Он с самого начала знал, что силы их неравны. Мало того что его конь был быстрее и крупнее жеребца Меган, он сам был куда более искусным наездником. Не прошло и нескольких секунд, как он настиг девушку. Она скакала, пригнувшись к шее лошади, но оба знали, что она проиграла. Наградив воспитанницу диковатой ухмылкой, граф ухватил ее жеребца за поводья.
– Нет! – вскричала она, пытаясь вырвать уздечку, но было уже поздно: Джастин крепко держал ее.
Обе лошади замедлили бег.
– Нет! – снова воскликнула девушка и, подняв вверх хлыст, что есть силы ударила коня опекуна по крупу.
То, что было дальше, произошло в какое-то короткое мгновение. Конь Джастина, возмущенный столь непростительной выходкой, резко встал на дыбы. Сам Джастин, сидевший чуть боком, так как держал в руках поводья еще одного коня, резко вылетел из седла и упал на землю. Меган завизжала от страха. Испуганный конь помчался прочь, едва не ударив хозяина копытами по голове. Соскочив со своего жеребца, девушка бросилась к графу и опустилась возле него на колени.
Джастин лежал на спине, как-то неестественно согнув ногу. Кровь отхлынула от его лица, и оно стало белым как бумага. Меган, трясясь как осиновый лист, с ужасом подумала, что граф, ее опекун, должно быть, погиб.
Глава 4
Положив подбородок на подтянутые к груди колени, Меган сидела на высоком кресле у кровати Джастина. На ней была только ночная сорочка из тонкого льна, которая, конечно же, не согревала ее в прохладной спальне графа. Даже огонь в камине не мог обогреть большой комнаты. Чтобы не так мерзнуть, девушка прихватила с собой стеганое одеяло. Накинув его на плечи, Меган ждала.
Она слышала каждый вдох и выдох графа. Он не приходил в себя с тех пор, как свалился с лошади. Meган так страдала от чувства собственной вины, что, казалось, даже испытывала физическую боль. Доктор, посетивший больного еще засветло, заверил Меган, что граф не умрет, но это мало радовало девушку. Граф был тяжело ранен при падении, так сказал доктор. От ушиба он был без сознания, но, ко всему прочему, у него оказалась сломана нога, и он еще не скоро поправится. Доктор сказал Меган, что самым опасным был именно перелом, а остальное, включая ушиб головы и многочисленные синяки, – это, дескать, сущая ерунда. Но, несмотря на слова доктора, Меган чувствовала себя ужасно.
Миссис Донован по настоянию Меган около часа назад отправилась спать. Несмотря на предложение доброй женщины посидеть возле графа (а все сходились во мнении, что его нельзя оставлять на ночь одного), Меган настояла на том, чтобы жена управляющего шла спать, заверив ее, что сама последит за состоянием опекуна. Раз уж она стала виновницей его положения, то теперь постарается как можно лучше ухаживать за ним, чтобы сгладить свою вину. И любое наказание примет как должное.
Огромную спальню графа освещали единственная тусклая свеча да еще огонь в камине. Углы комнаты погрузились во мрак. Испуганно озираясь, Меган подумала, что довольно глупо было украшать резные панели физиономиями ухмыляющихся горгулий и демонов. Уж она бы точно глаз не сомкнула, если бы ее комната была полна таких чудищ.
Погрузившись в раздумья, девушка рассеянно смотрела на лежащее на кровати неподвижное тело. Граф задышал чаще, и она перевела взгляд на его лицо. Джастин зашевелился. Его длинное туловище, казавшееся таким неуклюжим из-за перебинтованной ноги, дернулось. Вскочив со стула, Меган с тревогой склонилась над опекуном. И с удивлением увидела, что его золотистые глаза смотрят на нее.
– Какого черта?.. – пробормотал он, хмурясь. Его взору предстало ее тело, едва прикрытое тонкой тканью ночной сорочки.
Меган с облегчением вздохнула. Она едва не расплакалась от радости.
– Лежите спокойно, милорд, – тихо проговорила она. – Вы ранены.
Джастин еще раз окинул взглядом ее тело, розовеющее под ночной рубашкой в свете отблесков огня.
– Я помню…
Меган удивилась: он говорил, как здоровый человек.
– Мне так жаль, – вздохнула она, беспомощно всплескивая руками.
Джастин шевельнулся, попробовав удобнее устроиться на подушках, но его лицо тут же скривилось от боли. Меган инстинктивно положила руку ему на плечо – обнаженное, как и все его тело. После ухода доктора все решили, что не стоит тревожить больного и натягивать на него рубашку.
Граф покосился на ее руку – такую маленькую, прохладную и белую на фоне его загорелой кожи.
– Знаешь, – заговорил он, – в следующий раз, когда у тебя будет настроение убить кого-нибудь, ты хотя бы предупреждай, чтобы смертник мог подготовиться.
Глаза Меган наполнились слезами. Она испуганно отдернула руку, словно его кожа жгла ее, но он тут же потянулся к ней.
– Я просто поддразнил тебя, – промолвил граф и, превозмогая острую боль, прижал к себе ее руку. – И не беспокойся: я не меньше тебя виноват в случившемся. Подумать только! Я оказался таким плохим наездником.
Меган усмехнулась, но слезы все еще стояли в ее глазах. И тут, толком не осознавая, что он делает, Джа-стин поднес ее руку к своим губам и слегка коснулся ее пальчиков. Он уловил слабый аромат жасмина – мешочек с цветами жасмина всегда лежал в белье девушки. Прикрыв глаза, Джастин вдохнул этот аромат. Но, взяв себя в руки, он открыл глаза и отпустил руку девушки.
– Тут есть вода? – ворчливо спросил он.
Меган смотрела прямо на него, и, казалось, ничто не смогло бы оторвать ее от этого занятия. Нет, подумал он, ни за что она не должна узнать, какие чувства он испытывает к ней. Если только девушка догадается, какое действие оказывает на своего опекуна, их добрым отношениям придет конец.
– Я дам тебе воды. – Девушка направилась к маленькому ночному столику, на котором миссис Донован оставила кувшин с водой и снотворное, принесенное доктором, на случай если больной будет испытывать сильную боль. Дрожащими руками Меган наполнила водой стакан – ей казалось, что ее руки до сих пор чувствуют прикосновение губ Джастина. Ей в жизни еще не доводилось испытывать таких чувств, и она едва сдерживалась, чтобы не поднести пальцы к собственным губам и не погладить их.
Меган повернулась к кровати, держа в руках стакан. Джастин мрачно наблюдал за ней, и девушка решила, что он хмурится из-за сильной боли.
– Позволь мне помочь тебе, – предложила она, когда стало ясно, что граф не сможет пить, лежа на спине.
Джастин отмахнулся от нее.
– Подложи-ка мне под голову еще одну подушку, – буркнул он.
Стараясь угодить опекуну, Меган сделала так, как он просил, и граф с жадностью осушил стакан воды.
– Как ты себя чувствуешь? Тебе очень больно? – заботливо спросила девушка, когда граф вернул ей стакан.
Лицо Джастина исказила гримаса боли, и он устало откинулся на подушки.
– Если не считать моей ноги, которая, судя по этой неудобной штуковине, привязанной к ней, видимо, сломана, головы, до которой невозможно дотронуться – так она болит, и многочисленных ссадин и синяков, я, пожалуй, чувствую себя неплохо.
Его шутка, которую сопровождала кривая улыбка, заставила Меган тоже улыбнуться, но она тут же вновь горестно всхлипнула.
– Мне правда очень жаль, – сказала она. – Учителя всегда говорили мне, что я сначала делаю что-то, а уж потом думаю о том, что совершила. Но поверь, я не хотела сделать ничего плохого. Я просто… Просто не подумала о последствиях своего поступка..
– Что ж, если ты и вправду не намеревалась прикончить меня, то, пожалуй, я должен тебя простить, – сказал Джастин с глубокомысленным видом, но в глазах прыгали чертики. – К тому же можешь даже не говорить о своем неуправляемом темпераменте. Мой ничуть не лучше, и у меня с ним возникает немало проблем.
– Я заметила, – согласилась Меган.
– Да уж, я полагаю, ты должна была это заметить.
– Доктор Райан оставил тебе снотворное – на случай если вдруг боль станет невыносимой. Выпьешь его? – Меган со всей ответственностью решила выполнять обязанности сиделки. Ее лоб прорезала глубокая морщинка, она задумчиво прикусила нижнюю губу.
Джастин был в восторге. "Она очаровательна", – в сотый раз с тех пор, как увидел ее в голубом салоне, подумал он. Личико девушки с круглым подбородком и изящно очерченными скулами имело тот обворожительный цвет, какой можно видеть лишь у изысканных фарфоровых статуэток. На фоне ее гладкой кожи нежного персикового цвета густые ресницы и брови казались неправдоподобно черными. Ее волосы, заплетенные в косу, были переброшены через плечо, а выбившиеся из прически кудряшки темным облаком обрамляли лицо, с которого на Джастина смотрели преданные глаза.
– Разве у тебя нет халата? – спросил Джастин, глядя на ночную рубашку Меган, украшенную многочисленными оборочками, которые, впрочем, не могли скрыть от его жадного взора изящных линий девичьего тела.
– Есть, но он остался в пансионе, – ответила Меган, удивленная неожиданной сменой темы разговора.
Джастин по-прежнему не сводил с нее глаз.
– Боже мой, – воскликнул он, – неужто тебя так ничему и не научили в этих пансионах?! – Похоже, он был очень расстроен, но Меган никак не могла понять почему.
– Милорд, – недоуменно спросила она, глядя на графа, – какое отношение пансион имеет ко всему, что случилось?
Хмуро поглядев на воспитанницу, Джастин увидел столько чистой невинности в ее глазах, что ему осталось только тяжело вздохнуть.
– Это не важно, – коротко бросил он. И еще раз вздохнув, поинтересовался: – Где же миссис Донован?
– Я отправила ее спать, – объяснила Меган. – Она старенькая, поэтому очень устала.
– Стало быть, ты решила побыть моим ангелом-хранителем? – насмешливо улыбаясь, спросил граф. Губы Джастина на мгновение крепко сжались от боли, как мысленно заключила Меган. – Что ж, ты тоже можешь отправляться спать. Не волнуйся, мне хуже не станет, если я останусь один.
– А вдруг тебе что-нибудь захочется? Ты же не сможешь встать, – возразила девушка.
Покосившись на воспитанницу, Джастин увидел, что она дрожит и, чтоб хоть немного согреться, обхватила себя руками.
– Ты мерзнешь. Ступай к себе, – решительно произнес граф.
Губы Меган упрямо сжались – это ее выражение Джастин уже знал.
– На стуле лежит мое одеяло, – заметила она. – Завернусь в него и буду тихонько сидеть. Но учти, никуда не уйду!
Судя по блеску в глазах Меган, уговаривать ее было бесполезно, к тому же Джастин был не в настроении пускаться в спор. Вздохнув, он решил сдаться.
– Ладно уж, черт побери, – пробормотал он, не глядя на воспитанницу. И, закрыв глаза, добавил: – Давай мне твое снотворное!
Когда Джастин проснулся, за окном сиял день, мягкие лучи осеннего солнца заливали комнату золотистым светом. Увы, великолепный ирландский пейзаж, который радовал глаз своими красками, был ему недоступен. С облегчением граф заметил, что кресло, в котором ночью сидела Меган, занято миссис Донован.
Обрадовавшись пробуждению господина, пожилая женщина принялась хлопотать возле него. Собственно, все свелось к тому, что миссис Донован поправила простыни и поставила перед графом поднос с завтраком, главное же – она не смущала покой Джастина.
Поев, граф отослал миссис Донован, велев ей позвать ее супруга, чтобы тот помог ему привести себя в порядок и надеть халат.
Когда Меган появилась в спальне, граф уже был одет и сидел, держа в руках раскрытую книгу. Услышав шум, он строго глянул на воспитанницу. Доктор Райан, осмотрев больного, сказал, что ему придется еще несколько дней пролежать в постели. Нога действительно болела, и Джастину оставалось лишь повиноваться. Да он бы и не смог ходить без костыля, а костыль мог быть готов лишь через три дня. Все это раздражало графа. Но еще больше бесила его миссис Донован, которая, видя, что господин находится в таком беспомощном положении, стала обращаться с ним как с малым ребенком. Больше того, экономка опять называла его "мастер Джастин", чего не делала с тех пор, как он получил титул, а случилось это, когда ему стукнуло шестнадцать лет. Уговаривая графа съесть ложечку супа, добрая женщина сюсюкала, Джастин злился, но, по ее мнению, лишь потому, что утомился, и тогда она принялась уговаривать его соснуть часок-другой. Только потом миссис Донован удалилась.
Происходило это часа за три до появления Меган – время вполне достаточное, чтобы граф соскучился в одиночестве.
Не обратив внимания на хмурый вид опекуна, девушка стремительно влетела в спальню. Юная, одетая в яркое платье, она была так хороша, что Джастин не мог отвести от нее взгляда. Подойдя к кровати, Меган положила руки на резную спинку.
– Мне опять уйти? – улыбаясь, спросила она.
Джастин скорчил смешную гримасу. С темными всклокоченными волосами, мерцающими золотистыми глазами, граф, опиравшийся на гору подушек, казался очень большим и внушительным.
– Это из-за тебя я оказался в таком положении, так хотя бы развлекай меня, – проворчал он.
Не сдерживаясь, Меган рассмеялась:
– Миссис Донован сказала, что ты похож на ежа, который пугает всех своими иголками. Теперь-то я понимаю, что она имела в виду.
– На вашем месте я бы не был так ядовит, мисс, – заявил граф. – Прошу не забывать, что я не на веки прикован к постели. – Несмотря на грозный тон Джастина, губы его дрожали от еле сдерживаемого смеха. "Плутовка", – мелькнуло у него в голове. Потом, все же не желая сдаваться, граф добавил с укором: – Ты, похоже, получаешь огромное наслаждение от всего этого. Пока я лежу тут, прикованный к постели, тебе не надо возвращаться в пансион.
Улыбка исчезла с лица Меган.
– Не стану скрывать, я этому рада, – проговорила она. – Но мне, право, жаль, что с тобой случилась такая беда. Я бы с радостью сделала все, чтобы искупить свою вину, но это, увы, невозможно.
Она была так искренне расстроена, что Джастин не смог больше притворяться. Ему вовсе не хотелось напоминать ей о несчастном случае, и он даже устыдился того, что завел о нем разговор.
– Да нет, отчасти ты можешь искупить вину, – вымолвил он. – Пой или еще как-нибудь развлекай меня, потому что я умираю от тоски.
Девушка нерешительно улыбнулась.
– Милорд, вижу, вы невнимательно читали мои письма из пансиона, а также плохо просматривали сведения о моих успехах в учебе. Дело в том, что пою я из рук вон плохо, даже лягушкам на болоте я бы не смогла составить конкуренцию.
Джастин с сомнением посмотрел на воспитанницу, но та, к его удивлению, была вполне серьезна. А он-то всегда полагал, что все воспитанные молодые девушки умеют замечательно петь.
– Неужто дела и в самом деле так плохи, а? – ухмыляясь, спросил он. – Что ж, слава Богу! Ни хромым, ни глухим тебе меня не сделать. А теперь загляни-ка в шкаф. Там должна быть колода карт. Принеси ее. Если ты не возражаешь, я поучу тебя играть в баккару.
– Совсем не возражаю, милорд, – спокойно отвечала Меган, направляясь за картами.
Следующие два часа они провели, азартно играя в карты, причем Меган умудрилась проиграть своему безжалостному опекуну сумму, равную ее двухгодичному содержанию.
– Подумать только, – нарочито серьезным тоном проговорил Джастин, просматривая долговую расписку Меган. – Никакого мороженого, никаких безделушек, лент и кружев – словом, ничего такого, чем вы, женщины, так любите потешить себя и на что просаживаете уйму денег. Вообще-то, боюсь, тебе придется наняться горничной или найти какую-то другую работу, иначе ты не сможешь мне выплатить долга. В конце концов, – добавил он замогильным голосом, – не станешь же ты ждать, что я оплачу твои векселя. А то, чего доброго, люди станут судачить, что я сам виноват. Скажут еще, что это я приобщил тебя к азартным играм.
– Что ж, – усмехнулась девушка, – тогда мне останется только продать серьги, которые ты прислал на мой день рождения. Иначе я не заплачу тебе долг.
Джастин подмигнул ей:
– Неужто ты это сделаешь? Раз так, боюсь, мне придется забыть о долге. Сплетники не успокоятся, если заподозрят, что ты была вынуждена продавать украшения, чтобы заплатить карточные долги! А все злобные мамаши запретят своим сынкам даже близко подходить к тебе. Так опасно иметь дело с опытным игроком!
Меган сморщила носик.
– Боюсь тебя разочаровать, но в таком случае мы окажемся связанными навеки. Я не стала бы так уж веселиться на твоем месте.
– Такой оборот дела мне и в голову не приходил Кажется, выхода у меня нет, и я вынужден простить тебе долг А то что-то не хочется старому дядьке быть привязанным к дерзкой, непослушной девчонке! Это может до смерти надоесть! – Говоря это, Джастин саркастически улыбался, и Меган вполне поняла истинный смысл его слов.
– Ты такой смешной, – улыбаясь, проговорила она.
– А с чего ты взяла, что я говорю несерьезно?
На мгновение девушка, казалось, задумалась.
– Но… не можешь же ты и вправду… – Она осеклась, вопросительно глядя на опекуна.
Выражение лица Джастина смягчилось.
– Не беспокойся, нет, конечно. – Граф хотел было сказать еще что-то, но его перебил тихий стук в дверь.
Это была миссис Донован.
– Я принесла вам ужин, мастер Джастин, – заговорила она, входя в комнату. – Может, сейчас еще чуть рановато для ужина, но я подумала, что вы, должно быть, голодны, ведь вы так мало съели за ленчем. – При виде Меган, пристроившейся с краешку на кровати графа, выцветшие голубые глазки миссис Донован расширились. Щеки девушки раскраснелись, глаза блестели, да и у Джастина был довольный вид – он просто не был похож сам на себя. Заметив разбросанные по одеялу карты, добрая женщина обо всем догадалась.
– Надеюсь, детка, ты не станешь играть с ним в эти дьявольские игры, – силясь улыбнуться, обратилась экономка к Меган. – Брантам всегда везло в карты, видать, сам сатана им подыгрывал. Да уж, это у них в крови. – Она поставила поднос на столик, стоявший возле кровати.
– А мне-то всегда казалось, миссис Донован, что дьявол сам себе подыгрывает, – проговорила Меган с таким ангельским выражением, что Джастин, не удержавшись, расхохотался.
– Верно, деточка, но старайся не забывать об этом, – произнесла миссис Донован, искоса поглядывая на графа.
Тот все еще усмехался.
– Спасибо за ужин, миссис Донован, – примирительно кивнул граф.
Женщина покачала головой, покосившись на поднос с дымящимися, накрытыми крышками блюдами.
– Чем благодарить, мастер Джастин, вы бы лучше поели как следует, – укоризненно заметила она. – Это хорошая еда, и она полезна вам. Вы должны набираться сил.
Кивнув господину и подмигнув девушке, миссис Донован выплыла из спальни. Как только Джастин снял с одного из блюд крышку, Меган вскочила с кровати и, опустив глаза, стала разглаживать складочки на юбке. Она не забыла предостережение опекуна: Донованы не должны знать, что она ходит в спальню к графу, иначе сплетен не оберешься. Во всяком случае, порядочные девушки не бывают наедине с мужчинами в их комнатах.
– Пожалуй, я оставлю тебя. Ешь, – вымолвила девушка, чувствуя, как краска заливает ее лицо.
Джастин удивленно взглянул на нее. В окно еще проникал серый свет, но комната уже погрузилась в полумрак, так что он не смог разглядеть выражения ее лица. Но что-то помогло ему понять, что Меган чувствует себя не в своей тарелке.