Филиппа смотрела в окно широко распахнутыми глазами. По пути она не обращала внимания на дорогу, отвлекаясь от происходящего мечтами о том, как они с Джейн заживут в самом скором будущем. И теперь вместо центра Валенсии, где она завтра утром легко могла бы взять такси до аэропорта, машина остановилась на набережной рядом с огромной светящейся яхтой.
Шофер распахнул перед ней дверцу и отступил назад, давая дорогу. Филиппа вышла, с трудом управляя затекшими ногами, и огляделась.
Размеры белоснежного судна поразили ее. Казалось, это не яхта, а настоящий океанский Лайнер. Широкие сходни гостеприимно ждали гостей.
- Пойдем.
Энрике взял ее под руку.
- Я не хочу никуда подниматься. Почему мы сюда приехали?
Губы Энрике сжались. Неужели старик не удосужился сказать внучке о своем последнем приобретении?
- Это новая игрушка твоего деда. Он дал ее нам напрокат на весь медовый месяц.
- Я думала, мы проведем ночь в Валенсии, - сказала она упавшим голосом.
- Зачем? - возразил Энрике. - Мы можем прямо сейчас выйти в море.
Лицо Филиппы окаменело. Видя, что она не проявляет даже поверхностного интереса к яхте, Энрике решительно подтолкнул ее к трапу. Он не желал слушать никаких возражений со стороны молодой жены.
Она слегка покачнулась, и Энрике мгновенно подхватил ее на руки, победно улыбнувшись.
- Я перенесу тебя через порог, - усмехнулся он, глядя в ее лицо, и быстро поднялся по ступенькам.
Филиппе ничего не оставалось, кроме как подчиниться обстоятельствам. Энрике поставил ее на палубу и что-то сказал по-испански человеку, стоявшему рядом.
Филиппа сразу же одернула кофточку и попыталась привести чувства в порядок.
- Дорогая Филиппа, позволь представить тебе капитана Педроса, - спокойно сказал Энрике.
Филиппа с любопытством посмотрела на высокого мужчину средних лет в белоснежной форме с золотыми нашивками и шкиперской бородкой.
- Добро пожаловать на борт, сеньора Сантос. Надеюсь, путешествие вам понравится.
- Спасибо, - промурлыкала она незнакомым самой себе голосом и подумала: вряд ли прогулка будет приятной.
Скорее бы она закончилась.
- Если вы готовы, я отдам приказ к отбытию.
- Спасибо, - ответил Энрике и протянул руку Филиппе. - Давай осмотримся.
Его пальцы крепко сжали ее руку, и она покорно последовала за ним.
Ей надо было поскорее привести мысли в порядок. Как опрометчиво она предположила, что проведет эту ночь в Валенсии! Вместо этого они оказались на роскошной яхте! Ну что ж? Какая разница, где закончится ее нелепое замужество, здесь или где-нибудь еще! Она поставит точку еще до завтрашнего утра.
Несмотря на намерение оставаться равнодушной, глаза Филиппы непроизвольно расширились от изумления, когда они осматривали яхту. Внутреннее убранство не поддавалось описанию. Кругом, куда бы ни упал взгляд, она видела бархат, шелк, панели из ценнейших пород дерева, кожаную обивку, золотые канделябры, роскошные восточные ковры на полу, необычные украшения на стенах.
Сколько же может стоить все это великолепие - ошеломленно подумала она, - не говоря уже о стоимости самой яхты?!
По мере того как любезный капитан продолжал демонстрировать им все новые достоинства, настроение Филиппы опускалось все ниже.
Как Энрике назвал яхту? Последняя игрушка Диего Авельяноса?..
Они стояли на верхней палубе, и она с тоской смотрела на удаляющийся берег, на мощные волны, рассекаемые носом судна. Судно полным курсом шло в открытое море.
Тем временем Энрике внимательно изучал ее лицо в ореоле развевающихся от ветра волос. Оно было бесстрастно и не выражало никаких эмоций.
Какой же испорченной надо быть! - с досадой подумал он. Стоит на роскошной яхте, построенной по последнему слову техники, и не испытывает ни малейшей радости!
Он мысленно вернулся к босоногим дням своего детства, когда никто не заботился о нем. Своим трудом ему удалось достичь немыслимых высот - стать президентом крупнейшей компании в Европе. А теперь вот он женился на внучке самого Диего Авельяноса.
Что ж… надо продолжать начатое…
8
Шампанское пенилось в бокале Филиппы, издавая слабое шипение. Она отпила глоток. Энрике сделал то же самое, сидя напротив нее за длинным столом из черного дерева, инкрустированного золотом. От букетов из лилий, украшавших обеденный зал, исходил круживший голову тончайший аромат. Четыре стюарда в униформе стояли навытяжку вдоль стола, готовые в любое мгновение выполнить малейшее желание молодоженов.
И только ровный приглушенный звук мотора где-то глубоко под ними указывал на то, что они действительно находятся на борту судна. Окна комнаты были занавешены черным бархатом с вытканными золотом вензелями, как и на толстом шерстяном ковре под ногами Филиппы.
Она сосредоточилась на еде, такой же дорогой, как и все вокруг.
- У тебя есть еще какие-нибудь пожелания? - прервал гнетущее молчание Энрике.
- Нет, спасибо. Я уже сыта, - ответила Филиппа более скованным голосом, чем хотелось бы.
Ей очень трудно было держаться непосредственно и оживленно, так как все тело, казалось, стянуто в тугой морской узел от внутреннего напряжения.
Надо сказать ему обо всем. Прямо сейчас. И положить конец ужасному фарсу. А потом пойти спать. Одной. И пусть яхта поворачивает к берегу.
Она жалела, что до сих пор не решилась на разговор. Зря она не остановила его раньше, перед тем как он, извинившись и сославшись на то, что ему надо отдать какие-то распоряжения, удалился, оставив ее одну. Долгое время она гуляла по палубе, пока не появился стюард, вежливо спросивший, когда начинать сервировать стол к ужину. Филиппе ничего не оставалось, как отдать необходимые распоряжения.
Боже, я, кажется, уже вхожу в роль послушной испанской жены! - подумала она. Начинаю почтительно относиться к мужу.
К мужу… Слова эхом прокатились в ее сознании. Наверное, я просто пребываю в шоке, продолжала размышлять Филиппа, механически поднося вилку ко рту. Неужели можно в здравом уме представить такую ситуацию? Я сосредоточилась на деньгах, а все остальное выбросила из головы. Но вот нелепая история стала реальностью. Я вышла замуж за Энрике Сантоса, который сейчас сидит напротив меня, и до сих пор не решаюсь сказать ему правду.
Тогда скажи ее прямо сейчас!
Надо отослать команду, а потом просто открыть рот и произнести: "Я уезжаю завтра утром".
Вместо этого ее ум переключился на другие наблюдения.
Интересно, что думают эти матросы про новоиспеченных молодоженов, ужинающих в полном молчании как ледяные истуканы? Думают ли они о чем-нибудь вообще? И какое мне до них дело? А вообще-то, люди ли они? У них такое каменное выражение лиц, что можно подумать, что это роботы. Она с трудом удержалась от нервного смешка и постаралась быстро переключить внимание. В ее поле зрения попал интерьер комнаты.
Что за умник декорировал этот зал? Найти бы его и расстрелять, зло подумала она. Ухлопать столько денег, чтобы получить такой отвратительный результат! Это просто преступление! Решительно все вокруг ей не нравилось.
Энрике наблюдал через стол, как пренебрежительно скользит ее взгляд по комнате.
Она что, выискивает вокруг недостатки, считает, что здесь недостаточно роскошная обстановка для ее персоны? - с неприязнью подумал он. Даже есть перестала.
Решительным жестом он отодвинул от себя тарелку. У него пропало желание сидеть за одним столом со статуей, всячески демонстрирующей недовольство браком, заключенным против ее воли. Встав, он протянул ей руку, плотно сжав губы.
- Пойдем.
Филиппа недоуменно подняла глаза. Мгновение она колебалась. Но только мгновение, потому что ей безумно хотелось поскорее уйти из этого отвратительного зала. Кроме того, ей необходимо поговорить с ним.
Когда они подошли к выходу, один из стюардов предупредительно распахнул перед ними дверь, и Филиппа поспешила вслед за Энрике по толстому ковру, устилавшему широкий длинный коридор. Наконец в конце коридора он открыл какую-то дверь и придержал перед нею. Она сделала шаг и оказалась в спальне.
Стены комнаты покрывали панели из красного дерева, а в центре возвышалась гигантская кровать, задрапированная золотистым шелком. Хрустальные светильники на стенах создавали интимный полумрак.
Она испуганно осмотрелась. Скажи ему прямо сейчас! Сделай это!
- Я должна кое о чем сообщить тебе, - решительным голосом начала она.
- Как замечательно! Моя невеста заговорила.
Его сарказм заставил ее гордо вскинуть подбородок.
- Тебе следует знать, что завтра утром я улетаю в Нью-Йорк. И собираюсь сразу же подать на развод.
Энрике безмолвно смотрел на нее. Ни одна жилка не дрогнула на его лице. От ледяного взгляда стальных глаз у нее затряслись руки.
- Ты ошибаешься.
Ответ прозвучал коротко и спокойно, но по телу Филиппы пробежали мурашки.
- Я не собираюсь оставаться здесь с тобой, - почти закричала она срывающимся голосом.
- Дозволено ли мне узнать, что заставило тебя сделать такое… неожиданное заявление?
Она взяла себя в руки и ответила почти спокойно:
- Мне кажется, ответ и так очевиден! Истинная цель твоей женитьбы - компания моего деда. Ты ее достиг, так что теперь нет никакой необходимости в продолжение нашего брака.
- Весьма интересный, но фатально ошибочный анализ.
- Почему?
- Потому, - произнес Энрике тем мягким голосом, который непонятно как заставлял ее трепетать. - Тебе посчастливилось обладать очарованием, не имеющим отношения к унаследованной от Диего Авельяноса ДНК. Очарованием, которым я собираюсь насладиться сполна.
Он сделал шаг по направлению к ней с выражением в глазах, не оставляющим никакого сомнения в том, какое очарование он имел в виду.
Филиппа отшатнулась.
- Не двигайся! - с отчаянием воскликнула она.
Он остановился.
- Никогда не приказывай мне, дорогая. Я не слишком хорошо реагирую на это.
Она мгновенно нашлась:
- Если тебе понадобился секс, позвони одной из своих любовниц!
Энрике замер на месте.
- Кому?
- Ты прекрасно меня понял - своим любовницам! Все знают, что у тебя их две, и одному Богу известно, сколько их вообще. Вызывай кого хочешь, а ко мне не приближайся!
Его глаза округлились:
- Скажи, пожалуйста, кто снабдил тебя столь ценной информацией?
- О, Диего подробно поведал мне о твоих выдающихся успехах в его предсвадебной лекции. Он отнюдь не хотел сказать о тебе ничего дурного, а просто объяснял, как должна вести себя настоящая испанская жена, когда узнает о любовницах мужа!
Энрике, наконец, понял, в чем причина ее холодности! Ну и удружил ему старик в очередной раз - вбил между ними клин с самого начала!
- Ну хорошо. Давай проясним ситуацию. Я, конечно, не стану отрицать, что у меня были связи с другими женщинами. Я был холост и мог себе это позволить. Но теперь, когда я женился, все будет по-другому. Кроме того, искренне признаюсь: с того момента, как я впервые увидел тебя, мой взгляд не упал ни на одну другую женщину.
Его признания оставили Филиппу равнодушной.
- Как они, бедняжки, должно быть, страдают!
Энрике на мгновение закрыл глаза.
- Мои отношения с этими женщинами не носили никаких обязательств. У Кармен Парейро кроме меня есть еще несколько любовников, которые помогают поддерживать выбранный ею стиль и уровень жизни. А Аурелия Герра…
- Аурелия Герра? Супермодель? - Голос Филиппы прервался. - Это одна из красивейших женщин в мире!
Энрике, в данный момент остро нуждавшийся в чувстве уверенности в себе, был польщен ее удивлением и не заметил ревности и страха в ее интонации.
- Да, - удовлетворенно подтвердил он. - У нее роскошное тело, которое она холит и лелеет как товар, в любой момент готовый к продаже тому, кто больше заплатит. Не сомневаюсь, она легко найдет мне замену, - сухо закончил он.
Филиппа подавила неожиданный приступ ревности при мысли о знаменитой топ-модели и, как ее там зовут, Кармен Парейро. Какое они имеют к ней отношение?
Почему я обсуждаю с Энрике его любовниц? - подумала она. Завтра я собираюсь улететь домой. Мне нет до них никакого дела.
- Теперь я понял причину твоего дурного настроения, дорогая, - сказал он.
- Завтра я улетаю, и мне безразличны твои связи. У меня нет ни малейшего намерения становиться твоей женой.
Глаза Энрике опасно блеснули:
- Могу я снова спросить, что ты собираешься делать дальше?
Филиппа беспомощно огляделась. Вся их маленькая квартирка уместилась бы в одной этой комнате! Скажи ему сейчас же правду о себе, и он сразу отправит тебя паковать вещи!
- Святые Небеса, как я могу даже подумать о том, чтобы быть твоей женой? Мы принадлежим к совершенно разным мирам…
Что-то в его взгляде заставило ее остановиться и вздрогнуть.
Разные миры? Ну да, конечно, мы из разных миров. Безродный уличный мальчишка и избалованная наследница огромного состояния…
- Тем не менее… - искусственная мягкость его голоса вызвала в ней новую волну дрожи, - ты моя жена, Филиппа Сантос! И даже если ты ничего не понимаешь в том, что значит быть испанцем, пойми хотя бы одно: ни один мужчина не позволит своей жене насмеяться над ним и уйти сразу после свадьбы! И тем более никогда - слышишь, никогда… - его взгляд скользнул по ее лицу и фигуре, - перед первой брачной ночью…
Он двинулся к ней, и она не смогла даже пошевелиться. Его взгляд, в котором четко отражалась единственная цель, словно обездвижил ее тело.
Внезапно страх растворился, и мощное непреодолимое желание пронзило ее. Но только на одно мгновение. Филиппа с усилием взяла себя в руки. Таким чувствам не может и не должно быть места. Их заменило тупое вялое решение - раз все так складывается, так тому и быть. Она пойдет до горького конца и завтра утром сядет в самолет.
Стоя неподвижно как статуя, она снова натянула маску непроницаемого равнодушия, уже ставшую привычной для тех случаев, когда он был слишком близко.
Энрике вплотную приблизился к ней и нежно провел тыльной стороной ладони сначала по щеке, потом по белоснежной шее и обнаженному плечу, приспустив тонкую бретельку платья.
Большой палец левой руки тем временем медленно очерчивал линию вокруг ее пухлых дрожащих губ.
Филиппа собрала все силы и замерла, надев на себя воображаемый панцирь.
Она делает вид, что равнодушна к моим прикосновениям. Но, видит Бог, это единственный способ достучаться до женщины, ставшей сегодня моей женой. Когда она будет лежать подо мною, заключенная в объятия, тогда, что ж - пускай размышляет о разных мирах, из которых мы явились. Пусть думает о своих деньгах, перечисленных ей дедом, или о том, что она собирается уйти от меня. Пусть думает, о чем хочет, если, конечно, сможет.
Всеми фибрами своего существа он чувствовал, что она сможет думать только о нем, и ни о чем другом.
Энрике опустил руки. Недолго ей осталось сопротивляться ему. Мягкими шагами он подошел к гардеробу у противоположной стены, открыл дверцу, достал элегантно упакованный сверток, протянул ей и указал на дверь ванной:
- Переоденься!
Филиппа сразу поняла, что внутри свертка ажурный шелковый полупрозрачный пеньюар, который он купил для нее.
Она послушно направилась в ванную. Хорошо, придется стать нелюбимой женой богача, но ненадолго. Острая боль пронзила ее. Как же ей больно! Она даже не представляла, что может быть так больно от одной мысли, что она нелюбимая жена Энрике Сантоса.
Отступать некуда. Все было решено, когда на террасе деда он впервые посмотрел на нее с нескрываемым сексуальным интересом и зажег в ней ответный огонь.
Пришла пора погружаться в его пламя.
Как только дверь в ванную закрылась за ней, Энрике принялся действовать - позвонил стюарду, и тот мгновенно принес бутылку шампанского в ведерке со льдом. Затем занялся собою в ванной для гостей. Он уже побрился перед ужином, теперь осталось раздеться и принять душ.
Его снедало нетерпеливое возбуждение. Тело протестовало против воздержания последних недель. Господи, как он хочет ее! Ни одну женщину на свете он не желал еще с такой силой! Энрике попытался оживить в памяти облик Кармен или Аурелии, но у него ничего не получилось. Одно лицо, одно тело возникало перед его внутренним взором.
Филиппа! Моя жена! Нетерпеливое желание обладать ею, слиться в единое целое охватило его с пронзительной силой.
Рывком он распахнул небольшой ящичек, схватил пригоршню серебристых пакетиков и хищно усмехнулся. Сегодня их содержимое пригодится ему неоднократно.
Тело Энрике напряглось в предвкушении наслаждения, и он стремительно вышел из ванной. Она уже ждала его. Он замер на месте.
Филиппа стояла посреди комнаты, как королева в нимбе роскошных бронзовых волос. Струящиеся локоны волнами падали на обнаженные плечи. Прозрачный шелк пеньюара не скрывал аппетитных изгибов молодого тела, вызывающе высоко поднятых округлых грудей под тонкой тканью.
Удушливая волна желания охватила его.
- Как ты прекрасна! - хрипло выдохнул он.
Филиппа отчетливо услышала страстное нетерпение в его голосе, и ответное чувство охватило ее. Но ненадолго. Наплыв эмоций взмыл вверх и испарился, как небольшое облачко под натиском ветра.
- Я на самом деле прекрасна?
Неужели это она разговаривает с ним, с мужчиной, жаждущим овладеть ею как можно скорее? С мужчиной, от одного взгляда которого у нее кружится голова и слабеет рассудок? Теперь она позволяет ему смотреть на себя, смотреть очень пристально. Только это может спасти ее сейчас. Должно спасти. Она продолжила говорить низким голосом:
- Ты хотел заполучить прекрасную женщину в свою постель, не так ли? Достаточно ли я хороша для тебя, Энрике?
Она скользнула рукой к затылку, приподняла вверх волосы и так повернула голову, что бронзовые волосы запылали в отблесках светильников. Потом провела пальцами по дорогой ткани и откинула пеньюар в стороны, слегка касаясь кончиками пальцев грудей. Все это время она неотрывно смотрела ему в глаза. - Ну как, хороша ли твоя невеста, Энрике?
Он не мог произнести ни слова. Он не дышал, но кровь бурлила в жилах.
Филиппа слегка напряженно улыбнулась.
Ее наполнила холодная отчаянная решимость. Она знала, что поступает жестоко, но это был единственно возможный путь.
Подойдя к кровати, она легла на спину, прижимая полу пеньюара к себе так, что он полностью скрыл ее тело.
- Я достаточно хороша для твоей постели, Энрике?
Он подошел к ней, выражая всем своим видом отчаянные голод, смятение, жажду и готовность овладеть ею.
Он не может устоять перед ней! Ни секунды дольше.
Кто эта женщина?
Сначала она разжигала его сексуальные аппетиты ледяным равнодушием, холодно заявляла, что хочет развестись с ним, хотя еще не высохли чернила на их брачном контракте. А теперь лежит перед ним в позе праматери Евы, выставляя перед ним свое прекрасное, необыкновенно притягательное тело, маня и зазывая.
Энрике смотрел сверху на ее тело, завуалированное прозрачной тканью.
- Покажи мне себя, Филиппа…
В хриплом голосе прозвучали и приказ и мольба одновременно.
Он не замечал странного выражения ее глаз и закушенных губ, глядя лишь на линию груди, живота и бедер…
- Покажи мне…