- Я купил ее для Лукреции, когда она была беременна Артуро. Но она так и не нашла времени прочитать ее. Я старался найти для Дженнифер новую копию, предполагая, что книга может ей понравиться. Но в Сан-Римини это невозможно… - Он поднял ладони жестом человека, который сдается на милость победителя. - Надеюсь, вы не выдадите меня.
Пиа повертела книгу в руках и улыбнулась принцу.
- В Америке это называется "передарить". Так иногда делают, когда получают в подарок ненужную вещь, а отказаться неудобно.
- Передарить? - Федерико ошеломленно смотрел на нее. - И это распространено?
Пиа пыталась, правда без успеха, скрыть улыбку при виде явного шока, который испытал принц.
- Забавно, да? Но не беспокойтесь. Дженнифер будет тронута подарком, передаренный он или нет.
- Так вы сохраните мой секрет?
- Конечно. - Пиа заговорщицки улыбнулась.
- Спасибо. - Он повернулся к бесчисленным рулонам бумаги и стал старательно изучать их. Пока он делал выбор, она принялась перелистывать книгу. Нет, невозможно себе представить, чтобы Лукреция читала книгу о "клевой" маме. Но Федерико ее купил! Это тоже трудно представить. И пытался купить ее второй раз. Кажется, у принца не только хорошая внешность и аристократический титул.
- Мисс Ренати…
Она подняла глаза и обнаружила, что принц изучает ее.
- Пиа. Пожалуйста.
- Хорошо, Пиа. - Глаза у него потеплели. - Не поможете ли вы мне выбрать бумагу для подарка принцессе Дженнифер? Я знаком со вкусом брата, но недостаточно знаю вкус Дженнифер.
- С удовольствием. - Она успокоилась. Она оглядела рулоны и наконец выбрала простую бумагу бежевого цвета с такими же листьями и завитками.
- А такая не подойдет? - Он показал на рулон с алыми ягнятами и желтыми кроликами на голубом фоне.
- Оставьте это до тех времен, когда появится малыш, - состроила гримасу Пиа. - А это подарок для Дженнифер. Ведь вы хотите что-то элегантное. Приятное.
- Счастье, что я встретил здесь вас. - Он пожал плечами, глядя на бежевую бумагу. - Я бы выставил себя дураком.
- Нет. - Пиа положила руку ему на запястье. - Большинство мужчин вашего положения не стали бы тратить время на такой продуманный подарок и упаковывать его своими руками. По-моему, это очень приятно.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Поняв, что она сделала, Пиа испуганно убрала руку и, шагнув вперед, чтобы не встретиться с ним взглядом, взяла с полки рулон бежевой бумаги и протянула принцу.
Бок о бок они вдвоем завертывали свои подарки. Исключая шелест бумаги и скрип бечевки, в комнате стояла глубокая тишина.
Что на нее нашло? Даже сквозь манжет накрахмаленной рубашки она почувствовала силу его руки и жар тела. Она сделала это в знак поддержки. Как делала сотням беженцев, которым помогала уже долгие годы. Но первый раз от такого простого прикосновения она испытала прилив желания. Это открытие встревожило ее.
- Работа закончена. - Федерико поднял получившийся сверток. - Белый бант подойдет?
Пиа кивнула. Он повернулся и выбрал один бант из ящиков у двери. Она заканчивала обертывать фотокамеру, когда что-то потерлось о ее локоть. Она заглянула под руку и увидела, что Федерико послал ей через весь стол большой голубой бант.
- По-моему, Антонио понравится.
Она перевела дух, поняв, как ее нервировало его молчание.
- Спасибо. Это подходит как нельзя лучше.
Она отрезала от бобины кусок ленты и прикрепила бант к коробке.
- Видите, вы и без меня знаете, что делать.
- Позвольте с вами не согласиться.
Она приготовилась возразить на его возражение, но в этот момент поймала искру в его глазах. Интересно, неужели он флиртует? Но тут он толчком открыл дверь в кухню. Шутливая утренняя перебранка поваров и позвякивание посуды прервали их разговор.
- Мы отнесем подарки к принцессе Дженнифер? - Федерико держал дверь открытой, показывая, что он ждет ее.
- Ах, конечно. - Пиа схватила свой сверток и нырнула в дверь мимо него. Они пересекли кухню и столовую, а когда шли по длинному коридору к апартаментам Дженнифер, он рассказывал о каждой комнате, о ее истории, о предметах искусства, которыми они владели. А Пиа все это время пыталась не думать о том, как он красив в своей накрахмаленной рубашке, как свежо и удивительно пахнет, как безупречны его манеры, как богаты модуляции голоса, когда он описывает дом. Слушая его, она начинала себя чувствовать так, будто тоже родилась с короной на голове.
Вдовец с двумя детьми, напомнила она себе.
И будто вторя ее мыслям, раздался топот маленьких ног. Звук заливистого детского смеха долетел со второго этажа. Федерико нахмурился. У Пиа создалось впечатление, что его детям не разрешается играть в коридорах.
Но как бы то ни было, Федерико не прибавил шаг.
- Это мои сыновья, Артуро и Паоло, - просто констатировал он. - Подозреваю, что у вас будет возможность увидеть их до того, как они вернутся в детскую.
- Похоже, что у них веселое утро.
- Да. - Голос прозвучал очень холодно. Судя по мрачному выражению его лица, Пиа решила, что ей не хотелось бы быть на месте няни, когда Федерико поднимется на второй этаж. Вряд ли сцена получится забавной.
Когда Пиа поднялась на верхнюю ступеньку, смех затих. Краем глаза она заметила что-то маленькое и коричневое, летящее в воздухе. И немедленно острая боль пронзила висок. Она чуть не упала. Приложив руку ко лбу, она нащупала сорванную кожу. Кто-то там, наверху, тихо ахнул. Веселый топот детских ног резко затих.
Неумело вырезанный бумеранг лежал у ее ног. Федерико быстро наклонился и, подняв его, встретил пораженный взгляд Пиа.
- Вы ранены! - Он достал из кармана ослепительно белый платок и прижал к ее виску. Потом подвел ее к музейного вида стулу, стоявшему под одним из широких окон.
- Все в порядке, - промямлила Пиа. Во время работы ей приходилось получать и ссадины, и ушибы. Поэтому она тотчас поняла, что это ранение не серьезное. Ни чувства слабости, ни головокружения. Правда, когда она потянулась, чтобы взять у Федерико платок и самой держать его у виска, то поняла, что кровь просочилась и на ткань платка, и на его пальцы.
Неожиданный панический детский крик отвлек ее внимание. Она повернулась и увидела двух маленьких мальчиков, остановившихся в дверях. У обоих были выразительные карие глаза, не похожие на голубые глаза Федерико. Но тон кожи, черты лица и темные волосы они, несомненно, унаследовали от принца.
Когда она встретилась взглядом с младшим, лицо у него сморщилось. Глаза закрылись, залитые слезами. Губы дрожали. Весь он выражал невыносимое горе ребенка, который нечаянно навредил другому. Старший мальчик стоял за его спиной, более озабоченный реакцией отца.
Как бы то ни было, перехватив ее взгляд, он сделал шаг вперед, пожал плечами и пробормотал:
- Mi displace, синьорина. Надеюсь, вам не очень больно… - Я не хотел, папа, я не нарочно.
Федерико взглядом словно пришпилил старшего сына. Мальчик, казалось, согнулся под тяжестью отцовского недовольства.
- Артуро, где синьорина Феннини?
- Я тут, ваше высочество. - Няня только что прибежала и стояла, запыхавшись, за спинами детей. Выражение ее лица было еще более огорченное, чем у мальчиков. - Я ужасно сожалею, но…
- Пожалуйста, синьорина Феннини, позвоните моему водителю. Мне надо отвезти мисс Ренати в больницу.
Должно быть почувствовав протест на ее губах, он повернулся к ней и объяснил:
- Во дворце есть доктор для неотложной помощи. Но думаю, вам придется наложить швы. Это лучше сделать в больнице. Так мы уменьшим вероятность, что на лбу останется отметина… - Он нахмурился и добавил: - Понимаете? Шрам.
Шрам? От маленькой царапины на лбу?
- По-моему, нет необходимости…
- Я прямо сейчас позвоню, - перебила ее няня, поспешно удаляясь.
- Синьорина Феннини!
Няня повернулась к Федерико. У Пиа сердце заныло от его тона.
- Поговорив с шофером, пожалуйста, позвоните моему секретарю. Объясните, что случилось, и попросите найти человека, который присмотрит за детьми сегодня вечером.
По убитому лицу няни и стальной решимости Федерико Пиа поняла, что в этот момент стала свидетельницей ее увольнения. Она ничего не сказала, но внутренне вся сжалась. Сколько лет было ей самой, когда она первый раз нанялась сидеть с ребенком? Чуть-чуть меньше, чем этой девушке. И кончилось все плохо. Рана осталась глубже, чем легкий порез от удара бумерангом.
Когда няня ушла, Пиа заставила себя не замечать пульсирующую боль в голове и подмигнула мальчикам.
- Произошел несчастный случай, ребята. А сейчас уже все в порядке. - Она надеялась, что Федерико тоже примет ее послание - даст девушке еще один шанс. Оба мальчика все еще выглядели расстроенными. Она подняла руку и сжала ее в локте. - Видите? Я сильная. Для меня такие раны - пустяки.
Старший мальчик, Артуро, разглядывал свои ботинки, но она заметила, что он прячет улыбку.
- Я Пиа Ренати. А тебя как зовут? - спросила она младшего.
- Паоло.
- Паоло. Одно из моих любимых имен. Моего отца звали Паоло. И это среднее имя моего кузена Анжело.
- Виконта Ренати? - Артуро поднял голову, лицо его просияло. - Он друг моего дяди Антонио.
- Он очень хороший, - прошептал Паоло. - Он послал тете Дженнифер много цветов, когда она сказала, что у нее в животе растет маленький ребеночек.
- Это похоже на Анжело. - Пиа улыбнулась, стараясь не замечать усиливавшуюся боль в голове.
Рядом с ней что-то проворчал Федерико.
Она редко бывала в компании Анжело. Слишком уж они противоположные натуры. Услышав неодобрительное бормотание Федерико, она догадалась, что принц, наверное, знаком с ее кузеном. У того репутация бонвивана, и в этом качестве он любит привлекать внимание светской хроники. Не удивительно, что Федерико боялся с ее стороны нескромности в том, что касается состояния Дженнифер.
Но хотя Анжело и публичный человек, Пиа знала, что он никогда не даст репортерам информации о личной жизни членов королевской семьи. Он уважал семью ди Талора и высоко ценил свою дружбу с Антонио. Наверное, ей стоило сказать Дженнифер, чтобы та предупредила об этом Федерико. Было бы одной причиной меньше для его тревог.
А он с озабоченным видом подошел к ней, убрал платок с раны и стал осматривать ее лоб.
- Все не так плохо, Федерико, - заверила она его и снова прижала платок ко лбу. - Раны на голове всегда сильно кровоточат. Но это не значит, что они серьезны.
- Дети не должны бросать бумеранг в помещении. - Федерико стрельнул взглядом в мальчиков.
- Но ты же целил в окно, правда, Артуро? А оно было открыто. Так что вы бросили бумеранг все равно что в саду, - пошутила она.
Артуро закрыл рукой рот, чтобы спрятать от отца улыбку. Пиа стало легче оттого, что старший мальчик чуть успокоился. Но Паоло по-прежнему глазел на нее с потрясенным видом.
- Паоло, можешь оказать мне любезность? Выгляни в окно, посмотри, не едет ли там отцовская машина?
Паоло подошел к окну, встал на цыпочки и уперся подбородком в подоконник.
- Нет еще. - Он оглянулся и одарил ее застенчивой улыбкой. - Но я вижу дедушку.
Через несколько секунд король Эдуардо поднялся к ним, одолев последнюю ступень лестницы. Это была его норма упражнений на день. На нем были бежевые слаксы и черная, сшитая у портного рубашка. В этом костюме он выглядел моложе своего возраста. Пиа знала, что ему за пятьдесят. Острым взглядом он окинул мальчиков, бумеранг и Пиа, сидевшую у окна. Моментально оценив ситуацию, он взмахом руки подозвал мальчиков к себе. Сразу было видно, что этот человек привык повелевать. Пожалуй, ей следовало встать, но король жестом остановил ее.
- Вы ранены. Пожалуйста, сидите, нет нужды в формальностях. - Он перевел взгляд на Федерико. - Ты отвезешь ее в больницу?
- Да.
Даже если бы Пиа не видела его лица в сотнях газет или на монетах Сан-Римини, она легко бы догадалась, что Эдуардо ди Талора король - по его уверенному поведению и легкости, с какой он руководил окружающими.
- Я закончил назначенные на сегодня дела, - обратился он к сыну, - так что могу присмотреть за мальчиками. Мы пойдем в старый арсенал, и я покажу им оружие и броню, которую реставрировал их дядя Ник. Это хорошее развлечение, и они узнают о средневековой истории Сан-Римини.
- Спасибо, отец. Я ценю твое внимание. - Федерико показал на ближайший стул, где лежали упакованные подарки. - Ты мог бы проследить, чтобы эти свертки отнесли к принцессе Дженнифер и сообщили ей, что случилось?
- Конечно.
Король вручил каждому мальчику по свертку, потом обратился к Пиа:
- Пока вас не будет, принцессе Дженнифер понадобится помощь? Я могу поручить кому-нибудь побыть с ней.
Пиа покачала головой, и в виске снова началась пульсация.
- По-моему, она предпочтет побыть одна, ваша светлость. А я скоро вернусь.
Извинившись за шалости своих внуков и пожелав ей скорейшего выздоровления, король вместе с мальчиками стал спускаться по лестнице.
- Спасибо за доброту, проявленную к моим сыновьям, - проговорил Федерико, когда они остались одни. Его взгляд снова остановился на ее кровоточившем лбу. Даже не встретясь с ним глазами, Пиа поняла, что он искренне благодарен. - У вас природная способность располагать к себе детей.
- По-моему, тут скорее опыт работы в лагерях беженцев. - Умение сказать несколько добрых слов потрясенному ребенку - будь это лагерь несчастных детей, лишенных дома, или королевский дворец - даже сравнивать нельзя с постоянным круглосуточным родительским долгом. И с "природной способностью" тоже. Но ей не хотелось противоречить принцу. Особенно когда он говорит такие приятные слова или прижимает собственный платок к ее голове.
За окном послышалось шуршание колес по гравию дорожки. Федерико выглянул в окно и, убедившись, что машина пришла, неожиданно нагнулся к ней и, подняв ее со стула, взял на руки.
- Выше высочество…
- Федерико.
- Вам… вам нет необходимости нести меня. Я могу идти сама. Я испачкаю кровью вашу рубашку.
- У меня есть другие. - Он крепче прижал ее. - Положите свободную руку мне на плечи. Я не хочу уронить вас на лестнице. Хватит того, что уже сделали с вами мои сыновья.
Пиа послушалась. И когда ее ладонь легла ему на спину, она решила, что, пожалуй, должна быть благодарна его сыновьям.
Федерико не поверил своим глазам, увидев из больничного окна, какую толкотню устроили журналисты перед входом в больницу. Интересно, что точно пресса пронюхала? Что он уволил третью няню за год, что гостья семьи получила травму, что его дети стали причиной травмы? Или для них самое интересное - это то, что он доставил на своей машине в больницу красивую, да еще и окровавленную блондинку?
Он беззвучно простонал. Что бы они от него ни услышали, вероятно, он погубил свою репутацию скорбящего вдовствующего принца, который никогда раньше не делал ошибочных шагов.
Он отодвинул шторку на окне, чтобы лучше разглядеть фотографов и их аппаратуру. Надо будет воспользоваться черным ходом - возможно, пресса прозевает их. Но если репортеры решат, что у него личные отношения с Пиа, они неделями будут следить за ней, чтобы состряпать душераздирающую любовную историю. И не только будут надоедать Пиа, но, возможно, их преследование в результате принесет открытие - принцессе Дженнифер прописан постельный режим.
И это будет уже реальная история. Одна из тех, какие могут повлиять на мирные переговоры и жизни миллионов людей.
Федерико отвернулся от окна маленькой частной палаты, куда персонал поместил Пиа, и сел в потрепанное кресло. Теперь осталось только ждать, когда доктор наложит повязку на ее рану. Как Пиа и говорила, рана оказалась не очень тяжелой. И ей наложили только три или четыре шва.
Но Федерико полагал, что от этого вина его не стала меньше. Сама Пиа, правда, спокойно отнеслась к происшествию и даже пыталась утешить мальчиков. Он оценил ее хорошее отношение к ним. Удивительно, как быстро и эффективно она успокоила их. Внезапно среди этих размышлений до него дошло, что чувствовали его родители, когда Стефано вместе с двумя другими мальчиками устроил в детском саду соревнование по рестлингу. История попала во все газеты.
У него возникло такое чувство, будто это он, а не родители тогда недоглядели за Стефано.
И вот снова… как он мог позволить сыновьям выйти из-под его контроля? И довести дело до того, что кто-то из-за этого получил травму?
Доктор давал Пиа инструкции, как уберечь травмированное место от инфекции.
- Убежден, она быстро поправится, ваше высочество, - в заключение успокоил он Федерико.
- Спасибо. Я ценю ваше внимание. Пожалуйста, пришлите счет во дворец. Я не желаю, чтобы мисс Ренати понесла издержки.
Пиа начала спорить, но Федерико, подняв руку, остановил ее:
- Это самое малое, что я могу сделать.
Когда доктор кивнул и ушел, Пиа бросила на принца возмущенный взгляд.
- Я способна оплачивать свои медицинские счета. У меня есть страховка.
- Этот несчастный случай произошел по моей вине. Было бы бесчестно разрешить вам пользоваться страховкой. Вы должны сосредоточиться на собственном выздоровлении.
Она покачала головой, светлые кудряшки возмущенно запрыгали.
- Нет "выздоровления", на котором нужно сосредоточиваться. Я не инвалид. И, кстати, это не ваша вина. Такое может случиться с каждым. Дети шалят, это естественно.
- Не мои.
Она спрыгнула со стола, где доктор осматривал ее.
- Не хочу обижать вас, но они дети. Королевские или не королевские. С ними всякое бывает.
- Правда. - Он с шумом вздохнул. - Я стараюсь быть понятым. К несчастью, они должны придерживаться иных стандартов, чем другие дети. Чем раньше они усвоят это, тем легче им будет. То же самое происходило со мной, когда я был ребенком.
Полная сочувствия, она положила пальцы на лежавшую на подлокотнике кресла руку. Ее мягкая кожа согревала его, дарила покой. Но это было не так, как в комнате упаковки подарков. Тогда - мгновенное ободряющее прикосновение. Сейчас ее рука осталась лежать на его руке.
- Должно быть, вам трудно пришлось в детстве - под перекрестным вниманием всех окружающих.
- Да. - Он посмотрел на ее пальцы, радуясь прикосновению женщины и не опасаясь, что ей что-то от него нужно. - Но я научился правильно себя вести. Научился выполнять свою роль в семье. У меня не было выбора.
И это не кончилось с детством. Это продолжалось и в его браке с Лукрецией. И в отношениях с детьми. Со всеми и каждым, кого он встречал на жизненном пути.
Федерико заставил себя оставаться спокойным, хотя чувствовал, как рука Пиа ласкает костяшки его пальцев. Он мог бы привыкнуть к ней. К ее мягкому прикосновению. Он даже радовался, когда нес ее в ждущий автомобиль. И потом в больнице. Слишком много моментов близости. Это опасно.
Сколько прошло времени с тех пор, как он был последний раз с женщиной? То есть с Лукрецией.
Лукреция - выбор родителей. А эта женщина случайно вошла в его жизнь, предложила дружбу и поддержку, ничего не требуя взамен.