Всадники резко осадили скакунов перед самым домом. Лошади нервно перебирали ногами после бешеной скачки, храпели и фыркали. Лили отбросила волосы назад и рассмеялась. Затем она спрыгнула на землю, не обращая внимания на протянутые руки спутников, желавших помочь ей спешиться. Морган видел, что ее синие глаза полыхают огнем. "Как глаза богини, на краткий миг спустившейся с небес к смертным!" – подумал он.
Невольно вспомнились газетные заметки, которые он читал о Лили. Да, она действительно была неуправляемым, диким ребенком, заключил он. Ее радовало и возбуждало ощущение опасности. Она не боялась рисковать и обожала выигрывать. Понимая, что это глупо, Морган невольно восхитился этой бесстрашной женщиной.
Наконец он рассмотрел, что один из спутников Лили – Барт Мэйхью, которого он уже видел в магазине Мейси. В другом он узнал сына одного из влиятельнейших людей Нью-Йорка. Этот юноша, постоянно искавший, чем бы заняться, очень часто становился героем скандальных газетных репортажей.
Лили повела гостей в дом. Они стремительно поднялись по ступенькам. Сама Лили, конечно, быстрее всех. Перед тем как войти, она улыбнулась Кэсси и даже не взглянула на двух других, обычно не слишком доброжелательных подопечных, которые стояли рядом, раскрыв рты от удивления.
Прищурившись от возмущения, Морган собрал остатки оконной замазки в кусочек марли, положил ее в металлическую коробочку и вытер руки. Собрав инструменты, он вспомнил, что оставил свой деревянный ящик в гостиной. Конечно, чтобы не попадаться Лили и ее гостям на глаза, можно было бы просто обойти дом и вернуться во флигель, а ящик оставить в гостиной до утра. Но Морган не любил откладывать на завтра то, что мог сделать сегодня. Во всяком случае, именно это он сказал себе, когда все-таки направился к входу в дом. Дети по-прежнему стояли на крыльце.
– Ее следовало бы пристрелить, – пробормотал Роберт.
– Она просто бесстыжая, – согласилась Пенелопа.
– Нет! – В огромных глазах Кэсси заблестели слезы. – Она хорошая, а вы – злые и грубые.
С этими словами малышка резко повернулась и бросилась в дом. Было слышно, как ее маленькие ножки протопали по лестнице, а затем с шумом захлопнулась дверь ее спальни.
Морган посмотрел на Пенелопу и Роберта.
– И все-таки я права, – упрямо сказала Пенелопа, словно желая защититься.
Морган мрачно пожал плечами. Он не собирался поддерживать кого-то из детей, хотя с раздражением заметил про себя, что полностью согласен с Пенелопой.
Из дома послышались веселый смех и громкие голоса:
– Ну же, Лили! Всего несколько партий! Руки Моргана непроизвольно сжались в кулаки.
– Я сказала "нет", Мелвил, – ответила девушка.
Морган вошел в гостиную. Барт как раз закончил наполнять бокалы. Мелвил взял один для себя, а другой протянул Лили. Она хотела отказаться, но в этот момент заметила Моргана.
Ох, Морган, подумала девушка, и сердце ее бешено застучало. Неожиданно ей захотелось улыбнуться и поинтересоваться, как прошел у него день. Захотелось спросить, видел ли он, как замечательно галопировала ее Полночь. Захотелось сказать ему что угодно, лишь бы услышать его голос.
Но стоило Лили заметить, с каким откровенным осуждением этот человек посмотрел на нее и ее гостей и как при этом исказилось от гнева его лицо, желание улыбаться мгновенно исчезло.
Сердце замерло в ее груди. Его сковали холод и боль. Как могла она забыть? Забыть хоть на миг? Внезапно Лили ощутила страшную усталость. Отчаянную усталость оттого, что вынуждена жить в доме, где все ее презирают. Унылое жилище в Территауне показалось ей теперь милым и желанным. Там по крайней мере на нее никто не смотрел такими глазами. А самое главное – там не было его.
И в ту же секунду Лили охватило возмущение. Ярость, разгоревшаяся с удивительной быстротой, вытеснила из сердца огорчение и разочарование, принеся с собой странное облегчение. Подобно ребенку, которого силой увлекли из дома и который, чтобы выжить, пытается во всем потакать своим похитителям, Лили решила хоть на время стать такой, какой ее представлял себе Морган.
– А знаешь, Мелвил, – сказала она, вновь обретя дыхание, – я подумала и пришла к выводу, что твоя идея насчет покера совсем недурна. Можешь на меня рассчитывать.
– Грандиозно! – воскликнул Мелвил. – Просто грандиозно!
Лили небрежно взяла сигарету. Не дождавшись того, что Морган шагнет вперед и предложит ей прикурить, она склонилась к Барту, который с радостью сделал это.
Морган плотно сжал губы. Ящик с инструментами находился неподалеку от того места, где стояла Лили, держа в тонких, изящных пальцах сигарету. Не выпуская из рук коробку с замазкой, Морган пересек комнату, направляясь к девушке. Ее друзья в это время были полностью поглощены приготовлениями к предстоящей игре.
– Я рад, что вы хоть что-то умеете делать хорошо, – очень тихо, так, чтобы только Лили могла его слышать, с едким сарказмом выдавил Морган. – Неудивительно, что вам недосуг заниматься детьми, – вы ведь курите, пьете и играете в карты не хуже любого мужчины. А это тоже требует времени, не так ли? Сегодня вы произвели на меня большое впечатление, мисс Блэкмор.
В какое-то мгновение Моргану показалось, что от его слов Лили вздрогнула, как от удара, и на ее лице отразилась боль. Но уже через секунду ее глаза заблестели, как сапфиры, она глубоко затянулась сигаретным дымом, а затем деланно рассмеялась:
– Если последние десять лет все считают тебя падшей женщиной, поневоле научишься отлично играть в карты.
Она бросила на Моргана испытующий взгляд, в последний раз с наслаждением затянулась и сунула окурок в банку с замазкой, которую он все еще держал в руках.
– А теперь извините, мистер Элиот, – сказала она и тут же добавила: – Одно из немногих дел, с которыми я справляюсь хорошо, ждет меня.
Лили резко отвернулась и отошла, предоставив Моргану самому справляться с потрясением. Безнадежно испорченная оконная замазка таяла от непотушенного окурка, а сам он, похоже, готов был воспламениться от гнева. За последние несколько недель он извелся оттого, что безуспешно пытался понять эту женщину, что из последних сил старался подавить в себе стремление защитить ее от всего света, что постоянно вынужден был бороться с желанием обладать ею. Нет, тут же мысленно поправился Морган, не с желанием, а с грубой похотью. Просто он давно не был близок с женщиной, и нет ничего удивительного в том, что Лили Блэкмор пробудила его плоть. Однако он все же вынужден был признать, что никогда прежде не встречал человека, похожего на нее, – столь же неуправляемого, дикого. И столь же бесстрашного и безрассудного.
Сегодня ему наконец удалось сложить частички головоломки, над которой он безуспешно бился несколько месяцев, – Лили Блэкмор предстала перед ним во всей красе. Единственное, что до сих пор оставалось для Моргана загадкой, – это роль, которую играл в ее жизни Джон Крэндал. Но скоро и он появится здесь, очень скоро. Морган чувствовал это всем своим существом.
С огромным трудом сдерживая гнев, Морган поднял с пола ящик с инструментами и направился к двери.
– Но мы не можем играть втроем, – заявил в этот момент Барт, отхлебывая неразбавленный виски так лихо, словно это был лимонад.
– Я уверен, это не так важно, – возразил Мелвил.
– Нет, ничего не получится, – продолжал настаивать Барт. – Чтобы было интересно, нам нужен четвертый. Эй ты! – выкрикнул он.
Морган не обратил на него никакого внимания.
– Эй ты, мистер Слесарь!
Морган замер в дверном проеме, затем медленно обернулся; его темные глаза угрожающе сузились.
Барт что-то пробормотал, словно выражал недовольство тем, что должен подбирать слова, затем слегка привстал и сказал:
– Уважаемый сэр, почему бы вам не сыграть с нами партию в покер?
– Барт, послушай… – начала Лили и тут же умолкла. Ее щеки залил румянец.
Морган с презрением поднял бровь. И как только он сделал это, лицо Лили вновь изменилось. От ее смущения – если, конечно, это действительно было смущение – не осталось и следа. Она дерзко встретила пренебрежительный взгляд его прищуренных глаз.
– В самом деле, мистер Элиот, почему бы и нет? Почему бы вам не сыграть с нами в покер? – Тут Лили невинно округлила глаза. – Или… уже одна мысль об этом оскорбляет вашу тонкую натуру?
Морган сжал зубы. И почему с тех пор, как он пришел в Блэкмор-Хаус, его представления о том, что плохо и что хорошо, постоянно подвергаются сомнению?
Чувствуя, что его задели не столько ее слова, сколько тон, Морган вернулся в комнату.
– Если вашу тонкую натуру не оскорбляет участие в примитивной и вульгарной игре, то почему это должно оскорбить меня? Я надеюсь, мисс Блэкмор, что вы по крайней мере умеете играть. И должен заметить, что в моих родных местах все мужчины – отменные игроки.
– Пусть из-за меня ваша драгоценная голова не болит, мистер Элиот. Я уж как-нибудь справлюсь.
– На вашем месте, мистер Элиот, – сказал со смешком Барт, – я волновался бы за себя. Лили всегда чертовски хорошо играла в покер.
Все четверо уселись за стол, который знавал лучшие времена. Лили достала колоду карт.
– У вас есть деньги, мистер Элиот? Если нет, то могу вам ссудить в счет жалованья.
– В этом нет необходимости, – ответил он сухо. – Я сейчас вернусь.
Морган сходил во флигель и вернулся с мешочком монет. Когда он вошел в гостиную, Барт и Мелвил сидели за столом и над чем-то весело смеялись. Лили с ними не было. Пройдя к столу, Морган наконец увидел девушку. Лили, задумавшись, стояла у окна, держа в руке забытый бокал.
На неуловимо краткий миг Морган замер, и все внутри у него сжалось. Хотя он мог видеть лишь ее тонкий профиль, от него не укрылось ни выражение глаз девушки, ни легкое подрагивание ее подбородка. И как только ей удавалось вызывать в нем столь противоречивые чувства – в очередной раз задался вопросом Морган. Еще минуту назад он хотел задушить ее, а сейчас вновь готов был заключить в объятия, чтобы утешить.
Услышав его шаги, Лили повернулась и, даже не удостоив его взглядом, направилась к столу.
– Раздайте карты! – холодно бросила она Барту и Мелвилу, угодливо вскочившим, чтобы помочь ей сесть.
Морган занял место напротив Лили. Некоторое время он изучающе смотрел на девушку, и ему показалось, что она смущена. Словно подтверждая его догадку, Лили, едва взглянув в сторону Моргана, быстро отвела глаза. Казалось, она была не в силах выдержать его пристальный взгляд, поэтому и повернулась к Барту:
– Довольно тасовать, раздавай!
От ее резкого тона Барт в удивлении замер, но она тут же положила в знак раскаяния свою ладонь на его руку, и он понимающе улыбнулся.
– Извини, Барт. Пожалуйста, раздай карты, – мягко попросила Лили.
Наконец все игроки получили карты. Смех и разговоры стихли – все, кроме Лили, внимательно изучали то, что оказалось у них в руках. Она же лишь бросила быстрый взгляд на свои карты, попросила еще одну, а затем неторопливо отпила из бокала.
Рядом с Морганом стоял бокал с бурбоном. Попросив две карты, он с видом истинного ценителя виски сделал глоток. Опуская свой бокал на стол, он заметил, что Лили бросила на него быстрый взгляд, но тут же отвела глаза.
Первую партию завершили довольно быстро. Лили побила двумя королями десятки Моргана. Барт и Мелвил сражались друг с другом без сколько-нибудь заметного запала.
– Вам повезло, – услышал свой недовольный голос Морган.
Еле заметная улыбка тронула губы Лили, и напряжение, витавшее в воздухе, слегка ослабело.
После нескольких партий Моргану стало ясно: простое везение влияет на удачливость Лили в карточной игре не больше, чем, к примеру, полнолуние. Он лишь немного ошибся, когда сказал в гневе, что она играет в карты не хуже мужчин. Она играла куда лучше большинства из них. Теперь у него не осталось никаких сомнений в том, что Лили – завзятая картежница и немало времени провела за столом, обитым зеленым сукном.
Скоро стало понятно, что настоящее сражение ведут между собой только двое – Морган и Лили. Барт и Мелвил между тем, едва поглядывая в карты, с увлечением рассказывали друг другу забавные истории и лениво потягивали виски.
Когда Морган покончил со своим бурбоном, он заметил, что бокал Лили тоже опустел. Его поразило, что выпитое совершенно не подействовало на девушку – она по-прежнему безупречно контролировала себя.
– Ну а теперь, – с трудом выговорил Мелвил заплетающимся языком, – мой ход.
Карты были открыты. Лили и на этот раз разбила Моргана наголову.
– Дьявол! – пробормотал Морган, ни к кому не обращаясь.
– Хотите выйти из игры? – рассмеялась Лили, рукой придвигая к себе выигрыш. Столбик монет рядом с ней становился все выше.
– На это можете не рассчитывать. – С этими словами Морган уселся поудобнее и закатал рукава рубашки. – Сдавайте.
Тонкими, изящными пальчиками Лили перетасовала колоду и стала раздавать карты игрокам. Морган молча наблюдал за тем, как кончики ее пальцев касались карт, и неожиданно им овладело странное чувство. Ему казалось, что он всей кожей ощущает прикосновение этих нежных рук, и это заставило его плоть вновь воспламениться огнем желания.
К счастью, за долгие годы он отлично научился управлять собой. И несмотря на то что желание было чрезвычайно сильным и настойчивым, сродни долго не прекращающейся боли, ему, как всегда, удалось прийти в себя и полностью переключить внимание с сидевшей напротив него женщины на карты. Результат не замедлил сказаться – он стал одерживать над Лили одну победу за другой, чем неизменно вызывал смех и восторженные восклицания Барта и Мелвила. Лили же, проигрывая, удивленно приподнимала брови и изображала некое подобие улыбки.
– Я полагаю, это нас как-то уравнивает, – примерно через час заметил Морган. На его губах играла равнодушная, холодная улыбка, когда он укладывал свой выигрыш в небольшой мешочек для монет.
– Вас и Лили, может, и да, – сказал Барт. Он был пьян и произносил слова с большим трудом. – Но меня вы здорово разделали, приятель.
Оттолкнувшись от стола, Барт попытался встать. При этом старинный друг Лили зацепился за край стола. Стол покачнулся, и все, что на нем находилось – графин, бокалы, салфетки, – стало соскальзывать на пол. Морган и Лили едва успели ухватиться за стол, чтобы не дать ему упасть.
– Вынужден напомнить вам, друг мой, что нам пора домой, – пробормотал Мелвил, который, казалось, совсем не обратил внимания на это маленькое происшествие. Он с трудом выбрался из-за стола и теперь стоял, покачиваясь.
– А вы сможете добраться до дома? – спросила Лили, с подозрением глядя на Мелвила.
– Конечно, конечно! – попытался уверить Лили молодой человек.
Тем не менее до двери оба друга добирались довольно долго.
– Не уверен, что им стоит ехать верхом, – сказал Морган, наблюдая за тем, как Барт и Мелвил пытаются оседлать своих лошадей.
– Вы правы, они могут разбиться насмерть, – обеспокоенно согласилась девушка.
– Скорее просто отделаются несколькими синяками кое-где чуть пониже спины.
Лили удивленно посмотрела на Моргана. Увидев в его глазах искры смеха, она почувствовала, что тоже готова расхохотаться. Однако это было бы чудовищно невежливо по отношению к Барту и Мелвилу, и девушка удержалась от смеха. Она отвернулась от Моргана и направилась к крыльцу, бросив через плечо:
– Думаю, лошади пойдут шагом и доставят своих хозяев домой в целости и сохранности, как делали уже не раз.
– Не сомневаюсь в этом, – согласился Морган.
Лили прошла в дом. Она не заметила, что Морган последовал за ней в гостиную. Когда же девушка поняла это, то с испугом обнаружила, что он находится слишком близко. Почти рядом с ней.
Морган пристально смотрел на нее. Всего несколько часов назад у него не было никаких сомнений в том, что она и есть та падшая женщина, пренебрегающая моралью, какой ее считали все. А сейчас он вновь поразился тому, что Лили кажется незащищенной и уязвимой, хрупкой и нежной. И вновь он с сильнейшим раздражением поймал себя на мысли, что хочет считать Лили именно такой, независимо от того, чему оказался свидетелем.
Морган Элиот – человек, никогда не предававшийся бесплодным мечтам, не склонный к самообману и не способный заблуждаться, – страстно желал, чтобы Пурпурная Лили действительно оказалась невинной и чистой.
И хотя эта женщина только что позволяла себе ругаться, как моряк, после долгого плавания оказавшийся на берегу, играла в покер, как завзятая картежница, и с отчаянным видом потягивала виски, словно не надеялась, что завтра для нее вновь взойдет солнце, он чувствовал: его душа в смятении. Вновь и вновь Морган в тревоге спрашивал себя, почему он не может поверить в ее распущенность и порочность.
– Кто вы, Лили Блэкмор? – спросил он. Голос его был низким и слегка хрипловатым. – Почему заставляете меня испытывать чувства, которые не поддаются моему пониманию?
Сердце Лили бешено застучало. Она прочла в глазах Моргана, что он не ждет ответа. Да и что она могла ответить ему, если сама не понимала, какая таинственная и властная сила влечет их друг к другу? В редкие минуты, позволяя себе поддаться сентиментальным чувствам, Лили думала о том, как они похожи, как удивительно спокойно ей рядом с этим человеком, и о том, что они напоминают двух одиноких путников, бредущих по одной и той же дороге. Вместе с тем ей до сих пор не приходилось встречать человека, который постоянно доводил ее до бешенства, не прилагая к этому почти никаких усилий. Стоило ему всего лишь войти в комнату, посмотреть на нее и сделать какое-нибудь замечание, как кровь у нее закипала от гнева или же отчаяние захлестывало ее.
Этот человек воплощал в себе все, что ей не нравилось в мужчинах. Он властный и самодовольный. Он всегда готов использовать грубую мужскую силу, чтобы добиться своего. К тому же он злой и вспыльчивый.
В этот момент Морган приблизился к девушке еще на шаг. Он был так высок и держался с такой спокойной уверенностью, что у Лили возникло ощущение опасности. Ее и раньше пугала его мощь, она и прежде отдавала себе отчет в том, что с трудом противится его чувственному призыву, но сейчас по спине девушки холодной змейкой пополз страх. Ею овладела паника. Лили понимала, что надо как можно быстрее оставить этого человека, убежать в свою комнату, а утром без промедления рассчитать его. Но вместо того чтобы послушаться голоса рассудка, она продолжала стоять и наслаждаться ощущением исходившей от него властной силы. Интересно, что бы она почувствовала, если бы прикоснулась к нему? Нет, даже думать об этом нельзя, в ужасе одернула себя девушка и уже готова была повернуться и уйти, как вдруг он дотронулся до ее щеки. Морган нежно провел пальцем по ее подбородку и слегка приподнял его. Их глаза встретились.
– Я собираюсь поцеловать тебя, Лили.
Голос Моргана был слегка хрипловатым от переполнявших его чувств. Она не могла не понять, что лишь огромным усилием воли он заставляет себя проявлять сдержанность. Он хотел ее, но, как и в течение всего вечера, продолжал контролировать каждое свое движение. Она видела желание в его глазах и в тембре голоса. Он словно предупреждал ее, что она играет с огнем.
Этот человек ненавидел ее и в то же время страстно желал овладеть ею. И Лили понимала, что он презирает себя за слабость, за то, что увлекся падшей женщиной.