* * *
Следуя по маршруту, который она держала в голове, Эмма осторожно вела "вольво" по однообразным окрестным улочкам Гамильтона. Будущие дни не сулили ничего хорошего, но по крайней мере она будет занята обустройством своего скромного жилища, а затем пойдет на работу и, возможно, хоть немного отвлечется.
- Ну, вот мы и приехали! - сказала она собакам.
"Вольво" остановилась позади припаркованной машины, и Эмма вышла из нее, с облегчением убедившись, что фургон с заказанной мебелью еще не прибыл. Она надеялась, что люди, выехавшие из этого дома, все из него вывезут. Открыв дверцу машины, она отошла, потянулась и дала собакам возможность выбраться с заднего сиденья на улицу. Лаки спрыгнул вниз, понюхал землю и, залаяв, бросился к машине, стоявшей перед ними.
- Лаки! Вернись!
Медленно и с явной неохотой он перестал лаять и остановился. Строгим голосом Эмма повторила команду. Бросив последний заинтересованный взгляд в сторону машины, пес повернулся и побежал к Эмме, свесив уши и высунув язык, демонстрируя добродушную ухмылку.
- Молодец, - сказала она, почесав у него за ухом. - Тебе придется привыкать к людям в машинах. Я знаю, что в душе ты добрый, поэтому не пугай людей.
Лаки прижался к ней и снова потянул в ту сторону, залаял и уселся перед ней с твердой решимостью настоять на своем.
Эмма взглянула туда, где стояла машина, и сердце у нее екнуло. С ней это уже случалось несколько раз после того, как она уехала из Парагая. Едва она заметила черные волосы и широкие плечи, как нахлынуло такое отчаяние, что пришлось резко развернуться и уйти - куда угодно, лишь бы не видеть человека, который так явно напоминал Кейна.
Однако это не галлюцинация. Мужчина, выходящий из машины, оказался вполне реальным. Хрупкое спокойствие, которым Эмма прикрывала свои чувства, разбилось вдребезги, как бьется стекло о твердую поверхность.
С каменным выражением лица, тщательно контролируя себя, Эмма спросила:
- Что ты здесь делаешь?
- Проверяю, как ты здесь. - Золотистый нимб плясал вокруг головы Кейна.
Они смотрели друг на друга как враги. Собака сидела между ними, насторожившись, подозрительно посматривая на мужчину.
- У меня все хорошо, - сказала она, лживые слова жгли ей язык. - Теперь ты можешь спокойно возвращаться домой.
Хотя Кейн стоял не двигаясь, Лаки издал негромкое рычание.
- Сидеть! - строго скомандовала Эмма, и пес успокоился, но по-прежнему не спускал глаз с мужчины, стоящего напротив.
- Нам есть о чем поговорить, - резко бросил Кейн.
- Нам не о чем говорить!
- Эмма, мне нужно поговорить с тобой.
Если бы он сказал, что хочет поговорить, она бы развернулась и ушла, но в его глубоком, беспристрастном голосе скрывалось что-то такое, что заставило ее заколебаться. Кроме того, подумала Эмма, мельком взглянув на эти суровые черты, он вряд ли просто так сдастся.
Полуденное солнце медленно плыло над головой, обещая чудесный весенний день.
- Ну что ж, хорошо. Что ты хочешь мне сказать?
- Не здесь, - сказал он в то время, как школьницы, проходя мимо, искоса бросали заинтересованные взгляды в его сторону и, хихикая, делали какие-то замечания. Не обращая на них никакого внимания, он наблюдал за Эммой горящими безжалостными глазами. - Давай зайдем в дом.
- Там нет никакой мебели.
Он нахмурился.
- Когда ее привезут?
- В любое время.
- Тогда давай подождем в доме.
Она уже взяла ключи у агента, поэтому уверенно пошла по дороге, а затем по узкой бетонной дорожке к главному входу.
Это неизбежность, думала она, стараясь успокоиться. Кейну нужно ей что-то сказать, и он не уйдет, пока все не скажет. А потом он исчезнет из ее жизни, и она сможет наслаждаться тем равнодушным покоем, которого ей удалось достичь в последние несколько дней.
Но как же он нашел ее? Миссис Ферт не знала ее нового адреса, а кроме нее, у них больше не было общих знакомых.
Она открыла ключом дверь и толкнула ее, выпустив застоявшийся горячий воздух; солнечные лучи устремились сквозь двери с раздвинутыми занавесками и упали на потертый ковер на полу. Быстро проскользнув через тяжелую духоту помещения, она резко распахнула все окна.
Эмма ухватилась за остатки самообладания, боясь, что оно разобьется, как елочная игрушка, брошенная на пол; она отчаянно хотела пройти через это испытание с достоинством.
- Хочешь чего-нибудь? - предложила она, когда все окна уже были открыты и ей пришлось повернуться и посмотреть на него. - Чаю? Кофе? Они в коробке в машине, и еще есть корзинка с едой.
- Чего-нибудь холодненького, - кивнул он. - С удовольствием выпил бы воды.
Но даже вода была теплой. Он сам принес ее корзинку, и Эмма вынула оттуда стаканы, дала ему воды и налила немного себе. А потом, держа в руках чистые пластиковые стаканы, они смотрели друг на друга в маленькой, душной, слегка обветшалой гостиной.
Лаки снова было приказано сидеть около ее ног. Когда он окончательно устроился рядом, Эмма сделала пару глотков и спросила:
- И зачем тебе понадобилось меня видеть?
Кейн нахмурился.
- На то существует множество причин. И прежде всего - Рори.
Рука Эммы опустилась и легко прикоснулась к голове Лаки.
Нахмурившись, Кейн заметил это легкое движение, но продолжил:
- Лаки теперь в полной безопасности. Рори занял деньги, чтобы расплатиться с долгами.
- У тебя?
Он улыбнулся.
- Нет. Он взял их в банке. Ему пришлось продать свою машину, яхту и еще несколько других бесценных сокровищ и признаться, что у него вообще проблемы из-за азартных игр. Сейчас он пошел работать.
- Прекрасно, - сердито сказала Эмма. - Ты думаешь, у него все наладится?
- Не знаю, и мне это совершенно безразлично, но он уже никогда не сможет снова потревожить тебя или меня.
Наступила тишина, в которой витало напряжение.
- С Дианой все в порядке, - наконец произнес он.
- Мне жаль - я должна была сказать тебе, что она… что я…
- Да, ты должна была, но я теперь понимаю, почему ты этого не сделала. По той же причине и я не стал рассказывать тебе о своей помолвке с Дженнифер. Потому что это бы означало, что мы должны принимать решения, к которым были еще не готовы.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Кейн поднялся и подошел к окну, чтобы взглянуть на тихую улочку.
Из окна были видны деревья, дома напротив, улица, огороды. Гамильтон оказался чистым и приятным городком, и ей показалось, что здесь ее пристанище, ее надежная гавань. Но Кейн все-таки смог разыскать ее и здесь.
- Даже когда отец еще был жив, я уже начала осознавать, что натворила по отношению к нему и Диане, - начала рассказывать Эмма. - Он так и не узнал, что я прикидывалась больной, и мне так и не удалось поговорить с ним и попросить у него прощения. Я не знаю, смог ли он когда-нибудь вообще меня простить. - После секундного колебания она продолжила: - Я не нашла ее имени в его записной книжке. Если бы нашла, обязательно бы написала и сообщила о его смерти.
Ей было крайне важно, чтобы Кейн понял ее, и она резко выдохнула, когда он тихо сказал:
- Я верю тебе. За Дианой послала моя мать. У нее, видишь ли, развился собственнический инстинкт. И тому есть свои причины: она бросила отца и забрала меня с собой, но он выиграл бракоразводный процесс и взял опеку надо мной. - Он сделал паузу, а затем продолжил холодным, бесстрастным голосом, от которого у нее стыла кровь: - Я так и не узнал, на каких условиях они пришли к соглашению, но думаю, отец угрожал ей разоблачением ее любовной связи и участия в поджоге усадьбы, который она устроила перед тем, как сбежать со мной в Австралию. - Не обращая внимания на то, что Эмма ахнула от неожиданности, он возобновил свой рассказ: - Ну, вообще-то она не собиралась поджигать дом - просто решила бежать из него и в знак протеста подожгла свое свадебное платье, а затем ушла вместе со мной. Из-за этого весь дом занялся пламенем.
Эмма облизала пересохшие губы.
- А где был твой отец?
- На конференции в Веллингтоне. - Явно испытывая отвращение к этой теме, он сделал паузу, но потом продолжил: - Им не следовало бы вообще вступать в брак. Он суровый человек, которому всегда успешно удавалось скрывать свои чувства. Мать была на двадцать лет моложе - эгоистичное, легкомысленное существо. Ей казалось, что он станет мягче после женитьбы. Она думала, что сможет изменить его. Конечно же, он не изменился, да и она тоже. Для нее все закончилось отвращением к браку вообще, и она больше так и не вышла замуж, не родила еще детей и поэтому полностью сосредоточилась на мне.
Кейн никогда не называл миссис Тэлбот "мамулей" или "мамой". Он называл ее не иначе как "моя мать".
Эмма тихо проговорила:
- Она не такая уж собственница, если хотела, чтобы ты женился на Дженнифер.
- Дженнифер - дочь ее старинной подруги. - Голос Кейна звучал ровно и бесстрастно, как будто он обсуждал какой-то деловой вопрос. - С точки зрения престижа и материальной выгоды, что для моей матери всегда было немаловажно, это должен был быть удачный брак. Хотя Дженнифер и нравилась мне, я никогда не любил ее, и моя мать знала это. Да и Дженнифер не испытывала ко мне особой любви. Нам обоим хотелось брака, основанного на симпатии и общности интересов.
Эмма подняла брови.
- Брак по расчету? - спросила она с иронией.
- Вот именно. Она считает, что любовь опасна и не может служить прочным основанием для брака, - сказал он. - Она сама была влюблена, и это чуть не погубило ее. Моя мать потеряла все: Диану, которую горячо любила, чувство самоуважения и, наконец, меня. Ее мечты о браке с человеком, которого она полюбила, обернулись кошмаром.
Холодные, бесстрастные слова Кейна пробивали ее словно пули. Эмма теперь поняла, почему он предложил сначала получше узнать друг друга, прежде чем допустить физическую близость.
- И она думала, что с тобой произойдет то же самое?
- Да. Дженнифер любит жить в деревне. По характеру она спокойная, безмятежная и добродушная. - Его голос изменился. - Моя мать сразу же поняла, когда увидела нас с тобой вместе, что я выбрал тебя. Она убедила себя, что я сделаю то же, что и она, когда повстречала отца, - воспылаю страстью к человеку, совершенно неподходящему ни по характеру, ни по общественному положению.
- А если еще прибавить то, что я небогата…
Кейн сощурил глаза.
- Это не самое главное. Она пригласила тебя на ужин посмотреть, что ты из себя представляешь, и это подтвердило ее наихудшие опасения. Я не мог оторвать от тебя взгляда, тогда как ты оставалась спокойной и уверенной в себе. Ты не выказывала своих эмоций. Поэтому мать решила положить этому конец всеми возможными способами. А ты сама ей подсказала надежный способ, как это сделать.
- Она была со мной в дамской туалетной комнате, когда я увидела фотографии Дианы.
- А я еще рассказал ей, что твоя мама умерла, когда тебе уже почти исполнилось шестнадцать. Ведь она знала всю эту историю. Кроме того, - добавил он мрачно, - что они уже были любовниками, когда твоя мама еще была жива.
Эмма тихо сказала:
- Я не виню ее сейчас.
- Ты прощаешь ее, - отрывисто произнес он. - Моя мать, наверное, ничего бы не стала предпринимать, но, когда я разорвал помолвку, она была убеждена, что меня надо спасать от фатального чувства любви.
- Я понимаю…
- Да? - Его рот растянулся в улыбке. - Она заставила Диану приехать. Это было лучшее из того, что она могла сделать, хотя в то время я так не думал. Но когда Диана увидела тебя и поняла, что все те годы мучила тебя, это было равносильно изгнанию из нее беса. Правда, моей матери нет прощения за ее участие во всей этой истории.
- Она поступила так, потому что думала: это будет лучше для тебя.
- Сейчас она понимает, что я поступил правильно.
- Диана имела все основания злиться на меня за то, что я умышленно разорвала ее отношения с моим отцом, но мне бы хотелось, чтобы она посмотрела на все происходящее моими глазами. Для меня их любовная связь была элементарным предательством по отношению к моей маме!
- И поэтому ты положила конец их роману. - Голос Кейна был холодным, и она невольно взглянула на него и увидела, что он опять спрятался за свою непроницаемую броню.
- У одной девочки в школе обнаружилась булимия; все стали с ней носиться - врачи и учителя; семье пришлось уехать, а моя лучшая подруга заявила: "Они с ног сбиваются, чтобы угодить ей. Почему бы и тебе так не попробовать?" Ну, я притворилась, что у меня такая же болезнь, и она началась сразу после того, как на сцену вышла Диана.
- Ты сражалась за свою безопасность, - ровным голосом произнес он. - Я могу это понять.
- Может быть, и за безопасность, но частично это все же была месть. Понимаешь, хотя моя мама ничего не говорила отцу, мне она рассказала обо всем. Это разбило ее сердце. Но два зла не сослужили добра, и чье-то еще разбитое сердце не смогло утешить мою бедную мать.
- Эмма, - тихо сказал он, - я это прекрасно понимаю.
- Тогда, в то утро, ты не понимал этого.
Он допил воду и поставил пустой стакан на подоконник.
- Когда я проснулся в то утро, то почувствовал, что держу в руках целый мир. Но потом я приехал домой и столкнулся с бившейся в истерике Дианой. И мать заявила: ты всегда знала, что она моя сестра.
- Да, знала…
- Ты должна была сказать мне об этом. Сама сказать!
- Ты же не рассказывал мне о Дженнифер! - горячо возразила она.
- Да, я струсил. А потом, когда понял, что увяз слишком глубоко в своем чувстве, уже не хотел говорить, это мне казалось своего рода предательством. Я хотел сначала разобраться с нею.
- Сначала я не думала, что твоя сестра Диана будет играть какую-либо роль, - призналась Эмма. - Я не собиралась надолго оставаться в Парагае и даже не предполагала, что у нас может что-то получиться. Я не знала, как поступить, но, когда ты… когда я поняла, что ты хочешь близости, я подумала: ну что ж, по крайней мере у меня будет хотя бы это. Наверное, я тоже струсила и решила уехать.
- Я не хотел, чтобы ты уезжала из Парагая, и ты знаешь это. Мне пришлось сначала возиться с Дианой, потом разбираться с матерью. Если бы я настаивал на женитьбе на тебе, мне пришлось бы порвать со своей семьей. Но сейчас это не важно! Я готов отдать за тебя свою жизнь, но ты!.. Ты не испытываешь ко мне ничего подобного!..
Потрясенная, осознав впервые, какие муки он переживал, Эмма широко открыла глаза.
- Ты ничего не говорил мне о том, что любишь меня! Даже после того, как разорвал отношения с Дженнифер, ты предложил мне всего лишь дружбу. Ты никогда не говорил, что любишь меня.
Кейн посмотрел на Лаки, который наблюдал за ним настороженными карими глазами, и улыбнулся.
- Я боялся.
- Почему? Ты должен был знать, что я чувствовала, - прошептала она. - И ты сам прогнал меня! - Она сделала несколько шагов вперед, оттолкнув Лаки в сторону, когда пес попытался вклиниться между ними. - Ты знал, что делал! Ты велел мне убираться вон!
Он резко выпалил:
- Но не из моей жизни, не из моего сердца! Я хотел тогда, чтобы ты просто ушла из дома. Мне нужно было разобраться с Дианой. Ты сильная и закаленная жизнью, у тебя есть воля, решимость и мужество. А у Дианы умерла мать, потом мачеха бросила ее, оставив на попечение ожесточенного горем и угрюмого отца, который спровадил ее в интернат. Она вышла замуж за молодого идиота, когда ей было восемнадцать, потому что хотела, чтобы кто-нибудь любил ее, но после двух лет брака он сообщил ей, что он гомосексуалист; брак оказался фиктивным. Я просто не мог бросить ее в таком состоянии! Она слегла, и нам пришлось отправить ее в больницу. Нет, сейчас все в порядке! У нее было нервное истощение, сильное переутомление и обезвоживание организма. А затем мне пришлось разбираться с матерью, которая жутко винит себя сейчас из-за того, что натворила. И когда я приехал к тебе в середине дня, ты уже исчезла…
Эмма проговорила, запинаясь:
- Я уехала, потому что действительно не верила, что ты сможешь полюбить меня. Я усердно старалась убедить себя, что не влюблена, что я всего лишь одна из тех многих женщин, которые легко влюбляются в тебя и надеются, что в состоянии пробить твою непроницаемую броню независимого человека.
Он взглянул на нее с явным волнением:
- Неужели это так?
Вздрогнув, она ответила:
- Нет. Мое бегство подсказало мне решение. То, что произошло со мной, не было простым проявлением страсти. У меня многое изменилось в душе.
- Да, - согласился он. - В конце концов решение оказалось простым, хотя и далось мне очень болезненно. Я взглянул на жизнь, которую придется проводить без тебя, и решил, что не вынесу этого. Ради тебя я готов расстаться со своей семьей!..
- А я бы не вынесла, если бы ты поступил так!
Она попытается с ними помириться, подумала Эмма, начиная наконец верить в это. Кейн не потеряет свою семью из-за нее, она просто не допустит этого.
- Диана постарается выбрать свой собственный путь, - сказал он, идя к ней через комнату и заключая ее в объятия. Его руки плотно сомкнулись вокруг нее. Уткнувшись в ее волосы, Кейн продолжал говорить: - Я люблю свою сестру и уверен, что она поймет: события семилетней давности канули в Лету, ты уже больше не тот страшный ребенок, использующий все имеющиеся средства для того, чтобы не потерять отца. Если она не поймет, если она никогда не напишет мне или я никогда не увижу ее больше, я буду сожалеть, но это стоит того, потому что моя жизнь без тебя теперь пуста и ужасна, Эмма! Я люблю тебя. Пожалуйста, не прогоняй меня!..
Яростный лай Лаки и последовавший за этим стук в дверь и окрик: "Эй, куда нам выгружать мебель?" - заставили их оторваться друг от друга.