* * *
Жан-Марк хмурился, спускаясь по лестнице к Филиппу и Жюльетте, ожидавшим его в вестибюле.
– Я же говорила, что ваш разговор с Катрин будет без толку, – сказала Жюльетта, прочитав неудачу по его лицу. – Надо было меня слушать.
– Крайне утомительно для меня выслушивать вас, – сухо произнес Жан-Марк. – Поражаюсь, как это монахини могли терпеть вас больше двух лет.
– Они считали меня карой, полезной для их душ.
Неожиданная улыбка прогнала раздражительность с лица Жан-Марка.
– Я тоже так считаю.
Трудно сердиться на мужчину, способного улыбаться после своей не правоты.
– Полагаю, вы довели ее до слез.
Жан-Марк только развел руками.
– Я и вообразить себе не мог, что она так расстроится. Вам лучше пойти к ней. Она, похоже, совершенно обезумела.
– Возможно, мне следует пойти к ней и объяснить, что я сам хочу на ней жениться и по своей воле. Не понимаю, почему она вдруг так меня невзлюбила. Я ведь хочу только помочь бедной малютке, – недоумевал Филипп.
– Чтобы она чувствовала вашу жалость к себе? – Жюльетта уже стояла у лестницы. – Даже Жан-Марк был бы ей лучшим мужем, чем вы.
– Стало быть, вы передумали насчет моих возможностей? – осведомился Жан-Марк.
– Нечего иронизировать только потому, что я оказалась права, а вы – нет. Не вижу, почему муж должен быть проблемой. Франсуа говорит, что вы весьма сильны в подкупе. Так купите ей мужа.
– Ах, теперь я должен купить ей мужа! На рынке рабов в Аравийской пустыне? Где же я найду такого удобного мужа?
– Это ваше дело. Я сказала, что вам нужно. Ваша забота – устроить это.
Дверь комнаты Катрин затворилась за Жюльеттой, и она немного постояла, про себя ругая Жан-Марка и всю мужскую половину человечества. Катрин лежала на кровати в полном отчаянии, и ее хрупкое тело сотрясалось от рыданий.
– Прекрати реветь! – Жюльетта шагнула к ней. – Со всей этой глупостью уже покончено.
Катрин быстро перекатилась на спину и села.
– Я не могу этого сделать, Жюльетта, а Жан-Марк сердится на меня.
– Я знаю, что ты не можешь. – Жюльетта взяла со столика у кровати полотняный носовой платок и ласково вытерла щеки подруги. – Никто не собирается заставлять тебя выходить замуж за Филиппа, если ты этого не хочешь.
– Как мог Жан-Марк просить его о таком? – недоумевала Катрин. – Филипп заслуживает жены чистой и незапятнанной…
– Филиппу несказанно повезло бы, если бы он женился на тебе.
– Нет, я не гожусь для…
– Хватит молоть чепуху! – Жюльетта старалась обуздать свое нетерпение. – Я не стану пытаться уговорить тебя выйти замуж за Филиппа, но ты понимаешь, что должна это сделать – стать замужней женщиной.
Катрин покачала головой.
– Это и Жан-Марк сказал. Из-за того, что я опозорена?
– Да, из-за того, что они с тобой сделали.
– Это мне кажется… нечестным. Я не хочу выходить замуж.
– Я знаю, Катрин. – Жюльетта уселась рядом с подругой на кровать и взяла обе руки Катрин в свои. – Но ты понимаешь, что я никогда не попросила бы тебя сделать что-то, если бы это не было тебе во благо?
Катрин безучастно кивнула.
– Значит, ты сделаешь так, как я скажу?
– Не за Филиппа.
– Нет, не за Филиппа. – Жюльетта крепче сжала руки Катрин. – За кого-нибудь другого.
Катрин напряглась.
– Он не причинит мне боли?
Приступ ярости у Жюльетты тут же сменился страстным приливом нежности.
– Обещаю, тебя не обидят.
– Я не перенесу, если кто-то еще раз так дотронется до меня.
– Этого не случится. Доверься мне.
– Я тебе доверяю. Я сделаю все, что ты захочешь. – Катрин высвободила руки из пальцев подруги, и Жюльетта поняла, что та уже снова отдаляется. – По-моему, мне лучше сейчас посидеть в саду.
– Не забудь захватить шаль. – Жюльетта поднялась. – Ты присоединишься к нам за ужином?
– Что? О нет, спасибо. Я, наверное, сегодня пораньше лягу спать.
Она уже спит, в отчаянии подумала Жюльетта. Когда же она проснется?
– Хочешь, я приду и расчешу тебе волосы после ужина. Иногда это помогает спокойно уснуть.
– Нет, спасибо. Мне лучше побыть одной. – Катрин отвела глаза от Жюльетты. – Только если ты не считаешь, что это необходимо.
Услышать такое от Катрин, которая настолько не выносила одиночества, что иногда искала общества Жюльетты в склепе сестры Бернадетт!..
– Нет, я просто подумала, может, тебе захочется посидеть вместе. – Жюльетта направилась к двери. – Я скажу Мари, что ты будешь ужинать у себя в комнате.
И тут на лестнице Жюльетте в голову пришла идея.
Это было слишком абсурдно.
А может, и нет?
* * *
– Вы не можете проработать здесь и весь этот ужин, Жан-Марк. – Жюльетта открыла дверь кабинета уже на следующий вечер. – Вы должны сегодня поужинать с нами.
– Должен? – насмешливо переспросил Жан-Марк. Жюльетта кивнула.
– У нас гость.
– Какой еще гость? – Стул Жан-Марка скрипнул, когда он оттолкнул его от стола. – Черт побери, вы же знаете, мы не можем принимать гостей, пока вы с Катрин в доме!
– Присоединяйтесь к нам в золотом салоне через несколько минут. – И Жюльетта вышла из кабинета.
Франсуа Эчеле, когда его проводили в столовую, выглядел на удивление элегантным. Его темные волосы были зачесаны назад и перевязаны черной лентой, а темно-синий камзол сидел на нем так же безупречно, как на Жан-Марке и Филиппе. Его изящный поклон был исполнен светскости, и Жюльетте припомнились слова Филиппа о Франсуа – признанном соблазнителе. Очевидно, в характере пантеры есть скрытые от глаз грани.
– Добрый вечер, месье Андреас, – приветствовал Франсуа Жан-Марка и нетерпеливо продолжал:
– В этой пародии на светский ужин нет никакой необходимости. Давайте займемся делом. Зачем вы за мной посылали?
– Я не посылал за вами.
– Тогда почему я здесь?
– Понятия не имею. – Жан-Марк обернулся к Жюльетте. – А что, если мы спросим мадемуазель де Клеман?
– Потом, – сказала Жюльетта, не сводя глаз с Франсуа. – Поговорите пока. Я еще поразмышляю об этом.
– Как прикажете. Мы не осмеливаемся нарушать ваши глубокомысленные думы. – Жан-Марк стал разливать вино из серебряного кувшина в бокалы, поставленные Мари на стол из розового дерева. – Дюпре еще в Париже, Эчеле?
– Наверное, теперь уже ненадолго. Жорж-Жак вскоре может отправиться на фронт. Он попросит Марата приказать Дюпре сопровождать его.
– Наверное? – Жан-Марку стало не по себе. – Я не привык зависеть от неопределенности. Не можем ли мы чуть-чуть ускорить это дело? Сколько понадобится, чтобы стражи на посту смотрели в сторону?
– Этого сделать нельзя.
– Я мог бы как следует расщедриться.
– Невозможно.
– Неподкупных людей не бывает.
Франсуа наклонил голову.
– И никто не знает этого лучше вас, не так ли? Вы посещаете Национальный конвент чаще самих депутатов.
– Вы против, что я увеличиваю состояние ваших товарищей-революционеров? – негромко спросил он.
– Жорж-Жак говорит, и я с ним согласен, что революция – это воплощение сияющей добродетели. Такой она должна быть. – Франсуа покачал головой. – Но он ошибается. Я знаю, какими продажными могут быть некоторые люди в Конвенте.
– И вы против этого не возражаете?
– Я признаю это. – Франсуа помедлил. – Пока это не бьет в сердце революции. Подкупайте кого хотите, чтобы обойти таможенные сборы и торговые эмбарго. Мне все равно. Только держитесь подальше от прав человека и конституции.
Жан-Марк, сощурившись, с вызовом спросил:
– А что бы вы стали делать, если бы я попытался внести парочку поправок в эти августейшие документы?
Франсуа приветливо улыбнулся.
– Вырезал бы у вас сердце.
Жан-Марк медленно, как бы нехотя, улыбнулся.
– Не думаю, что мне понадобится трогать ваши права человека. Большей частью я их одобряю.
– Какое счастье для нас обоих!
Жюльетта следила за разговором с живейшим интересом. Эти двое мужчин были совершенно разными, однако они улыбались друг другу с полным пониманием. Ей следовало остановить этот словесный менуэт.
– Почему невозможно подкупить солдат на постах?
Франсуа обернулся к ней.
– Потому что их страх перед Дюпре сильнее жадности до франков, мадемуазель. Жадность – всеобщее явление, но у нее есть определенные пределы.
– Вполне растяжимые. – Жан-Марк протянул один из серебряных бокалов с вином Жюльетте. – Может быть, вам удастся уговорить их… Что не так?
– Ничего. – Жюльетта не могла отвести глаз от темно-красного вина в бокале. Приступ тошноты болезненно сжал желудок. Ее не должно стошнить.
– Вам дурно? – Взгляд Жан-Марка был прикован к ее лицу. – Вы побелели. Глотните вина.
– Нет! – Жюльетта оттолкнула от себя бокал. – Мне не станет дурно.
– Прекрасно. Только не надо так яриться. Я просто подумал, что глоток вина приведет вас в чувство.
– Жюльетта не любит вина, – сказал Филипп. – Я часто дразню ее этим. Во время еды она пьет только воду.
– Как странно! – Жан-Марк внимательно вглядывался в Жюльетту. – И нездорово. Вода в аббатстве, должно быть, гораздо чище, чем в Париже.
Жюльетта отвела глаза от бокала.
– Не знаю, так это или нет.
– Я припоминаю, Катрин рассказывала, что вино в аббатстве было превосходным. Что монахини сами выращивали виноград и…
– Я возьму его. – Франсуа взял бокал из рук Жан-Марка. – Нам, бедным республиканцам, не часто выпадает возможность дегустировать вина из погребов королей торговли. – Он поднес бокал к губам и сделал глоток. – Превосходное.
К облегчению Жюльетты, внимание Жан-Марка тут же переключилось на Франсуа.
– Я в восторге, что республиканцы умеют ценить еще кое-что, помимо прав человека.
Франсуа улыбнулся:
– Я баск. А никто не умеет ценить радости жизни больше, чем баски.
Франсуа намеренно отвлек внимание Жан-Марка, когда понял, что Жюльетте не по себе, – поступок, казалось, совершенно не в его характере. Но так ли это? Жюльетта задумчиво посмотрела на молодого человека.
– Пора ужинать, – коротко объявила она. – Мари прекрасная кухарка, Франсуа. Лучшая из всех, кого вы можете найти на кухне любого заведения в Париже.
Мари уже подала четвертую перемену блюд, когда Жюльетта неожиданно нарушила молчание:
– Франсуа!
Эчеле посмотрел на нее через стол.
– Да?
Жюльетта повернулась к Жан-Марку, сидевшему во главе стола.
– Я решила, что мы воспользуемся Франсуа.
– Мне не нравится это слово, – заявил Франсуа. – Я согласился оказать вам помощь, но тем способом, каким сам сочту нужным. Я не из тех, кем можно "воспользоваться".
– Ох, уймитесь, я не хотела вас обидеть! Я не всегда говорю так гладко, как следовало бы.
– Не всегда? – пробормотал Жан-Марк. – Редко.
– Это сейчас не имеет значения. – Жюльетта наклонилась к Эчеле и заинтересованно спросила:
– Вы женаты, Франсуа?
Эчеле насторожился.
– Нет.
– Хорошо, а то это могло бы все испортить. Сделайте ему предложение, Жан-Марк.
Жан-Марк откинулся в кресле и стал внимательно изучать Франсуа.
– Жениться? По-моему, не стоит. Он мне не подходит.
Франсуа усмехнулся:
– И слава богу! А то я уж подумал, что вы собираетесь вносить поправки в мою жизнь так же, как в права человека.
– Сейчас не время для шуток. – Жюльетта нетерпеливо смотрела на Жан-Марка. – Катрин.
Веки Жан-Марка прикрыли глаза.
– Интересный выбор.
– Нет! – Филипп бросил на стол салфетку. – Это безумие, Жюльетта! Он ей чужой. Он чужой всем нам.
– Я могу убедить ее согласиться на него, – сказала Жюльетта.
– За меня же она не хочет, – возразил Филипп.
– Вы – другое дело.
– Не понимаю, почему? – резко спросил Филипп. – Она слишком больна, чтобы…
– Могу я поинтересоваться, что это вы обсуждаете? – потребовал объяснений Франсуа.
– Я не стану в этом участвовать. – Филипп отшвырнул стул от стола и поднялся. – И Катрин тоже.
Жюльетта проводила взглядом Филиппа, в бешенстве выскочившего из комнаты.
– Хорошо. Теперь можно продолжать. – Она глубоко вздохнула и на минуту задержала дыхание. – Неужели вы не понимаете, Жан-Марк? Что может быть лучше? Гражданский брак. Робер рассказывал мне, что Конвент принял закон, по которому теперь очень легко вступить в брак и развестись. Человеку просто надо прийти в гражданский орган и подписать некие контракты. Разве это не правда?
– Что-то такое я слышал. – Жан-Марк продолжал внимательно смотреть на Франсуа.
– Выйдя замуж за Франсуа, Катрин окажется под защитой члена революционного Конвента, и с его стороны будет разумно отослать жену из Парижа, если она не очень здорова.
– Подождите! – резко сказал Франсуа. – Вы хотите, чтобы я женился на мадемуазель Вазаро?
– Ну конечно! Вы что, не слушали, о чем я говорила? – Жюльетта снова повернулась к Жан-Марку. – Катрин скорее всего не посчитает такой контракт настоящей свадьбой, раз не будет священника.
Франсуа заявил, четко печатая слова:
– Поскольку, похоже, я являюсь центральной фигурой в вашем плане, может, стоит включить и меня в его обсуждение?
Жюльетта откинулась на спинку стула.
– Он прав. Сделайте ему предложение, Жан-Марк.
Жан-Марк поднес к губам бокал.
– По-моему, Жюльетта права. Вы можете быть решением нашей проблемы. Сколько Дантон платит вам, Эчеле?
– Достаточно, на мои нужды хватает. Что это…
– Шестьсот тысяч ливров, – спокойно произнес Жан-Марк. – Вполне приличное приданое, чтобы сделать вас умеренно богатым человеком, а брак продлится лишь столько времени, сколько необходимо, чтобы обеспечить безопасность Катрин и Вазаро. В брачном контракте будет записано, что в случае развода вы имеете право сохранить за собой приданое. Это очень щедрое предложение.
На лице Франсуа, прежде чем он успел совладать с собой, проглянуло удивление.
– Поразительное предложение.
Жюльетта согласно кивнула.
– И оно удалит Катрин из Парижа, где ее присутствие представляет собой угрозу вам и Дантону. Вашу жену ведь не станут останавливать на постах и допрашивать с пристрастием, не так ли? Неужели вы не видите, что это идеальное решение?
– Оно может сработать, если все будет тщательно подготовлено. – Голос Франсуа звучал бесстрастно. – И вы могли бы сопровождать ее при выезде из города как ее служанка.
– Что? Ах да, конечно, могла бы! – Жюльетта поспешно продолжала:
– Итак, вы согласитесь?
– Я этого не говорил. – Франсуа бросил взгляд на Жан-Марка. – Весьма дорогостоящее решение, притом что, подождав немного, вы сможете достигнуть той же цели меньшей ценой! А тогда зачем?
– В этом возникла необходимость.
– Зачем? – повторил Франсуа.
– Катрин… – Жан-Марк слегка замялся, прежде чем продолжить. – Вполне вероятно, что Катрин ждет ребенка.
Лицо Франсуа оставалось бесстрастным.
– Я так и подумал. У нее должен быть муж. Но почему не ваш племянник? Не могу поверить, чтобы вы выбрали меня, а не члена своей семьи.
– Признаюсь, моя первая мысль была о Филиппе. Но вы же слышали, что сказала Жюльетта. Катрин не хочет выходить за него.
– Почему? – спросил Жюльетту Франсуа.
– Катрин питает к нему нежные чувства. Она хочет спасти его от женитьбы на опозоренной женщине. А вы ей никто, и это как раз очень хорошо. – Жюльетта пожала плечами. – Мы скажем ей, что Жан-Марк "купил" вас.
– Как веер, украшенный драгоценностями, или шляпу? – с иронией спросил Франсуа. – Не могу сказать, чтобы мне очень нравились слова, которые вы выбираете, мадемуазель де Клеман.
– Сейчас не время играть словами. Жан-Марк покупает вас, и цена щедрая. Вы сделаете это?
Франсуа молчал.
– Предложите ему больше денег, Жан-Марк.
– Вы что-то уж очень охотно тратите мои ливры. Не думаю, что колебаться месье Эчеле заставляет жадность, Жюльетта. – Жан-Марк потягивал вино. – Дайте человеку поразмыслить.
– Но он нам действительно нужен. Вы же знаете, что он нужен Катрин.
Франсуа бросил взгляд на вино в своем бокале.
– Я некоторое время не видел мадемуазель Вазаро. Ей не лучше?
– Нет, она с каждым днем все отдаляется и… – Жюльетта сделала попытку говорить спокойно. – Она даже не знает, что у нее будет ребенок. Если бы она узнала, я не уверена… – Девушка помедлила. – Вы же видели ее. Она не вынесет больше боли. Ее надо защитить. И вы это сделаете – Она обернулась к Жан-Марку. – Предложите ему больше денег.
Жан-Марк пожал плечами.
– Восемьсот тысяч ливров.
Франсуа по-прежнему молчал.
– Почему вы колеблетесь? – спросила Жюльетта. – Вы будете богаты, а ваш Дантон – спасен.
Франсуа не отвечал, и Жюльетта уже открыла рот, чтобы заговорить.
Франсуа поднял руку.
– Довольно.
– Вы женитесь на ней?
Молодой человек насмешливо улыбнулся.
– Как я могу устоять! Как сказал месье Андреас, каждый человек желает стать богатым.
У Жюльетты вырвался вздох облегчения.
– Стало быть, решено.
– Если вы сумеете убедить мадемуазель Вазаро согласиться на брак со мной, – серьезно произнес Франсуа.
– Катрин. Ее зовут Катрин. Вы еще более церемонны, чем надутая графиня де Ноай. В Версале ее все звали мадам Этикет.
– Так уж я воспитан, что считаю должным оказать уважение тем, кто выше меня по общественной лестнице.
– Вряд ли такие для вас существуют, – едко заметила Жюльетта. И поднялась. – Пойду поговорю с Катрин.
– Мне хотелось бы самому ее увидеть, – сказал Франсуа.
– Завтра. Зайдите к ней завтра. Дайте ей время привыкнуть к мысли о замужестве. – Жюльетта вышла из столовой.
– Мне не жаль приданого для Катрин, месье Эчеле, – негромко произнес Жан-Марк. – Но я рассчитываю, что мои деньги окупятся. Ненавижу, когда меня оставляют в дураках.
– Думаете, я обману вас?
Жан-Марк внимательно посмотрел на Франсуа.
– Вы нечто большее, чем кажетесь.
– Разве мы все не являемся большим, чем кажемся… Жан-Марк?
В голосе Франсуа звучала еле скрытая насмешка. Жан-Марк согласно кивнул:
– Знаете, я очень привязан к Катрин. И был бы непоправимо огорчен, окажись решение Жюльетты несчастливым для моей кузины.
– Вы получите то, за что заплатили. – Франсуа посмотрел в глаза Жан-Марку. – Но я не стану вашей марионеткой. Я пойду своим путем.
– Неужели вы считаете, что я хоть секунду мог подумать, что вас можно дергать за ниточки? Нет, вы крепкий орешек.
Франсуа встал из-за стола.
– Что ж, поскольку мы до конца поняли друг друга, полагаю, пора мне попрощаться с вами до завтра.
Катрин сидела, как обычно, на мраморной скамье в саду. Ее безучастный взгляд машинально остановился на бордюре из розовых кустов за фонтаном. На ней было простое платье из белого муслина с поясом солнечно-желтого цвета. Волосы Катрин перехватила лента в цвет пояса.