Глава 9
Беатрис не могла избавиться от мысли, что выставила себя полной дурой, и все же взяла в руки щетку и провела по волосам не меньше ста раз. Она совершала этот ритуал каждый вечер в напрасной надежде, что так волосы быстрее отрастут. Внимательно изучив себя в зеркале, она скорчила гримасу.
Горничная оставила на умывальнике кувшин со свежей водой и несколько чистых салфеток. Беатрис расстегнула платье до талии и умылась, уделив особое внимание шее и верхней части груди, где все еще чувствовался странный жар.
Девлен сказал, что ее волосы пахнут духами, но Беатрис лишь воспользовалась остатками ароматной воды, полученной в подарок на день рождения два года назад. Она всего-то провела пальцем за ухом и слегка коснулась висков, а он подумал, что она благоухает как флакон с розовым маслом.
Пожалуй, следовало бы вести себя осторожнее в его присутствии. Но красота Девлена и его таинственная притягательность смущали Беатрис. Даже когда он просто стоял рядом, не делая ничего предосудительного, ее сердце начинало биться чаще. Конечно, поддаваться его чарам – безумие, ведь мистер Гордон определенно был человек искушенный. Но Беатрис отличалась робостью в общении с людьми, а с мужчинами в особенности.
Джереми – единственный, кто уделял ей много внимания, но это продлилось лишь несколько коротких недель. А потом, по всей вероятности, матушка посадила его перед собой и объяснила, что Беатрис – дочка бедного учителя – не пара такому, как он, многообещающему молодому человеку из хорошей семьи.
Что бы сказал Джереми, если бы узнал, что бедняжка Беатрис очарована кузеном герцога?
Неужели она и впрямь слишком костлявая? Разве что самую малость. Стоит провести в замке пару недель, питаясь три раза в день, и никто уже не назовет ее тощей и голодной. И глаза у нее теперь не такие тоскливые, как несколько дней назад. Удивительно, как быстро в душе расцветает надежда, стоит только получить работу.
Но Беатрис не думала, что надолго задержится в Крэннок-Касле. Она сомневалась, что сумеет сохранить за собой место гувернантки даже до конца недели, особенно если Роберт действительно такой трудный ребенок, каким он показался ей при первой встрече. Но девушка решила для себя, что станет стараться изо всех сил. А когда недолговечная служба закончится, можно попытаться найти другую. В любом случае неплохо поработать на герцога хотя бы какое-то время. Кто знает – может, в будущем это ей пригодится.
Беатрис села на кровать, натянула чулки и принялась оттирать от грязи старенькие туфли салфеткой. Приведя в порядок обувь, она подошла к зеркалу и разгладила руками корсаж и юбку.
Может, стоит перешнуровать корсет? Нет, он достаточно тугой, может быть, даже слишком, потому что грудь ее выпирала вперед словно нос корабля.
К счастью, утром служанка отутюжила платье Беатрис, которое, говоря откровенно, выглядело намного лучше, чем остальные два, составлявшие весь ее гардероб. Платье принадлежало матери Беатрис, а та надевала его крайне редко. Правда, юбка оказалась немного коротковата. Беатрис распорола низ, но на подоле остался заметный след. С этим пришлось как-то смириться. Она застегнула пуговицы на корсаже, затем вымыла руки и в последний раз оглядела себя в зеркале.
В дверь постучали. Беатрис решила, что пришла служанка, чтобы проводить ее в обеденный зал, но на пороге она увидела Камерона Гордона в кресле на колесах и с увесистым свертком на коленях. – Камерон протянул его ошеломленной девушке.
Она взяла сверток и широко распахнула дверь, не зная, то ли сделать реверанс, то ли пригласить Камерона войти. Даже в инвалидном кресле этот человек выглядел величественно, словно восседающий на троне король.
Камерон сам разрешил сомнения Беатрис. Он ухватился за колеса и вкатил кресло в комнату, а затем жестом приказал девушке закрыть дверь.
– Это не подарок, а необходимая мера, – произнес он, кивнув в сторону свертка.
Камерон выжидающе замолчал, и Беатрис поняла, что ей следует развернуть бумагу.
Внутри оказалась великолепная накидка из темно-синей шерсти, мягкая и невероятно теплая на ощупь.
– Какая прелесть!
– Эта вещь принадлежала моей покойной жене. У вас тот же размер, мисс Синклер. Накидка будет куда уместнее, чем плащ моего сына. – Щеки Беатрис вспыхнули. Неужели этому человеку известно все, что происходит в Крэннок-Касле? – К сожалению, я здесь в качестве вашего нанимателя, мисс Синклер. – Камерон направил кресло к окну и жестом велел Беатрис сесть за стол рядом с ним.
В обществе Камерона девушка явно испытывала неловкость (отчасти потому, что была намного выше его ростом). К тому же она никогда прежде не встречала людей, навсегда прикованных к инвалидному креслу.
Беатрис хотелось показать Камерону, что она глубоко сочувствует его несчастью, но она совершенно не представляла себе, как это сделать, тем более что объект ее жалости недвусмысленно давал понять, что в жалости не нуждается. Беатрис в полном молчании села и сложила руки, на краю стола, ожидая продолжения разговора.
– Как ваш наниматель, я считаю своим долгом предостеречь вас.
– Я сделала что-то не так, мистер Гордон?
– Ровным счетом ничего, мисс Синклер. Ваша вина единственно в том, что вы молодая женщина, лишившаяся семьи. – Камерон выдержал паузу. – Мой сын – очень красивый мужчина. – Беатрис снова залилась краской. Почему-то в Килбридден-Виллидж ей не приходилось так часто краснеть. – Мне бы не хотелось, чтобы вы пополнили список его побед. – Беатрис смутилась еще больше. Одно дело – вести себя глупо, и совсем другое – когда тебя отчитывают за глупость. – Вы вели задушевные беседы с моим сыном, не так ли?
– Мы действительно разговаривали несколько раз.
– Так это обычно и начинается, мисс Синклер. Впечатлительные юные леди вроде вас вначале вступают в разговор, а потом поддаются мужским чарам. А дальше, сами того не ведая, оказываются вовлечены в отношения, которые повергли бы в ужас их родителей. Поскольку вы одна на свете, я обязан вовремя вас предупредить.
Беатрис прижала ладони к столу, не глядя на Камерона, а потом опустила руки на колени и сцепила пальцы.
– Хоть я и одна на свете, это еще не делает меня безрассудной, сэр.
– Что ж, вы меня приободрили. Полагаю, будет разумнее, если вы откажетесь от визитов в столовую. По крайней мере пока из Лондона не вернется моя жена. Уверен, вы понимаете почему. А до тех пор мы с сыном станем жить по-холостяцки. Итак, решено: вам будут доставлять еду в комнату, мисс Синклер.
– Конечно, – согласилась Беатрис, не поднимая глаз, чтобы ненароком не показать, как глубоко она разочарована.
Закрывая дверь за отцом Девлена, Беатрис поймала себя на мысли, что не доверяет ни одному из Гордонов. "Пожалуй, впредь лучше будет скрывать свои чувства от них обоих", – решила она.
Несколько минут спустя горничная принесла поднос, полный яств. Как и в прошлый раз, Беатрис не могла пожаловаться на отсутствие выбора. Блюда и соусники едва поместились на столе.
Девушка слишком долго страдала от голода, чтобы пренебрегать едой. После первой же ложки лукового супа Беатрис уже нисколько не задевало, что она обедает одна в своей комнате.
Она с удовольствием попробовала нежные овощи – картошку с морковью и фасолью, – приправленные острым соусом, а чудесный ростбиф оказался таким сочным, что Беатрис легко справилась с ним без помощи ножа. К аппетитным булочкам, покрытым хрустящей корочкой, ей подали горшочки с маслом и медом. Горничная поставила на стол и графин с вином, никак не меньше стакана. Беатрис неторопливо приступила к еде, смакуя каждый крохотный кусочек и наслаждаясь терпким вкусом вина. Пиршество заняло у нее больше часа.
Она не стала задергивать шторы и села перед окном, разглядывая темные холмы и деревню, видневшуюся где-то далеко внизу. Мерцающие огни у подножия горы напоминали звезды, но Беатрис знала, что это огоньки свечей. Там, в озаренных золотистым сиянием комнатах, сидят и разговаривают люди, делятся своими заботами, смеются или ссорятся.
В том мире нет места одиночеству. Там обсуждают еще один прожитый день, жалуются на жизнь, говорят о любви, пережевывают повседневную рутину, засыпают друг друга вопросами и отвечают.
Иногда Беатрис так не хватало прикосновения другого человеческого существа, что к горлу подступали рыдания. Временами ей хотелось просто с кем-то поговорить, посмеяться.
Она была одна в целом мире, где никого не заботило, жива ли она или давно умерла.
На какое-то мгновение Беатрис едва не поддалась отчаянию, но усилием воли заставила себя не думать об одиночестве. Пусть у нее не осталось никого, кто любил бы ее, но она обязательно найдет себе такого человека. Друга, или знакомого, или даже ребенка, такого, как Роберт. Кого-то, кому будет приятно находиться в ее обществе.
Одинокая жизнь без любви или привязанности противна человеческой природе. Проходят дни, но никто не скажет тебе: "Как ты? Хорошо ли тебе? Я вижу, ты улыбаешься! Почему глаза твои полны слез?"
Беатрис с досадой посмотрела на пустой бокал. Должно быть, это вино заставило ее так нелепо расчувствоваться.
Она поднялась, раскрыла окно и вдохнула свежий ночной воздух. Ветер утих, но стало заметно прохладнее. Беатрис не торопилась закрывать окно. Она накинула на плечи свою новую накидку и вгляделась в темноту, где мерцали дразнящие огоньки. Одиночество и гнев душили ее.
Мечтательница Салли обычно смеялась над ней: "Глупая девочка, ведь никогда не знаешь, что может случиться завтра. Вдруг произойдет что-то удивительное, невероятное, а ты сидишь и вздыхаешь, мрачная как туча".
Но Беатрис никогда не обладала жизнерадостностью своей подруги. И в конечном счете радужные мечты Салли не уберегли ее от холеры.
Стук в дверь вывел Беатрис из задумчивости. Она ожидала увидеть горничную, вернувшуюся забрать посуду, но на пороге стоял Девлен.
Если Камерона Гордона Беатрис впустила в свою комнату без малейших колебаний, то при виде его сына она не поспешила распахнуть дверь. В ней заговорила осторожность. Девлен не был прикован к инвалидному креслу. Этот молодой и красивый мужчина отличался дьявольским обаянием и, если верить его отцу, умело им пользовался, соблазняя доверчивых девушек. Но Беатрис не собиралась становиться его жертвой.
– Мисс Синклер. – Девлен учтиво поклонился. – Я пришел убедиться, что вы здоровы. Отец сказал, вы неважно себя чувствуете.
– Да? Он так сказал?
– Мне хотелось убедиться, что это не так. Вы выглядели вполне здоровой, когда мы расстались.
– Все хорошо, спасибо.
Оба держались довольно вежливо, но в глазах Девлена горел хищный огонек. Внезапно лицо его помрачнело, а улыбка исчезла.
– Я чем-то обидел вас?
Этот неожиданный вопрос так удивил Беатрис, что она застыла на месте, держась рукой за дверь и не сводя глаз с Девлена.
– Нет.
– Тогда почему же вы не спустились в обеденный зал?
Беатрис не прослужила в замке и одного дня, но уже оказалась втянута в семейную интригу. Она не знала, что ответить. Что Гордон-отец советовал ей опасаться Гордона-сына? Девлен не жил в Крэнноке постоянно. Он всего лишь гостил здесь, а Камерон как-никак был ее нанимателем.
И все же она не решилась солгать.
– Я получила огромное удовольствие от обеда у себя в комнате, – уклончиво ответила она, надеясь, что ей удастся избежать дальнейших расспросов.
В глазах Девлена мелькнуло сомнение, но он промолчал.
В этот миг Беатрис почувствовала себя необычайно беззащитной и уязвимой, ей страстно хотелось разделить с кем-нибудь свое одиночество, но Девлен представлялся ей самой неподходящей компанией. Как там говорил его отец? Все начинается с разговоров, потом вступают в действие чары. А ей уже довелось испытать на себе силу обаяния Девлена.
Внезапно он протянул руку и коснулся ее щеки.
– Вы очаровательны, мисс Синклер. Но почему у вас такой печальный вид?
Вопрос застал Беатрис врасплох. Ей хотелось сказать, что она совершенно безоружна перед его добротой, но вместо этого девушка попыталась закрыть дверь. Девлен ухватился за косяк, и Беатрис с мольбой взглянула на него.
– Пожалуйста, – единственное, что она сумела выдавить из себя.
– Мисс Синклер. – Ему не следовало произносить ее имя так ласково, таким проникновенным голосом.
– Пожалуйста, – в панике повторила Беатрис, протянула руку и накрыла его ладонь своей, потом медленно разжала пальцы Девлена, заставив его выпустить косяк. В ответ он поспешно схватил ее за руку.
Беатрис закусила губу, не зная, как ей теперь закрыть дверь. И тогда Девлен сделал что-то очень странное. Он наклонился и прижался губами к ее щеке. Это был поцелуй.
Ее никогда еще никто не целовал.
Беатрис ожидала большего, но ощущение оказалось слишком ошеломляющим.
Губы Девлена, теплые и мягкие, нежно коснулись ее кожи. На мгновение Беатрис почувствовала на щеке его дыхание, и всю ее охватило странное волнение.
Девлен выпрямился и снова слегка поклонился.
Извинение? Или простая вежливость?
Беатрис захлопнула дверь и бессильно привалилась к ней, прижавшись лбом к темному дереву. Она коснулась пальцами щеки там, где поцеловал ее Девлен. Щека горела. Он ушел, но воспоминание о его поцелуе осталось, смущая и волнуя Беатрис.
– Оставь в покое воробышка.
Девлен повернулся и угрюмо посмотрел на отца, сидевшего в тени в конце холла.
– Мисс Синклер? Почему вы называете ее воробышком? Должно быть, себя вы считаете ястребом? Коли так, то вам, похоже, подрезали крылья, отец.
– Если бы ты стоял ближе, я бы ударил тебя за эти слова.
Камерон направил кресло в полосу света, и Девлен уже не в первый раз подумал, что отец напоминает ему злобного паука, неслышно скользящего по полу на обтянутых кожей колесах. В Крэннок-Касле насчитывалось великое множество пандусов, поэтому Камерон мог легко проникнуть куда угодно, кроме разве что верхушек башен.
– Думаю, тебе самое время вернуться в Эдинбург, Девлен. Боюсь, ты слишком надолго задержался здесь. Не стоит злоупотреблять гостеприимством.
– Пожалуй, вы правы.
Девлен направился к дверям, но остановился посреди холла и снова обернулся к отцу.
– Оставьте девушку в покое. Не превращайте ее в очередную свою жертву.
Камерон рассмеялся.
– Странно. Я сказал ей совершенно то же самое насчет тебя, Девлен.
Глава 10
Готовясь ко сну, Беатрис достала из саквояжа ночную сорочку.
Утром она непременно скажет Девлену Гордону, что не позволит целовать себя всякий раз, когда ему этого захочется. Подобные нежности допустимы лишь между будущими супругами, и то тайком.
Как гувернантка, она вправе рассчитывать на уважительное отношение. Дешевый флирт не для нее. Она не какая-нибудь игривая горничная, которую можно зажать в темном углу и задрать на ней юбку.
Беатрис мгновенно представила себе Девлена Гордона, проделывающего именно это. Мысль о том, что Девлен способен на такой неблаговидный поступок, привела ее в неописуемую ярость. И сколько же побед одержал он в Крэннок-Касле? Можно не сомневаться: каждая незамужняя служанка в этом доме испытала на себе его чары в полной мере.
Да как он только посмел поцеловать ее?
Беатрис и Салли часто говорили о подобных вещах в детстве. Они строили догадки, рассуждая о том, что такое любовь между мужчиной и женщиной. У каждой из девочек имелась на этот счет собственная теория, и даже не одна. Их чрезвычайно занимал вопрос, что именно делает мужчина в постели и каково при этом женщине. Интересно, что бы сказала Салли о Девлене Гордоне?
Наверняка она развеселилась бы, узнав о поцелуе, и принялась поддразнивать Беатрис. Поцелуй в щеку, только и всего. Беатрис подошла к постели, взбила подушки и откинула покрывало. На постели лежала змея.
На чудесной мягкой постели, поверх простыней цвета слоновой кости лежала мертвая змея с размозженной головой. Эта змея была неядовитой, Беатрис не раз видела таких у себя в саду.
"Несчастное безобидное создание!"
Девушка дернула за шнур звонка. Вскоре появилась горничная. Бедняжка едва держалась на ногах от усталости. Беатрис спросила ее, где находится комната Роберта.
– Вы хотите узнать, где комната его светлости? – уточнила служанка.
"Семилетнему мальчишке не идет на пользу, когда его постоянно величают его светлостью", – подумала Беатрис.
– Да, пожалуйста, – произнесла она вслух.
– Спальня герцога в конце коридора, мисс. Большие двойные двери. – Беатрис высунула голову за дверь и окинула взглядом холл. Как и говорила горничная, в конце коридора она увидела двойные двери. – Когда родители герцога умерли, его светлость настоял на том, чтобы переехать в их покои. Герцоги Брикины всегда предпочитали жить в этих комнатах.
– Даже в семилетнем возрасте?
Горничная выглядела слегка смущенной. Вопрос явно озадачил ее, и Беатрис, сжалившись над девушкой, пожелала ей доброй ночи.
Прежде чем служанка скрылась из вида, Беатрис окликнула ее:
– Как вас зовут?
– Абигейл, мисс, – откликнулась та, приседая в реверансе.
– Спасибо, Абигейл. Простите, что побеспокоила вас.
Служанка улыбнулась. Ее пухлые щечки мгновенно покрылись румянцем.
– Все в порядке, мисс.
Беатрис накинула капот, взяла в руки злосчастную змею и вышла из комнаты. Достигнув конца коридора, она решительно постучала в дверь. Ответа не последовало. Тогда она повернула ручку и вошла.
В передних покоях горела неяркая лампа. Пышные занавеси отделяли это помещение от остальных апартаментов. Беатрис раздвинула драпировки и застыла, изумленная размерами комнаты. Этот огромный зал занимал, должно быть, добрую часть восточного крыла Крэннок-Касла.
В дальнем конце комнаты на возвышении стояла громадная кровать с малиново-золотым пологом. Беатрис она показалась раза в два шире, чем ее собственная. Когда девушка подошла поближе, маленькая фигурка, съежившаяся посередине кровати, села и уставилась на нее.
– Что вы здесь делаете? – насупился Роберт.
– Я пришла, чтобы вернуть вам змею и задать один вопрос. – Беатрис осторожно положила мертвую змею на край постели. – Вы сами убили ее?
– А какая вам разница?
– Если убили вы, я бы сочла вас чудовищем. Несчастное создание ничем не заслужило подобную смерть.
Мальчик уселся на корточки и подпер кулаками бока.
– А если эта тварь меня укусила?
– Если она это и сделала, то только чтобы защититься. Она ведь намного меньше вас.
– Я не убивал ее, а нашел уже мертвой. Наверное, ее переехало каретой.
– Хорошо, – кивнула Беатрис и повернулась, чтобы уйти.
– А вы не испугались?
– Я пережила эпидемию холеры. Теперь меня уже ничем не испугаешь. А вам бы следовало знать, что некоторые змеи – наши добрые друзья. Они питаются грызунами и насекомыми.
– Откуда вы это знаете?
– Я прочитала об этом в книге.
– А вы мне ее покажете?
– Возможно, если вы не будете подкладывать змей мне в постель.
– Приказываю вам показать мне эту книгу.