Элинор тоже крепко обняла подругу. До сих пор ее ребенок казался ей чем-то неопределенным, больше абстракцией, нежели реальным живым существом. Но теперь она неожиданно ощутила всю значимость происходящего с Голди.
- А Джек кого больше хочет? - спросила она.
Голди пожала плечами.
- Не знаю. Когда я завожу об этом речь, Джек говорит, что если родится мальчик, то он станет ему хорошим помощником. А если девочка, да еще похожая на меня, то он тоже будет счастлив.
Элинор почувствовала, что на глаза ее невольно наворачиваются слезы.
- Как это мило с его стороны, - заметила Джулия.
И нее трое, совершенно забыв о еде и о баскетболистах, начали увлеченно выбирать имя будущему ребенку, будь то мальчик или девочка. До сей поры дети мало интересовали Элинор, они должны были заботить других, посторонних людей, а не ее и не ее друзей. Но теперь, и связи с беременностью Голди, все изменилось. Хотя именно Голди призналась им, что не планировала завести ребенка так быстро, она хотела сначала насладиться прелестями жизни с мужем…
Вдоволь наговорившись, они вновь вспомнили о еде, давая Элинор время для размышлений. Хочется ли ей иметь детей? Задайся она этой мыслью еще месяц назад, ответ был бы отрицательный. Жизнь, которую она вела, ее вполне устраивала. Но потом появился Фрэнк…
Элинор опять чуть не подавилась, на этот раз мясом.
Голди пощелкала языком.
- Похоже, сегодня у тебя сплошные проблемы с едой.
- Послушайте, может, оставите меня в покое? - огрызнулась Элинор.
- Итак, - как ни в чем не бывало продолжила Голди, - когда ты расскажешь нам о своем баскетболисте?
Пожав плечами, Элинор отодвинула тарелку, есть ей совсем расхотелось.
- Когда будет что рассказывать.
- Так, значит, он все-таки живет у тебя? - не отставала Джулия.
Элинор бросила на нее удивленный взгляд.
- Что ты так смотришь? Вполне резонный вопрос. Четыре месяца назад его команда играла в нашем городе. Но я что-то не помню, чтобы в расписании была еще одна игра…
- С каких это пор ты стала специалистом в спортивных играх?
- У меня два старших брата, ты забыла? - Джулия отхлебнула холодного чая. - Кроме того, не надо уходить от заданного вопроса.
Элинор показала ей язык, и все трое дружно рассмеялись.
- Ну хорошо. Его зовут Фрэнк. Фрэнк Корвин. И он действительно играет в той команде.
Подруги молча ожидали продолжения.
- Да, он живет у меня, - со вздохом подтвердила Элинор. - Хватит с вас?
- Так я и знала! - заявила Джулия. - Тот вылетевший из твоего рта листок шпината выдал тебя с потрохами.
Голди рассмеялась.
- В этом есть доля правды. Выражение твоего лица, когда Джулия предположила, что ты похитила горячего парня и держишь его у себя взаперти, дорогого стоило. - Она поправила свои распущенные белокурые волосы. - Должно быть, это очень серьезно?
Элинор безразлично пожала плечами.
- Он приехал просто погостить.
За столом воцарилось неловкое молчание.
- Послушай, - наконец сказала Джулия, - а что ты делаешь на Рождество?
- На Рождество?
Голди вновь рассмеялась.
- Это когда украшают игрушками елки, а из всех динамиков звучат гимны.
- Я знаю, что такое Рождество. Как и то, что до него осталось совсем немного.
Голди сделала вид, будто облегченно утирает пот со лба.
- Уфф… значит, мы еще не совсем тебя потеряли.
- Очень смешно! - фыркнула Элинор и притворилась, что всерьез задумалась. - Не знаю, буду ли я на Рождество свободна…
Голди с Джулией многозначительно переглянулись.
- Прекратите это! - взмолилась Элинор. - Если сказать правду… Впрочем, я не знаю, в чем эта правда заключается. - Она усмехнулась. - В одном могу признаться: секс с ним это что-то… это ух…
Голди нахмурилась.
- Ух? И это говорит подруга, делившаяся с нами любыми интимными подробностями? Которую приходилось удерживать от излишней откровенности?
- Не столь уж я порочна.
- Кому ты это говоришь! - хором возразили подруги.
- Ну хорошо. Может быть, так и было. Но на этот раз… на этот раз все несколько по-другому.
Голди положила салфетку на тарелку.
- Тогда ты должна привезти его к нам на ранчо в Рождество.
- Да, - согласилась Джулия. - Я даже рискну навлечь на себя проклятие, проигнорировав семейный обед, только чтобы увидеть этого Фрэнка.
Элинор покусала нижнюю губу.
- Не знаю, будет ли он здесь на Рождество.
- Но разве ты не сказала, что… - Голди прервалась на середине фразы.
- Черт побери, Голди, я не знаю даже, найду ли его дома по возвращении! - Вздохнув, она тоже бросила салфетку на тарелку. - Господи, ненавижу это чувство!
- Ничего себе, - прошептала Голди. - Не верю своим ушам, может ли быть, чтобы наша современно мыслящая подруга рискнуть сказать такое?
Джулия подалась вперед.
- Ты подхватила любовную лихорадку?
Элинор выпучила глаза от изумления.
- Что? Боже, Джулия, я не слышала этого термина со школьных времен. - Она отодвинула кресла от стола. - К тому же я вовсе не влюблена.
Подруги молчали, и это молчание действовало ей на нервы.
- Во всяком случае, мне так кажется.
Они по-прежнему молча смотрели, как Элинор засовывает в рот освежающую таблетку.
- Да и откуда я узнаю, если это даже и так? - жалобно простонала она.
Голди снисходительно похлопала ее по плечу.
- Можешь мне поверить, дорогая, все основные признаки налицо.
- Замечательно! Только этого мне не хватало. Влюбиться в этого тупицу.
Но беда была в том, что Голди, кажется, угадала. Она уже влюбилась. По уши. И понятия не имела, что ей теперь делать.
- Ты что, дури накурился?
Сидящий на софе в гостиной Фрэнк перенес трубку от одного уха к другому. Вряд ли можно было винить, агента за такую реакцию. Людей, положительно воспринявших слова, только что сказанные им Мирославу, нашлось бы немного.
- Никоим образом, - возразил он. - Никогда еще у меня не было настолько ясной головы.
- Черт побери, я знал, что от этой поездки надо ждать одних неприятностей, - сказал Мирослав после длительной паузы. - Врачом? Ты хочешь стать дерьмовым врачом? Где же в этом смысл, я спрашиваю?
- Хочешь сказать, где твои восемнадцать процентов, не так ли? - хмыкнул Фрэнк.
Мирослав грубо выругался.
- Да, и это тоже. Ты хотя бы представляешь, во что мне обойдется твоя прихоть, Корвин?
- Понятия не имею. Очень дорого?
- Страшно представить!
На другом конце линии послышалось шуршание бумаги.
- Послушай, врач сказал, что я не смогу играть, по крайней мере, до конца сезона. А как раз в это время кончится срок моего контракта, - постарался утешить Мирослава Фрэнк.
- Но ты играл и с более тяжелыми травмами.
- Возможно. Но больше не собираюсь.
Мирослав помолчал.
- Расскажи кому-нибудь другому. Слушай, врач, надоумивший тебя бросить спорт, не тот ли это твой старый приятель, о котором ты говорил? Который хочет, чтобы ты стал его компаньоном?
- Вряд ли ты найдешь врача, который посоветует мне что-нибудь другое, Мирослав.
- Может быть, попробуем?
Фрэнку становилось не до шуток. Разумеется, он ожидал подобной реакции, но все же надеялся, что в конце концов дружеские отношения возьмут верх во всем, в том числе и в бизнесе. Ведь они вместе отдыхали в Югославии, сыграли бесчисленное количество партий в гольф и даже вместе гуляли с женщинами. Черт побери, он даже свозил этого парня домой и познакомил с родителями!
- Ты собираешься ставить мне палки в колеса? - напрямик спросил Фрэнк.
Снова наступило молчание, потом послышался тяжелый вздох.
- Ведь ты меня без ножа режешь. Это тебе понятно, Корвии?
Фрэнк улыбнулся, поняв, что Мирослав сделал именно тот выбор, на который он надеялся.
- Да, понятно.
Раздался скрип поворачивающегося кресла.
- Ты кому-нибудь уже говорил о своем решении?
- Нет. Мне казалось, что ты должен узнать об этом первым.
Подумав об Элинор, Фрэнк впервые усомнился в правильности решения ничего не говорить ей о своем медицинском образовании и о возможных переменах в своем будущем. Хотя разговор, наверное, получился бы весьма интересным. "Да, кстати, я ведь окончил медицинский колледж. И теперь собираюсь бросить баскетбол и заняться спортивной медициной".
- Не говори никому.
Фрэнк поморщился.
- Мирослав, можешь не надеяться, что я изменю решение.
- Я это прекрасно знаю. В этом-то вся и беда… - Агент помолчал. - Нет, ставки тут гораздо выше. Если ты объявишь о своем уходе сейчас… - голос Мирослава прозвучал неожиданно устало, - тогда все наши другие контракты могут полететь ко всем чертям. Подожди до конца сезона, тогда мы с тобой окажемся с хорошим барышом.
Он чувствовал, что обязан сделать для друга хотя бы это. К тому же лишние деньги тоже не помешают. Мать Фрэнка работала на общественных началах в приюте для бездомных и вечно жаловалась на недостаточное внимание там к молодым матерям. Этих денег должно было бы хватить на то, чтобы она открыла собственный приют для этих матерей и их детей.
- Договорились, - согласился Фрэнк.
- Отлично, мой мальчик.
С тех пор как его в последний раз называли мальчиком, прошло столько времени, что у него вдруг защемило сердце.
- Так когда ты собираешься сообщить мне, где находишься?
- В пределах страны, не беспокойся.
Из трубки понеслась длинная череда явно ругательных слов на незнакомом языке. Фрэнк знал, что это хорватский, хотя и не понимал ни слова, может быть к лучшему.
- Ну ладно, можешь не говорить мне.
- И не собираюсь.
- Тогда хотя бы подскажи, куда послать тебе рождественский подарок?
- Неужели ты купил мне подарок?
- Нет, но куплю, если ты дашь мне свой нынешний адрес.
- Отличный ход, Мирослав!
- Хорошо, хорошо. Назови хотя бы дату своего возвращения, чтобы я мог договориться о рекламных съемках.
- Я смогу прилететь на них и отсюда. Меня никто здесь не держит. Если что-нибудь изменится, дам тебе знать.
- Договорились.
- Только пусть это будет после рождественских каникул, ладно?
Последовала очередная пауза.
- Кто она?
Фрэнк почесал затылок. Мирослав знал его слишком хорошо.
- Кого ты имеешь в виду?
- Женщину, с которой ты собираешься провести каникулы, вот кого.
- Ты ее не знаешь, - ответил он, сам не зная, проведет ли предстоящие каникулы с Элинор, хотя и надеялся на это. Учитывая то, что до сих пор они старались не обсуждать между собой даже настоящее, кто знает, как сложит их будущее?
Попрощавшись, Фрэнк положил трубку на место. Разговоры с Мирославом всегда стоили ему немало нервов, но этот, учитывая все обстоятельства, оказался особенно утомительным.
Не мешало бы принять душ, подумал он, растерев лицо ладонями. И окончательно решить, как и когда поведать Элинор о том, что у него на уме.
Однако эта мысль отнюдь не улучшила его настроения. Какова будет ее реакция? Если честно, то Фрэнк этого не знал. Однако решил, что вряд ли стоит выкладывать на стол все карты прямо сейчас, когда она так тщательно скрывает свои. К тому же тревожило также ее отношение к нему как к безмозглому атлету, способному на эффективные действия лишь на спортивной площадке… и в постели. И хотя тайное знание о своем медицинском образовании тешило его самолюбие, это отнюдь не снимало проблему с повестки дня.
Да, Фрэнку приходилось быть свидетелем проявления сильных, истинных эмоций с ее стороны, но насколько глубоки они были? Не являются ли они грубо чувственными по природе и не преходящи ли они, как бабочки-однодневки? Необходимо было выяснить это. На его условиях. И его способом.
Правда, несмотря на результат, Фрэнк все равно бы не отступился от своего, поскольку если и было нечто, в чем он совершенно не сомневался, так это в том, что испытываемое им чувство к Элинор отнюдь не преходяще. Напоминая чувство, испытываемое им к матери, сестрам и ближайшим друзьям, оно дополнялось обуревающим Фрэнка сексуальным желанием.
Он влюбился в Элинор. Он любил ее. Его беспокоили ее тревоги, ее безопасность и здоровье, ему хотелось приласкать ее так, как этого не делал ни один мужчина.
Но просто сделать ей предложение было бы большой ошибкой. Будучи женщиной весьма не тривиальной, Элинор восприняла бы его по-своему. Она представляла собой сочетание столь противоположных черт характера, что ему трудно было отделить одну от другой. Однако Фрэнк научился принимать Элинор такой, какая она есть, достаточно было разобраться в собственный чувствах. Как бы она ни поступила, он все равно будет любить ее, неважно вблизи или на расстоянии.
Хотя лучше сделать так, чтобы она оказалась вблизи.
Приняв такое решение, Фрэнк поднялся и направился в ванную.
9
Элинор чувствовала себя совершенно обессиленной. После встречи с Голди и Джулией она решила пройтись по магазинам. Несмотря на то что подарки для подруг были уже приобретены, следовало подумать о Шарлотте. Кроме того, оставался муж Голди, Джек, не говоря уже о Крисе Кирквуде.
Хотя это было отнюдь не причиной, а скорее оправданием приобретения подарка для еще одного человека. К тому же все эти подарки, с добавлением предназначенных для Голди и Джулии, позволят ей спрятать в куче под елкой подарок, предназначенный ему. Элинор не хотелось, чтобы Фрэнк почувствовал себя обязанным купить ей что-нибудь в ответ. Собственно говоря, она понятия не имела о состоянии его финансов. Ведь если он сейчас не играет, то ему и не платят, не так ли? Кроме того, все его деньги могут быть вложены в нечто, что нелегко быстро реализовать, в дома, машины или что-либо в этом роде. Зачем же ставить Фрэнка в неловкое положение, если он окажется не в состоянии купить ей что-нибудь.
Да ей ничего и не надо…
Господи, откуда у меня взялись подобные мысли? - удивилась Элинор, останавливаясь на лестнице с двумя неподъемными сумками в руках и утомленно закрывая глаза. Она была в полном смятении, устав отвечать на задаваемые самой себе вопросы. Тем более что ответы тут же вызывали сомнения. Она не узнавала женщину, каждое утро смотрящую на нее из зеркала, женщину, завоевавшую право называться одним из лучших адвокатов по уголовным делам в городе. Весь опыт прошлой жизни вылился в определенную философскую систему, утверждающую, что детство есть то, что следует пережить и стать взрослой, наградой чему является овладение контролем над собой.
Со времени гибели родителей ей пришлось пройти долгий путь. Повзрослев, Элинор поступила в колледж и окончила его, а потом и юридическую школу, заслужив право на свое теперешнее положение, которое, черт побери, ее вполне устраивало.
Но теперь, как ни странно, она чувствовала, что что-то в ней изменилось. Появилось некоторое сомнение в целесообразности прежних устремлений.
Некоторое? Как бы не так, да вся устоявшаяся жизнь рушилась на глазах. И все из-за спортсмена, однажды появившегося на ее пороге и перевернувшего привычный мир вверх тормашками.
Но больше всего Элинор боялась того, что Голди окажется права. Что она влюбилась. Что же тогда делать?
Преодолев оставшиеся несколько ступенек, она открыла дверь.
Ожидавший ее Фрэнк стоял, опершись о косяк кухонной двери, и улыбался. При виде мужчины, мысли о котором занимали ее все последнее время, сердце Элинор забилось сильнее.
Просто какое-то сумасшествие! Этот человек определенно должен носить табличку с предупреждением об опасности. Правда, вряд ли она была бы в настроении читать ее.
Одетый в черные брюки и облегающую, черную же рубашку, Фрэнк выглядел столь же привлекательным, как и запах приготовляемой им пищи.
- Привет, - сказала она, чувствуя себя неловко в своей собственной квартире.
- Привет, - ответил он и указал на сумки. - Помочь тебе с этим?
- Нет! - воскликнула она слишком поспешно.
Брови Фрэнка вопросительно поднялись, и Элинор торопливо объяснила:
- Мне надо переодеться. Прошу тебя, оставь меня на время в покое.
- Так, значит, десять минут.
- Десять минут?
- До ужина.
- Да, конечно.
Добравшись до своей спальни, Элинор закрыла за собой дверь и в изнеможении привалилась к ней спиной. Сердце билось как сумасшедшее.
Немного успокоившись, она направилась в ванную. Приняв душ, Элинор подошла к платяному шкафу и начала размышлять. Выбрав короткую светло-коричневую юбку и бежевую шифоновую блузку, она приложила их к себе и посмотрелась в зеркало… Слишком легкомысленно. Надо было найти что-то одновременно строгое и будоражащее мужское воображение.
Темно-фиолетовые брюки и чуть более светлая, под цвет глаз рубашка, на взгляд Элинор, тоже никуда не годились.
Наконец она остановилась на скромном по фасону, но вызывающем по цвету ярко-алом платье и, присев на кровать, надела туфли. Затем, вместо того чтобы подняться, рухнула на кровать, уткнувшись носом в подушку. В таком положении ей легче всего думалось.
А подумать было о чем.
Закрыв глаза, Элинор глубоко вздохнула и ощутила запах Фрэнка. Что же ей с ним делать? Или, что важнее, что делать с чувствами, которые она к нему испытывает, не прекращая, разумеется, занятий сексом? Даже если это действительно "любовная лихорадка", прельщают ли ее по-настоящему длительные отношения? Возможно, да, но только в том случае, если Фрэнк тоже в них заинтересован, в чем она сильно сомневалась. Ведь он привык быть все время в пути, перемещаться из города в город. Вряд ли ему удавалось оставаться на одном месте дольше нескольких дней, может быть недель. Скоро он здесь заскучает, и тогда поминай его как звали.
Однако основная проблема заключалась не в нем, а в ней. Если Фрэнк действительно собирается вскоре покинуть ее, необходимо решить, как ей себя в этом случае вести. Помахать на прощание и предложить навещать ее в любое удобное для него время? Поблагодарить за доставленное удовольствие и порвать с ним навсегда?
Или попросить остаться?
Сердце Элинор болезненно сжалось. Что ж, разве это не вариант? Почему бы не попросить его остаться?
Но у нас с ним нет ничего общего, возразила она себе. Выдвинув этот последний аргумент в целях защиты от терзающих ее страхов, Элинор вдруг осознала, что это правда: они с Фрэнком совсем разные. Ее занятие требует работы мысли и концентрации внимания, его же - крепкого тела и физической активности. Господи, да он даже не способен носить смокинг в тех местах, где это просто необходимо! Что же тогда говорить о вернисажах, театральных премьерах и благотворительных вечерах, которые она так любила? И хотя в последнее время ее чаще можно было застать по вечерам дома, чем где-либо еще, по натуре Элинор отнюдь не считала себя домоседкой. В то время как Фрэнк вполне довольствовался телевизором и своими журналами.
Правда, во всем, что касается секса, между ними не было никаких разногласий.
Так как же ей поступить?
Неожиданно для себя Элинор зевнула. Надо встать, а не то она уснет, что было бы совсем не ко времени. Ей предстояло срочно решить, что делать со своей жизнью и с находящимся в соседней комнате мужчиной.