всю дорогу из Шеридэн скакал в метель. Как сейчас помню, лед лежал на твоих усах, и ты чуть не примерз к лошади. Это было за день до Рождества.
– Да. Я был изнурен и очень хотел спать. А ты перебирал струны на этой проклятой гитаре до тех пор, пока я всерьез не пригрозил, что поднимусь и разобью ее.
– Я никогда не был так счастлив, Сэнт. Я и сейчас думаю, что никогда не. смогу отблагодарить тебя за подарок.
– Чепуха. Ты еще тогда отблагодарил меня, обнимая до тех пор, пока я не посинел. Теперь хватит болтать и сыграй-ка "Красную реку в долине".
Вилла долгое время спорила сама с собой, но потом, наконец, смягчилась и дала Мод несколько капель опиума. Доктор сказал подождать пару дней. Она подождала день и еще половину дня. Долгие часы, которые Мод провела в боли, подвергли тяжелому испытанию и бедную девушку, и теперь она хотела только одного – хотя бы немного отдохнуть. Они обе просто выбились из сил.
Когда Вилла уверилась, что больная крепко уснула, она, взяв с собой Бадди, тихонько вышла из комнаты. Девушка закрыла дверь на ключ, сунула его в карман и посмотрела на комнату Джо Белл. Насколько ей было известно, девчонка просидела там весь вечер. Вилла поужинала с Мод, зная, что Иниз ждала Смита. А у нее совсем не было желания встречаться с ним в тот момент. Вилле очень хотелось привести в порядок свои мысли. Она никак не могла взять в толк, почему Смит Боумен имел над ней такую силу, что она всегда в его присутствии чувствовала себя очень глупо.
Свет струился в щель под дверью маленькой комнаты, которую использовала Иниз. Вилла прошла через темную кухню и вышла на заднее крыльцо.
Здесь, одна, в тишине ночи, девушка почувствовала себя очень хорошо. Луна плыла высоко в небе в окружении миллионов звезд. Монотонный скрип деревянной мельницы радовал слух. Даже Бадди казался довольным. Он опустился на крыльцо и положил голову на лапы.
Потом где-то позади барака кто-то начал играть на гитаре. Она уже слышала музыку и раньше, находясь прошлой ночью в комнате Мод, но только очень слабо и почти ничего не разобрала. Но сегодня музыка звучала громко и была неотразимо прекрасна. Вилла не могла сразу определить особенное очарование этой красивой музыки, она только знала, что у нее мурашки поползли от звуков этой мелодии, и она притягивала ее, как Пестрый волынщик Хэмелин в поэме Браунинга, вынуждавший детей следовать за ним.
И Вилла пошла вниз по тропинке к изгороди, которая разделяла дом и двор с сараями, непреодолимо влекомая сладким чистым звуком. Бадди встал и последовал за ней. Девушка чувствовала, что сердце ее будто остановилось. Волна очарования поглотила ее, и ей вдруг показалось, что звуки, наполнившие собой вечерний воздух, доносились совсем из другого мира.
Звучала мелодия "Любимый дом", и ее играли с таким знанием, что Вилла почти окаменела от красоты.
Девушка остановилась на конце барака. Музыка прекратилась. Потом кто-то запел тихим хриплым голосом, как будто пел лишь для себя.
Не оставь меня здесь одного
В этой дикой степи умирать.
Я хочу посетить отчий дом,
Я хочу навестить свою мать…
С бледных губ те слетали слова,
Бедный юноша умирал.
И в степи на закате дня
Он беспомощно, тихо лежал…
Певец закончил песню и сразу же запел другую, третью… Затем снова заиграла музыка. Вилла не знала, что это за мелодия, но она сразу же поняла, что тот, кто играл на гитаре, был очень талантливым музыкантом, и очень любил свой инструмент. Музыка успокаивающе подействовала на Виллу и заставила на время забыть о проблемах.
Вдруг Бадди заскулил, привлекая внимание Виллы к себе. Собака крепко стояла на ногах и напряженно смотрела в кромешную тьму между хижиной и бараком. Бадди зло зарычал, и шерсть на его спине встала дыбом.
– Пойдем, Бадди…, пойдем… – Вилла потянула пса, но тот отказывался даже пошевелиться. – Бадди… пойдем.