- Теперь моя очередь, - тихонько проговорила она и протянула руку.
Глаза Бенедикта вспыхнули, и он энергично принялся освобождать ее руку от перчатки, точно так же как делала это она, однако, не завершив начатое, прильнул поцелуем к нежной коже чуть ниже локтя.
- Тоже мягче шелка, - пробормотал он. Софи поспешно ухватилась свободной рукой за его плечо, иначе бы ей ни за что не устоять.
Он потянул за перчатку, и она начала соскальзывать с ее руки невыносимо медленно, а губы Бенедикта следовали за ней, повторяя весь ее путь. На секунду оторвавшись от ее руки, он спросил:
- Не возражаете, если я ненадолго останусь здесь?
Софи лишь кивнула головой в ответ. Говорить она не могла.
Бенедикт провел языком по нежной коже.
- О Господи… - простонала Софи.
- Я так и думал, что вам понравится, - довольно произнес Бенедикт, и его горячее дыхание опалило ей кожу.
Софи кивнула. Вернее, хотела кивнуть, а вот сделала это или нет, и сама не знала.
А губы Бенедикта продолжали сводить ее с ума. Вот они подобрались к запястью, задержались там на секунду, после чего коснулись середины ладони, да так и остались там надолго.
- Кто вы? - спросил Бенедикт, подняв наконец голову, однако не выпуская ее руку из своей. Она покачала головой.
- Я должен знать.
- Я не могу сказать. - И, видя, что подобного ответа он не приемлет, прибавила, покривив душой:
- Пока не могу.
Взяв ее за палец, Бенедикт ласково коснулся его губами.
- Я хочу видеть вас завтра, - тихонько проговорил он. - Хочу нанести вам визит и посмотреть, где вы живете.
Софи промолчала, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заплакать.
- Я хочу познакомиться с вашими родителями, погладить вашу любимую собачку, - сдавленным голосом продолжал он. - Вы понимаете, что я хочу сказать?
Снизу по-прежнему доносились звуки музыки и приглушенные разговоры, но до слуха Софи и Бенедикта они не доходили. Молодые люди слышали лишь собственное учащенное дыхание.
- Я хочу… - голос его понизился до шепота, глаза по-прежнему смотрели удивленно, словно он не совсем верил собственным словам, - я хочу, чтобы ваше будущее принадлежало мне. Хочу, чтобы вы вся принадлежали мне.
- Молчите, прошу вас, - взмолилась Софи, обретя наконец дар речи. - Ни слова больше!
- Тогда скажите мне, как вас зовут. Скажите, где мне вас завтра найти.
- Я… - И в этот момент раздался странный звенящий звук. - Что это?
- Гонг, - ответил Бенедикт, - сигнал снять маски.
- Что?! - не поняла Софи, чувствуя тем не менее, что ее начинает охватывать паника.
- Должно быть, уже полночь.
- Полночь! - ахнула Софи. Он кивнул:
- Время, когда полагается снимать маски. Рука Софи судорожно рванулась к виску и крепко прижала маску к лицу.
- Что с вами? - удивился Бенедикт.
- Я должна идти! - выпалила Софи и, подхватив юбки, бросилась с террасы.
- Подождите! - послышалось у нее за спиной.
Бенедикт протянул руку, пытаясь ухватить ее за подол платья. Тщетно. Софи оказалась проворнее, и, что, быть может, гораздо важнее, ее охватила самая настоящая паника, заставив действовать молниеносно. Выскочив с террасы в холл, она помчалась по направлению к танцевальному залу, словно за ней гнались сто чертей.
Она вихрем ворвалась в зал, зная, что Бенедикт от нее не отстанет, и понимая, что в огромной толпе ей нетрудно будет затеряться. Все, что от нее требовалось, - это добраться до выхода, потом выбежать из дома, завернуть за угол и сесть в поджидавшую ее карету.
Развеселившиеся гости все еще снимали маски. То тут, то там раздавались взрывы смеха. Энергично работая локтями, Софи пробивалась к боковой двери. На секунду остановившись, она обернулась. Бенедикт вошел в танцевальный зал. Похоже, он ее еще не увидел, однако Софи понимала, что за этим дело не станет. Он непременно ее увидит. Серебристое платье не разглядеть невозможно.
И Софи снова устремилась к двери, расталкивая гостей. По крайней мере половина из них никак не отреагировали на то, что их толкают: вероятно, были слишком пьяны.
- Простите, - пробормотала она, толкнув в бок Юлия Цезаря. - Извините, - простонала, когда Клеопатра больно наступила ей на ногу. - Простите, я… - И замолчала, чувствуя, что у нее перехватило дыхание: перед ней стояла Араминта.
Она все еще была в маске, равно как и Софи, однако Софи понимала, что если ее кто-то и узнает, так это только Араминта.
- Нужно смотреть, куда идете! - рявкнула Араминта и, пока Софи стояла разинув рот, подхватила юбки и горделиво прошествовала дальше.
Араминта ее не узнала! Если бы Софи не спешила выбраться из Бриджертон-Хауса, пока Бенедикт ее не догнал, она рассмеялась бы от восторга.
Софи судорожно оглянулась. Бенедикт уже ее заметил и теперь проталкивался сквозь толпу, причем это ему удавалось гораздо лучше, чем ей. Ахнув, Софи с удвоенной энергией заработала локтями и наконец добралась до двери, толкнув по пути двух греческих богинь с такой силой, что бедняги едва не приземлились на пол.
У двери она на секунду оглянулась - Бенедикта перехватила какая-то пожилая дама с тростью - и, облегченно вздохнув, выбежала из танцевального зала, потом из дома и, завернув за угол, увидела поджидавшую ее карету Пенву-дов, о чем ее и предупреждала миссис Гиббонз.
Вскочив в нее, Софи крикнула вознице:
- Гони!
Кучер взмахнул кнутом, стегнул лошадей, и карета покатила.
Слава Богу, уехала!
Глава 4
"Несколько участников бала-маскарада сообщили автору этих строк, что видели Бенедикта Бриджертона в обществе неизвестной дамы в серебристом платье.
Но как ни старалась автор этих строк, она так и не смогла узнать, кто эта таинственная незнакомка. И если уж автору этих строк не удалось это выяснить, будьте уверены, это не удастся никому".
"Светские новости от леди Уислдаун", 7 июня 1815 года
Она уехала…
Бенедикт стоял на тротуаре перед Бриджертон-Хаусом, озираясь по сторонам. Вся Гросвенор-сквер была запружена каретами. Она могла быть в одной из них. А могла притаиться где-нибудь в сторонке, пережидая поток транспорта, чтобы перейти на другую сторону. А могла быть в одной из тех трех карет, которым удалось выбраться из уличной пробки и свернуть за угол.
Но так или иначе, ее нигде не было видно.
Бенедикт готов был придушить леди Данбери, которая, пригвоздив его ногу к полу своей дурацкой тростью, заставила стоять и слушать ее мнение относительно маскарадных костюмов гостей. К тому времени, как ему удалось освободиться от назойливой старухи, таинственная незнакомка уже скрылась в боковой двери танцевального зала.
А он знал, что встречаться с ним не входило в ее планы.
Бенедикт энергично выругался себе под нос. Ни с одной из девиц, которых сватала ему мать - а их было бессчетное количество, - никогда он не чувствовал такого полного родства душ, как с таинственной незнакомкой в серебристом платье. С самого первого момента, как он ее увидел, точнее, еще до того, как он ее увидел, когда он только почувствовал ее присутствие, в душе возникло радостное, пьянящее чувство, какого он не испытывал уже много лет. Было такое ощущение, будто он совсем юноша, перед которым простирается вся жизнь, полная радостных надежд и счастья.
И в то же время…
Бенедикт снова выругался, на сей раз от сожаления.
И в то же время он даже не знает, какого цвета у нее глаза.
Определенно не карие. В этом он совершенно уверен. Однако в призрачном свете свечей он так и не смог определить, голубые они или зеленые, светло-карие или серые. И это почему-то казалось ему самым ужасным. Это мучило его, не давало покоя.
Говорят, глаза - зеркало души. Если он и в самом деле нашел женщину своей мечты, с которой он наконец-то сможет создать семью и связать свое будущее, значит, он просто обязан знать, какого цвета у нее глаза.
Отыскать ее будет непросто. Всегда трудно отыскать человека, который не желает, чтобы его нашли, а это как раз такой случай.
Ключей к разгадке ее тайны у него практически никаких нет. Несколько оброненных замечаний о том, что она читает сплетни от леди Уислдаун, и…
Взгляд Бенедикта упал на перчатку, которую он по-прежнему сжимал в правой руке. Он совсем забыл о ней, когда мчался вслед за таинственной незнакомкой через весь танцевальный зал. Он поднес ее к носу и вдохнул ее запах, однако, к своему удивлению, обнаружил, что она пахнет не розовой водой и мылом, как таинственная незнакомка, а пылью, словно эта вещица пролежала где-то в сундуке не один десяток лет.
Странно… С чего бы это ей надевать древнюю перчатку?
Бенедикт повертел ее в руке, словно это могло навести его на какую-то мысль, и внезапно в глаза ему бросились крошечные буквы, вышитые у самого края.
"С.Л.Г.". Чьи-то инициалы.
Но чьи они? Ее или нет?
И фамильный герб. Он такого не знает.
А вот мама, пожалуй, может знать. Мама о таких вещах все знает. И есть надежда, что если она узнает герб, то сможет сказать, кому принадлежат инициалы "С.Л.Г.".
Бенедикт почувствовал, как в душе вспыхнула искорка надежды. Он отыщет ее.
Отыщет и сделает своей. Иначе и быть не может.
* * *
Всего полчаса потребовалось Софи для того, чтобы вернуть себе прежний, привычный невзрачный облик. Она сняла серебристое платье, блестящие серьги, распустила волосы, аккуратно поставила туфли Араминты, украшенные розочками из фальшивых бриллиантов, обратно в шкаф, а помаду, которой красила губы, отнесла в комнату Розамунд и положила на туалетный столик служанка. После этого целых пять минут массировала лицо, чтобы исчезли следы, оставленные маской.
И вот теперь Софи выглядела точно так же, как всегда, перед тем как лечь в постель - волосы заплетены в косу, на ногах теплые чулки, чтобы не замерзнуть ночью, если будет прохладно.
Жалкая простушка, на которую ни за что не обратишь внимания. Сказочная принцесса исчезла без следа.
И что самое грустное, исчез и ее Прекрасный принц. Бенедикт Бриджертон оказался именно таким, каким его описывала леди Уислдаун: красивым, сильным, изящным. В общем, предел мечтаний любой девушки. Однако ей о нем можно не мечтать. Такие мужчины, как Бенедикт Бриджертон, не женятся на внебрачных дочерях графа и его горничной.
Но весь сегодняшний вечер он принадлежал ей, и этого должно быть достаточно.
Софи взяла маленькую игрушечную собачку, которая была у нее с детства. Она хранила ее все эти годы как напоминание о более счастливых временах. Обычно она стояла у нее на туалетном столике, но сейчас ей почему-то захотелось, чтобы она была поближе. Забравшись под одеяло, Софи свернулась клубочком и прижала к себе собачку.
А потом крепко закрыла глаза и закусила губу, чтобы не расплакаться, но предательские слезы потекли по щекам и закапали на подушку.
Предстояла длинная бессонная ночь.
* * *
- Узнаешь?
Сидя в гостиной, милой комнатке в бежево-розовых тонах, Бенедикт Бриджертон протянул матери перчатку - единственную ниточку, соединявшую его с таинственной незнакомкой в серебристом платье.
Вайолет Бриджертон взяла перчатку, внимательно взглянула на герб и уже через секунду изрекла:
- Пенвуд.
- Ты имеешь в виду графа Пенвуда?
Вайолет кивнула.
- Буква "Г" означает Ганнингуорт. Если мне не изменяет память, этот титул недавно ушел из семьи. Граф умер бездетным лет шесть-семь назад, и титул перешел к его дальнему родственнику. Кстати, хочу тебе напомнить, - прибавила она, неодобрительно покачав головой, - что вчера ты забыл потанцевать с Пенелопой Фезерингтон. Хорошо еще, твой брат тебя выручил. Потанцевал с ней вместо тебя.
С трудом подавив раздражение, Бенедикт продолжал разговор на интересующую его тему.
- И кто эта "С.Л.Г."?
Вайолет подозрительно прищурилась.
- А почему это так тебя интересует?
- Я не сомневался, что ты ни за что просто так не ответишь на вопрос. Тебе обязательно понадобится задать свой, - со вздохом проговорил Бенедикт.
- Ты же меня знаешь, - фыркнула Вайолет. Бенедикт едва сдержался, чтобы не воздеть глаза к потолку.
- Так кому принадлежит эта перчатка, Бенедикт? - спросила Вайолет и, когда он не ответил, поспешно продолжала:
- Можешь мне все рассказать. Ты же знаешь, я и так все выясню, но тебе же будет гораздо лучше, если я не стану расспрашивать посторонних людей.
Бенедикт вздохнул. Он и сам это понимал. Придется ей все рассказать. Или по крайней мере почти все. Меньше всего на свете ему хотелось делиться своими соображениями с матерью, не оставлявшей надежду его женить. И если сейчас он расскажет о своей таинственной незнакомке, мать наверняка вообразит, что надежды ее сбываются. Но ничего не поделаешь. Если он хочет отыскать женщину, поразившую его воображение, придется пойти на этот шаг.
- На маскараде я встретил одну девушку, - наконец сказал он.
Вайолет восторженно захлопала в ладоши.
- Неужели?
- Именно из-за нее я и забыл потанцевать с Пенелопой.
У Вайолет был такой вид, что она сейчас умрет от восторга.
- И кто же она? Одна из дочерей Пенвуда? - Она нахмурилась. - Нет, это невозможно. У него не было дочерей. Но было две падчерицы. - Она нахмурилась еще сильнее. - Хотя, должна признаться, мне бы и в голову не пришло… гм…
- О чем это ты?
Наморщив лоб, Вайолет, похоже, пыталась подобрать подходящие слова, что далось ей с трудом.
- Видишь ли, я ни за что бы не подумала, что ты можешь заинтересоваться одной из них. Но если это произошло, - продолжала она, просияв, - я могу пригласить вдовствующую графиню на чай. Это самое меньшее, что я могу сделать.
Бенедикт хотел что-то сказать, но, заметив, что мать снова нахмурилась, спросил:
- Ну что еще, мама?
- Ничего, - ответила Вайолет. - Вот только…
- Да говори же, мама!
- Просто мне не очень нравится вдовствующая графиня. - Вайолет слабо улыбнулась. - Мне она всегда казалась холодной и амбициозной.
- Кое-кто и тебя может назвать амбициозной, мама, - заметил Бенедикт.
Вайолет недовольно поморщилась.
- Амбиции амбициям рознь. Я, например, очень хочу, чтобы все мои дети счастливо женились и вышли замуж, но я ни за что не стану выдавать свою дочь за семидесятилетнего старца только потому, что он герцог.
- А вдовствующая графиня это сделала? - Бенедикт не мог припомнить, чтобы какой-нибудь семидесятилетний герцог недавно женился.
- Нет, - призналась Вайолет, - но сделала бы. В то время как я…
Мать величественным жестом указала на себя, и Бенедикт с трудом сдержал улыбку.
- Я бы разрешила своим детям жениться на нищенках, лишь бы они были счастливы.
Бенедикт изумленно вскинул брови.
- Естественно, при условии, что эти нищенки придерживались бы строгих моральных правил и не отлынивали от работы. Ни лентяек, ни развратниц я бы не потерпела.
Бенедикт, чтобы не рассмеяться матери в лицо, тактично кашлянул в носовой платок.
- Но можешь не прислушиваться к моему мнению, - спохватилась Вайолет, искоса взглянув на сына и легонько стукнув его по руке,
- Ну что ты, - поспешно проговорил он. Довольно улыбнувшись, Вайолет продолжала:
- Я сумею скрыть свои чувства к вдовствующей графине, если тебе понравилась одна из ее дочерей. - Она с надеждой взглянула на сына. - Какая же из них тебе приглянулась?
- Понятия не имею, - признался Бенедикт. - Я так и не узнал ее имени. У меня осталась лишь ее перчатка. Вайолет строго взглянула на него.
- Я даже не собираюсь тебя спрашивать, откуда у тебя ее перчатка.
- Уверяю тебя, ничего предосудительного между нами не произошло.
Лицо Вайолет выражало крайнее сомнение.
- У меня слишком много сыновей, чтобы этому поверить.
- Давай вернемся к инициалам, - напомнил Бенедикт. Вайолет снова взглянула на перчатку.
- Довольно старая, - заметила она. Бенедикт кивнул:
- Мне тоже так показалось. Немного пахнет пылью, словно хранилась где-то много лет.
- И швы потерты, - продолжала Вайолет. - Не знаю, что означает "Л", но "С" вполне может означать "Сара". Так звали умершую мать графа. Судя по возрасту перчатки, это вполне возможно.
Пристально взглянув на перчатку, Бенедикт произнес:
- Поскольку я совершенно уверен в том, что вчера разговаривал не с призраком, как ты считаешь, кому может принадлежать эта перчатка?
- Понятия не имею. Думаю, кому-то из семьи Ганнингуорт.
- А ты знаешь, где они живут?
- В Пенвуд-Хаусе, - ответила Вайолет. - Новоиспеченный граф их еще не выгнал. Даже не знаю почему. Может быть, испугался, что они захотят жить с ним вместе, когда он переедет в новый дом. По-моему, его нет в городе даже во время сезона. Во всяком случае, я его не видела.
- А ты, случайно, не знаешь…
- Где находится Пенвуд-Хаус? - не дала договорить ему Вайолет. - Конечно, знаю. Недалеко, всегр в нескольких кварталах отсюда.
Не успела она рассказать сыну подробнее, где находится Пенвуд-Хаус, как он вскочил и устремился к двери.
- Бенедикт, подожди! - окликнула его Вайолет, насмешливо улыбаясь. Он обернулся.
- Да?
- Дочерей графини зовут Розамунд и Пози. Если это тебя интересует.
Розамунд и Пози. Ни то, ни другое имя таинственной незнакомке, по его мнению, не подходило. Но кто знает, вдруг он ошибается? Может быть, кто-то считает, что и его имя ему не подходит? Он снова бросился к двери, но мать опять остановила его.
- Бенедикт!
Он обернулся.
- Да, мама? - нарочито недовольно буркнул он.
- Ты ведь расскажешь мне, что произойдет?
- Ну конечно, мама.
- Ты лукавишь, - улыбнулась она, - но я тебя прощаю. Так приятно видеть тебя влюбленным.
- Я вовсе не…
- Как скажешь, дорогой, - махнула рукой мать.
Решив, что отвечать не стоит, Бенедикт раздраженно закатил глаза и, выскочив из комнаты, понесся к входной двери.