- Ты удивительная, Ава, и я горд тем, что могу помочь тебе в твоем исследовании себя.
Эти слова как будто ударили ее. Она откинулась назад:
- Я не использую тебя, если ты так думаешь.
- Да нормально, если даже используешь, - спокойно произнес он.
Эти слова заставили ее напрячься.
Она не использовала других. Она была любезной, вежливой, вдумчивой. Она всегда ставила нужды других на первое место.
А может быть, Роман был прав? Может быть, это нормально - что-то хотеть для себя?
Поморщившись, она сказала:
- Я не пользуюсь. Я не настолько испорчена, чтобы использовать это… происходящее между нами ради собственной выгоды.
- Счастлив это слышать.
И чтобы доказать это, он поцеловал ее горячим, долгим поцелуем, от которого она забыла сейчас все, все слова, даже собственное имя.
Глава 6
Перелеты всегда казались Аве скучными и утомительными. Но не в этот раз. От воспоминаний о том, что было в самолете, ее щеки пылали гораздо сильнее, чем от влажной жары, которую она почувствовала, когда они вышли из самолета.
- Трансфер нам заказан, - сказал Роман и взял ее за талию, как если бы это была самая естественная вещь в мире.
Она оставила в Канберре бульварных журналистов, которые превратили ее жизнь в ад за последние несколько недель. Здесь она была избавлена от их надоедливых глаз. Глядя на свою руку в руке Романа, она осознала: "Боже, я уже начала новую жизнь! И даже больше!"
Начала она с того, что обрезала волосы и сделала мелирование - светлые пряди искусно освежали прическу - плюс набрала несколько килограммов. Вес добавил мягкости ее прежде угловатой фигуре. Ей нравилось, что больше не нужно считать каждую калорию.
Неверно истолковывая ее заминку, Роман вглядывался ей в лицо:
- Тебе слишком жарко?
Он говорил о тропической погоде Квинсленда, но, все еще под впечатлением от их недавних проделок в самолете, она загадочно улыбнулась:
- Я могу с этим справиться.
Он оценил ее намек и засмеялся:
- Ты мне нравишься больше и больше.
Он потянул ее за руку, и она счастливо зашагала рядом с ним, гордая, когда ловила взгляды, которые кидали на них встречные. Она ненавидела папарацци, а завистливых женщин могла перенести.
Она гадала, замечает ли Роман паутину обволакивающих женских взглядов, но он проходил по зданию аэровокзала, не обращая на них внимания, его взгляд искал кого-то.
- Вон человек за нами, - сказал он, указывая на шофера в костюме, держащего плакат с напечатанной на нем крупными буквами надписью "ГИАНАКИС".
- Ты грек?
Она удивилась, что до сих пор не знала его фамилию. Это было не похоже на нее. И ей это нравилось. Он тоже не знал ее фамилию, и ей это тоже нравилось. Если интересуется политикой, он в любом случае знает, что Эрл Беккет был честным, всеми любимым премьер-министром, славившимся своим патриотизмом и чувством юмора. Жалко, что эти качества не распространялись на домашних.
Из-за того, что фамилия Беккет была хорошо известна здесь, она взяла себе псевдоним - Ава Бекк.
Все, чего она достигла в жизни, было плодом ее личных усилий, имя ей только мешало.
- Ты грек? - переспросила она.
- Мама гречанка.
- А твой отец?
- Англичанин, по всей видимости.
Чуть заметная тень пробежала по его лицу, и она молча поругала себя за нетактичность.
Не вынося продолжительного молчания, она постаралась исправить положение:
- Извини, что спросила…
- Не извиняйся. Я давно уже смирился, что имя моего отца неизвестно.
Но по тому, как резко он зашагал к шоферу, было понятно, что это не совсем так. По напряжению, появившемуся в плечах, было очевидно, что Роман не смирился. И хотя это было совсем не ее дело и шло вразрез с ее намерениями, ей захотелось узнать, что же его действительно волнует, и захотелось, чтобы он чувствовал себя достаточно свободно с ней.
Кто знает, может быть, ей удастся узнать что-нибудь из этого за несколько следующих дней? Она же будет брать интервью - значит, сможет узнать и о нем самом, а не только о его любви к экстремальному спорту. Хотя реальный вопрос, который сейчас стоял перед ней: стоит ли ей подобраться ближе? И каковы будут последствия для ее наивного сердца, если она это сделает?
* * *
Очевидно, Роман ей расскажет что-то о себе - он же хочет, чтобы она справилась с тестовым заданием. И он ждет с нетерпением продолжения того, что они начали в номере отеля в Мельбурне прошлой ночью.
Но это все же было немного больше, чем приятный разговор и сексуальное влечение. Он чувствовал себя с ней так легко и, казалось, хотел рассказать ей всю историю своей жизни, но просто не было повода.
Чем больше времени Роман проводил с ней, тем больше он думал, что ее бывший муж болван. Эта мысль появилась у него еще прошлой ночью, и теперь, после головокружительного секса в самолете, он еще больше недоумевал: каким идиотом нужно быть, чтобы не ценить такую чувственную, живую женщину, как Ава?
Она говорила, что он был другом семьи и что между ними не было особого чувства. У него самого были женщины-друзья на протяжении многих лет, длительная дружба с женщинами, которые его заводили. Но пока он не мог представить Аву в таких же отношениях, он не мог понять, как этот парень мог не накидываться на свою жену при каждом удобном случае.
Когда Ава сказала, что она в действительности не знает себя и что она пожертвовала собой ради отца, Роману захотелось задушить ее мужчин за то, что они сделали ее такой закомплексованной. Но что-то сдерживало его, чтобы до конца открыться ей. Ее безобидный вопрос об отце как-то взволновал Романа. И после того, как она настолько открылась ему в самолете, он чувствовал себя некомфортно. Не то чтобы он не хотел обсуждать этот вопрос с едва знакомым человеком, просто он уже закрыл эту тему для себя. Он уже прошел этот путь вдоль и поперек с Эстель, которая визжала и взбрыкивала от каждого его вопроса.
- Ты ужасно молчалив.
Мягкий голос Авы оторвал его от воспоминаний. Да, он что-то отвлекся от настоящего момента. Пора было развеять это напряжение.
- Мысленно планирую.
- Что планируешь?
Он преувеличенно нахмурился, его лицо приняло комичное выражение.
- Увидишь.
Она улыбнулась, как он и надеялся.
- Мне стоит волноваться?
- Очень.
Он показал пальцем назад за плечо по направлению к посадочной площадке:
- Что было в самолете? Так вот, это была только прелюдия.
Нежно-розовые пятна пошли по ее щекам, оттеняя невероятную голубизну ее глаз.
- К чему?
- К нескольким дням, которые ты никогда не забудешь.
И в доказательство он поцеловал ее.
Ава скользнула на заднее сиденье белого лимузина и едва сдержала вдруг возникшее желание лечь на серые кожаные кресла.
Ей нужно было прилечь, сейчас же. Роман обещал несколько дней, которые она никогда не забудет… и ее практически скрутило от воспоминаний близости с ним.
- Удобно?
Зная, что ее щеки, должно быть, светятся, как два маяка, она кивнула.
- Отдохни, силы тебе еще понадобятся.
Рискнув на него посмотреть, она не могла сдержаться и засмеялась:
- Не смотри на меня так.
- Так - это вот так?
Он скорчил грозную гримасу и пошевелил бровями. Она смеялась.
- Твое присутствие возбуждает меня, - пробормотала она, надеясь, что шофер не обладает феноменальным слухом.
Растягиваясь на широком заднем сиденье, он пробормотал:
- Это идея!
Ей нужно держать себя в руках, чтобы совсем не растаять рядом с ним, и она слегка оттолкнула его локтем:
- Я должна написать очень важную статью, не забывай!
Он еще раз попытался поддельно нахмуриться, но уголки рта его выдавали.
- У меня тоже есть работа - сделать все, чтобы ты изобразила меня в самом лучшем свете.
- Хорошо, что мы оба это понимаем.
Он поманил ее пальцем, и она наклонилась к нему.
- И еще мы понимаем, что означает смешать бизнес с удовольствием, правильно?
Он провел кончиками пальцев по ее запястью, разглядывая нежные волоски у нее на руке.
* * *
Она вообще-то никогда особо не интересовалась сексом, а сейчас секс был единственным, о чем она могла думать. И хотя она могла винить в этом Романа, на самом деле была ему благодарна. Она никогда не чувствовала себя настолько живой, как последние двадцать четыре часа. Подумать, что это только начало…
- Не забывай об этом, - сказал он, и его выражение заставило ее покраснеть опять.
И она стала рассматривать живописные пейзажи за окном.
А шофер стал расписывать красоты местных пляжей. Роман поддерживал с ним разговор. А она размышляла и продолжала удивляться, как спокойная разведенная женщина забыла обо всем и пустилась в головокружительную авантюру с самым горячим парнем, которого только можно встретить.
Когда она получила тестовое задание от Рекса, у нее заработала та часть мозга, которая долго была подавлена, - Ава начала творить.
Ее воображение стало просыпаться, набирать силу. Она пристально стала всматриваться в мир вокруг, описывая все, что видела, - от сморщенного старичка, который встретился по дороге, до мамочек, суетящихся вокруг своих детишек. Фразы стали рождаться в ее голове постоянно, слова старались запечатлеть все богатство живого окружения.
Она хотела писать. У нее появился этот шанс, и она сделает все возможное, чтобы эта статья о Романе стала лучшей вещью, которую она когда-либо написала. Хотя это было совсем несложно, учитывая то, что последний раз она писала для литературного конкурса, когда ей было одиннадцать.
В таком состоянии, когда слова рождались, пузырились, сливались друг с другом, а фразы роились в ее голове, она, настороженно озираясь, вошла в громадные стеклянные двери и оказалась в "Палаццо Версаче".
От пробудившегося вдохновения захватывало дух. Она любила этот гул в голове, это состояние, когда фразы просто лились на нее откуда-то сверху, струились в ее сознание. И она снова удивлялась, как ей на этот раз удалось не стряхнуть это чудесное состояние, чтобы начать делать "все правильно".
- Это великолепно, - сказала она, стараясь не быть похожей на таращащего глаза туриста. - Точно!
Ее взгляд упал на Романа.
- Тебе не нужно сейчас напрягаться и хмуриться, помнишь?
Она слегка коснулась его рукой, ее пальчикам захотелось сделать большее.
- Я твоя. - От мгновенной вспышки тревоги его глаза потемнели до эбонитового цвета, и она быстро смягчила: - На несколько следующих дней.
В глубине ее сознания крутился туманный вопрос: а что будет через неделю, если их отношения углубятся?
Роман, наверное, не задумывается об этом - они оба знали условия, как это должно быть: недолгий роман. Несколько дней. Никаких сожалений.
Так почему эта вспышка тревоги в его глазах так обижает ее?
Чтобы уйти от этой скользкой темы, она всплеснула руками, продолжая осматривать фойе:
- Мне нравится неоклассический стиль.
Его глаза чуть сузились - он заметил ее неуклюжую попытку сменить тему разговора.
- А мне нравятся те диваны. - Он сделал паузу и посмотрел на нее многозначительно, отчего у нее начали подкашиваться ноги. - На них двое могли бы разместиться с полным комфортом.
Качнув головой в знак того, что поняла его многозначительное подмигивание, она посмотрела на диваны, восхищаясь их красотой больше, чем мягкостью и удобством.
Центральную часть украшают изображения пурпурных орхидей, а края были отделаны золотом. Большие диванные подушки были оттенков светло-зеленого, бледно-голубого и цвета мандарина.
Совершенная роскошь - золото и бежевые мраморные полы, сложные мозаики, гигантская хрустальная люстра наверху, громадный черный рояль и громадный овальный стол в центре композиции. Все здесь радовало и притягивало глаз.
- Ты мысленно описываешь что-то?
Она кивнула:
- Это писатель во мне. - Она тронула пальцем висок. - Теперь это включилось во мне здесь и не может выключиться.
- Одно, что меня совершенно восхищает в тебе, - это твоя творческая натура, - сказал он.
Да, он умел поднять настроение, сказав правильную вещь в правильное время.
Засмущавшись от его слов, она выпалила то, что первое пришло ей в голову:
- Я даже не написала свою первую статью. Откуда ты знаешь?
Его убийственная улыбка предупредила, что шокирующей реплики ей не избежать.
- Существует много способов продемонстрировать творческий потенциал.
Она вспомнила, с какой фантазией они в самолете доказывали расположение друг к другу, даже не сняв одежду, а только слегка подвинув, чтобы доставить друг другу удовольствие, и поняла, что он имеет в виду.
- И о статье… Наверное, я смогу получить представление о твоих литературных талантах, когда ты будешь брать у меня интервью? - Понижая голос, он добавил: - Ну, ты знаешь, пока мы будем смешивать работу и удовольствие.
Слово "удовольствие" соскользнуло с его языка, как теплый мед, и она задрожала от предвосхищения. Она не сможет сделать никакую работу, если он при этом будет отвлекать ее таким вот образом. Эта внезапная мысль вернула ее на землю.
- У нас же будут раздельные комнаты, правда?
Его губы скривились от ее озабоченного тона.
- Это избыточно, рассматривая то, что наши мероприятия…
- Мне нужно свое собственное пространство для работы. - Расстраиваясь от панической нотки в собственном голосе, она понизила тон: - И не называй это мероприятием. У нас отрыв, загул. Звучит более возбуждающе.
От вида его ухмылки ей захотелось задушить его.
Он поднял руку в знак согласия:
- Загул. Принято.
- Тс-с-с, не кричи так громко об этом, - зашипела она. Старые привычки давали о себе знать - она быстро просматривала фойе, нет ли там ненавистных репортеров с фотоаппаратами.
Его улыбка потухла от вида ее настороженности.
- Тебя до сих пор преследуют папарацци?
- Боже, надеюсь, что нет. - Она вздохнула. - Меня доставали пристальным вниманием, фотографированием и ненужными вопросами долгие годы. У меня вошло в привычку избегать и озираться.
А что касается остального… Она подавила дрожь при воспоминании от полных разворотов газетных страниц, посвященных ее разводу.
- Знаю, что ты имеешь в виду.
Она удивленно нахмурилась:
- Это как?
На секунду она увидела опять тревогу в его взгляде, как если бы он сказал слишком много.
- Об экстремальных видах спорта всегда много шумят в прессе. Репортеры преследуют элиту в любом виде спорта, и я знаю это все не понаслышке. А у тебя не могут возникнуть проблемы, если нас увидят вместе? Потому что если это…
Вместо того, чтобы порадоваться тому, как он заботится о ее репутации, она расстроилась. Значит, он уже думает о расставании.
- Это не проблема, - пробормотала она, пытаясь подавить эмоции.
- Эй, ты в порядке?
- Да.
Она училась прятать чувства на протяжении многих лет и всегда выглядеть на людях уравновешенной и уверенной в себе. А где этот хваленый контроль теперь, когда комок застрял у нее в горле?
- Я очень хочу оторваться с тобой несколько дней, Ава, но не ценой твоей карьеры.
Он сделал паузу, будто подыскивая верные слова, первый раз она видела его таким смущенным.
- Ты на испытательном сроке, это твое первое задание, и будь я проклят, если все испорчу, не имеет значения, как сильно я хочу тебя.
Его искренность ошарашила ее. Для легкомысленного соблазнителя Роман действительно достаточно много заботился о ее карьере, ее нуждах, предупреждая их. Это сбило ее с толку.
Никто никогда не делал этого - ни ее отец, ни мама, ни ее бывший муж. Пока только парень, которого она знает всего один день, заботится в первую очередь о ее нуждах, и от этого она почувствовала себя особенной первый раз в жизни.
Откашлявшись и надеясь, что ее голос не прозвучит как писк, она продолжила:
- Я с тобой.
- Правда?
- Ух… при всем твоем мошенническом шарме, ты действительно большой добряк.
Она не поняла, почему в его глазах промелькнуло облегчение, но он кивнул:
- Да, ты со мной. - Он похлопал себя по груди в районе сердца. - Здесь чистый зефир.
- Повезло мне, я люблю сладкое.
- Да, повезло.
От его поцелуя у нее перехватило дыхание. Она всецело отдалась этому удовольствию.
Глава 7
Роман ходил взад-вперед по своему шикарному люксу, отчаянно пытаясь успокоить непривычно расшалившиеся нервы.
Парень, который бессчетное количество раз прыгал с крыш зданий, скал, мостов, парень, который занимался практически всеми экстремальными видами спорта с подросткового возраста. Он никогда не нервничал. Так откуда сейчас взялось это острое чувство тревоги, от которого он не может избавиться?
Он знал причину этого, он просто не хотел осознавать это.
Ава.
Какого черта он сболтнул ей об отце, хотя закрыл для себя эту тему очень давно? Что было в этой сдержанной девушке, что ему хотелось открывать ей потаенные мысли, которые лучше бы оставить невысказанными?
Он любил женщин. Любил волнение охотника, расположение, которое они ему выказывали, их внимание, и хотя его заигрывания никогда не заходили дальше нескольких свиданий, он наслаждался физической близостью с этими женщинами.
До сих пор.
А с Авой все было как-то иначе. С Авой все как-то двинулось к душевной близости, из-за ее проницательности и способности выявлять его самые сокровенные мысли, которые он старался скрывать даже от себя всю жизнь.