Николас провел пальцами по ее лицу и шее, нежно лаская гладкую кожу. А в следующую минуту Соренза ощутила во рту его настойчивый язык и токи желания побежали по ее телу. Он целовал с такой дикой страстью, что ее тело содрогалось при каждом прикосновении. В последние несколько месяцев между ними бывали минуты близости, но такого блаженства Соренза еще не испытывала. Сейчас она наконец призналась себе, что желала этого с того самого дня, когда впервые увидела Николаса. Их связывала невидимая нить, они словно предчувствовали, как хорошо им будет вместе.
Ее дыхание стало прерывистым, а тело гибким и податливым. Оно слушалось каждого движения Николаса. Желание сопротивляться исчезло, и единственное, что руководило Сорензой, - это стремление к высшему счастью, которого она так давно ждала.
- Ты красивая, Соренза, такая красивая! - Его губы скользили по ее шелковой коже, обжигая. - В тебе все прекрасно. А ты словно этого не понимаешь. Ты сводишь меня с ума.
Он внимательно всмотрелся в ее лицо и снова прошептал:
- Ты такая красивая.
Соренза посмотрела ему в глаза, которые приобрели сейчас свинцовый оттенок.
- Я не просто хочу встречаться с тобой, - прерывисто сказал он. - Мне нужно больше. Я люблю тебя, Соренза. Я пытался с этим бороться со дня нашего первого поцелуя, надеялся, что ты не такая, какой показалась мне в начале. Но ты именно та, которая мне нужна.
Соренза замерла, ее глаза расширились от изумления. Этого не могло быть. Николас сам сказал ей, что ему не нужны обязательства.
- Ты что, не веришь мне? - спросил он, прочитав сомнение на ее лице. - Не веришь?
Соренза молчала. Язык не слушался ее.
- Н-не знаю, - наконец прошептала она.
Николас выпрямился и уставился на Сорензу сверлящим взглядом.
- Ты не чувствуешь ко мне того же самого? - спросил он напрямик. - Да?
Она потупилась.
- Я не знаю, что чувствую. - Судорога в горле мешала ей говорить. - Все… все произошло так внезапно.
- Не так уж внезапно, - криво усмехнулся Николас. - В прошлом у меня было много женщин, я дарил им подарки и спал с ними сотни раз.
- Тогда почему ты уверен, что сейчас все по-другому? - невольно вырвалось у Сорензы. - Что это не быстро проходящий каприз?
- Ты действительно хочешь знать?
Его пытливый взор скользил по ее лицу и требовал лишь одного ответа.
- Да.
- Потому что еще ни с кем мне не хотелось просыпаться рядом каждое утро, и так до конца моих дней, - просто объяснил он.
За его словами последовала тишина, от которой у Сорензы зазвенело в ушах.
- Почему ты так боишься меня? - спросил наконец Николас.
Стук сердца глухо отдавался в ее висках. Им не надо было говорить об этом сейчас, когда его друг в опасности и ему надо лететь за тысячи миль. Это было жестоко по отношению к ним обоим.
- С чего ты это взял?
- Ты не должна меня бояться. - Николас коротко и невесело усмехнулся. - Я никак не пойму, откуда в тебе этот страх. Сначала я думал, что это связано с тем, что у тебя давно никого не было. Но нам ведь хорошо вместе, правда?
Это был вопрос, и она ответила на него:
- Да.
- Я выжидал, держался на расстоянии, пытаясь показать тебе, что все будет в порядке. Хотел заставить тебя расслабиться, узнать меня ближе. Но сегодня… - он резко остановился и пригладил волосы, - сегодня, я знаю, ты - моя.
У нее кружилась голова.
- Так что же не так, милая? - продолжил Николас. - Почему ты не знаешь, что чувствуешь? Точнее, почему не позволяешь себе знать? Это связано с твоим бывшим мужем, да? Что, черт возьми, он с тобой сделал?
Соренза закусила губу. Эмоции заглушали голос разума, мысли путались в ее голове. Как могла она объяснить Николасу, что с ней происходит, если сама этого не понимала? Но она должна была попытаться, в конце концов он имел на это право. Соренза тяжело вздохнула.
- Саймон… Саймон был ненормальным, - произнесла она дрожащим голосом.
- В каком смысле ненормальным? - недоуменно спросил Николас.
- Он… он… - срывающимся голосом начала Соренза и замолчала. Потом начала снова: - Я должна рассказать все с самого начала. Мы познакомились на первом курсе университета. У него было все, чтобы очаровать любую девушку: красота, остроумие, обаяние. Он один из всех студентов ездил на шикарной спортивной машине… Звучит так, будто я легкомысленная вертихвостка, - грустно улыбнулась она.
- Нет, это нормально для молоденькой девушки, которая впервые влюбилась, - мягко возразил Николас.
Она внимательно посмотрела на него, удивленная его пониманием.
- И? - произнес он, желая услышать продолжение.
- И Саймон выбрал меня. Его поразило то, что до этого я ни с кем не была близка.
Николас посмотрел на красивую молодую женщину с испуганным взглядом серых глаз и почувствовал, как его обуяла ярость. Что бы ни сделал этот тип, его мало было повесить!
- Потом мы поженились, потому что… - она заставила себя продолжить, - потому что я считала, что иначе спать с мужчиной нельзя. Вплоть до того момента Саймон был само очарование, но потом все изменилось. Почти в одно мгновение. Он… - Соренза закрыла глаза, потому что не могла смотреть на Николаса, - стал жестоким. Не из-за чего. Но только когда мы были одни. Все вокруг считали его идеальным мужем, а я была молода и винила во всем себя. Я старалась угодить ему, но, оглядываясь сейчас назад, думаю, этим еще больше раздражала его.
- Он бил тебя? - спросил Николас, и желваки заходили на его скулах.
Она кивнула.
- Но так, что не оставалось следов. Саймон был хитер. После развода его тетка, одна из всей семьи, рассказала мне, что он всегда был злым и жестоким, с самого детства, но родители обожали его и потакали ему во всем. Он походил на деда, который закончил свои дни в психиатрической лечебнице.
Сорензу колотила дрожь, и от мысли, что она рассказывает кому-то о Саймоне, к горлу подступила тошнота.
- Что же заставило тебя уйти? Ведь это ты его бросила? - осторожно спросил Николас, чувствуя, что она на грани нервного срыва.
- Я застала Саймона в постели с другой и, когда он ударил меня, ответила ему тем же, - прошептала она. - Это взбесило его. - У Сорензы снова возникло ощущение, будто с нее срывают одежду. - Он попытался…
У нее не хватило сил договорить, но Николас все понял.
- Соседи взломали дверь и оттащили его от меня.
Она тряхнула головой, пытаясь прогнать ужасные воспоминания.
Николас обнял ее и прижал к себе, но стыд и унижение не давали ей расслабиться. Если бы не соседи, Саймон изнасиловал бы ее в ту ночь. На ней уже почти не осталось одежды, и не было сил сопротивляться.
К счастью, соседи - молодая супружеская чета - оказались настоящими друзьями. О том, что произошло, они сказали только адвокату, и то когда Соренза попросила их об этом. Это было единственное, что помогло ей сохранить остатки самоуважения.
- Где он сейчас? - глухо спросил Николас.
- Разбился на машине с очередной подружкой несколько месяцев назад, - дрожащим голосом ответила Соренза. - Его тетка, та, которая с симпатией относилась ко мне, сообщила об этом в письме.
- Жаль, что он так легко отделался, - прорычал Николас.
- Возможно, - согласилась Соренза, удивляясь, почему у нее по-прежнему тяжело на сердце. Разве в книгах не пишут, что человеку становится легче, если он с кем-нибудь поделится своей бедой?
- Итак, из-за него ты решила сторониться мужчин, - заключил Николас. - Я очень хорошо понимаю тебя, но прошу, не позволяй ему и дальше портить тебе жизнь. Сейчас все по-другому. У нас все по-другому. Ведь ты чувствуешь это?
Она осторожно отодвинулась от него. Саймон говорил те же самые слова, когда просил ее стать его женой.
- Мы с тобой не такие, как все, Соренза. - Его красивые серо-зеленые глаза сейчас светились каким-то неземным, завораживающим светом. - Мы две половинки одного целого, и наша жизнь будет прекрасна, я обещаю.
Соренза до боли сцепила пальцы и пробормотала:
- Те же самые слова.
- Те же самые?
- Неважно, - покачала она головой.
- Для меня важно, - стараясь сохранять спокойствие, возразил Николас. - Мне не нравится, что ты постоянно сравниваешь меня с ним, Соренза.
- Я не это имела в виду… - Она запнулась.
Ей было прекрасно известно, что именно это она и имела в виду. Между Саймоном и Николасом было так много общего! И не только красивая внешность и богатство, но и стальная воля. Даже в самых страшных кошмарах Соренза не могла представить, что под внешним обаянием Саймона скрывается холодный и жестокий зверь. Как же она могла быть уверена в Николасе?
- Соренза, я не тот подонок, за которого ты вышла замуж, - твердо сказал он. - И я люблю тебя.
- Рассказывая мне о Кимберли, ты сказал, что любовь - это приятное заблуждение, которое существует только в воображении, - напомнила ему Соренза. - Рано или поздно сомнения и недоверие все разрушат, разве не так?
Николасу захотелось взять ее за плечи и встряхнуть за то, что она так не вовремя и некстати привела его слова. Изменилась не только ситуация, изменился он сам.
- Я просто выразил точку зрения большинства мужчин, с которой когда-то был согласен, - сдержанно произнес он. - Но сейчас я думаю иначе. Я ведь имею на это право, или это только привилегия женщин? Я хочу быть с тобой, Соренза. Всегда.
- А если ты снова передумаешь, что тогда? - с напряжением в голосе спросила она и пристально посмотрела на него.
Саймон уверял, что она испортила ему жизнь, что она ничтожество, которое никому не нужно. Последние десять лет Соренза постоянно боролась с навязанными ей мыслями, которые заставляли ее жалеть и презирать себя.
- А что, если ты не создан для семьи и будешь винить меня в том, что я заманила тебя в ловушку? Что, если я окажусь никуда не годной женой?
- Он это говорил? - спросил ее Николас. - Он говорил тебе все эти ужасные вещи?
- Неважно, - покачала она головой. - Просто я больше такого не вынесу. Прости, но я с самого начала была откровенна с тобой.
- Да, это правда, - задумчиво произнес Николас. - Ну так что же нам теперь делать?
Соренза посмотрела ему в глаза. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой несчастной.
- Ничего.
- Я с тобой не согласен, - мягко возразил он.
Соренза не смогла скрыть своего удивления. Она ожидала, что после ее слов он просто пошлет ее к черту.
- Я сказала то, что думаю.
- Это тебе кажется, что ты так думаешь. - Николас всеми силами старался побороть в себе страстное желание прижать ее к себе и поцеловать. - Я не верю, что это правда.
Он закрыл глаза и откинулся на спинку дивана, вытянув длинные ноги.
Крохотные пылинки танцевали в луче солнца, который падал на ковер большим теплым пятном, и Соренза какое-то время неотрывно следила за их беспорядочным движением. Затем нерешительно поднялась. К горлу подступил комок.
За последние месяцы она узнала о Николасе достаточно - от его коллег и из собственных наблюдений, - чтобы не сомневаться в том, что терпение не в его характере. Такое поведение, как сейчас, было для него не свойственно. По крайней мере, это противоречило тому, в чем раньше Соренза была уверена. Так как же она могла верить Николасу, если он столь непредсказуем?
- Кажется, кто-то говорил о кофе? - прервал тишину его низкий грудной голос.
Соренза машинально повернулась и, пошатываясь, побрела в кухню. Ей трудно было осознать, что она только что рассказала Николасу, именно ему, про свой брак с Саймоном.
О чем он сейчас думает? Соренза стояла рядом с раковиной и так сильно сжимала в руках фарфоровую чашку, что у нее побелели суставы. Считает ли он ее жалкой и глупой? Испытывает ли к ней отвращение такое же, как и ее бывший муж? Зачем, Господи, зачем она рассказала ему? Соренза зажмурилась, пытаясь остановить слезы.
- Все хорошо.
Она не слышала, как он подошел. И сейчас, когда сильные руки Николаса обхватили ее за плечи, у нее не осталось сил сопротивляться.
- Я знаю, что тебе было трудно говорить о нем, но его больше нет, Соренза, - сказал он где-то над ее головой, прижимая к своей мускулистой груди. - Такие негодяи, как он, встречаются в каждом поколении. Это моральные уроды, которые отыгрываются на хороших и добрых людях. Они неполноценны и пытаются компенсировать свою ущербность жестокостью. Я рад, что его нет в живых, иначе мне пришлось бы разобраться с ним, как он того заслуживал. Воспоминания разбередили твою старую рану, но раны заживают, поверь мне, и лучше их прочистить, как бы больно при этом ни было.
Но дело было не только в ее несчастном браке, и сейчас Соренза окончательно это поняла. Смерть матери, самоубийство отца, годы ощущения собственной вины за произошедшее. И вот наконец ей встречается тот, кто любит ее по-настоящему, кто кажется ей спасителем… А в итоге что? Реальность сродни ночному кошмару и ужасающая пустота после развода. Более того, боязнь, что то, что может прийти на смену этой пустоте, будет не менее ужасно.
Соренза решительно отстранилась от Николаса и спокойно произнесла:
- Я принесу кофе, когда он будет готов.
Он бросил на нее внимательный взгляд и, ни слова не говоря, вышел из кухни.
Потом они ели за маленьким столиком в гостиной, и Соренза вспомнила вечер, когда Николас привез ее из больницы. Еще тогда ей надо было прекратить их отношения. От этой мысли у нее сжалось горло, и, заставляя себя глотать пищу, она каждый раз рисковала поперхнуться.
Когда они кончали ужинать, Николас посмотрел на часы и спросил:
- Ты едешь со мной в аэропорт?
- А ты хочешь этого? - удивленно прошептала Соренза. - После всего, что было сказано?
- Конечно, хочу, - с невольным раздражением произнес он. - Что за дурацкий вопрос?
Если бы не тяжесть на душе, Соренза улыбнулась бы. Этот ответ, абсолютно в стиле Ника, был еще одной нитью в сети, опутавшей ее сердце. Сети, которую нужно было порвать любой ценой. Она не могла позволить себе полюбить еще раз, нет. Она должна держать свои чувства под контролем, а любовь способна этому помешать, отдавая власть над ней кому-то еще.
Она поедет с Николасом в аэропорт и не скажет ему ничего, что бы расстроило его, пока он нужен другу. Но на этом все. Так надо. И он узнает об этом позже.
9
По дороге в аэропорт они не обменялись ни словом, и от многозначительной недосказанности Сорензе казалось, будто воздух в салоне такси потрескивает от напряжения. Каждой клеточкой своего тела она ощущала присутствие Николаса. Большой и сильный, он сидел рядом и выглядел совершенно спокойным. Но Соренза знала его уже достаточно хорошо, чтобы понять: он всего лишь исполняет роль, как и она.
В аэропорту было много людей. Зарегистрировав билет и сдав багаж, Николас и Соренза отправились в кафе. Они расположились в удобных креслах за столиком на двоих и заказали кофе, которого им не хотелось. Сидя напротив Сорензы, Николас взял ее руки в свои.
- Тебе холодно? - спросил он.
Она пожала плечами. Ее не переставало знобить с тех пор, как она приняла окончательное решение относительно их с Николасом будущего. Но это не имело никакого отношения к температуре воздуха.
- У меня всегда холодные руки, - ответила Соренза.
Прищурившись, он посмотрел на нее.
- Я планирую вернуться в конце недели. Поужинаем в пятницу?
- Ты не знаешь, как сложатся дела, - попыталась она уйти от ответа. - Давай решим потом.
- Нет, сейчас.
Внезапно Соренза почувствовала, что они обсуждают нечто большее, чем ужин. Перед ней сидел мужчина, решительный и независимый, способный справиться с любыми трудностями. Он был хозяином своей судьбы и твердо знал, что ему нужно. И все же с ней Николас - она не могла не признать этого - вел себя мягко и терпеливо, как с несмышленым, растерявшимся ребенком. Но как же тогда те десять лет, что она прожила одна, сама по себе? Разве она плохо со всем справлялась? Разве она не смирилась с судьбой и не поняла, что должна рассчитывать только на свои силы? Поэтому не безумием ли было вновь позволить кому-то войти в ее жизнь и нарушить тот драгоценный покой, который она искала долгие годы?
Иногда Сорензе ужасно не хватало тепла близкого человека, особенно с тех пор, как она встретила Николаса. Но она решительно запрещала себе мечтать о том, как он обнимет ее, прижмет к себе и прогонит отвратительные воспоминания. Такие мечты всегда прекрасны. Но что, если они превратятся в кошмары…
- Я не обману тебя, Соренза, - сказал Николас, словно прочитав ее мысли. - Если я говорю в пятницу, значит, в пятницу. Ты должна научиться верить мне, иначе я никуда не полечу.
- Ты летишь на Сейшелы.
Надо же было сказать такую глупость в такой серьезный момент! - тут же подумала она.
- Если ты попросишь меня остаться, я останусь, - просто ответил Николас.
- А как же твой друг?
- Ты для меня важнее всех.
Ее сердце бешено забилось.
- Я бы никогда не попросила тебя об этом. Твой друг нуждается сейчас в твоей помощи.
- А ты?
Соренза не ответила. Ей нечего было сказать.
- Почему с тобой у меня всегда такое чувство, будто я иду по минному полю? - Николас раздраженно перевел дыхание. - Ты используешь мои слова против меня и постоянно сравниваешь меня с этой свиньей, твоим бывшим мужем. Ведь я прав? Ты ищешь во мне те же недостатки, которые нашла в нем?
Сорензе стало страшно. Неужели Николас прав? Тогда зачем она делает это? Какой мужчина согласится терпеть такое месяцы и годы? Уж конечно не Николас Доуэлл, которому достаточно щелкнуть пальцами, чтобы у его ног оказались сотни томно вздыхающих красавиц!
- Если ты думаешь, что… - начала Соренза.
- Я уверен в этом, - прервал ее Николас. - А иначе почему после того, как наконец решилась довериться мне, ты не почувствовала облегчения, а стала еще скованнее?
- Но я не могу себя изменить, - прошептала Соренза, наклонив голову так, чтобы волосы упали ей на лицо и закрыли глаза, в которых заблестели слезы.
- Можешь, - хрипло сказал Николас. - Тебе не приходило в голову, что пережил я, когда понял, что люблю тебя? Ты не единственная в этой ситуации, кто напуган до смерти. После Кимберли я поклялся, что никого больше не пущу в свое сердце, - так спокойнее. У меня было много женщин, которые играли по моим правилам. И вдруг появилась ты…
Плечи Сорензы задрожали, и слезы покатились по ее щекам. Она беззвучно плакала. Как долго она не признавалась себе в том, что любит его. Любит отчаянно, страстно, больше, чем Саймона, больше, чем могла себе представить. Вот почему ей так страшно было признаться в этом и снова оказаться во власти другого человека. Он не должен узнать о ее чувствах. Никогда.
Соренза, не поднимая головы, чувствовала на себе взгляд Николаса. Через секунду белый носовой платок оказался в ее руке.
- Не плачь, - с болью в голосе сказал Николас. - Черт, меньше всего я хочу заставлять тебя плакать!
Она вытерла глаза и храбро посмотрела ему в лицо.