ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Поворот за поворотом, улицу за улицей проходили Актис с Корнелием. С верхних этажей домов доносился шум. Кто-то ругался с женой, кто-то кричал на своих детей. Иногда слышен был безудержный хохот или протяжный плач. Одни звуки сменялись другими. Кто-то ради шутки бросил под ноги Корнелию и Актис дохлую крысу. Старший садовник, обернувшись, поглядел на затянутые кусками ткани окна, но заметил лишь тень скрывшейся человеческой фигуры.
Актис не успела предупредить Корнелия, когда тот, никого не увидев в мрачных оконных проемах, шагнул вперед и споткнувшись о плиту, лежавшую у края сточной канавы, вдруг оказался по колено в воде, несшей помои из близлежащих домов. Несколько человек засмеялись, высунувшись из своих окон, когда увидели стоявшего в канализационном стоке мужчину, и стиравшего с лица капли воды, обрызгавшие его. Но особенно хохотали дети. Несколько малышей и подростков прыгало около Корнелия, они визжали, свистели ему в спину, а тот крепко ругаясь, старался как можно быстрее уйти от того места, где с ним произошла эта нелепость. Садовник догнал Актис и, грубо схватив ее за руку, потащил за собой.
- Сколько же с тобой хлопот. Никогда еще так не шутили над стариком Корнелием. А все прихоти твоего друга, - попытался садовник сорвать свою обиду и унижение на девушке.
- Корнелий! Я не виновата, что люди бывают злы, и что ты так неловок, - ласково глядя на своего спутника, проговорила Актис.
- Хорошо тебе так говорить. Посмотри на меня! На кого я теперь похож? Индюк и то выглядит лучше, когда его обдадут кипятком, - садовник, брезгливо морщась, оглядывал себя.
- Дойдем до виллы, там и умоешься. Взгляни вперед! Три дома осталось пройти и город кончится, а потом тебя до самого поместья никто не увидит.
- Ладно, ладно, Актис. Извини, что накричал на тебя, - ответил садовник, а про себя подумал: "Я уж у Валерия выманю несколько золотых за свое унижение. Юпитер-громовержец пусть покарает меня, если не выпрошу ничего у этого юнца".
Актис оказалась права. Дорога, по которой шел садовник с цветочницей, была малолюдна. В это время римляне отдыхали в своих опочивальнях и лишь двое носилок, в которых за занавесками возлежали патриции, отправившиеся, по-видимому, по неотложным делам, да группа рабов, подгоняемая надсмотрщиком, встретились им на пути. Корнелий втолкнул Актис в дверь, которую открыл привратник-сириец, и приказал девушке следовать в эргастул.
Валерий, проводив Актис до того места, где их ждал Корнелий, решил побродить немного по городу, чтобы развеять терзавшие его думы. Юный патриций задумчиво шел по узким улицам Капуи, запоздало отвечал на приветствия знакомых, иногда рассеянно называл повстречавшегося ему человека не тем именем. Дул порывистый западный ветер и приходилось удерживать шляпу рукой, чтобы ее не сдуло. В одном месте плебеи обступили какого-то человека, который собирался сделать объявление, "Умеет говорить по-латыни, неплохо охраняет дом. Продам тому, кто мне понравится. Великолепный пес, купите. Будьте добры". Буквы, написанные красной краской, неровной линией расползались по серой стене харчевни. Люди читали объявление, смеялись, некоторые хвалили такую рекламу, другие тут же собирались оформить сделку с продавцом, рылись у себя в одежде в поисках денег и, не найдя их, клялись, что сейчас же побегут домой за золотыми, чтобы купить себе породистого пса.
Валерии тоже подошел к толпе плебеев, взглянул на объявление, усмехнулся и уже хотел пойти дальше, но что-то побудило его зайти в этот трактир. Протиснувшись сквозь толпу галдящих людей у входа в небезызвестный на всю Капую притон "Угрюмый павлин", он оказался в полутемном помещении трактира.
- Сюда, господин, - вертлявый человечек повел юного патриция в дальний угол харчевни, торопливо распоряжаясь, чтобы подавали на стол.
Хозяина этого заведения, еврея Исмаила, Валерий знал уже давно. Не раз бывал здесь с друзьями, ночуя иногда на деревянных скамьях с проститутками. Бывали тут и потасовки, когда юноши не могли поделить между собой какую-нибудь девку. Утром трактирщик жалостливо упрашивал заплатить за причиненный ущерб, но получал лишь медные ассы, которые молодые люди бросали к его ногам. Пирушки здесь проходили так бурно, что, казалось, Исмаил и не рад своему ремеслу. Но деваться было некуда. Приезжавшие из Израиля евреи говорили, что там еще хуже. Народ задавили налогами, и он бежит из страны. Исмаил тяжело вздыхал, слушая речи своих сородичей, но каждый день рано утром отпирал засов харчевни, чтобы впустить новых посетителей. Вот и на этот раз, как только завидел в дверях Валерия, он засуетился, и уже отдавал распоряжения прислуге угодить юному патрицию, которого он узнал, несмотря на его нелепый маскарад.
- Вашего любимого? - спросил трактирщик. - Фалернского?
- Давай, тащи! - Валерий решил развеяться, побыть немного в одиночестве, перетрясти воспоминания этих дней. Дней, проведенных с Актис.
За соседними столами, грубо сколоченными и не раз собиравшиеся вновь после очередной потасовки, сидело человек двадцать. Девицы пристроились на коленях у своих приятелей, звонко чокались с ними чашами и непристойно ругались. К Валерию подошла рыжеволосая симпатичная женщина, повиливая бедрами и поправляя свою замысловатую прическу.
- Скучаешь, милый? - обратилась она к юному патрицию. - Вижу, что скучаешь. А мне-то как тоскливо!
Гетера улыбнулась Валерию и, усевшись прямо на стол, томно взглянула на юношу..
- Закажи и мне фалернского, милый, - женщина положила свою пухлую ладонь на руку Валерия. В ее глазах светилась уверенность в своей неотразимости.
- Ступай прочь! - Валерий, словно испугавшись чего-то, отдернул руку. - Неужели кроме меня здесь нет никого?
- Ты такой красавчик, мой милый! Пойдем со мной! - гетера поманила юношу за собой.
- Я тебе сказал, чтоб ты оставила меня в покое!
- Ну, успокойся. Не надо так горячиться. Нет денег у тебя, так бы и ответил, - женщина, спрыгнув со стола и одернув короткую тунику, медленно побрела прочь.
Исмаил выглянул из-за занавески. Он был раздосадован. Жаль, что Памфила не сумела вытрясти из этого мальчишки несколько монет. А уж он надеялся, что его "палочка-выручалочка" и на этот раз добудет Исмаилу немало ассов.
Валерий допивал вино, когда в трактир с веселой музыкой ввалилась компания молодых людей. Стулья заскрипели, ноги зашаркали по грязному полу харчевни, легкий шепот пронесся среди посетителей "Угрюмого павлина".
- Хозяин, - раздался голос юноши, по всем признакам предводителя. - Давай на стол все, что у тебя есть! Да винца не забудь. У нас что-то в горле пересохло после кутежа на вилле Гелия!
Раздался смех, который был ответом на шутку молодого повесы. Один из друзей вожака компании гуляк, неожиданно для всех присутствующих, выхватил откуда-то горящий факел и высоко поднял его над головой своего вожака.
Взглянув на юнца в кожаных штанах, на лице которого играли и прыгали огненные блики, Валерий встал из-за стола. Юлия, сына сенатора Квинта, поддерживали с двух сторон за руки молодые девушки, такие красивые, что даже дух захватывало.
- Хозяин, накрой нам вон в том углу! - Юлий показал в ту сторону, где стоял Валерий.
Дружная компания двинулась по трактиру, оглашая воздух смехом, криками, звуками флейты и кифары.
- Приветствую тебя, Валерий!
- Здравствуй, Юлий!
Двое юношей обнялись и расцеловались.
- Каким ветром тебя занесло в "Угрюмый павлин"? Донесся до меня слух, что в последнее время ты стал сторониться своих друзей.
- Надоело все. Бессонными ночами и приставаниями навязчивых проституток я уже сыт по горло. Юлий, наверное, и у тебя бывают минуты, когда хочется бросить все эти кутежи и пожить спокойно?
- Да что ты? Жизнь прекрасна только в разгуле! Зачем же тогда боги даровали нам власть над остальным миром? А старики все кряхтят, да поучают нас уму-разуму. Видать, и ты тоже стал таким же назидающим философом, как твой отец?
- И ты не пресыщен удовольствиями?
- Нет! Хотя одни и те же забавы надоедают. Ты прав в этом. Но надо искать новых приключений в бурлящем потоке жизни! Гулял вот на свадьбе Гелия, и каждый день дарил мне еще неизведанные развлечения.
А ты-то сам как оказался в этом трактире? Говорил же, что хочешь пожить спокойно? - спросил вдруг Юлий своего собеседника.
- Шел мимо и даже сам не знаю, как оказался здесь.
Взрыв хохота потряс харчевню. Юлий хохотал пуще всех. Его худое тело и длинные тонкие ноги дергались так, будто он болел эпилепсией…
- Ну, насмешил, друг Мой! Удачно сказано, удачно! Бахус все-таки затащил тебя в "Угрюмый павлин"? Хозяин! Две кружки пива!
- Я не пью этот варварский напиток.
- А зря. Чудесное средство от головной боли. А голова у меня трещит, ты бы знал…
Трактирщик суетливо подбежал к столу, где пировали два патриция, и с раболепием поставил чаши с пенящимся напитком перед своими посетителями.
- Ну-ка хозяин, принеси нам вареного кролика, - тоном, не терпящим возражений, приказал Юлий Исмаилу.
- Не положено, господа. Нельзя. Приказ цезаря.
- Какого еще цезаря?
- Божественного Тиберия, мой господин.
- Да ведь он уже давно отправился к праотцам. Так что Тиберий нам не указ. Ты слыхал, что у нас новый принцепс? Несравненный Нерон!
- Я маленький человек. Что мне прикажут, то я и делаю…
- Внемли мне, ты, презренный трактирщик.
Я приказываю тебе принести сюда именно вареного кролика, а не испеченного, или какого-то другого, как то требует закон. Он мне не указ, исполняй же приказание побыстрее, а не то мои друзья тут позабавятся. - Юлий обвел взглядом харчевню.
Исмаил поклонился и быстро скрылся за занавесками, где готовили еду его жена и две служанки.
- Вот так надо ставить на место этих людишек! - Юлий, довольный собой, улыбался.
За соседними столиками сидели плебеи и рабы. Одни не обращали никакого внимания на веселящихся патрициев, другие, наоборот, с жадностью взирали на шумное гуляние компании.
Если перед знатными римлянами стояли обильные кушанья, то небогатый человек в день имел лишь небольшой кусочек овечьего сыра, миску пшеничной каши, да горстку маслин.
- Послушай, друг. У меня к тебе дело, - Валерий колебался сказать или нет о своей задумке, созревшей у него минуту назад.
- Выкладывай, да не тяни ты! - Юлий, разрывая кроличье мясо зубами, туго набитым ртом торопил собеседника.
Валерий огляделся по сторонам.
- А… - протянул сын сенатора и кивком головы показал своим друзьям на соседний стол, дав понять, что у него важный разговор.
- Хочешь развлечься?
- Ты еще спрашиваешь?
- Тогда завтра ночью я предлагаю тебе море приключений… - Валерий загадочно подмигнул собеседнику.
- И где ты собираешься провести эту ночь? Уж не в лупанарии ли у Торкваты, а может быть ты меня затащишь к себе на виллу, чтобы хорошенько кутнуть с девицами? Тогда возьми вот этих, - Юлий кивнул в сторону двух своих подруг. - Ты не пожалеешь!
- Ты прав. Я хочу провести время на вилле, но мы пойдем развлекаться в другое поместье.
- Скажи к кому? Я заинтригован!
- Пусть пока это будет тайной для тебя. Мы переоденемся в одежду рабов и проберемся под покровом ночи на виллу. А уж там найдем кучу развлечений.
- Я понял тебя, Валерий. Что ж, придумано неплохо. Твоя затея мне нравится. - Юлий дружески похлопал собеседника по плечу. - Но ты так и не скажешь, к кому мы пойдем?
- Нет! Придем, туда, сам увидишь.
- Ладно. Будь по-твоему.
- Конечно. Не вздумай никого посвящать в наши планы. А то ничего не выйдет.
- О! За это надо выпить. Ты не против?
- Давай. За удачу пропустим по чаше фалернского.
Когда Исмаил принес две кружки вина, и друзья осушили их, Валерий, слегка опьяненный напитком и предстоящей встречей с Актис, прошептал на ухо Юлия:
- Никто не должен знать об этом. Об одежде не беспокойся, я принесу сам. До виллы пойдем в тогах, а уж перед самыми стенами облачимся в туники рабов. Встретимся у входа в "Угрюмый павлин". Согласен?
- Да. Я приду перед самым закатом солнца. Не рано?
- В самый раз. А теперь мне надо идти.
Скажи друзьям, что у тебя завтра срочное дело. Найди какую-нибудь отговорку. И хватит пить на сегодня.
Валерий уже хотел подняться из-за стола, чтобы покинуть трактир, но Юлий удержал его.
- Может быть, скажешь, к кому идем развлекаться?
- Нет. В девятом часу пополудни я жду тебя здесь. Не подведи, Юлий. Итак, до завтра!
Пожав друг другу руки, двое молодых патрициев расстались.
Ветер, дувший весь день, к вечеру ослабел. Стало прохладнее. Солнце садилось за горизонт. Римляне прогуливались по мостовой города, обмахивая себя веерами и платками. Прошло уже полчаса, а Юлия все еще не было. Прислонившись к столбу, на котором горел факел, освещавший ночью городские улицы, Валерий с беспокойством ожидал приятеля. "Неужели не придет? Может, быть Юлий пьян? А вдруг проболтался своим дружкам и сейчас прячется где-нибудь и наблюдает, что я буду делать дальше?" - с тревогой в душе думал юный патриций. Вдруг с правой стороны послышалось дребезжание повозки, в которой неистово погонявший лошадей, на месте возницы стоял Юлий.
- Садись, друг мой. Для начала пронесемся с ветерком по городу. Надо вытрясти хмель из головы, - сказал Юлий, когда повозка остановилась. Четверка вороных коней била копытами о мощенный булыжник.
- Ты что, спятил? Нас не должны видеть вместе. И как ты еще не угодил в тюрьму с этой колымагой? Беги в трактир, пусть хозяин присмотрит за твоим экипажем. До виллы пойдем пешком. Юлий разочарованно присвистнул, но тем не менее, вняв доводам Валерия, в то время, пока Исмаил, держа за узду лошадей, повел их во двор дома, в котором помещалась харчевня, двое приятелей уже бодро шагали по узким улицам Капуи.
Смеркалось. Небо затягивали облака, за которыми раз за разом пряталась луна. Прохожие торопились укрыться в комнатах своих домов, чтобы не быть застигнутыми надвигавшейся мглой. Когда не стало видно дороги на расстоянии десяти шагов, Валерий достал из перекинутой через плечо сумки факел, зажег его и повел спутника к улочке, пролегавшей между трех-четырех этажными домами. Здесь сдавали комнаты внаем простому люду. Из-за угла, неожиданно для двоих приятелей, выскочила женщина с лоханью в руках. По-видиму, она выливала помои в сточную канаву и сейчас спешила в свое жилище. Свет факела выхватил из темноты ее лицо, иссушенное недоеданием и болезнями. Глаза женщины испуганно смотрели на незнакомцев. В них было нечто такое, что приводило в ужас.
Одежда на ней была от долгого ношения истлевшая. Юлий вздрогнул и схватил приятеля за руку. Женщина оцепенела, затем вскрикнула, и с молниеносной быстротой нырнула в дверь своего дома.
- Откуда это она взялась, - пробормотал Юлий, - ну и глаза у нее.
Валерий тронул его за плечо.
- Идем дальше!
- Не было другой дороги, что ли? Того и гляди, нам здесь горло перережут.
- Ты что, боишься? Это самый короткий путь на виллу. А против разбойников у нас есть оружие, - Валерий вытащил из-за пазухи нож, блеснувший в свете горящего факела, и показал его Юлию.
- Дай мне, - спутник Валерия протянул руку за ножом.
- Возьми. У меня есть еще один.
Вилла Деции Фабии находилась близ реки, как и все поместья капуанских богачей. Роскошные особняки протянулись вдоль берега реки. Здесь за городом римляне имели роскошные дома и благоухающие сады, тенистые дорожки и водоемы с прозрачной водой, цветники и огороды, многочисленную прислугу и, что самое важное, они могли здесь уединиться от повседневных забот окружающего мира.
Чтобы попасть на виллу Фабии, Валерию всегда приходилось идти пешком или добираться туда в носилках только через город, так оба поместья были расположены по разные стороны Капуи. Когда два приятеля, миновав последние городские дома, очутились на дороге, ведущей в усадьбы богачей, стало совсем темно. Луна скрылась за плотной пеленой облаков, Теперь только факел освещал юношам путь на виллу.
Свернув с дороги, Валерий повел Юлия через фруктовую рощицу, обсаженную оливковыми деревьями.
Впереди послышался лай собак. Два друга шагали по земле, усеянной маслинами, которые лопались под их ногами. Когда роща кончилась и через несколько шагов перед юными патрициями возникла стена, преграждавшая дальнейший путь, Валерий обратился к Юлию:
- Ну вот и пришли. Это вилла Деции Фабии.
- Ай да сюрприз! - Юлий, вспомнивший ссору с Петронием Леонидом, был удивлен и обрадован одновременно.
Удивлен потому, что Валерий - постоянный гость в этом доме, мог не таясь ни от кого подолгу здесь жить и во всю развлекаться. Обрадован же Юлий был тем, что теперь он мог еще более досадить Петронию Леониду.
Быстро переодевшись в туники рабов, довольно опрятные и чистые (надо сказать, что все слуги Фабии были одеты в добротное белье) и перепоясавшись ремешками, двое юношей с трудом взобрались на стену, окружавшую усадьбу. Прежнюю одежду они спрятали под валуном, который лежал поблизости.
- Дай-ка я нагряну к Фабии, - сказал Юлий. - Ведь она с мужем давно не спит, не так ли?
Валерий улыбнулся и в знак согласия кивнул головой. Вскоре два приятеля растворились в темноте. Один направился к Фабии, а другой поспешил в эргастул для рабынь.
Актис лежала с открытыми глазами на мягком тюфяке, подложив руки под голову. Не все рабыни спали. Они переговаривались в дальнем углу каземата, и иногда над чем-то посмеивались. Снаружи послышался шорох.
Кто-то пытался открыть замок, Актис встрепенулась и села, взволнованно и часто дыша. Сердце учащенно забилось, казалось, ему не хватает места в груди, и оно хочет вырваться на волю.
Дверь, скрипнув, бесшумно открылась, но в непроглядной темноте никого не было видно.
- Актис… - голос, такой родной и любимый, окутал девушку и приятной истомой, поторопил на зов.
Актис быстро поднялась и бросилась к Валерию. Они стояли, обнявшись, освежаемые ночной прохладой и бьющими рядом фонтанами. Дрожащие губы Актис целовали лицо юного патриция. Жаркие поцелуи орошали нежные и бархатные волосы любимого, зажигали румянец на его щеках, навечно оставляли любовный трепет на устах Валерия.
- Любимая, пойдем в нашу беседку. Ночь темна, но скоро придет рассвет. А по тебе я уже успел так соскучиться, что теперь ни минуты не могу прожить без тебя.
Актис, обвив руками шею Валерия, тихо прошептала:
- Веди меня, куда ты только пожелаешь, любимый. Я вся в твоей власти.
Когда двое влюбленных пришли в ту самую беседку, в которой состоялось их первое свидание, Валерий посадил Актис к себе на колени и осторожно привлек к своей груди.
- О боги, какой ты нежный, - голубкой проворковала девушка, когда юноша осыпал ее возбуждающими страсть ласками и шептал ей на ухо слова любви. - Как бы я хотела, чтобы ты никогда не покидал меня, любимый.
- Я буду, пока это возможно, с тобой. И ночью и днем с тобою рядом, - Валерий говорил тихо и Актис показалось, что она сидит на берегу журчащего ручья, так приятен ей был голос милого друга. - Ты разве не заметила, какой на мне наряд?
Девушка взглянула на одежду Валерия, удивленно взметнув вверх брови. Ее глаза расширились от удивления.
- А где твоя тога? Тебя ограбили?