Анна чуть не вскрикнула. Она не верила Доминику. И никогда не поверит снова. Но как давно в последний раз он сжимал ее в объятиях, обнимал и целовал! И теперь… Дом был так силен и по-мужски властен. Он мягко разомкнул губами ее рот, она почувствовала горячее прикосновение его языка. Анна обхватила Доминика за плечи. В голове все поплыло. Их бедра соприкоснулись, губы слились.Анна была и испугана, и околдована прикосновением крепкого мужского тела. У нее перехватило дыхание. Она застонала под его ненасытными, голодными, безжалостными поцелуями. Прошлое вдруг перестало существовать,
Дом, наконец, оторвался от губ Анны и посмотрел на нее горящими глазами.
- Господи!.. - прошептал он сдавленным голосом. Затем его взгляд остановился на двери в спальню.
Анна была близка к обмороку. Она вся дрожала, но, тем не менее заметила, куда смотрит Дом, и отлично поняла, о чем он думает. И, что хуже всего, она думала о том же.
- Анна, - хрипло произнес Дом.
Некоторое время молодая женщина не могла пошевелиться. Сердце ее бешено колотилось. Больше всего на свете ей хотелось сейчас ответить на его призыв, закричать, броситься в его объятия и заняться любовью - яростно,
неистово. Но воспоминания вернули ее к реальности. Анна резко высвободилась из его рук.
- Нет! - Она выставила обе руки вперед. - Не прикасайся ко мне! - И теперь она действительно этого хотела.
Дом долго смотрел на нее, и огонь в его глазах постепенно стал гаснуть. Анна уже почти овладела собой.
- Ты моя жена. - Он пожал плечами. - Не думаю, что наступит конец света, если мы будем спать вместе.
- Для меня наступит, - воскликнула Анна. - И меня едва ли можно назвать твоей женой. Он улыбнулся и язвительно произнес:
- Ты ведь маркиза Уэверли, не так ли, Анна? И, значит, моя жена.
- Дьявол! - бросила Анна. Дом вздрогнул, затем его глаза сузились и стали еще холоднее.
- Ты действительно так ненавидишь меня?
Анна приоткрыла рот, чтобы ответить. Действительно ли она ненавидит его? И ненавидела ли когда-нибудь? Когда-то она любила его, всей душой и всем сердцем…
- Анна?
- Я не люблю тебя.
- Понятно. - Дом налил себе еще один бокал, медленно выпил и посмотрел на нее. - Но ты хотела меня минуту назад.
- Ты ошибаешься, - процедила она сквозь зубы.
- О нет, миледи. Я чувствую, когда женщина сгорает от желания.
Если бы у Анны в бокале еще оставалось шерри, она бы, наверно, плеснула им Дому в лицо, так взбесила ее эта самоуверенная фраза.
- Ты не принимаешь меня всерьез! - гневно воскликнула она. - И никогда не принимал.
- Ты снова ошибаешься, - спокойно возразил Дом. - Я отношусь к тебе очень, очень серьезно, гораздо серьезнее, чем ты думаешь.
Они долго смотрели друг на друга.
- Что это значит?
Дом пожал плечами и отвел взгляд. На его лице появилось отрешенное выражение.
Но Анна должна была узнать главное, ради чего и пришла к нему сюда.
- Скажи мне, - решительно начала она и, сделав шаг к нему, даже слегка дернула за рукав, отчего виски выплеснулось через край его бокала, - скажи мне. Дом, зачем в ту ночь в саду ты решил овладеть мной?
Он невесело засмеялся.
- Это самый глупый вопрос, который я когда-либо слышал. - Его взгляд был остр как бритва. - Я тогда потерял голову, Анна. Совершенно потерял голову.
Она посмотрела ему в глаза. Для нее это был не ответ. Точнее, неприемлемый ответ.
- Ты сделал меня всеобщим посмешищем, - с горечью прошептала она, - а я так любила тебя.
- Мне очень жаль, что так получилось.
- Я не верю тебе.
Он взял ее за подбородок. Анна даже не пошевелилась.
- Ты больше не посмешище. Ты красивая, добрая женщина. Благородная, элегантная леди.
- Нет. Надо мной и сегодня все смеялись. Особенно когда ты флиртовал с Фелисити.
- Я не флиртовал с ней.
Анна отвернулась. Дальше оставаться здесь не было смысла. Но Дом схватил ее за плечи и притянул к себе.
- Почему ты не спросишь меня о том, что тебе действительно хочется узнать?
Она колебалась. Сердце гулко стучало в груди. Вопрос жег ее изнутри, и это продолжалось уже четыре года.
- Потому что боюсь ответа.
Он молчал, и Анна с размаху ударила его кулаками в грудь. Дом не уклонился.
- Черт тебя побери! Почему ты бросил меня? Почему?
- Потему что был дурак, - с сожалением сказал он.
- Как ты мог так поступить? Как ты мог бросить меня? На следующее же утро после свадьбы? Как?
- Мне очень жаль, - прошептал он.
- Я ждала, что ты вернешься! - крикнула Анна сквозь нахлынувшие слезы. Задыхаясь от ярости, она все сильнее била его в грудь кулаками. - Я все ждала и ждала, год за годом! Будь ты проклят, Доминик!
- Прости меня, Анна! Я сожалею об этом гораздо больше, чем ты думаешь.
- Слишком поздно, - опустив руки, с горечью сказала Анна.
Он отвернулся и подошел к окну…
- Да, - после долгого молчания согласился наконец Дом. - Чертовски поздно.
Глава 4
Анна смотрела ему в спину. За окном сгущались сумерки. Уже зажглись звезды, но еще можно было разглядеть клубившийся на лужайках туман. Скоро ночная мгла скроет старый особняк от любопытных глаз.
Прошлое всколыхнулось в памяти с новой силой.
- Будет лучше, если ты завтра уедешь, - медленно проговорила Анна. - Сразу же после того, как зачитают завещание твоего отца.
Дом не шелохнулся. Он по-прежнему стоял к ней спиной и смотрел в окно.
- Так ты уедешь завтра? - через силу спросила Анна. Он обернулся. Его лицо было печально.
- А что ты сделаешь, если я скажу, что передумал?
Глаза Анны округлились.
- Что ты сказал?
- Может быть, мне не хочется уезжать.
Анна не нашлась, что ответить. Ее охватила паника. Нет, они не могут оставаться в одном доме и притворяться мужем и женой! Тем более жить друг с другом. Доминик был светским человеком. Ей трудно было представить его вне окружения красивых женщин. Даже если Анна согласится жить с ним в одном доме, как она сможет смириться с этим - видеть мужа каждый день, зная, о его постоянных изменах.
Анна собралась с духом.
- Я хочу, чтобы ты уехал, - решительно обрезала она. - Ты не можешь оставаться в Уэверли Холл.
Дом пристально и сурово посмотрел на нее.
- Да, ты все ясно мне сказала. Но, может быть, мои планы изменились.
- Мне нет дела до твоих планов! - воскликнула она и, услышав в своем голосе истерические нотки, постаралась взять себя в руки. - Для нас обоих будет лучше, если ты немедленно уедешь.
Его улыбка обдала ее холодом.
- Чего ты боишься, Анна?
- Не тебя, если ты на это намекаешь.
Он скрестил руки на груди и оглядел жену долгим оценивающим взглядом.
- Я остаюсь. По крайней мере, на некоторое время.
- Тебя уговорила Кларисса?
- Нет. - Он продолжал разглядывать ее. - В имении много дел, к тому же нужно нанять нового управляющего и разобраться с прислугой. - Похоже, Дома забавлял этот разговор.
- Нет, - возразила Анна. Ее всю трясло. - Я не хочу, чтобы ты оставался.
- Я вынужден тебе напомнить, что этот дом принадлежит мне. Ты не можешь приказать мне уехать отсюда. Кроме того, Анна, - он обворожительно улыбнулся, - по закону ты тоже принадлежишь мне, и неважно, считаешь ты себя моей женой или нет.
- Нет, - ответила она, и ее сердце вновь гулко забилось. - Нет.
- Нет? - передразнил он. - А что это у тебя на безымянном пальце? Разве не обручальное кольцо?
- Я этого не отрицаю. Да, по закону я твоя жена, несмотря на то, что мы не видели друг друга с того момента, как поженились.
- Если ты хотела заставить меня почувствовать вину, то своей цели достигла.
- Я не этого хотела.
- Тогда в чем же дело?
Анна набрала полные легкие воздуха.
- Это не твой дом, - почти шепотом выдохнула она.
На его лице не дрогнул ни единый мускул.
- Прости, что?
Анна облизнула вмиг пересохшие губы. Как ей не хотелось самой говорить ему об этом, да еще при таких обстоятельствах!
- Этот дом мой.
- Что? - Он непонимающе уставился на нее.
Анна выпрямилась.
- Это правда.
- Ты хочешь сказать, что меня лишили наследства? - Доминик не верил своим ушам.
Анна всплеснула руками;
- Нет! Только особняка. Видишь ли, по дарственной я стала единственной его владелицей.
- Я ничего об этом не слышал, - недоуменно произнес он - Это абсурд. Уэверли Холл принадлежал моему отцу. Кто мог передать этот дом по дарственной моей жене? Я тебе не верю!
- Это сделал герцог Рутерфорд, - запинаясь, произнесла Анна.
Его глаза внезапно блеснули, и он вплотную подошел к ней.
- Рутерфорд!
Анна отступила на шаг назад.
- Да.
Выражение его лица изменилось, казалось, он верит и не верит тому, что она сказала.
- Я… я была так же удивлена, как и ты! - торопливо произнесла Анна. - Рутерфорд сказал мне об этом только прошлой ночью! Дом, не смотри на меня так! Ты пугаешь меня!
Его взгляд был тяжелым и безжалостным. Доминик был в бешенстве.
Это неправда. Он единственный наследник Филипа, и Уэверли Холл мог перейти только к нему. И неважно, что у него есть еще несколько имений, доставшихся ему вместе с титулом виконта, одно из которых было даже больше и доходнее, чем Уэверли. Дело не в прибыли. Этот дом принадлежал ему по праву рождения!
Доминик направился в другую часть особняка. Но не в главную гостиную, где люди, съехавшиеся на похороны, совсем недавно ели, пили и говорили о чем угодно, только не о том, кого утром предали земле, а в заднюю часть дома.
Дверь в библиотеку была приоткрыта.
В этой комнате любил работать отец, когда жил здесь. Мальчиком Доминика именно сюда приводили для ежедневного отчета отцу о своих занятиях, но поскольку Дом пренебрегал ими, то редко мог порадовать родителя. Впрочем, Филип Сент-Джордж не скрывал, что ничего другого от сына и не ждет. Поняв это, обиженный до глубины души Дом еще больше стал пренебрегать учебой. Но Филип никогда не наказывал его…
Стоя перед дверью в библиотеку, Доминик словно вернулся на восемь или девять лет назад. На мгновение ему почудилось, что его отец здесь, сидит и работает за столом. Он так живо ощутил присутствие Филипа, что у него даже зашевелились волосы на затылке. Дом встряхнул головой, освобождаясь от наваждения: Филип лежал в земле на глубине шести футов, а Дом в привидения не верил. Он вошел в открытую дверь.
Внутри кто-то был, но, разумеется, не маркиз Сент-Джордж. В массивном, винно-красном, с кожаной спинкой кресле за столом из красного дерева спиной к Доминику сидел герцог Рутерфорд. На полу лежал выцветший персидский ковер. Диван и два кресла были повернуты к зажженному камину, отделанному черным гранитом, и стеллажам с книгами.
Дом молча смотрел на деда. Как он постарел! Раньше герцог всегда выглядел моложе своих лет, но сейчас любой дал бы ему его семьдесят четыре. Глаза старика опухли и покраснели. Дом вспомнил, как дед плакал на похоронах, и вдруг почувствовал, как слезы застилают его собственные глаза. Острое чувство утраты вновь охватило его. Теперь он никогда не узнает и не поймет своего отца!
Рутерфорд поднялся и вышел из-за стола. Он был худой, почти шести футов росту, с некогда золотистыми, как у всех Сент-Джорджей, волосами, которые и теперь еще были густыми, но уже совершенно белыми. Их взгляды встретились.
- Дедушка…
Дому показалось, что Рутерфорд готов обнять его, но вместо этого тот дрожащей рукой протянул ему бокал.
- Вот, выпей.
Доминик взял бокал и залпом осушил его, чувствуя, как тепло постепенно разливается по телу.
- Дедушка, как ты себя чувствуешь?
- Плохо, - ответил герцог, снова опускаясь в кресло. Он закрыл лицо шишковатыми старческими ладонями, и Дому показалось, что он снова заплакал.
В их семье не принято было открыто проявлять нежность, но Дому страстно захотелось утешить деда, который выглядел сейчас не суровым, полным достоинства герцогом, а старым, немощным, убитым горем стариком. Он постоял в нерешительности, затем подошел и опустился перед ним на колени, но так и не осмелился прикоснуться к нему.
- Мне очень жаль, - прошептал он. Рутерфорд, не поднимая головы, отстранил его. В луче света сверкнуло рубиновое кольцо с печаткой.
- Сейчас все будет в порядке.
Гордость была их семейной чертой. Дом поднялся и отошел, чтобы налить себе и деду вина и дать старику время успокоиться. Когда он снова повернулся, герцог уже сидел прямо, и если он и плакал, то ничто, кроме слегка покрасневших глаз, не выдавало этого.
Дом приблизился к деду и подал бокал.
- Не могу поверить, что его больше нет.
- Смерть иногда настигает неожиданно, - хрипло проговорил Рутерфорд. - Почему ты приехал так поздно?
- Я был в Париже; я вернулся, как только узнал о болезни отца.
- Господи, Доминик, как бы мне хотелось, чтобы ты возвратился домой при других обстоятельствах!
- Мне тоже.
- Ты отсутствовал слишком долго, - с горечью произнес Рутерфорд.
Лицо Дома напряглось.
- Я был очень и очень занят. Я вел дела в четырех имениях. В отличие от других я не перекладывал своих обязанностей на управляющих или юристов.
Рутерфорд хмыкнул.
- Но ты мог бы, как другие, время от времени приезжать домой. Твоя занятость недостаточно веская причина для того, чтобы покинуть Уэверли Холл и родителей на столько лет. - Его глаза сузились. - И Анну.
Дом выпрямился.
- Не вмешивайся в мою супружескую жизнь, - предупредил он. - Хотя, если Анна говорит правду, ты это уже сделал.
Рутерфорд медленно встал.
- Какую супружескую жизнь ты имеешь в виду? У тебя ее не было! Но теперь я вмешаюсь. То, как ты обращаешься с Анной, - преступление!
Дом изо всех сил старался не сорваться и не наговорить лишнего.
- После замужества она стала виконтессой, теперь маркизой. Когда-нибудь станет герцогиней. Анна вряд ли пострадала от того, что вышла за меня замуж.
- О, она достаточно пострадала, - повысил голос Рутерфорд. Его лицо покраснело. - Она любила тебя, когда выходила замуж, и ты чертовски хорошо это знаешь. Она любила тебя с детства, а ты был всего лишь слишком красивым и плохо воспитанным повесой! Какого черта тебя здесь не было столько лет?
- Ты же знаешь, я участвовал в войне, - холодно ответил Дом.
- Ерунда. Шесть месяцев ты ждал, пока тебя включат в списки, уже почти год, как не служишь. Да ты бы вообще не приехал сюда, если б не болезнь и смерть Филипа.
Дом, вот-вот готовый вспылить, сделал над собой усилие и спокойно ответил:
- Ты прав.
Рутерфорд долго смотрел на него.
- Знаешь, Дом, иногда я думаю, что хорошо знаю тебя, и тут же оказывается, что я тебя совсем не понимаю. Дом поморщился.
- Иногда я сам себя не понимаю.
- Я знаю, что ты не горел желанием жениться, но согласился, что тебе пора вступить в брак. Ты выбрал Фелисити, и я не возражал. Потом ты скомпрометировал Анну, и тебе пришлось жениться на ней. Ты женился на прекрасной женщине. Зачем ты уехал?
- На это были свои причины.
- Назови хоть одну!
Дом стоял в нерешительности.
- Может, я не мог вынести того, что сделал.
- У тебя было четыре года, чтобы искупить свои грехи. Почему ты не остался здесь, с Анной? Почему не окружил уважением и заботой, которые она заслужила?
Дом посмотрел на бокал, который сжимал в руке.
- Анна хочет, чтобы я уехал. Она презирает меня.
- Она влюблена в тебя, - с болью в голосе сказал Рутерфорд.
Дом с удивлением почувствовал, как легкая дрожь пробежала по телу; он посмотрел на деда.
- Дедушка, ты ошибаешься. - И, помолчав, добавил: - Это правда, что ты оформил дарственную и отдал этот дом Анне?
Рутерфорд мрачно взглянул на него.
- Да, я написал дарственную. Когда я умру, этот дом плюс годовая рента достанутся Анне. Остальное будет твоим.
- Я не могу в это поверить.
- Почему? Все сделано по закону, могу тебя уверить. Еще до того как вы с Анной поженились, мои юристы оформили договор о разделе собственности. Его подписали я и твой отец.
Дом не верил своим ушам. До того как он женился на Анне?
- Что еще за договор о разделе собственности?
- Договор, согласно которому после смерти твоего отца Уэверли Холл переходит во владение Анны. Если у тебя не будет наследника. Суд лорд-канцлера утвердил дарственную. Анна сможет получить все документы и деньги, если обратится к дарителю. - Рутерфорд спокойно выдержал взгляд Дома. - А даритель - я.
У Дома в ушах стучала кровь.
- Как ты мог так поступить со мной? - процедил он сквозь зубы. - Уэверли Холл должен быть моим! Если ты хочешь вмешаться в наш брак и сделать Анну независимой, - хотя, видит Бог, она уже и так достаточно независима, - отдай ей любое другое имение, но не этот дом, где я родился, не дом моего отца!
Рутерфорд ничего не ответил, но лицо его дрогнуло от улыбки.
- Что ты находишь в этом смешного? - не сдержался Дом. - И что ты задумал?
- Я не нахожу ничего смешного в том, как ты обошелся с Анной, - сказал Рутерфорд. - И почему ты считаешь, что я что-то задумал?
- Потому что я знаю тебя. Или ты так полюбил Анну, что потерял голову?
- Да, я люблю Анну. Она мне как дочь, которой у меня никогда не было. Анна самая лучшая женщина, которую я когда-либо знал. Добрая, умная, рассудительная, решительная. Тебя не было четыре года. Ты, вероятно, не знаешь, чего лишился, но кто-то должен сказать тебе об этом.
- Я полагаю, что могу оценить женщину и без твоей помощи. - В отчаянии Дом налил себе еще бренди, но сделал лишь маленький глоток, чтобы сохранить ясность мыслей. - Чего ты хочешь от меня?
- Я хочу, чтобы ты обращался с Анной так, как она того заслуживает.
Дом повернулся к деду.
- Может, отдавая ей наследство, которое должано было от отца перейти ко мне, ты хочешь почувствовать себя ее мужем? Опомнись!
- Я думаю, что на долю Анны выпало гораздо больше страданий, чем следовало, и все из-за твоего бессердечного отношения к ней. Я думаю, что она заслуживает собственного дома и определенного дохода, если у нее нет настоящего мужа. Разве это не справедливо?
Дом сердито смотрел на старика.
- Теперь я начинаю понимать, в чем дело.
- Неужели? - Тон герцога смягчился. - В жизни есть кое-что еще, кроме ведения счетов, разбора жалоб, оплаты векселей и скачек на лошадях, мой мальчик. И та красотка, которую ты затащил к себе в постель, не заменит тебе жены. Иногда мне кажется, Дом, что ты намеренно делаешь себя одиноким.
Дом замер.
- Я не одинок, - хрипло ответил он.
- Если ты думаешь, что французская актриса согреет твою душу, то ты круглый дурак, - без обиняков сказал Рутерфорд.
- Я не обязан выслушивать твои упреки.
- Да, не обязан, но тебе придется меня выслушать, если ты хочешь вернуть Уэверли Холл.
Доминик сжал кулаки.