* * *
Три дня и три ночи Мадлен сражалась с мифическими чудовищами, которые якобы пытались утащить ее в Гадес. Но рядом с ней неотступно присутствовал прекрасный Одиссей. Когда она просила, он помогал ей отбиваться от посягательств чудовищ.
Иногда упрямец даже разговаривал с Мадлен. Ему нравилось расспрашивать больную о ее прошлом, и если она понимала его вопросы, то с радостью отвечала на них. Почему-то больше всего Одиссея интересовало ее детство, то, как она жила после смерти матери, когда ее опекуном стал Луддон.
Мадлен не нравилось говорить об этом. Она предпочитала рассказывать о своей жизни у отца Бертона. Но боясь, что Одиссей рассердится и покинет ее, Мадлен отвечала и на расспросы о Луддоне. Лишь однажды она громко крикнула:
- Не хочу говорить о нем!
Дункан вскочил, услышав это громкое восклицание. Он не знал, что мерещится ей на этот раз, но быстро подошел к кровати. Усевшись рядом с Мадлен, он нежно взял ее за руку.
- Тихо, Мадлен, тихо, - прошептал он. - Спи!
- Когда он заставил меня приехать от отца Бертона, он так ужасно вел себя, - причитала девушка. - Он каждую ночь пробирался в мою комнату, становился у кровати и смотрел… Я чувствовала это… Мне казалось, что если я открою глаза, то… Мне было так страшно.
- Не думай больше о Луддоне, - промолвил Дункан. Он лег рядом с Мадлен и осторожно привлек ее к себе.
Хотя барон держался с Мадлен очень спокойно, внутри у него все клокотало от гнева. Пусть девушка и не понимала сейчас того, о чем говорит, - не важно, он-то прекрасно все понимал!
Убаюканная прикосновениями Дункана, девушка задремала, но ненадолго, а открыв глаза, увидела, что Одиссей по-прежнему рядом и, как обычно, бодрствует. Мадлен ничего не боялась, когда он был с нею, ее любимец, самый отважный воин. Одиссей был сильным и несколько высокомерным, но Мадлен прощала ему все за его доброту.
И еще Одиссей любил пошутить. Его любимой забавой было изменять свою внешность. Делал он это так быстро, что Мадлен порой и глазом моргнуть не успевала. Он мог на время притворяться Дунканом, а потом мгновенно становиться самим собой. А однажды темной ночью, когда было особенно страшно, он превратился в Ахилла - просто чтобы развлечь ее. Он сидел на деревянном стуле с высокой спинкой, который, разумеется, был слишком мал для него, и с любопытством глядел на девушку.
На Ахилле не было обуви. Мадлен встревожилась и велела ему немедленно надеть что-нибудь на ноги, чтобы защитить пятки. Ахилл заметно смутился, чего-то не понимая. Тогда девушка была вынуждена напомнить ему, что его мать в свое время опускала его вниз головой в волшебные воды Стикса, после чего он стал неуязвим для вражеского оружия. Поразить Ахилла можно было лишь в пятки - за них мать держала его, чтобы он не упал в бурные воды реки.
- Ведь вода Стикса не омыла твоих пяток, - сообщила она Ахиллу. - Ты понимаешь, о чем я говорю?
Но по-видимому, он вообще ничего не понял. Недоуменный взгляд выдавал его смятение. Вероятно, у его матери не нашлось времени рассказать ему обо всем!
Мадлен заплакала, горюя о возможных опасностях, ожидающих Ахилла, но вдруг он встал и пошел к ней. Правда, это был уже не Ахилл. Это Дункан что-то ласково говорил ей, а потом обнял. Странно, но его прикосновения напоминали прикосновения Одиссея.
Мадлен потянула Дункана в кровать и тут же улеглась на него. Она уткнулась подбородком ему в грудь и заглянула в глаза.
- Мои волосы - как шатер, - заявила она. - Теперь никто, кроме меня, не увидит тебя. Что ты скажешь на это, Дункан?
- Значит, я опять Дункан, да? - проговорил он. - Ты не знаешь, что говоришь, Мадлен. Ты вся горишь, а поэтому бредишь, вот что я скажу, - добавил барон.
- Ты позовешь священника? - спросила она, чувствуя, как глаза ее наполняются слезами.
- Ты хочешь этого? - спросил Дункан.
- Нет, - прошептала Мадлен прямо ему в губы. - Если ты позовешь священника, я буду уверена, что конец мой близок. Но я еще не готова умирать, Дункан. Мне еще так много надо сделать.
- А что именно ты хочешь сделать? - улыбнулся Векстон.
Девушка потерлась носом о его подбородок.
- По-моему, я хочу поцеловать тебя, Дункан. Ты не рассердишься?
- Тебе надо отдохнуть, Мадлен, - ответил барон;
Он попытался сбросить с себя девушку, но она крепко вцепилась в него. Однако, по правде говоря, Векстон не очень-то старался освободиться от приятного груза.
- Вот если ты поцелуешь меня хоть один разочек, я обязательно отдохну, - пообещала Мадлен. И, не дожидаясь ответа, обхватила его лицо руками и прижалась губами к его рту.
Господи, что это был за поцелуй! Горячие, страстные губы девушки требовали ответа, и барон не мог не ответить. Его руки медленно сомкнулись на ее талии, и только тут Векстон почувствовал, что рубашка на Мадлен задралась вверх и он ощущает ее горячую кожу. Его пальцы ласкали ее нежное тело, и вскоре Дункан понял, что уже сам сгорает в лихорадке.
- Знаешь, - на мгновение оторвавшись от барона, прошептала больная, - когда я целую тебя, мне не хочется останавливаться. Это грешно, да?
Барон заметил, что девушка ничуть не смущена своим признанием и совсем не обращает внимания на то, что она почти обнажена.
- А я ведь завалила тебя на спину, Дункан! - со смехом заявила Мадлен. - Теперь я могу делать с тобой все, что захочу!
Дункан тяжело вздохнул, но когда Мадлен приложила его ладонь к своей обнаженной груди, с его губ сорвался хриплый стон.
- Нет, Мадлен, нет, - прошептал он, невольно лаская ее сосок, тут же отвердевший от его прикосновений. - Сейчас нам не время заниматься любовью. Ты ведь даже не осознаешь, что делаешь. - Его голос сорвался на хрип.
- Дункан! Скажи мне, что я хоть что-то значу для тебя! - разрыдалась девушка. - Даже если это неправда, скажи мне что-нибудь доброе!
- Да, Мадлен, не сомневайся: ты много значишь для меня, - проговорил Векстон. Он бережно уложил больную рядом с собой. - Это правда.
Барон понимал, что ему следует держаться подальше от нее, иначе ему не выдержать этой сладкой пытки. Впрочем, он не сдержался и поцеловал ее еще раз.
Этот поцелуй отнял у девушки последние силы, она тут же забылась сном.
Сильная лихорадка управляла разумом Мадлен и жизнью барона. Он не рисковал оставлять ее на попечение Эдмонда или Джиларда. К тому же ему совсем не хотелось, чтобы его братья получали поцелуи Мадлен, если ей опять вздумается, не сознавая того, выпустить на волю свою страсть. Никто, кроме Дункана, не должен был находиться рядом с Мадлен.
На третью ночь демоны наконец оставили девушку. Она пробудилась на утро четвертого дня, чувствуя себя как выжатый лимон.
Дункан сидел в кресле у очага, вид у него был крайне изможденный. Испуганная Мадлен уже хотела было спросить, не заболел ли он, но тут барон заметил, что пленница смотрит на него.
Вскочив на ноги, он подбежал к кровати.
- У тебя была сильнейшая лихорадка, - сказал Векстон.
- Теперь понятно, почему у меня так болит горло, - промолвила девушка. Господи, она не узнавала собственного голоса! Он стал таким хриплым и грубым!
Мадлен медленно обвела взглядом комнату, в которой все было перевернуто вверх дном, и недоуменно покачала головой. Неужели здесь кто-то дрался, пока она спала?
Посмотрев на Дункана, она увидела, что тот улыбается.
- Так ты говоришь, у тебя болит горло? - переспросил он.
- Тебе это кажется смешным? - возмутилась Мадлен.
Дункан покачал головой, но улыбка по-прежнему не сходила с его лица.
Как же хорош он был! Правда, он был одет во все черное, но серые глаза его больше не казались холодными и пугающими. Он напоминал Мадлен кого-то, но она никак не могла вспомнить, кого именно. Однако девушка была уверена, что встречала человека, как две капли воды похожего на барона Векстона. Впрочем, может, она ошибается?..
Дункан прервал ход ее мыслей:
- Ты наконец пришла в себя… Я пришлю тебе служанку, но ты не выйдешь из этой комнаты, пока не поправишься, Мадлен.
- Я была очень больна?
- Да, - признался барон, направляясь к двери.
Мадлен подумала, что он слишком торопится оставить ее.
- Господи, представляю себе, на кого я похожа, - пробормотала она, стараясь объяснить себе торопливость Векстона.
- Да уж, - согласился тот, оборачиваясь.
Ей показалось, что он опять смеется над нею. Нахмурившись, девушка спросила:
- Дункан, а как долго меня лихорадило?
- Больше трех дней, Мадлен. - Он посмотрел на нее, желая видеть, какое впечатление произвели на нее его слова. - Ты что, вообще ничего не помнишь?
Мадлен медленно покачала головой. Она была совершенно сбита с толку, так как Векстон снова улыбался. "Какой он все же невыносимый человек, - подумала девушка. - Все-то ему смешно!"
- Дункан! - окликнула Мадлен барона.
- Да?
На этот раз Мадлен послышалось в его голосе раздражение. А может, это опять сдерживаемый смех?
- И ты был здесь все три дня? Со мной? В этой комнате?!
Векстон уже закрывал за собой дверь. Девушка решила, что он просто не хочет больше говорить с ней, но тут до нее донесся его спокойный, уверенный ответ:
- Нет, меня здесь не было.
Дверь захлопнулась.
Мадлен не поверила Векстону. Конечно, она не помнила, как все было, но почему-то чувствовала, что барон не оставлял ее.
Но почему он не хочет признаться в этом?
- Странный человек, - с задумчивой улыбкой прошептала Мадлен.
Глава 8
Все испытывайте, хорошего держитесь.
Новый Завет, Первое послание к фессалоникийцам, 5-21
Мадлен сидела на краю кровати, вытянув ноги и мечтая о том, чтобы силы поскорее вернулись к ней. Но не прошло и нескольких минут после ухода Векстона, как в дверь робко постучали и в комнату вошла служанка. Глубокие морщины прорезали лоб этой сутулой, худой и изможденной женщины. Она нерешительно приблизилась к кровати, озираясь по сторонам. Мадлен подумала, что служанка, вероятно, боится ее.
Девушка приветливо улыбнулась, не понимая, чем она может испугать кого-то.
Служанка что-то прятала за спиной, затем медленно протянула вперед руку с мешком, проговорив:
- Я принесла ваши вещи, миледи.
- Ты очень добра, спасибо, - ответила Мадлен.
Похоже, служанка успокоилась, во всяком случае, она уже не казалась такой напуганной - лишь несколько смущенной.
- Не понимаю, почему ты так меня боишься, - сказала Мадлен, решив разобраться, что к чему. - Я ничем не обижу тебя, обещаю. Что такого наговорили тебе обо мне братья Векстоны?
Простое обращение Мадлен благотворно подействовало на женщину - она стала держаться непринужденнее.
- Они ничего не говорили мне, миледи, но я же не глухая. Я слышала все эти ужасные крики, а кричали-то вы!
- Я?! Кричала?! - с ужасом спросила девушка, надеясь, что женщина ошибается.
- Да, вы, - утвердительно кивнула служанка. - Но я знала, что вас мучает лихорадка и вы "не в себе". Герти сейчас принесет вам еду. А я должна помочь вам одеться - если вы пожелаете, конечно.
- Я и вправду хочу есть, - заметила девушка, сгибая и разгибая ноги, чтобы проверить, насколько они сильны. - И я слаба, как младенец. Кстати, как тебя зовут?
- Мое имя Мод, миледи, меня назвали так в честь королевы, - ответила женщина. - Разумеется, в память об умершей королеве, ведь наш король еще не взял себе новой жены.
- Как ты думаешь, Мод, - улыбнулась ей Мадлен, - у меня хватит сил принять ванну?
- Что?! Ванну, миледи?! - Казалось, Мод пришла в ужас от слов девушки. - В разгар зимы?!
- Я привыкла принимать ванну каждый день, Мод, и теперь у меня такое чувство, что прошла целая вечность с тех пор, как я…
- Каждый день? - перебила ее служанка. - Но зачем?
- Мне просто нравится быть свежей и чистой, - ответила Мадлен. Внимательно посмотрев на Мод, девушка решила, что той тоже не помешала бы хорошая ванна, но, конечно, она ничего не сказала вслух, чтобы не обижать добрую женщину. - Думаешь, твой хозяин позволит мне такую роскошь?
Мод пожала плечами:
- Вы получите все, что пожелаете, - по крайней мере до тех пор, пока находитесь в этой комнате. Барон не хочет, чтобы вы снова заболели. Думаю, я смогу разыскать ванну, и мой муженек притащит ее сюда.
- У тебя есть семья, Мод?
- Да, миледи, у меня хороший муж и сынишка пяти лет. Такой сорванец!
Мод помогла Мадлен встать и дойти до стула, стоящего у очага.
- Моего сынка зовут Вильгельм, - продолжала она. - Но мы назвали его в честь умершего короля, а не того, что сейчас правит нами.
Пока Мод говорила, дверь отворилась и в комнату зашла другая, уже знакомая Мадлен служанка с подносом в руках.
- Не волнуйся, Герти, - успокоила ее Мод. - Миледи вовсе не сумасшедшая, как мы думали.
Герти, пухленькая розовощекая женщина с карими глазами, заулыбалась.
- Я здесь кухарка, - сообщила она Мадлен. - Мы ведь с вами виделись, когда вы появились в башне. Слышала, что вы настоящая красавица, да только уж больно вы худы. Ешьте побольше, а то вас унесет первым же порывом ветра.
- Миледи хочет принять ванну, Герти, - заявила Мод.
Та недоуменно приподняла брови.
- Ну-у… Раз хочет, пусть искупается. Но уж если замерзнет, мы не в ответе…
Женщины принялись болтать, ловко приводя в порядок комнату Мадлен. Видно, они были близкими подругами, и девушке нравилось слушать их непритязательную беседу.
Вымыться они ей тоже помогли. Когда ванну уносили из комнаты, Мадлен чувствовала себя крайне утомленной. Ей казалось, что пройдет целая вечность, прежде чем просохнут ее волосы. Девушка подносила длинные локоны к горевшему очагу до тех пор, пока у нее не заболели руки. Громко зевнув (как не подобает благовоспитанной леди), она вытянулась на шкуре у очага, намереваясь минутку-другую отдохнуть. На ней была одна сорочка, но она не хотела одеваться, пока не приведет в порядок волосы.
Дункан нашел Мадлен спящей. Она свернулась клубочком перед очагом, прекрасные кудри золотистой волной закрывали ее лицо. Пленница была похожа на очаровательного котенка. Конечно, смотреть на нее было приятно, но девушка могла простудиться, если ее тотчас же не унести отсюда.
Мадлен даже не открыла глаза, когда Векстон взял ее на руки и понес на кровать. Не просыпаясь, она прильнула к его груди. И, черт возьми, девушка опять благоухала розами!
Уложив девушку на кровать, Дункан бережно накрыл ее меховым покрывалом и, не выдержав соблазна, погладил ее по нежной щеке.
Во сне Мадлен казалась такой беззащитной! Глядя на это доверчивое и невинное существо, Векстон твердо решил ни за что не отпускать ее назад к брату. Ангел не должен жить под одной крышей с сатаной! И сам он постарается избегать встреч с Мадлен, пока не научится владеть собой. Он все больше терял при ней голову. Однако, приняв это решение, Векстон почувствовал, как настроение его сразу упало, он помрачнел и, выругавшись, вышел из комнаты, медленно закрыв за собой дверь.
* * *
Мадлен все еще была слишком слаба, и вынужденное заточение поначалу не раздражало ее. Но не прошло и двух дней, как она начала тяготиться одиночеством. Девушка мерила шагами комнату до тех пор, пока не изучила каждую трещинку в стенах, каждый уголок. Потом Мадлен привела в ужас служанок, заявив им, что собирается заниматься какой-нибудь несложной работой. Она вымыла в комнате полы и стены, но физическая работа не пошла ей на пользу. Она по-прежнему чувствовала себя как одинокий зверь, загнанный в клетку. И с нетерпением ждала, когда же Дункан придет к ней, хотя понимала, что должна быть лишь благодарна барону за то, что он забыл о ее существовании.
Однако когда прошло еще два дня, Мадлен уже была готова выброситься из окна, только бы не мучиться в одиночестве в своем заточении.
По-видимому, ее мысли о Векстоне как-то передались ему. Внезапно дверь распахнулась, и в дверном проеме появился барон Векстон, сильный, властный и великолепный. Мадлен с восхищением неотрывно смотрела на него.
- Эдмонд сейчас снимет тебе швы, - заявил барон.
Пересекши комнату, Дункан встал у очага и, тяжело вздохнув, сложил на груди руки, всем своим видом давая девушке понять, что смертельно устал от забот о ней.
Мадлен была разочарована его холодностью, но надеялась, что Векстон не заметил этого. Взяв себя в руки, она подняла на него спокойное, как ей казалось, лицо.
У Дункана внутри все замерло - так хороша была Мадлен! На ней было платье кремового цвета и голубая накидка. Чтобы подчеркнуть изящество талии, девушка за неимением пояса затянула ее плетеной веревкой.
Волосы Мадлен не были уложены в прическу и пышными волнами ниспадали на спину и грудь. Дункан подумал, что такие густые вьющиеся волосы цвета соболя с рыжеватым отливом пришлись бы под стать самой королеве. Ему вспомнилось, какие они мягкие и шелковистые на ощупь.
Векстон нахмурился: опять Мадлен овладела его мыслями, но отвернуться от девушки он был не в силах и признавался себе, насколько ему все это время ее недоставало. Совладать с собой он не мог.
Заметив, что одежда на Мадлен почти тех же цветов, что и его герб, Векстон усмехнулся. Он, впрочем, сомневался, что девушке было об этом известно, и, не будь она так привлекательна, барон непременно сообщил бы ей об этом, желая увидеть, какое это произведет на нее впечатление.
Мадлен первой прервала затянувшееся молчание.
- Дункан, - спросила она, - я хочу знать: что ты собираешься дальше делать со мной?
Девушка опустила глаза, не решаясь прямо взглянуть на барона. При нем она терялась, испытывала смущение, сама не зная почему. Когда Векстон был рядом, ей хотелось, чтобы он немедленно ушел, но стоило ему исчезнуть, как Мадлен начинала тосковать.
- Ты хочешь держать меня в заточении до конца моих дней? - продолжала она.
Барона позабавил ее встревоженный тон.
- Мадлен, - усмехнулся он, - здесь даже дверь не была заперта.
- Ты шутишь? - вскричала она, поворачиваясь к Векстону и бросив на него недоверчивый взгляд. - Ты хочешь сказать, что я не была заперта здесь всю неделю и могла убежать?
- Убежать ты, разумеется, не смогла бы, - проговорил Дункан, - но выйти из комнаты - вполне.
- Я тебе не верю, - заявила Мадлен, складывая руки на груди, в точности как Векстон. - Ты лжешь просто для того, чтобы посмеяться надо мной. Но ведь сама я никогда - слышишь? - никогда не лгу! Выходит, ты играешь не по правилам.
В дверях появился по обыкновению хмурый Эдмонд. У него тоже был утомленный вид, и, прежде чем войти в комнату, он долго смотрел на Мадлен.
- На этот раз тебе придется держать ее, - обратился Эдмонд к брату.
Мадлен встревоженно взглянула на Дункана - тот улыбался.
- У Мадлен больше нет лихорадки, Эдмонд, она вполне пришла в себя, к тому же слаба, как котенок.
Повернувшись к пленнице, Векстон велел ей лечь на кровать, чтобы Эдмонд мог снять с ее бедра повязку.
Девушка кивнула в знак согласия.
- Только выйдите, пожалуйста, оба на минутку, - попросила она, - чтобы я могла приготовиться.