- Я думала, ты - призрак! Он схватил мои волосы и больно дернул их: Колум любил привносить немного боли в свои ласки.
- Кто говорил с тобой?
- Я слышала отрывки каких-то сплетен.
- Я прикажу выпороть любого, кто вливает яд в твои уши!
- Ты не сделаешь этого, - сказала я, - или я тебе ничего не скажу.
- Ты ответишь на мои вопросы? - вскричал он.
- Но не в этой комнате.
- Нет, - сказал он, - здесь, в этой комнате, с твоими духами, улыбающимися в тени!
В нем было что-то величественное, он не боялся ничего и никого. Один из слуг Морской башни сказал Дженнет, что хозяин не боялся ни Бога, ни человека и это была правда, он вызвал бы любого. Нельзя было ожидать от него, что он убоится призрака Мелани, если вообще ему придет в голову мысль, что он существует, в чем я сомневалась.
- Я знаю, что в этой комнате умерла твоя первая жена.
- Ну и что? Она должна была где-то умереть.
- Ты никогда не говорил мне, что она была Лэндор.
- Она должна была кем-нибудь быть.
- Но Мелани - сестра Фенимора Лэндора!
- Конечно, когда-то ты планировала выйти замуж за этого человека?
- Как странно, что ты должен был жениться на его сестре.
- Ничего странного. Это был подходящий брак: девушка из хорошей семьи, с хорошим приданым.
- И ты взял приданое и не обращал на нее внимания?
- У меня не было оснований интересоваться ею.
- Она была твоей женой.
Он схватил меня, и, откинув назад, крепко поцеловал в губы:
- Есть только одна жена для меня. Слава Богу, она у меня есть!
- Лучше бы ты сказал мне, что она была из Лэндоров.
- Зачем? Для меня ничего не значил тот факт, что тебе когда-то нравился этот трусливый мальчик.
- Ты клевещешь на Фенимора, он не такой. Он смелый и преданный своему делу, у него есть идеалы!
- Они принесут ему много хорошего.
- Это говорит пират!
- Это - мир пиратов.
- Он меняется, - сказала я. - Торговля заменит войны, и те, кто продолжает развязывать войны, будут страдать, а те, кто будет жить мирно, будут процветать.
- Клянусь Богом! - сказал он. - Ты хорошо выучила урок, но я больше не потерплю, чтобы в этом доме звучало имя Фенимора Лэндора. Ты от него отделалась, и я не хочу, чтобы это имя упоминалось опять.
- Почему? У тебя совесть нечиста?
- Моя совесть?
- Да, за то, что ты причинил Лэндорам?
- Ты с ума сошла, жена! Что я причинил Лэндорам - женился на их дочери? Она умерла при родах, как умирали до нее.
- Но она была больна, а ты настаивал, чтобы она родила тебе сына.
- Черт побери, женщина! Разве мужчина не имеет права на сына?
- Нет, если для этого он должен убить свою жену. Наступила тишина. Призрачные тени все более сгущались в комнате. Несколько секунд - только несколько - Колум был сбит с толку. Я знала, что он не слушал мольбы Мелани и силой заставлял ее беременеть, как вначале заставил меня. Его воля была законом в замке Пейлинг, и, если он должен перешагнуть через сердце и тело любого, кто стоял на его пути, он сделает это. Казалось, в эти секунды я увидела будущее. Как будто Мелани предупреждала меня: "Сейчас он хочет тебя, ты важна для него, но надолго ли?" Только это - и больше ничего, момент прошел.
Колум смеялся:
- Я вижу, что кто-то сказал тебе слишком много.
- Нет, - быстро сказала я, боясь, что его гнев падет на слуг, - я дошла до этого сама. Это комната, в которой она страдала, где она умерла. Разве ты не чувствуешь, что она все еще здесь?
- Ты сошла с ума! - воскликнула он. - Она лежит в могиле. Здесь нет ни ее, ни твоего прелестного Фенимора.
- Она мертва, Колум, а мертвые иногда возвращаются!
- Ерунда! - крикнул он.
Но я видела, что глаза его оглядывали комнату. Она для него была полна воспоминаний: его шаги в коридоре; Мелани, сжавшаяся в комок в своей кровати за пологом; нападение - жестокое и грубое для такого беззащитного существа, которого она боялась, спрашивая себя, чего она боялась больше: его вторжения или беременности, которая избавляла от него, но приближала смерть. Мне было очень жаль Мелани.
- У тебя патология, - обвинил он меня.
- Меня тянет в эту комнату.
- И именно в эту ночь?
- Да, потому что это та ночь!
- Ты хочешь, чтобы я встал в этой комнате и попросил у нее прощения? За что? За то, что я просил ее выполнить свой долг жены? За то, что я хотел сыновей? Во имя Бога, по какой другой причине должен был я жениться на глупой девчонке, которая не доставляла мне никакого удовольствия?
- Ты сделал ошибку, женившись на ней. Мы должны мириться с ошибками.
- Нет! - сказал он. - Если мы делаем неверный шаг, мы исправляемся и идем в другом направлении, и хватит об этом! - Глаза его сатанински блестели. Он потянул меня на кровать.
Я вскрикнула:
- Нет, Колум, пожалуйста, не здесь!.. Но он не обращал внимания на мои слова.
- Да, да! Я сказал "да" и клянусь Богом и всеми ангелами, я сделаю так, как хочу!
***
Потом мы ужинали в той комнате, где и в первую ночь, когда я приехала в замок Пейлинг. Когда я села на свой стул, Колум встал за моей спиной. В руках его была цепь из чистого золота, усыпанная бриллиантами, с медальоном из рубинов и бриллиантов. Он надел мне ее на шею.
- Вот, - сказал он. - Она тебе очень идет. Это мой подарок тебе, любовь моя! Это моя благодарность за сына и за то, что я нашел в тебе то, что искал в жене.
Я посмотрела на него. Я была травмирована тем, что произошло в Красной комнате. Он хотел уничтожить призрак, затмить мои фантазии нашей общей памятью. Я думаю, он был прав, когда считал, что некоторое время я не захочу приходить туда, не захочу думать о нас, лежащих на кровати, где умерла Мелани. Как это было на него похоже - таким образом не поддаваться врагу, которым в этом случае была память о Мелани.
- Тебе нравится эта безделушка? - спросил он меня.
- Она великолепна.
Он поцеловал меня с нежностью, которая всегда меня глубоко трогала.
- Ты рада той ночи? Рада, что разбойник увидел тебя в гостинице и решил, что ты должна принадлежать ему?
- Да, рада.
Я взяла его руку и поцеловала ее.
- Я скажу тебе кое-что, - сказал он. - Не было еще ни одной женщины, которая радовала бы меня так, как радуешь ты. Надеюсь, всегда так будет.
Он тихо засмеялся.
- Я состарюсь, - сказала я, - но ведь и ты тоже будешь старым.
- Женщины стареют быстрее.
- Но ты на десять лет старше меня.
- Десять лет - это пустяк… для мужчины! Только женщины должны бороться с возрастим.
- Ты самонадеянный!
- Признаю.
- Тщеславный!
- Правильно.
- Эгоистичный и жестокий!
- Признаю.
- И ты ждешь, чтобы я любила такого человека?
- Жду и требую, - ответил он.
- Как же я могу?
- Я скажу тебе, как. Ты любишь меня, потому что знаешь, что должна любить. Ты знаешь мою натуру: ты только что ее описала. Но знай и то, что я - человек, который поступает по-своему, и если я говорю, что эта женщина должна любить меня, ей не остается ничего другого: она должна любить!
- Ты воображаешь себя Богом, а все другие мужчины ничто рядом с тобой? Ты считаешь, что можешь просто приказать женщине любить тебя и она непременно полюбит?
- Правильно, - сказал он. - Ты ведь начала с того, что возненавидела меня? А теперь ты так жаждешь меня, как я тебя. Разве это не доказательство?
Я улыбнулась ему через стол. В ту ночь я была счастлива. Только под утро я вновь подумала о Мелани и удивилась: вначале, когда они только поженились, ужинала ли она с ним в той комнате и говорил ли он ей о любви? Или только когда она не смогла дать ему того, что он хотел, в нем стало расти презрение к ней? И в голову мне закралась беспокойная мысль: "Что если ты перестанешь нравиться ему?"
***
Наступило Рождество. Маленькому Коннеллу было четыре месяца, он был здоров, крепок и, как сказала Дженнет, делал все, что полагалось мальчику: показывал свой характер, проявлял интерес, толстел и здоровел. Я не позволяла его пеленать, и Колум согласился со мной. Если бы он не согласился, я готова была бороться с ним по этому вопросу. Я не могла даже подумать о том, что мой ребенок будет неделями лежать, замотанный в пеленки.
- Я хочу, чтобы у него выросли длинные ножки, чтобы он был таким же высоким, как отец, - сказала я.
Мы любили смотреть, как он дрыгал ножками, которые у него были стройные, как сосенки.
Рождество мы отпраздновали следующим образом: матушка и отец приехали к нам, а с ними и Дамаск, и Пени, и Ромелия. Эдвина не приехала, потому что се сын был только на несколько месяцев старше нашего и он был слишком мал для путешествия, поэтому она и Карлос остались в Труинде. Жако гостил в семье своей нареченной в Плимуте, но он приехал со всеми, чтобы повидаться с Дженнет, остался на ночь, а потом вернулся в Плимут.
Я с удовольствием украшала большой зал остролистом и плющом и отдавала приказания на кухне. Для отца были приготовлены специальные пироги: в пирожные и пудинги были положены монеты, каждая со своим значением, и, конечно, серебряный пенни, который должен найти Король.
Радость видеть родителей была велика. Отец настоял, чтобы ему немедленно показали внука, и принес ему вырезанный из дерева корабль, копию одного из его кораблей - "Торжествующий лев". Я засмеялся и сказал ему, что Коннелл еще слишком мал для таких игрушек, а отец ответил, что настоящие мальчики никогда не бывают слишком малы для кораблей.
Я была глубоко тронута, когда увидела отца у колыбели Коннелла. Он протянул к мальчику свою большую руку, тот потянулся и схватил его за мизинец. Я редко видела отца таким взволнованным. Думаю, что в глазах его были слезы. Вдруг он выпрямился и сказал мне:
- Итак, моя девочка Линнет имеет своего собственного сына. Благослови тебя Господь, девочка! Ты сделала меня счастливым.
Позднее, когда мы ехали рядом, как и раньше, когда я была дома, и между нами установилось понимание, он сказал мне:
- Я провел годы, ругая судьбу, которая отказала мне в законном сыне. Когда ты родилась, я проклял Бога за то, что ты девочка. Теперь я вижу, что был не прав. Со временем я узнал, что ты так же хороша, как любой мальчик, - и ты это доказала. А теперь ты дала мне внука.
Я сказала, что тоже счастлива, потом добавила:
- Я должна следить, чтобы сына не избаловали. Его отец не надышится на него, как и ты. Когда он вырастет, он не должен думать, что стоит ему улыбнуться и весь мир будет у его ног.
- Не бойся, этот мальчик пойдет по стопам своего деда. Я позабочусь об этом, он будет моряком. У него особый взгляд.
Я засмеялась, но отец был серьезен.
- Я рад, - сказал он. - Муж твой - настоящий мужчина. Мне никогда не нравился Фенимор Лэндор - щеголь.
- Ты несправедлив к нему, он храбрый, хороший моряк.
- Нет, - сказал отец, - ты можешь представить его меряющим шагами палубу, с кровью, капающей с его абордажной сабли? "Красавчик!" А ты имеешь настоящего мужчину, и я горжусь тобой.
Да, нет сомнения, что отцу нравился мой муж. Они ездили вместе верхом и много говорили. Матушка тоже казалась счастливой, и влюбленность Дамаск в Колума продолжалась. Его забавлял свой ребенок, но он почти не замечал Дамаск. Она же, казалось, не обращала на это внимания, раз могла сидеть около него и просто смотреть.
Все было, как в прежние рождественские праздники у нас, в Лайон-корте, я старалась, чтобы все было так же. Все слуги и их семьи пришли в большой зал. Их угостили вином и рождественским пирогом. Они пели рождественские гимны, а потом пришли артисты и показали пантомимы.
Я поговорила с матушкой, когда мы оказались одни, и сообщила ей, что узнала о первом браке Колума.
- Его женой была Мелани Лэндор, - сказала я, - сестра Фенимора! Ты знала?
- Мы узнали это после свадьбы, - сказала матушка. - Что за время это было! Сначала одна тайная церемония, потом другая, и все в такой спешке, но это было необходимо.
- Когда ты узнала, что первой женой Колума была Мелани Лэндор?
- Это было после свадьбы, когда ты уехала в Пейлинг с Колумом. Лэндоры должны были приехать к нам, но приехали только Фенимор и его отец, а госпожа Лэндор заболела. Она призналась мне потом, что не могла нас видеть, когда узнала, что наша дочь вышла замуж за Колума.
- Должно быть, это было для нее шоком.
- Так и было. А как ты узнала? Думаю, что Колум сказал тебе.
- Нет, я узнала это от Дженнет.
- Доверять Дженнет! - сказала матушка полуснисходительно, полураздраженно. - И ты сказала об этом Колуму?
В памяти опять всплыло все: темная комната, красная кровать с глубокими тенями и притаившимся призраком Мелани.
- Сказала, и ему это не очень понравилось.
- Он не хотел, чтобы ты знала?
- Я не уверена в этом, он просто об этом не говорил. Все было в прошлом, она мертва, и он теперь женат на мне. Скажи мне, что сказала госпожа Лэндор, когда узнала, что я вышла замуж за Колума.
- Вспомни, что она потеряла любимую дочь. Она, наверное, лишилась разума, когда это произошло. Она не хотела, чтобы у ее дочери были дети, она была уверена, что этим она убьет себя. Конечно, она винит Колума и становится истеричной, когда говорит о смерти дочери. Мы должны понять это, Линнет.
- Она сказала мне, что ее дочь убили. Это был большой удар для меня, когда я узнала, кто она была… по этой причине…
- Ты должна помнить, что она мать, поэтому она должна кого-то винить в смерти дочери. Ее горе смягчено гневом против мужа дочери. Иногда, когда горе нахлынет на тебя, гнев - это отдушина для него.
- С тех пор как Мелани умерла, Лэндоры не поддерживали никакой связи с замком Пейлинг?
- Может быть, со временем они поймут все. Во всяком случае, родная моя, ты счастлива - у тебя великолепный сын и муж, которые любят тебя. И так быстро все произошло, чуть больше года прошло, как мы… Я рада, благослови тебя Господь, моя дорогая, чтобы ты была всегда счастлива, как сейчас!
Она хотела осмотреть замок. Я рассказала ей об Изелле и Нонне.
- Башня Изеллы заперта, она используется как склад. В Морской башне живут слуги.
- Целая башня в их распоряжении? - спросила удивленно матушка.
- Замок очень просторный, мама.
- Я вспоминаю Аббатство, где провела детство. Здесь тоже очень красиво и интересно. Мне нравится думать о моей девочке как о хозяйке большого замка.
Когда я показывала ей комнаты в замке, мы пришли в Красную комнату. С той ночи, когда Колум нашел меня там, это было в первый раз. Я заметила слой пыли на сундуке и кроватных столбах. Матушка тоже заметила это и удивленно подняла брови. Став старше, она превратилась в дотошную домохозяйку.
- Слуги не любят ходить сюда, - сказала я.
- Комната с призраками? Да, она производит именно такое впечатление. Какую легенду приписывают этому месту?
- В этой комнате умерла первая жена Колума.
- А-а, - промолвила матушка. - На твоем месте я бы сняла эти красные занавеси и полог и повесила бы другого цвета. Поменяй их. Единственные легенды, которые следует сохранять, - это счастливые.
- Вероятно, - сказала я.
Матушка была права, но смена занавесей и мебели не изменит того, что в этих четырех стенах Мелани жила, страдала и умерла.
После Нового года мои родители вернулись в Лайон-корт. Я очень скучала по ним, но была счастлива, наблюдая, как мой сын с каждым днем становился все больше. Он очень хорошо развивался, и мы все больше восхищались им.
Но, как ни странно, я не могла стряхнуть с себя мрачное впечатление, которое Красная комната продолжала оказывать на меня, и все еще ходила туда. Я, действительно, захотела поменять занавеси и привела туда белошвейку, чтобы обсудить это с ней, но заметила ее нежелание и увидела, что она испугалась задания. Наконец, она призналась, что, по ее мнению, это может принести несчастье.
- Ерунда! - сказала я. - Почему?
- Может, быть, мадам, она хотела, чтобы так все и осталось?
И тогда я поняла, что должна сделать так, как сказала матушка: я должна поменять в комнате все, чтобы люди, пришедшие сюда, не думали о бедной мертвой Мелани.
Но я не поменяла, у меня не хватило смелости. Я уверяла себя, что сделать так, значит поддаться суеверию, но это было не совсем там. Где-то очень глубоко гнездилась мысль, что Мелани оставила что-то от себя и что однажды мне понадобится ее помощь. Признаюсь, что когда эта мысль мелькнула у меня, я постаралась сразу прогнать ее, но она вернулась. Она была здесь, в Красной комнате, и по ночам мне казалось, я слышала ее в шепоте морского ветра: "Что если он устанет от тебя, как устал от Мелани?" Устанет от меня? Матери его сына… и других детей, которые у нас будут? Ибо мы должны их иметь, он был уверен в этом и я тоже.
Мне так много предстояло узнать о моем муже. Я его так мало знала, несомненно, поэтому я была так очарована им. Что он был жестокий - это я знала. Но насколько жестокий, я должна была узнать. Он мог быть грубым. Насколько грубым? Я была в безопасности, пока угождала ему. Была когда-нибудь в безопасности Мелани? Я воображала, как он привозит свою молодую жену домой. Я представляла себе свадебный пир в Тристан Прайори и нежную девушку, которая была воспитана в этом добром доме и ничего не знала о грубой реальности жизни. Был ли он хоть раз нежен с ней? Я могла представить его равнодушие к ее страданиям, я помнила его в гостинице, когда в его глазах не было ничего, кроме вожделения ко мне.
Он меня волновал, очаровывал, но я знала, что я его не понимала. И еще я знала, что я могла полагаться на его доброту ко мне до тех пор, пока я угождала ему.
Я сохраню Красную комнату в прежнем виде и попытаюсь лучше узнать мужа. Я должна знать, где он, когда его нет в замке, я должна принимать участие в его жизни. Я все разузнаю! Как ни странно, это намерение вызвало во мне дурные предчувствия.
***
Наступила весна, и я опять ожидала ребенка. Я была рада, но не больше, чем Колум.
- Разве я не говорил тебе, что у тебя будет большая семья? Дай мне еще мальчика! Когда у нас будет их полдюжины, мы подумаем об одной-двух девочках.
Я возразила:
- Я не собираюсь провести всю свою жизнь беременной.
- Разве? - удивился он. - А я думал, что это долг жены.
- Родить несколько детей - да, но жена нуждается в передышке.
- Только не моя жена, - сказал он, поднял меня на руки и посмотрел с любовью.
Я была счастлива, мрачные мысли ушли. Я представляла себе будущее - Колум и я стареем, становимся степенными, и наши дети играют возле нас.