– Вы отдаете себе отчет, что приглашаете всю мою семью? – улыбнувшись, спросила она. – Думаю, вам следует знать кое-какие подробности, прежде чем делать такой шаг.
– Всю вашу семью, – эхом отозвался герцог. – Что ж, если Гриффины переживут, что членом их семьи стала портретистка, мы уж как-нибудь переживем Рождество с Уитфелдами. – Он протянул руку Закери. – Прошу прощения. Мне не следовало вмешиваться. Просто я не хотел, чтобы ты был несчастен, но я понял, что разлука с мисс Уитфелд делала тебя именно таким.
– Твое извинение принято.
– Приезжай вместе с мисс Уитфелд к обеду. Я уже познакомился с ее семьей, пора ей познакомиться с твоей.
Коротко кивнув, герцог удалился. Все еще держа Кэролайн за руку, Закери повел ее к лестнице.
– Хогарти, прикажите принести в мою спальню ванну.
– Будет исполнено, милорд.
Кэролайн как будто покраснела, но он был в этом не уверен – на лице у нее было столько разноцветных пятен.
– Закери… все узнают… что мы делали.
– А если ты уедешь, перепачканная краской, то не узнают?
– А кто из твоей семьи сейчас в городе?
– Моя сестра Элинор, ее муж Валентин и Пип. Это дочь Себастьяна, ей шесть лет. И не волнуйся. Она будет в восторге от того, что ты войдешь в семью, уравновесив таким образом соотношение мужчин и женщин. Я вот о чем подумал, – сказал он, поцеловав ее и заправив прядь волос за ухо, – я хочу, чтобы мы провели медовый месяц в Париже.
– В Париже… – Лувр был в Париже. "Мона Лиза" была в Париже.
– А потом мы поедем в Грецию. И вообще туда, куда ты пожелаешь. Возможно, тогда моя семья поймет, что мой интерес к искусству очень, – он опять ее поцеловал, – очень, – еще один поцелуй, – серьезен.
– Ты хочешь сказать – к искусству и коровам.
– Коровы останутся в Уилтшире, а ты, мое живое произведение искусства, пойдешь со мной принимать ванну.
Он рассмеялся, поднял ее на руки и понес в свою спальню.