Тут были и цветник, и огороды, и большие сады, в которых росли апельсиновые и лимонные деревья. Семья Херрик вполне могла бы жить лишь за счет своих земельных угодий.
Мы выехали из усадьбы и проскакали несколько миль по бездорожью. До самого горизонта простирались земли, составлявшие только часть владений Линкса.
- Действительно, целая империя, - заметила я. - Твой отец - король, а ты - наследный принц. Ну и как оно - быть наследником всего этого?
- Прекрасно, - ответил он.
Некоторое время мы ехали молча, затем он сказал:
- Мне показалось, ты ему понравилась. Я возликовала, однако пожала плечами, словно мне это было безразлично.
- Такое впечатление, будто он хочет, чтобы я выходила из комнаты, пятясь и кланяясь ему по три раза.
- Ему не всегда нравится, когда пытаются угодить.
- Только иногда?
- Только те, кто, по его мнению, должен это делать.
- Он немного тиран, немного разбойник, но теперь, познакомившись с ним, я могу лучше понять твое отношение к нему.
- Я знал. Я знал, что так и будет. Я очень этого хочу, Нора.
- Все зависит от того, как будет ко мне относиться он.
Эти слова рассмешили Стирлинга. Кругом было так красиво, свежий ветер бил в лицо, и я опять почувствовала себя счастливой. Должно быть, он испытывал то же самое, потому что сказал:
- Нора, я сделаю все, чтобы ты полюбила эту землю. Мы отправимся в лес с ночевкой - это единственный способ по-настоящему узнать эту страну: пройти там, где не может проехать экипаж. Я научу тебя готовить чай в котелке и печь лепешки на костре.
- Здорово! Я уверена, мне это понравится. Он просто светился от радости.
- А что твой отец сказал про Джимми?
- Что если он готов работать, то пусть остается. Если нет, то пусть укладывает вещи.
- Он знает, что это я тебя уговорила?
- Нет. Я дал понять, что это моя идея. Отцу бы не понравилось, что ты уже принимаешь такие решения. Но позже я все объясню ему.
- Стирлинг, ты так добр ко мне.
- Ну, конечно же. Ведь мой отец - твой опекун. Мы молча проскакали еще милю. Через дорогу перескакивали испуганные кенгуру с детенышами в карманах и, присаживаясь на задние лапы, с любопытством смотрели на нас. Впервые в жизни я увидела прекрасную птицу-лиру с великолепным распущенным хвостом. Как только мы остановились, она принялась подражать крику других птиц, будто решила устроить для нас концерт. Пока мы стояли под деревом, я заметила, что у некоторых эвкалиптов были почти черные стволы.
- Это результат пожаров, - объяснил мне Стирлинг. - Их невозможно представить, пока не увидишь собственными глазами. Каждому живому существу грозит здесь невероятная опасность. А эти пожары - вообще самое страшное из всего, что может произойти.
Вдоль дороги страус эму бежал с невероятной скоростью. Я еще никогда не видела такой большой птицы - он был почти шести футов высотой.
- Скоро ты познакомишься с этой землей и ее обитателями, - сказал Стирлинг. - Посмотри на эти деревья В них не меньше трехсот футов - Они великолепны. Прекрасней всего золота мира.
- Но не такие уж они добродушные. Я знаю случай, когда упавшая ветка убила человека. Только представь себе огромную ветку, летящую с высоты двухсот или трехсот футов. Мы их называем "ветки-убийцы"
Я посмотрела вверх и содрогнулась - В разгаре жизни мы встречаем смерть, - продекламировал Стирлинг наполовину в шутку, наполовину всерьез.
Я не хотела, чтобы это прекрасное утро было омрачено разговорами о смерти, поэтому хлестнула Тэнзи и поскакала вперед.
И тут случилось то, о чем я вспоминала после с таким стыдом. Все утро меня не покидало ощущение, что я управляюсь с Тэнзи только потому, что она позволяет мне это. Невдалеке, как нарочно, раздался странный звук, похожий на насмешливый смех. Тэнзи его тоже услышала. Не успев понять, что произошло, я уже летела через ее голову. К счастью, у меня хватило сообразительности вовремя отпустить поводья. Я угодила прямо в густой кустарник, достаточно плотный, чтобы удержать меня. Я была исцарапана и напугана, но, главное, жива. Ветки ломались подо мной и никак не давали выбраться. Я была совершенно ошеломлена.
Но вот появился Стирлинг и наконец-то вытащил меня из кустов. Видно было, что он очень обеспокоен.
- Ты можешь стоять на ногах?
- Да, но болит лодыжка.
- Садись, - приказал он.
Я села на траву, а он опустился рядом на колени и осторожно стянул с меня сапог Лодыжка распухла.
- Все ясно - растяжение, - сказал он. - Что случилось?
- Где Тэнзи?
- Она ускакала. Не волнуйся, она знает дорогу домой. Но ради Бога, что все-таки…
- Кто-то засмеялся… и я оказалась в кустах.
- Засмеялся? Кто?
- Не знаю. Совсем рядом. Очевидно, это напугало Тэнзи, и она меня сбросила.
- Надо вернуться, - сказал он. - Вдруг что-нибудь серьезное. Садись на Уэстона.
Он свистнул, и Уэстон послушно подошел к нему. И тут снова раздался этот смех - кто-то просто заливался хохотом.
- Вот, слышишь - Это птицы. Пересмешники. Тебе надо к ним привыкнуть, они здесь повсюду.
Мое возвращение домой было бесславным. Там я узнала, что Тэнзи уже вернулась. Мне еще повезло: я отделалась лишь синяками и растяжением, но умирала от стыда при мысли о том, что скажет Линкс, узнав о моем приключении.
Хоть Аделаида и встретила нас с явным облегчением, в ее голосе сквозило легкое неодобрение.
- Разве отец не говорил вам, чтобы вы взяли Блэнделл?
- Все было нормально, пока она не испугалась, - объяснила я.
Аделаида заботливо прикладывала к моей ноге то горячие, то холодные компрессы. Выяснилось, что она проходила курс оказания первой помощи. Без этого здесь не обойтись, ведь доктор может добраться сюда лишь на второй или третий день… Она заставила меня выпить чашку горячего сладкого чая и взяла обещание, что я поберегу ногу день или два.
Я лежала у открытого окна и думала, какой же надо быть дурой, чтобы усесться на лошадь, которая была мне явно не по силам. "Гордыня до добра не доводит", - нередко повторяла мисс Эмили, и я не могла не согласиться с ней.
Но вдруг под окном послышался его голос. - Значит, она все-таки поехала на Тэнзи и свалилась? Так ей и надо. Во всяком случае, у нее больше характера, чем здравого смысла.
В его голосе звучала нотка одобрения, что привело меня в полный восторг. Но под вечер где-то в саду раздался смех пересмешника, и мне показалось, что он смеется надо мной.
Аделаида не разрешила мне ходить три дня. И она и Стирлинг трогательно ухаживали за мной, всячески давая понять, что относятся ко мне, как к своей младшей сестре. По просьбе Аделаиды я шила кое-что из одежды для тех людей, что работали в доме. Они жили в небольших домиках неподалеку от нас, и я уже знала, что там полно ребятишек.
- Отец хочет, чтобы к ним относились как к членам семьи, - сказала Аделаида и бросила на меня быстрый взгляд, чтобы увидеть, какое впечатление произвели ее слова.
Никакого. Только со временем до меня дошло, что отцом многих из этих детей был Линкс. Я даже принималась искать в их лицах его черты, которые нередко и находила. Что ж, Линкс был настоящим мужчиной и не мог вести монашеский образ жизни. Он брал этих молодых женщин, когда хотел, и никто не осуждал его за это. Но ни у кого я так и не встретила этих поразительно синих глаз. Даже Стирлинг - его законный наследник - не унаследовал их.
За дни, проведенные в комнате Аделаиды, я успела искренне привязаться к ней. Она приносила мне чай с лепешками и оладьями, совсем как дома, угощала персиковым вареньем и фруктовым желе собственного приготовления.
После всего, что мне пришлось пережить, эти дни казались необыкновенно спокойными и мирными, хотя я и понимала, что это не может длиться вечно. Линкс ни разу не навестил меня, но это было бы уж слишком. Стирлинг обычно приходил по вечерам. Днем он был на руднике - как говорится, наверстывал упущенное. Мне ужасно хотелось побывать там, хотя я и побаивалась немного: знала, что это оживит воспоминания об отце.
Горничная Мэри помогала мне по утрам одеться, приносила завтрак и горячую воду. Эта застенчивая девушка, казалось, чем-то напугана, но мне так и не удалось выяснить, чем именно. Затем Стирлинг, несмотря на мои возражения, переносил меня в комнату Аделаиды, что было совсем необязательно, поскольку я вполне могла доковылять туда сама. Тем не менее мне нравилась его забота. Нравилось чувствовать его, сильные, бережные руки. Он нес меня очень легко, однако я сказала ему, что такое внимание к моей слабости только напоминает о моей безрассудности.
Это случилось на третий день после моего падения. Я старательно шила ситцевую рубашку, пытаясь хоть как-нибудь загладить свой дурацкий поступок, когда тихо отворилась дверь и в комнату прошмыгнула Джессика. Я почувствовала, как у меня по спине пробежали мурашки - таким диковатым показался мне ее взгляд.
- Как дела? - спросила она и, пододвинув стул, присела рядом с кушеткой. Я невольно отшатнулась.
- Спасибо, намного лучше. Я чувствую себя преступницей. Уже вполне могла бы ходить, но Аделаида и слышать об этом не желает.
- Преступников всюду много, - она улыбнулась. - Здесь их тоже хватает.
- Неужели?
Она кивнула с видом заговорщицы - А он приходил навестить вас?
Я знала, о ком она говорит, но не подала виду.
- Кто? - спросила я.
- Он. Хозяин.
- Нет Я и не ждала его.
- Ему безразличны и сам Господь, и все кругом. Даже если бы эта лошадь убила вас, ему было бы наплевать.
- Но он предупреждал меня не брать Тэнзи Я сама во всем виновата.
- Его больше волновала лошадь - Это очень хорошая лошадь. Джесси странно посмотрела на меня - ее зрачки были невероятно расширены.
- Это ценность, - прошептала она. - Он думает о товарах, о владении, о золоте. Это единственное, что его интересует.
- Он не один такой.
Она придвинулась еще ближе, прямо-таки зажав меня между собой и спинкой кушетки.
- Но для него все это значит гораздо больше, чем для других. У него совсем нет жалости И мы это поняли. Я это поняла. Мейбелла поняла. Мой дядя тоже. Он приехал сюда никем… никем… Просто заключенный, раб. Семь лет ссылки, и через год уже хозяин над всеми нами.
- Он совершенно необыкновенный человек.
- Необыкновенный! - она рассмеялась, и ее смех напомнил мне хохот пересмешника. - Таких никогда не было на свете. Наверно, и сейчас нет. Бойся Линкса. Он словно завораживает людей. Мой дядя, Мейбелла… Посмотри, что случилось с Мейбеллой. Он убил ее.
- Мейбеллу?
- Ведь он женился на ней. Зачем? Разве она была ему нужна? Разве он любил ее? Нисколько. - Она щелкнула пальцами. - А что случилось с Мейбеллой, а? Ты знаешь?
- Нет, но мне хотелось бы знать.
Отворилась дверь, и в комнату вошла Аделаида. Увидев Джессику, она нахмурилась, затем спокойно сказала - А, Джесси, хорошо, я как раз приготовила кофе.
Она внесла поднос, накрытый вышитой салфеткой. По комнате распространился чудный аромат кофе.
Я знала: пока Аделаида в комнате, Джессика будет молчать.
Аделаида поставила поднос и разлила кофе по чашкам.
- Налей побольше молока. Нора. Тебе это полезно сейчас. Держи, Джесси.
Когда та брала чашку, руки у нее слегка дрожали - Думаю, завтра ты сможешь немного походить, Нора. Только недолго. Можно погулять по саду, но в лес не ходи, хорошо?
Джесси, не проронив больше ни слова, ушла.
Аделаида сказала:
- Она болтала всякие глупости? Иногда с ней это бывает. Боюсь, сегодня она не в духе. Не стоит обращать внимание на всю эту чепуху.
Тем не менее, мне не терпелось узнать версию Джессики о том, что произошло с Мейбеллой.
Через неделю нога совершенно зажила, и я уже изо всех сил старалась помогать Аделаиде. Училась готовить, занималась садом, шила и вскоре стала в доме как родная дочь. Аделаида и Стирлинг были довольны мной Моя помощь была действительно нужна, поскольку аборигены то и дело "отлучались", при этом "позабыв" вернуться. Даже страх перед Линксом не мог помешать им, а точнее, и был причиной бегства. Если же исчезал кто-нибудь из белых слуг, это означало, что он отправился искать золото.
- И зачем только они нашли его в Виктории! - восклицала Аделаида.
Вскоре мы опять отправились верхом - на этот раз осмотреть рудник. По совету Стирлинга я взяла красновато-гнедую кобылу, которую не вполне удачно назвали Королевой Анной - это было нечто среднее между старой клячей Блэнделл и норовистой Тэнзи.
- Когда ты привыкнешь к этим местам, - сказал Стирлинг, - мы подыщем тебе более подходящую лошадь. А пока будь умницей и держись за надежную Королеву Анну.
Я так и сделала и сразу же поняла, насколько он был прав: Королева Анна слушалась безупречно.
Рудник, как только я его увидела, привел меня в ужас - копер с колесами, по которым двигались стальные тросы, поднимая клети на поверхность, оглушительный шум. Больше того, внезапно прогремел взрыв.
- Мы используем новое вещество, которое изобрел Альфред Нобель, - сказал мне Стирлинг. - Оно называется динамит и избавляет от массы ненужной работы, поскольку разбивает каменные глыбы и обнажает золотые жилы. Здесь трудятся двести человек.
- И они согласны добывать золото для твоего отца?
- Они рады этому. Многие из них годами искали золото, испытали много трудностей, а теперь у них постоянный заработок. Только единицам удается разбогатеть с помощью лотка для промывки золота. Шанс, конечно, есть, но риск слишком велик. А эта работа надежная.
Он показал мне дробилки. Эти машины разбивают руду затем, чтобы из кварцевых обломков можно было извлечь золото. Все там бурлило и шумело. Около рудника стояли ряды палаток, в которых жили шахтеры и их семьи. Попадались и домики из двух комнат - для более удачливых. Я спросила:
- Этим рудником владеет твой отец?
- Ему принадлежит основная часть акций, но здесь есть и твоя доля. Твой отец вложил сюда все свои деньги.
- Приятно узнать, что я не совсем нищая. Может быть, даже богата.
- Рудник работает с убытком.
- Зачем же все это… если убытки?
- Надежда. Она необходима, когда ищешь золото. Хотя в этой стране больше надежды, чем золота.
- И даже твой отец не смог устоять против искушения?
- Даже он. В Англии отец знал людей, богатых людей, которые, как он сказал, живут "изящно". Им нет нужды думать о деньгах - так их много.
- Но он вполне обеспечен, даже богат. Он здесь самый главный. Что еще ему нужно?
- Осуществить свою мечту.
- Какую?
- Сначала он должен найти золото, столько золота, сколько никто еще никогда не находил. Ты видишь, как мы живем: большой дом, много слуг, да и эти рабочие - на все нужны деньги. Оборудование тоже стоит недешево. Затраты на производство колоссальные. Отец хочет разбогатеть на золоте. Затем он, вероятно, поедет в Англию.
- Он и сейчас может вернуться.
- Но не как лорд. Я зло рассмеялась:
- Он что, и титул хочет получить?
- Возможно.
- А пока всаживает все свои деньги в рудник, который не приносит прибыли.
- Отец найдет большое золото. Не сомневаюсь.
Он всегда добивается чего хочет.
Пока мы разговаривали, мимо нас прошел старик. По крайней мере, мне так сначала показалось. Внезапный приступ кашля сотряс его, и он согнулся от боли.
- Бедняга, - сказала я. - Ему необходимо лечь в постель. Ему нужен врач.
Я хотела заговорить с ним, но Стирлинг положил мне руку на плечо.
- Он один из многих. У него обычная шахтерская болезнь - чахотка. Каменная пыль действует на легкие и в конце концов убивает свою жертву. Тут ничего не поделаешь.
- Ничего! - воскликнул я. - Ты хочешь сказать, что люди спускаются под землю, хотя знают, что могут заболеть этой ужасной болезнью?
- Это просто риск, - спокойно ответил Стирлинг. - И они идут на это.
Я была в ярости, думая о человеке, который посылал этих несчастных под землю, обрекая их на безвременную и мучительную смерть.
- Это ужасно, - сказала я. - Так больше не может продолжаться.
Стирлинг в ответ рассмеялся.
- Твоя беда, Нора, что у тебя слишком мягкое сердце. Жизнь жестока… Особенно здесь. Хотя даже в уютной Англии, случается, умирают неожиданно. Не нужно слишком серьезно относиться к таким вещам.
- Я всегда серьезно относилась к смерти. Бессмысленной смерти.
Я подумала об отце, об этом человеке - один погиб, другой умирал из-за золота - и возненавидела его еще больше. Золото представлялось мне живым существом, злой, алчной, хитрой и капризной женщиной. Богиня Золота - что-то вроде Цирцеи, которая иногда дарила свои ласки тем, кто служил ей, но лишь для того, чтобы добиться новых жертв, оторвать еще больше людей от их домов, от их семей, от спокойной, безмятежной жизни и обречь на смертельный риск.
- Я хочу увидеть то место, где был убит мой отец, - сказала я.
- Почему ты не хочешь забыть обо всем этом?
- Забыть о том, что мой отец был убит?!
- Воспоминания ничего не изменят.
- Ты бы смог забыть, если бы убили твоего отца? Стирлинг вздрогнул. Я знала, что мир без всемогущего Линкса для него не существует.
- Успокойся, Нора. Уедем отсюда. Он повернулся и повел лошадь к дороге. Я последовала за ним.
- А теперь, - повторила я, - отвези меня на то место…
Оно было очень красивым - спокойное, тихое - и пока мы стояли там в молчании, тишину нарушало лишь пение птицы-колокольчика. Вот эвкалиптовая роща. Здесь мог прятаться убийца. За ней - холм, скорее высокая гора, с которой сбегал ручей. Как прекрасно!
- И здесь он встретил свою смерть, - сказала я с горечью. - Он, который так любил жизнь, столько мечтал. Это не должно было случиться. Он умер… за золото. Я ненавижу золото.
- Пойдем, Нора, - сказал Стирлинг. - Он умер, но у тебя есть мы, у тебя есть я.
Я посмотрела на него, Стирлинг подъехал ближе, взял меня за руку и сжал ее.
- Я сделаю все, чтобы тебе было хорошо, Нора, - сказал он серьезно. - Ты увидишь.
Весь этот день и следующий тоже я не переставала думать об отце и о том несчастном, умирающем от чахотки. А потому, занимаясь прополкой в саду, совершенно не заметила, как ко мне подошел Линкс. Он молча смотрел на меня.
- Вы уже давно здесь стоите? - с вызовом спросила я.
Он поднял бровь.
- Я не отвечаю на вопросы, заданные таким дерзким тоном.
- А я не выношу, когда на меня глазеют.
- Я не люблю невежливых людей.
- Я тоже, - отпарировала я, распрямляясь. Горькие воспоминания так разозлили меня, что я уже не боялась, как отнесется к моим словам Линкс. Он решил не обижаться.
- Рад видеть, что ты трудишься, - сказал он. - Не терплю лентяев в доме.
- Может быть, хотите, чтобы я работала на вашем руднике?
Он сделал вид, что раздумывает над моим предложением.
- Ив каком качестве, смею поинтересоваться?
- Насколько я знаю, у меня есть акции в вашей компании.
- Немного, очень немного. Они не дорого стоят.
- Пожалуй, как и сам рудник.
- Ты что, большой специалист в горном деле?
- Я ничего в этом не понимаю и не собираюсь понимать. И вообще не желаю иметь ничего общего с этим вашим золотом.