Многое сейчас прояснилось: частые смены настроения у Ника, его отвращение к браку, монастырская лавка в Лондоне, монастырь в Уитингтоне. Он был влюблен в эту Ивлин, а она ему отказала.
Глупая, глупая девчонка!
Голос Армана вернул Симону к действительности.
- Теперь Ты видишь? Твой барон думает о другой. Даже сейчас он бросился в Обни. Ты здесь почти никто.
Симона покачала головой и посмотрела отцу в лицо:
- Он приказал сжечь эти письма. Она ему больше не нужна, иначе зачем бы он решил их уничтожить?
- Бедная Симона, - продолжал насмехаться Арман. - Когда я нашел эти письма, они все были запечатаны.
Симону охватила паника.
- Если он не читал их, значит, он не знает…
- Да. Барон не знает, что старая любовь желает его вернуть. - Арман отбросил письмо, оно закружилось и медленно опустилось на пол. - Как ты думаешь, - с оскорбительной насмешкой продолжал Арман, - сколько времени понадобится лорду Хандаару, чтобы сообщить барону радостную весть?
Симона вздрогнула.
- Не бойся, - вкрадчиво продолжал Арман. - Когда Вильгельм узнает о том, что Николас тебя оставил, он выделит тебе деньги и земли. В конце концов, ты, возможно, уже носишь наследника этого благородного рыцаря. Лично я… - он обвел роскошные покои отвратительно жадным взглядом, - уже чувствую некоторую симпатию к Англии. Может, я здесь немного поживу, найду себе невесту, перед тем как вернуться во Францию.
Симона пришла в неописуемый ужас. Она подняла на отца полные слез глаза и дрожащим голосом произнесла:
- Никакого развода не будет.
- Что ты хочешь сказать этим своим "никакого развода не будет"? Неужели ты станешь жить с человеком, который приведет в дом любовницу?
Симона покачала головой:
- Развода не будет, в нем нет необходимости. Нику очень легко избавиться от меня. Достаточно только сообщить королю, что… - Она замолчала и прикрыла глаза. Ее лицо вспыхнуло.
- Что? Сообщить королю - о чем?
- Что мы не занимались любовью, не стали супругами на деле.
Арман побледнел и вернулся в кресло возле кровати.
- Мои Dieu, - пробормотал он и дальше говорил как будто сам с собой, - это меня уничтожит. Барон может расторгнуть союз, всего-навсего заявив, что не было интимных отношений. Королевский врач ее осмотрит. Барон потребует вернуть заплаченные за невесту деньги. - Глаза Армана блеснули. - Что с тобой не так? Почему ты не отдала мужу то, на что он имеет законное право?
- Папа, пожалуйста! - Никогда в жизни Симона не испытывала такого стыда. - Дидье…
- Нет! - взревел Арман. - Не произноси его имени всуе. Мой любимый мальчик! Которого ты убила… - Он немного успокоился. По изуродованному лбу катились крупные капли пота. - Твои безумные выходки ничего не значат. Я должен заняться укреплением твоего положения. Сейчас я не могу покинуть Англию.
Симона сидела в каком-то отупении. Всего несколько часов назад жизнь представлялась ей светлой счастливой дорогой, будущее казалось прекрасным. А сейчас… сейчас Симона боялась, что Николас вернется и потребует, чтобы она уехала.
Симона облизнула сухие губы. Может быть, из этого ничего не получится? Лорд Николас отправился в Обни по делу. Он сообщит своему другу, что женился, и на этом все кончится. "Он не оставит меня".
Арман прищурился и положил подбородок на искалеченную руку.
- Какой отец не станет интриговать, чтобы сделать свою дочь баронессой? Особенно если учесть, что это брак по любви и между старыми друзьями…
Симона медленно поднялась с пола.
- До возвращения барона я бы не стала делать никаких выводов.
- Ладно. - Симона удивилась, что отец не стал спорить. - Но тогда я тоже останусь в Хартмуре до его возвращения.
- Но, папа, лорд Николас распорядился…
- Неужели ты хочешь, чтобы тебя вышвырнули за ворота в чужой стране, если вдруг барон все же предпочтет свою монашку? - закричал Арман. - Ну скажи, Симона! Чтобы я убедился, что ты на самом деле сумасшедшая.
Симона поняла, что отец говорит правду. Если она лишится своего положения, то куда, ей идти? За пределами Хартмура она никого не знала, у нее не было того дара убеждения, которым обладал ее отец и который так легко открывал любые двери и находил помощь.
- Я поняла, папа, - уже спокойно ответила Симона. - Но ты не можешь находиться здесь, когда вернется лорд Николас. В деревне Уитингтон есть трактир…
Арман нахмурился:
- Я его знаю, неужели ты думаешь, что я спал на земле, пока добирался в это дьявольское место?
Симона вздохнула, стараясь обрести самообладание.
- Вот и хорошо. Когда Николас вернется, я пошлю за тобой. Возможно, он разрешит тебе вернуться. Ноты слишком раздражаешь его, папа. К тому же я не думаю, что открытое неповиновение мужу укрепит мое положение.
Арман ухмыльнулся и встал с кресла.
- Если он не выгонит тебя из дома, я надеюсь, что леди Женевьева мне поможет. В конце концов, она теперь вдова, оба ее сына женаты. Думаю, она скоро начнет страдать от одиночества и ей потребуется наперсник.
Симона скривилась при мысли, что отец может составить пару все еще прекрасной и благородной баронессе, но не стала возражать, так как Арман двинулся к двери. Уже взявшись за ручку, он обернулся и произнес прощальную фразу:
- Мы еще посмотрим, уеду я или нет.
Дверь захлопнулась. Симона почувствовала, что дрожит. Невидящими глазами она смотрела на кучу писем, разбросанных у ее ног, и думала о своей судьбе. Неужели Николас расстанется с женой, отошлет ее прочь ради этой своей Ивлин? Если так случится, то что будет с Симоной и с вечно юным мальчишкой, который сейчас упрямо стоит у ворот замка и ждет возвращения лорда?
Вздохнув, она опустилась на колени перед камином, пошевелила угли, добавила несколько лепешек сухого торфа. Когда появился огонь, Симона стала собирать и комкать листочки писем. Потом взяла верхнее и прежде, чем кинуть его в огонь, прочла от начала и до конца. Края листка быстро потемнели, загнулись, и через секунду жадное пламя поглотило все послание. Симона потянулась за следующим. Потом еще за одним…
"Мой драгоценный Николас…"
"Как я скучаю по твоему обществу…"
"Ты помнишь, когда мы были детьми…"
"Мой дорогой Николас…"
"Мой дорогой Николас…"
Когда в комнату заглянул вечер и в углах стали скапливаться серые тени, писем больше не существовало, а обитая тонкой кожей шкатулка догорала в россыпях искр. Остался только маленький ключик в форме сердечка. Симона подняла руку, чтобы отправить его следом за всем остальным, но кулак не разжался. Симона чувствовала ключик в своей руке, ощущала каждый изгиб его плавных линий, он как будто врос в ее ладонь.
В комнате потеплело. Огонь согрел тело и высушил слезы на щеках, но не смог растопить холодный страх в сердце.
Глава 16
Ник не мог избавиться от чувства облегчения, когда они с братом оказались наконец на дороге в Обни. За спиной остался Хартмур и молодая, хотя и немного странная жена. Вокруг раскинулись процветающие владения. Ко времени, когда Ник вернется домой, с Хандааром все будет улажено, Арман превратится в неприятное, но безвредное воспоминание, и даже, возможно, уже приедет Минерва. И тогда с помощью старой целительницы Симона сумеет примириться со своим прошлым.
Да, этот день означает начало новой жизни. Ник докажет вассалам, что сохраняет полный контроль над своими землями - им нечего бояться. Николас искренне хотел восстановить отношения с Хандааром. Молодой барон часто испытывал нужду в советах старого воина, и сейчас, приближаясь к Обни, старался подавить в себе мальчишеское волнение. Ему надо многое сообщить Хандаару и многое узнать о последнем набеге.
Великолепный мотнул головой, как будто разделяя мысли хозяина.
- Да, старина, мы почти на месте, - усмехнулся Ник.
Вдруг раздался крик Рэндалла:
- Сэр! - И командир отряда указал на горизонт.
У Николаса кровь застыла в жилах. Над холмами поднимался черный столб дыма. Ник остановил Великолепного и подозвал своих людей. Воины молча наблюдали, как разрасталось и темнело дымное облако. Наконец Тристан прервал молчание:
- Может, они жгут поля?
Николас мотнул головой.
- Нет. - Он смотрел на дым, и ужас охватывал его сердце, тяжелый и черный, как это страшное облако. Тристан никогда не бывал в Обни, он не знал, что они еще только на полпути к замку. Дым от горящей стерни рассеется и не будет виден на таком расстоянии. - Горит дом, - внезапно охрипнув, добавил Ник. - Большой дом.
Никаких объяснений не требовалось. Все его воины отлично знали приграничный городок и понимали, что, кроме замка, там нет больше жилья, способного гореть с такой силой.
Значит, на Обни совершено нападение.
Рэндалл заерзал в седле:
- Пошлем в Хартмур за подкреплением?
Ник слышал вопрос своего помощника, но не мог оторвать глаз от бесконечного столба дыма. Он опоздал, и теперь поздно спасать Обни. Разбойники поджигают дом в последнюю очередь.
В голове тотчас всплыли все слухи о том, что он слишком юн и не справляется со своим долгом барона и сеньора всех этих мест.
- Что скажешь, Ник? - подал голос Тристан.
Ник проглотил комок в горле.
- Нет времени. Нам понадобится каждый человек. - И он развернул Великолепного к воинам. - Рассредоточиться. Наступаем с севера. Если кто-то из этих мерзавцев еще там, то они ждут нападения с юга или с севера. Убейте как можно больше врагов, но держитесь вместе. Если их будет слишком много, чтобы вступать в бой, постарайтесь отогнать их к границе. - Ник встретился взглядом с каждым из воинов. Тристан был последним. Лица рыцарей пылали жаждой мести. Барон удовлетворенно кивнул и пришпорил Великолепного: - Пошел!
Великолепный осторожно ступал среди тел, разбросанных вокруг замка в Обни, а Нику казалось, что у него горят легкие. Небо над головой потемнело от дыма и подступающей ночи, но глаза, к несчастью, смотрели зорко. Последние языки пламени еще лизали стены домов пограничного городка, окрашивая лица мертвых и умирающих дьявольским светом.
Ник направил коня туда, где когда-то были ворота. Огромная балка, преграждавшая въезд, отброшена, но не разбита. Налетчики не пощадили никого. Даже лошадей.
Когда явился отряд барона Крейна, валлийцы уже отступали. С вершины последнего холма воины Ника успели заметить толпы валлийцев, переходящих вброд реку Уай и устремляющихся к границе. Надежда на немедленное возмездие развеялась. О преследовании речи не шло - врагов было слишком много.
- Мама, мама! - раздался вдруг детский голос.
Ник вяло опустил взгляд. Маленькая девочка колотила крошечными кулачками в грудь разрубленной надвое женщины. Казалось, невидящие глаза женщины преследуют Ника, обвиняют его.
С ужасающим грохотом рухнули стены Обни. Кругом раздавались вопли и стоны. Разлетались горящие бревна, трещали в огне остатки деревянных построек. Ник как будто окаменел. Ему уже случалось видеть последствия кровавых побоищ, но здесь не было настоящего боя. Жителей городка перебили с дикой яростью. Многим просто выпустили кишки.
Сейчас горели только остатки замка. Ник смотрел на них почти бесстрастно. Горе притупило все чувства. Вот в водопаде искр провалилась крыша большого зала, где отец и старый Хандаар учили Ника пить, как подобает мужчине.
Подъехал Тристан и поставил своего коня вровень с Великолепным. Братья не произнесли ни слова. Вскоре к ним присоединился Рэндалл. Помолчав немного, он сказал:
- Все кончено, сэр, - Ник заметил, как дрогнул голос закаленного воина. - Я насчитал всего семь выживших. В основном дети.
Ник не хотел спрашивать, но ему надо было знать.
- А лорд Хандаар?
Рэндалл на секунду запнулся.
- Его нет среди убитых.
Ник вернулся к зрелищу догорающего замка. Тристан негромко спросил Рэндалла:
- Амбары?
- Все сгорело, милорд.
Ник мрачно кивнул. Рэндалл откашлялся.
- Я приказал оставшимся собраться в уцелевшей хижине. Это на востоке.
Николас снова кивнул. Оторвав взгляд от тлеющих стен, он стал осматривать то, что когда-то было внутренним двором замка. Тела убитых лежали почти плечом к плечу: женщины и мужчины, молодые и старые, - они погибли в стенах, которые должны были их защитить.
Нику казалось, что он чувствует каждую рану, что его собственная кровь стала такой же холодной, как кровь погибших. От гнева и чувства вины он не мог полноценно воспринимать реальность. Всего две недели назад Ник был в Лондоне, на празднике в честь дня рождения короля, и думал лишь о новых развлечениях. Потом он встретил Симону, как раз перед тем, как на Обни напали в первый раз.
Теперь Ник понимал, что это была разведка, валлийцы проверяли оборону Обни. Будь Ник в Хартмуре, он пришел бы Хандаару на помощь, выбил бы врагов и, возможно, предотвратил бы эту резню. Но Ник был в далеком, далеком Лондоне, проводил время с Симоной…
От дыма у барона слезились глаза. Взгляд затуманился от мрачных мыслей. И тут он заметил какое-то белое пятно. Ник заморгал. За широким грязным крупом павшей лошади виднелся клок снежно-белых волос. Рядом лежала окровавленная веревка. Ник медленно спешился. Ужас вцепился в него с такой силой, что желудок сжался от болезненных спазмов.
- Ник? - позвал сзади Тристан. Но Ник не обернулся, он быстро подошел к мертвой лошади и успел приготовиться к тому, что увидит за ним.
Левая нога лорда Хандаара была придавлена крупом коня, правая согнута под странным утлом. Хандаар лежал на спине в окровавленном плаще. Одно плечо было прорублено до кости, след удара клинком рассекал высокий лоб.
Хандаар был без кольчуги.
Ник упал на колени в чудовищную смесь грязи и крови.
- Милорд, - хрипло прошептал он и положил руку на грудь погибшего друга. - О Боже, прости меня, Хандаар.
Отблески пламени освещали изувеченное лицо лорда. Нику вдруг показалось, что веко Хандаара дернулось. Барон присмотрелся.
- Хандаар? Так ты жив, старый друг? - Ник приложил ухо к груди лежащего и прислушался.
Есть! Сердце стучало, очень медленно и невероятно слабо, но стучало! Ник вскочил на ноги и вытащил меч.
- Тристан! Рэндалл! - заорал он и воткнул меч в убитую лошадь. - Помогите мне, Хандаар жив!
Рэндалл и Тристан в мгновение ока оказались рядом.
- Надо его освободить. Навалимся вместе, если надо, отрубим лишнее.
Так и пришлось сделать. Тристан без колебаний взялся за тяжкий труд расчленения огромного боевого коня. Еще теплая кровь животного летела во все стороны.
Наконец Ник упал на колени в темную лужу, вытер с лица кровь, бросил меч и навалился на обрубок туши.
- Взялись! Вместе! Осторожно…
Резким рывком они подняли и откатили свой зловещий груз. Под ним оказалась яма и раздробленная нога Хандаара. Кожа на ней треснула вместе с тканью штанов, из ран торчали обломки костей, сапог вывернулся так, что смотрел в другую сторону. Никто из мужчин не мог вымолвить ни слова.
Ник подполз к голове несчастного.
- Милорд, - громко позвал он. - Хандаар! - Он взял лицо друга в ладони. - Ты меня слышишь?
Из окровавленных губ вырвался едва слышный стон. У Ника дрогнуло сердце. Тристан взревел:
- Воды - быстро!
Все бросились на поиски. Оставшись наедине с Хандааром, Ник стянул через голову рубашку и сразу задрожал от холодного ночного воздуха, который охватил разгоряченное, потное тело. Разрывая рубашку на широкие полосы, он умолял старого друга:
- Открой глаза, Хандаар! Посмотри на меня!
Вынув из сапога узкий кинжал, Ник склонился над телом раненого лорда и разрезал окровавленную рубаху. Грудь Хандаара была покрыта множеством следов от ударов, но хуже всего была рана на плече, из нее все еще сочилась кровь. Ник едва не потерял самообладание от ужасного стона, вырвавшегося у Хандаара, но взял себя в руки и быстро обмотал рану полосками от своей рубахи.
- Кричи, друг, кричи, - бормотал он. - Лишь бы слышать, что ты жив. - Он закончил перевязку и опустил раненого на землю. - Хандаар?
- Ник… - Шепот был еле слышен, но чуткое ухо Николаса различило его.
- Хандаар, открой глаза, друг! - Ник наклонился к самым губам старика, страстно желая снова услышать его голос. - Пожалуйста…
- Ник, - с присвистом выговорил Хандаар и открыл глаза. - Знал… что ты… придешь.
- Конечно, милорд. Конечно, я пришел. Останься со мной.
- Умираю…
- Нет! - завопил Ник, с трудом удерживаясь от истеричного желания вскочить и убежать прочь, прочь из этого страшного замка, прочь от кошмара сегодняшней ночи. - Нет, ты не умрешь. Я отвезу тебя в Хартмур, к моей матери. Леди Женевьева тебя выходит. Мы все будем тебя лечить.
Глаза Хандаара закрылись.
- Обни… погиб. Фиона…
Рыдания застряли у Ника в горле. Он конвульсивно сглотнул. Старый лорд знал, что нет ни его дома, ни городка Обни. Хандаар звал свою давно умершую жену, и Нику оставалось только молиться, чтобы она ему не ответила.
Вернулись Рэндалл и Тристан, таща за собой длинную низкую тележку.
- Больше мы ничего не нашли, Ник, - объяснил Тристан, выпуская из рук длинную жердь, поддерживающую эту грубую повозку.
Ник мрачно оглядел тележку.
- Прежде чем его переносить, надо распрямить вторую ногу.
- Не надо. - Николаса удивило, с какой силой вдруг заговорил Хандаар.
- Мы должны перенести вас на повозку, милорд. Клянусь, это быстро.
Хандаар еще раз открыл глаза, они на мгновение закатились, но потом его взгляд прояснился. Старик прошептал что-то так тихо, что Нику пришлось наклониться к самым его губам.
- Повтори, Хандаар.
- Спина сломана. - Хриплый свист. - Оставьте меня.
Ник в отчаянии замотал головой, потом, не обращая внимания на то, что старый лорд снова закрыл глаза и отвернулся, осмотрел сломанную в нескольких местах ногу. Осколков было так много, что не понять, где сустав, а где переломы.
- Простите, милорд, - пробормотал Ник, глубоко вздохнул и быстрым движением распрямил ногу. В голове помутилось от хруста и треска, но Хандаар не дернулся и не вскрикнул.
Ник поднял глаза на стоящих вокруг мужчин. На него смотрели мрачные, словно окаменевшие лица, лишь молодой воин бросился в сторону, не выдержав страшного зрелища.
- По двое на каждую ногу. По двое с каждой стороны! - Ник уселся на корточки. - Я буду держать голову. Взялись!
Воины заняли указанные места. Тристан встал рядом с Ником.
- Ник, нельзя его так перевозить. Он не выживет.
Ник обманчиво спокойным взглядом посмотрел на брата, его разозлила жалость, которую он прочел в глазах Тристана.
- Тристан, я не оставлю его умирать. Делай, как я сказал, или уходи.
Тристан, не обращая внимания на слова брата, опустился на колени.
- Ник, кость его правой ноги раздроблена. Если он и переживет дорогу, то погибнет от лихорадки.