- Эй, эй, а откуда ты знаешь, может, у нас с тобой несовместимость? Знаешь, так бывает, вроде все нормально, а как доходит дело…
- О, я слышу голос умудренной куртизанки!
Он подшучивал над ней, но глаза продолжали околдовывать ее.
- Все, успокойся, я поняла свою ошибку и теперь ни на минуту не сомневаюсь, что каждая женщина, которую ты хоть однажды возжелал, неминуемо оказывалась в твоей постели! Стопроцентный успех Роя Стюарта.
Если бы она в этот момент взглянула на Роя, а не уставилась в темнеющее небо, то увидела бы, как странная и горестная линия перечеркнула его высокий лоб, а губы горько усмехнулись каким-то печальным мыслям:
- Сто процентов многовато для одного, кареглазая.
- Да ладно тебе, Рой! - Она сама не понимала, отчего так завелась. - Неужели ты хочешь сказать, что нашлась хоть одна, которая сказала "нет"?
- Я ничего не хочу тебе сказать.
Сталь в голосе Роя заставила Кэрол посмотреть ему в глаза, и она поперхнулась всеми своими невысказанными и обидными словами. Лед в его глазах не мог скрыть другого. Боль. Страшная боль, отразившаяся на мгновение на этом бесстрастном лице. Кто ее причинил? Женщина? Его жена? Он никогда о ней не рассказывал, не говорил и о горечи утраты, всегда переводил разговор на другую тему. Кэрол ничего не понимала. Растерянно и медленно произнесла:
- Прости, Рой. Я сказала что-то не то. Поверь, я не хотела бередить старые раны…
Тяжелый и долгий вздох вырвался из могучей груди мужчины, а затем, он тихо откликнулся:
- Я знаю.
Наступила тишина. Рой задумчиво смотрел куда-то в сад, а Кэрол застыла в кресле, мучаясь от неловкости момента. Маленькое и подленькое второе "я" пыталось взять верх. А разве тебя не радует тот факт, что теперь и он страдает, он, причинивший тебе столько зла? Пусть он тоже узнает эту муку, пусть помучается! И Кэрол со всей прямотой ответила самой себе: страдания Роя не принесли ей никакого облегчения или удовлетворения. Напротив, в сердце поселилась ревность, злость на ту неизвестную женщину, из-за которой Рой так страдает. Значит, ее он любил. Кэрол чувствовала свое полное бессилие и отчаяние.
А потом он заговорил, и Кэрол замерла, потрясенная этим глухим безжизненным голосом, в котором сквозили боль и мука.
- Моя мать… Я тебе уже немного рассказывал, какой была моя мать. Нам с Клиффом было одиннадцать, когда она превзошла саму себя. Отец боготворил землю по которой она ходила, но то, что она сделала на этот раз, оказалось слишком для него. Мать сделала своим любовником его близкого друга, и отец не выдержал. Он выгнал ее. Но мать не пожелала уйти тихо.
Рой слабо улыбнулся Кэрол и снова отвернулся. Голос звучал все так же ровно.
- Вообще-то она никогда не обращала на нас с Клиффом особого внимания, но прекрасно знала, как нас любит отец, и поэтому отправилась в суд. Тогда было совсем другое время, Кэрол. Суд решил, что мы останемся с матерью, а отец сможет забирать нас только на выходные и каникулы, ну и все такое. Этого ей тоже показалось мало, и она задумала увезти нас в Англию, чтобы сделать отцу еще больнее. Мы уже поднимались на борт самолета, когда я оглянулся, посмотрел на отца… ну, и понял, что хочу остаться с ним.
- Он сильно страдал?
- Он плакал, Кэрол. В общем, в аэропорту случилась целая сцена, в результате которой я остался с отцом в Штатах, а Клифф улетел с матерью в Англию. Еще спустя неделю на ферме произошел несчастный случай. Клифф без спроса полез на трактор, стоявший в поле, включил… трактор перевернулся, и Клифф погиб. Мгновенно.
У Кэрол перехватило горло. Она даже представить себе не могла, что бы она чувствовала, случись несчастье с Роззи. Рой потемнел лицом и судорожно засунул руки в карманы.
- Думаешь, мать сильно переживала? Отец-то был в этом уверен. Она устроила целое представление - безутешная мать, покинутая жена… Он аннулировал развод и принял ее обратно. Она начала обманывать его уже через пару недель. Потрясающая женщина: плохая мать, неверная жена и мастерица обмана. Холодная, расчетливая, эгоистичная. Когда отец узнал об очередной ее связи, она заставила его самого почувствовать себя виноватым! Да, она так ловко повернула дело, будто это отец настоял на отправке Клиффа в Англию, а значит, был косвенной причиной его смерти. Самое интересное, что она отца в этом убедила. Это убивало его. Чувство вины. Я пытался разубедить его в этом годы спустя, но тщетно, а мать продолжала подзуживать, внушая ему, что он плохой муж и отец…
Кэрол в ужасе смотрела на окаменевший профиль, пытаясь представить того маленького мальчика, каким Рой был в одиннадцать лет, его горе от потери любимого брата, его растерянность и стыд при виде того, что происходит с родителями. Казалось, Рой услышал ее мысли.
- Я ненавидел ее. Если бы не Марго, сестра отца, я не знаю, как пережил бы те страшные годы. Марго умница. - Он неожиданно повернулся к Кэрол. - Она тебе очень понравится. Она остроумная, веселая, прямая, иногда до грубости, но у нее сердце из чистого золота. Мать ее не выносила. И меня тоже. Так и не простила мне то, что я выбрал отца.
Рой расправил плечи, точно сбросил с них тяжелый груз, и продолжал уже более спокойно:
- Отец умер, когда мне исполнилось двадцать четыре, хотя на самом деле, я думаю, он умер гораздо раньше. В день смерти Клиффа. Через несколько месяцев после смерти папы я встретил девушку, дочь одной из подруг матери, и женился на ней. Черт, я был полным идиотом.
- Не понимаю. - Кэрол была почти испугана яростью, прозвучавшей в его голосе.
- Моя мать и к этому приложила руку, хотя тогда я этого не знал. В Лоре она увидела родственную душу, такую же холодную и расчетливую. Дьявол, да Лора могла бы сойти за ее кровную дочь! Они любили друг друга, честное слово, надо было хоть на это обратить внимание. Чтобы расчистить Лоре путь, мать позаботилась о том, чтобы убрать с дороги всех моих подружек.
- И ты ничего не заподозрил?
Кэрол спрашивала его, а сама думала: и это Рой Стюарт! Блестящий и холодный ум бизнесмена оказался бессилен перед хитростью женщины. Секундой позже она с тоской поняла - вот почему он так прореагировал на ее поведение у озера! Он не верил ей, он думал, что она такая же, как его мать!
- Я начал было догадываться… Даже пытался разорвать помолвку, но передумал. На вид Лора была совсем другой - нежной, невинной, доброй.
Совсем не такой, как его мать, подумала Кэрол.
- Она плакала, говорила, что покончит с собой, ну и все такое. В общем, я женился. Знаешь, кареглазая, есть такие пауки, их называют "Черная вдова". Самки в первую же брачную ночь высасывают кровь из своего супруга.
- Как же ты попался?! Она тебя просто шантажировала, это старо, как мир.
- Дело было сделано. Кстати, кое в чем Лора здорово отличалась от моей матери. Та вела себя, как мартовская кошка, а моя молодая жена оказалась совершенно и бесповоротно фригидной. Разумеется, благодаря этому Лора сберегла невинность до свадьбы со мной. Вот порадовалась, должно быть, моя матушка, узнав, как я был потрясен этим редчайшим фактом!
Да. Конечно, ведь глядя на свою мать, он видел совершенно противоположное отношение к браку!
- Ваш брак не удался?
- Не удался? О, я пытался сделать его удачным, я из сил выбивался, чтобы добиться этого. В один прекрасный день Марго заметила, что я близок к нервному срыву, и заставила меня все рассказать. А как можно рассказать, что каждую ночь любви ты покупаешь у собственной жены за шубки, бриллианты и машины, а она и тогда ухитряется обставить все как изнасилование. Лора ненавидела секс, а я… возненавидел ее.
- Она была больна, Рой.
Сердце бешено колотилось в груди. Открывшаяся истина мучила Кэрол, жгла ей душу. Отъявленный ловелас, бесстрастный покоритель женских сердец был всего лишь жертвой холодной и расчетливой женщины, и его было жаль. Но эта жалость - пагубна для Кэрол, если она хочет спасти собственную душу от гибели. Она не должна его жалеть, ни в коем случае.
- Да, она была больна, но не физически. Они с моей матерью были близнецами - обе эгоистки до мозга костей, неспособные понять чужие чувства или хотя бы заметить их наличие. Знаешь, Кэрол, жить с таким человеком страшно и невыносимо, а я прошел через это дважды. Сначала мать разрушила жизнь отца, а затем и сам я едва не угодил в ту же ловушку.
- Лора… она умерла?
- Да. Наш бракоразводный процесс был тогда в разгаре, и представь, она решила после развода остаться жить не со своими родителями, что было бы вполне естественно, а с моей матерью. В тот день они позвонили мне в офис и сообщили, что сейчас приедут. Они были в магазине и щебетали на радостях, как две птички. - Он цинично усмехнулся. - Это, впрочем, была их последняя радость. Мать всегда водила слишком лихо. Как я понял, машину вынесло с шоссе.
Кэрол не знала, что сказать. Все было слишком ужасно. Она робко тронула его руку:
- Бывают и счастливые браки, Рой. Твоя мать… - Имеет ли она право говорить ему такое о его матери? - Твоя мать, ты сам сказал, была неискренним и холодным человеком. Такие люди всегда были и будут, но большинство людей умеют любить и живут счастливо со своими избранниками.
- А Лора?
- Тебе, просто не повезло. - Она увидела, как он вскинул брови, и поспешно добавила: - Ты, опять же, сам сказал, что ее выбрала твоя мать, завернула в подарочную упаковку и поднесла тебе на блюдечке. Она все предусмотрела.
Непостижимо, как женщина могла так поступить с собственным сыном! И все-таки на протяжении целых веков, со времен древних римлян и до наших дней, многие, слишком многие родители манипулируют своими детьми, диктуют им свою волю, когда явно, когда тайно, приносят их в жертву своим страстям, свергают с трона, предают одного во имя другого… Любовь может быть могучим орудием созидания, но если она обернется иной стороной - спасения нет.
- Значит, ты веришь в семьи, где все хорошо, где растут счастливыми не меньше двух, а то и четырех детей и все такое?
В его голосе звучала насмешка.
- Когда это искренние отношения, когда все хорошо, то почему бы и нет? Это прекрасно, и я знаю такие семьи - например, мои родители, да и Роззи с Сирилом.
- Ну хорошо, а когда это не срабатывает, когда не получается быть искренними и любящими, тогда что, Кэрол? Кто в ответе за искалеченные судьбы детей, за собственные разбитые жизни? Общество требует от нас, чтобы мы выглядели благопристойно, ты это знаешь не хуже меня. Главное - соблюсти приличия. На самом деле миллионы живут в своем собственном, личном, маленьком аду, и статистика разводов не имеет никакого отношения к реальности!
- Ты похож на старика, ворчащего на дождь за сырость. После дождя будет радуга, но пусть кто-то попробует сказать ему об этом, знаешь, что он ответит?
- Нет, удиви меня.
- Он скажет, что это всего лишь результат рефракции и дисперсии солнечных лучей.
Рой задумчиво смотрел на нее, а затем медленно протянул:
- Значит, старик… Прелестно!
- Я имела в виду…
- Я знаю, что ты имела в виду.
Его потрясающие глаза заполнились расплавленным серебром, а жесткие губы смягчились, когда он чуть слышно прошептал:
- Ты вообще-то реальна, мисс Стрэнд?
Он притянул ее к себе, и тело Кэрол немедленно отказалось повиноваться ее мозгам, отчаянно бьющим тревогу.
- Я вполне реальна, мистер Стюарт.
- Кто знает, кто знает… Впервые за долгое-долгое время я задумываюсь о серьезных отношениях с кем-то, хотя и не совсем уверен, что мне это нужно…
Она не хочет слышать такие слова от Роя Стюарта! Только не от него!
Их взгляды встретились. Карие, огромные, доверчивые и немного отчаянные глаза Кэрол смотрели в спокойные, бриллиантово-прозрачные, бесстрастные глаза Роя. Он не хочет быть с ней. Он не хочет думать о ней, не хочет позаботиться о ее чувствах.
Серебряные глаза многое повидали и много знают. Теперь она знала, что скрывается под маской самоуверенного плейбоя.
Две женщины должны были любить его больше своей жизни: его мать и его жена. Две эти женщины предали его. Первая разрушила его детство и юность, отняла у него брата и унизила его отца, вторая унизила его самого, обрекла на брак без любви и уважения и тем самым разрушила его душу. Зачем такому человеку знать, что после дождей бывают радуги? Кэрол тихо и мягко произнесла, не сводя с него глаз:
- Только ты сам можешь решить, хочешь ты быть с кем-нибудь или нет, ты сам хозяин своей жизни. Я не в силах помочь тебе.
- Я должен сам с этим справиться, кареглазая. Возможно, то, что я рассказал тебе сегодня о своем прошлом, это начало, хотя исповедь - не мой стиль. Я никогда не верил в то, что она может облегчить душу.
- Я должна с этим справиться, - с улыбкой откликнулась она.
Рой резко притянул ее к себе и поцеловал в губы коротким и жадным поцелуем, затем отстранился и испытующе взглянул в ее пылающее лицо.
- Ну и долго будет продолжаться это представление?
Вот теперь это был прежний Рой, уверенный в себе и собственной неотразимости.
- Я не понимаю…
- Ты сказала, что тебе нужно время, чтобы узнать меня получше… - Его пальцы мягко коснулись ее щеки, пробежались по контуру полураскрытых губ. - Итак, что еще осталось невыясненным?
Теперь его рука скользнула по ее горлу и легла на ее грудь. Кэрол вздрогнула и непроизвольно подалась вперед, желая почувствовать прикосновение желанного тела к своей горящей от возбуждения коже.
Его пальцы осторожно коснулись напряженного соска, проступившего сквозь тонкую ткань, и сквозь нарастающее возбуждение Кэрол почувствовала злость. Великий стратег Рой Стюарт! Исповедаться ей, вызвать ее жалость, сочувствие, симпатию, а затем прямым ходом уволочь ее в свою постель. Нет, она не сомневалась в его искренности, но он умел быстро ориентироваться в ситуации и сразу понял, что железо вполне готово для ковки! Его ласки были великолепны, но он продолжал играть в свои мужские игры.
- Почему это мне кажется, что у кого-то подскочила температура?
- А почему это мне кажется, что мною кто-то манипулирует?
- Ну… будем считать это неудачной попыткой.
Он со смехом отпустил ее, и дыхание потихоньку вернулось к Кэрол.
За эти несколько недель она узнала Роя и привыкла к нему, а он привык к ней. И она знала, что последнее обстоятельство нравится ему еще меньше, чем перспектива длительных отношений с кем-либо. Не на это он рассчитывал, когда пару месяцев назад возобновлял давнее знакомство с младшей сестренкой жены своего университетского друга. Он считал ее современной женщиной, с которой можно на равных поиграть в его любимую игру, а она не приняла пас. Она вообще не хочет играть с ним.
Ну и сколько это будет продолжаться?
Миссис Джонс позвала их к столу, и, идя бок о бок с этим темноволосым демоном, несчастная Кэрол мрачно думала о том, что надежд у нее никаких не осталось. Все закончится очень скоро.
Еда была, как всегда, великолепна, и, когда миссис Джонс водрузила на стол шоколадно-кремовый торт со взбитыми сливками и шоколадными розами наверху, Кэрол в ужасе откинулась на спинку стула.
- Фигура погибла раз и навсегда! Но когда перед тобой возникает такое, отказаться невозможно.
- Точно.
Его глаза смеялись, а в виду он имел явно не торт. Кэрол послала ему ответную улыбку и сказала:
- Я позвоню Роззи попозже, ладно? Сирил улетел во Францию, а я обещала ему приглядеть за Роз. Вообще-то он всего на три дня улетел, но у него был такой вид, как будто он отправляется в экспедицию по Нилу года на два. У Роз еще есть в запасе несколько недель, но последнее время ее беспокоят боли в пояснице, хотя врач говорит, что это нормально.
- Никаких проблем!
Он спокойно и умиротворенно раскинулся в кресле, но Кэрол почему-то почувствовала, что ее сердце сейчас разорвется. Она так любила его! С шестнадцати лет она пыталась бороться с этим чувством, но все было бесполезно, и сейчас она отчетливо понимала, что без него мир будет пустым и серым, лишенным всякой привлекательности. Все зашло слишком далеко.
Да, пока Рой терпелив и держит себя в руках, но в один прекрасный момент это закончится. Реплика в саду ясно указывала на то, что его терпение на исходе. Он сделал все, что от него зависело, а теперь ждет результата, компенсации за все свои труды. Но ее не будет. И тогда они поругаются. Навсегда. Насмерть.
Ибо она ни за какие богатства мира не позволит ему стать ее любовником. В этом случае она, Кэрол, погибнет.
Она не хочет превратиться в одну из тех ревнивых, вечно подозрительных подружек, которые провожают взглядом всех мало-мальски красивых женщин на улице, она не хочет видеть, как в серебряных глазах медленно гаснет огонь страсти, уступая место пеплу скуки и привычки, а затем - раздражению и отчуждению. Лучше уйти сразу, не дожидаясь, когда это случится с ней.
Может быть, однажды, через месяц, через год, через два года он поймет, что ему недостает ее…
- Эй! В чем дело? - Он перегнулся через стол и взял ее за руку. - О чем задумалась?
- Ни о чем.
Кэрол была страшно благодарна миссис Джонс, хотя та об этом и не подозревала. Кофе и коньяк были принесены крайне своевременно. Рой внимательно посмотрел на свою экономку и тихо сказал:
- Мы посидим в гостиной, миссис Джонс, а вы можете отправляться спать. Все это подождет до завтра.
Когда они перешли в гостиную, он пояснил Кэрол:
- Мистер Джонс неважно себя чувствовал, и она не спала почти всю ночь.
- О, как жаль.
- И не говори. Это прекрасный повод отослать ее.
Его рука, лежавшая у Кэрол на талии, излучала не только тепло, и по спине опять поползли змейки.
Рой настоял, чтобы они расположились на низкой софе, и сам снял с Кэрол туфли, несмотря на ее протесты.
- Ты что, не можешь без них?
Его пальцы скользнули по лодыжке, лаская шелковистую кожу, и Кэрол с ужасом и восторгом прислушивалась к буре, зарождающейся в ее теле. В горле у нее пересохло, она тщетно пыталась что-то сказать, но расслабляющий массаж лишил ее дара речи.
- Так хорошо, кареглазая? Остановись! Ведь я тоже человек, я не в силах больше сдерживаться, поэтому умоляю тебя: остановись!
Пальцы скользили все выше, теперь он массировал ее окаменевшие от напряжения икры. Колено… Бедро…
- Рой, прошу тебя…
Она сама не знала толком, о чем просит его. Он и не думал останавливаться, напротив, теперь обе его руки ласкали ее бедра.
- Ты очень красивая, Кэрол…
Если он не прекратит, она сгорит в его руках, вспыхнет и рассыплется пеплом!
- Я столько времени мечтал о тебе, ты знала об этом? Твой запах, твой вкус… Я хочу тебя. Я хочу тебя прямо сейчас.
Сумерки уже окончательно сгустились, в открытые окна ветер принес сладкий и дурманящий аромат роз, по углам лежали глубокие темные тени. Кэрол не могла шевельнуться, не могла помешать тому, что должно было произойти в следующий миг.
Рой перекатился на спину, и теперь она лежала на нем, жадно и отчаянно отвечая на его поцелуи и с трепетом ощущая, как напряжена его плоть. Одежда была слишком ненадежной преградой.