– Человек, которому мы помогли в первый день нашего приезда, – объяснила Кэролайн, отчетливо понимая, что ведет себя совершенно неподобающе. Что это с ней такое? Она чувствовала себя взбудораженной, как неоседланная кобыла на пастбище, и никак не могла понять почему. – И еще там стоит Бредфорд, – закончила она. – Они там оба.
– Отлично! – довольно заулыбалась Черити. – Мы должны поздороваться с ними.
– Вовсе нет, – бросила в ответ Кэролайн. – В этом совершенно нет необходимости.
Черити нахмурилась.
– Кэролайн, следи за собой. Что с тобой происходит? Ты как будто чего-то боишься.
Черити нервничала, как никогда в жизни. За все годы, проведенные рядом с Кэролайн, она никогда не видела сестру во власти страха и… еще чего-то.
Но времени для разговоров не было, потому что очередной кавалер увел Черити на танец. А перед Кэролайн склонился в поклоне виконт Клаймер, приглашая ее на танец и с неподдельным волнением ожидая ее согласия.
Кэролайн двинулась рядом с ним к центру зала, почувствовав, что он мягко поддерживает ее под руку. Она решила, что виконт чересчур волнуется, и решила успокоить его. Для начала она ласково и ободряюще улыбнулась ему и тут же пожалела об этом. Бедный молодой человек споткнулся на ровном месте, и Кэролайн пришлось поддержать его под локоть, чтобы виконт не растянулся на зеркально блестящем полу.
Тогда она решила строго выдерживать приличия и не смотреть ему прямо в глаза, дабы не смущать бедного юношу. Заиграл оркестр, и Кэролайн унесли волны ритмичной музыки. Как она была благодарна Каймену за то, что он научил ее танцевать! Она знала, что Бредфорд не сводил с нее глаз, но поклялась не смотреть в его сторону. Скользя под музыку, она решила совершенно не обращать на него внимания, в сотый раз повторяя себе, что он выглядит слишком надменным. Он похож, снова подумала она, на древнего спартанца – тугой клубок самоограничений и железных мускулов. А ведь судьба Древней Спарты и ее сограждан как-то не особенно раньше волновала Кэролайн.
* * *
Танец наконец закончился, и Кэролайн показалось, словно она простояла на коленях на каменном полу не один час. Во время танца виконт непрерывно толкал ее и наступал на ноги.
Отец Кэролайн приблизился к ней, лишив тем самым виконта возможности причинить ей дальнейшие муки, и неуклюжий молодой человек, отвесив последний глубокий поклон, начал было отступать назад, но внезапно изменил свое намерение, снова повернулся лицом и схватил обеими руками руку Кэролайн. Не успела она отдернуть руку, как виконт наклонился и звучно поцеловал ее.
Кэролайн едва сдержала смех, и виконт, пообещав непременно вернуться, наконец оставил их одних.
– Не воспринимай это как оскорбление, отец, но мне кажется, что англичане – в высшей степени неуклюжие существа, – произнесла Кэролайн, глядя в спину удаляющемуся виконту.
– Поскольку и ты англичанка, к тебе это тоже должно относиться, – с улыбкой ответил ей отец.
И тут перед ней внезапно возник он в сопровождении Брюммеля. Кэролайн не могла сделать вид, что не заметила двух друзей, потому что они заслонили ей и зал, и гостей, и весь свет. Она несколько секунд смотрела на широкую грудь Бредфорда, а потом заставила себя поднять взгляд.
– Мы бы хотели быть представленными, – произнес Бредфорд, заметно растягивая слова.
Слова эти предназначались для ее отца, но глаза его были устремлены только на Кэролайн. Почувствовав, что он не сводит взгляда с ее губ, Кэролайн нервно облизнула их кончиком языка.
Граф Брэкстон был польщен.
– Разумеется. Позвольте мне представить вам мою дочь, Кэролайн Мэри. Кэролайн, дорогая, я чрезвычайно раз представить тебе графа Бредфорда и мистера Джорджа Брюммеля.
Бредфорд повернулся к Брюммелю и усмехнулся.
– И на этот раз ты будешь первым, я полагаю?
– Естественно, – ответил Брюммель. Он перенес все свое внимание на Кэролайн и улыбнулся ей. Шум в зале утих, и Кэролайн показалось, что все присутствующие прислушиваются к их разговору. Она почувствовала себя в центре всеобщего внимания.
– Я искренне рад знакомству с вами, – произнес Брюммель чрезвычайно официально.
Он поклонился, едва ли не достав кончиками пальцев пол, и вновь выпрямился.
– Вы приехали из колоний? – спросил он, беря ее руку и поднося к губам.
Присутствующие неслышно ахнули при виде этого подчеркнуто почтительного жеста, а глаза Кэролайн сверкнули озорством и благодарностью. Она чувствовала, что ее отец чрезвычайно доволен таким вниманием к ней. Так что появившийся у нее на щеках румянец был сейчас весьма кстати!
– Вы гений проницательности, если смогли это понять, ведь я в самом деле из колоний, мистер Брюммель, – произнесла в ответ Кэролайн.
– Будьте так добры называть меня Бью. Я предпочитаю это прозвище моему настоящему имени Джордж.
– Так ваше настоящее имя Джордж? – спросила Кэролайн, изо всех сил стараясь не рассмеяться.
– Да, и совсем недавно одна весьма прекрасная леди угадала его.
Он явно получал громадное наслаждение от беседы с ней, особенно от того, что она, несмотря на все его старания, оставалась серьезной. Кэролайн поняла: настал ее момент.
– Мне кажется, у нас даже есть общий друг, Бью. – Брюммель озадаченно посмотрел на нее, а Кэролайн только улыбнулась. – Да, мистер Гарольд Смит частенько рассказывал мне о вас. Вы, конечно, вряд ли помните его, ведь бедняга давным-давно продал все свое имущество и переехал в колонии. Он всегда говорил, что Лондон – чересчур… варварский город. Я повторяю его собственные слова.
Брюммель и Бредфорд взглянули друг на друга, а потом снова изумленно уставились на нее. Затем дружно расхохотались, а Брюммель, смеясь, принялся вытирать носовым платком слезы, выступившие на глазах.
– И как сейчас поживает мистер Смит? – спросил Бредфорд, вдоволь насмеявшись.
Улыбнувшись ему, Кэролайн снова повернулась к Брюммелю.
– Что ж, мне кажется, теперь неплохо. Он немного повредил себе ногу, но, судя по его виду, сейчас она вполне зажила.
– И чем же страдал бедняга? – вставил графу словечко в разговор.
– Подагрой, – тут же ответила Кэролайн. Брюммель закашлялся, и Бредфорд похлопал его ладонью по спине
– Я не смеялся так несколько лет, – признался Бью. – Мадам, я восхищен и надеюсь снова встретиться с вами. – Последнюю фразу он произнес несколько громче, и Кэролайн поняла, что это было сделано намеренно, для сведения всех прислушивающихся к их разговору. – И я надеюсь еще сегодня быть представленным вашей кузине.
Кэролайн согласно кивнула и проводила его взглядом. Потом повернулась к Бредфорду, собираясь с духом, чтобы спросить, не хочет ли он присоединиться к другу.
Оркестр снова заиграл как раз в тот момент, когда ее отец решил отправиться за бокалом шампанского для маркиза. Бредфорд успел попросить у него позволения пригласить Кэролайн на танец. В зале звучал вальс, и, хотя граф любезно дал согласие, Кэролайн отрицательно покачала головой.
Бредфорд, не обращая внимания на отказ, взял ее за руку. Едва ли не волоча девушку за собой, он пересек зал, и они оказались почти у выхода. Здесь он повернулся и властно положил руку ей на талию.
Глядя на грудь Бредфорда, обтянутую черным камзолом, Кэролайн прошептала:
– Я не умею танцевать вальс.
Другой рукой Бредфорд поднял вверх ее лицо.
– Пуговицы моего камзола ничего вам не ответят, – произнес он насмешливо.
– – Я сказала, что не умею танцевать вальс, – повторила Кэролайн.
Пальцы Бредфорда коснулись каких-то чувствительных мест под ее подбородком, и у нее вдруг задрожали и ослабли ноги.
– Положите руку мне на плечо, – прошептал Бредфорд голосом, полным тепла и ласки.
Он склонился к ней, лица их почти соприкасались.
Кэролайн снова отрицательно покачала головой. Бредфорд опять проигнорировал это и положил ее руку себе на плечо. Пальцы ее оказались в каком-нибудь дюйме от его волос. Потом она и Бредфорд взлетели над полом и оказались одни в мире; она ощущала лишь, как он кружит и кружит ее в вальсе, и, замирая в кольце его рук, вся отдалась блаженному чувству полета.
Во время танца они не сказали друг другу ни слова, и Кэролайн была благодарна за это Бредфорду. Опомнившись, она ощутила неловкость и неуверенность. Рука, лежавшая на плече Бредфорда, казалось, горела огнем.
Кэролайн осторожно передвинула руку в более удобное положение; пальцы ее медленно распрямились, пока не коснулись шелковистых завитков темно-русых волос на затылке. Она удивилась их мягкости и тут же отдернула пальцы.
Но Бредфорд почувствовал это движение. Легкое прикосновение ее пальцев произвело на него совершенно невероятное впечатление. Он хотел только одного – заключить Кэролайн в свои объятия и целовать, целовать, пока ее не охватит страсть, такая же страсть, какая в этот момент переполняла его.
Кэролайн оглянулась по сторонам и сразу же обратила внимание на то, что другие танцующие дамы иначе держат свои руки на плечах партнеров. Она быстро сдвинула руку пониже и тут же перехватила взгляд Бредфорда.
– Мы танцуем на чересчур близком расстоянии друг к другу, – вполголоса произнесла Кэролайн. – Я не хотела бы смущать моего отца.
Бредфорд неохотно ослабил объятия и позволил ей немного отстраниться. По лицу его скользнула усмешка, когда он спросил:
– Вы не хотите быть так близко ко мне только по этой причине?
– Конечно, – ответила Кэролайн. Ноги плохо слушались, сердце рвалось из груди, к тому же ей показалось, что многие из женщин постарше, сидящие вдоль стен, глядят на них с явным осуждением.
– Бредфорд, почему все эти женщины так смотрят на нас? – спросила она, осмелившись наконец быстро взглянуть на него.
Бредфорд обвел взглядом зал и снова повернулся к Кэролайн.
– Мы делаем что-нибудь не так? – снова спросила она, в голосе ее звучала неуверенность. Бредфорд усмехнулся.
– К сожалению, мы все делаем чересчур правильно, – сообщил он. – Просто кое-кто из пожилых дам не приемлет этого нового танца. Для приверженцев старины вальс – почти неприличный танец.
Кэролайн кивнула:
– Понятно. – Потом снова взглянула вверх, встретила его взгляд и улыбнулась. – Кто же тогда вы, радикал или консерватор?
– А как вам кажется? – Бредфорд ответил вопросом на вопрос.
– О, я бы сказала, что радикал, – не задумываясь, ответила Кэролайн. – И осмелюсь предположить, вы, наверное, постоянный возмутитель спокойствия в палате лордов. Это ведь правда, не так ли?
Бредфорд пожал плечами.
– У меня репутация упрямца, но только временами, когда того стоит дело, за которое я сражаюсь.
– И все же вас уважают, – заметила Кэролайн. – Это благодаря титулу, который вы унаследовали, или из-за репутации, которую сами себе создали?
Бредфорд усмехнулся.
– Другими словами, вы хотите узнать, удалось ли мне сделать в жизни что-нибудь стоящее? – Он помолчал, а затем спросил:
– Но как вы узнали, что меня уважают?
– По тому, как люди смотрят на вас, – ответила Кэролайн. – Мой отец – классический консерватор. Если бы он сейчас играл какую-нибудь роль в политике, он, вероятно, был бы вашим противником во всем. Кстати, Бредфорд, мы не могли бы остановиться? Боюсь, что у меня начинает кружиться голова.
Бредфорд тут же перестал кружить Кэролайн в вальсе и, поддерживая ее под локоть, подвел к двери, ведущей на наружную галерею.
– Ваш отец в былые дни был куда большим радикалом, чем я, – произнес он, продолжая начатый разговор.
Кэролайн изумленно взглянула на него.
– Я не шучу, – добавил он. – Он был известен как самый яростный сторонник решения ирландского вопроса.
– Что это за ирландский вопрос? – спросила Кэролайн.
– Самоуправление, – пояснил Бредфорд. – Ваш отец не верил в то, что ирландцы способны управлять своей страной, но изо всех сил сражался за то, чтобы у них был голос в правительстве.
Слова Бредфорда заставили Кэролайн задуматься. Она попыталась представить себе отца молодым, страстным, сражающимся за то, что он почитал справедливым делом.
– Сейчас он такой мягкий, деликатный человек, – задумчиво произнесла девушка. – Мне трудно представить себе его в те далекие времена. Но я, разумеется, верю вам, – поспешила прибавить она.
Бредфорд не мог сдержать улыбки. Неужели она всегда столь деликатна по отношению к чувствам других?
Кэролайн не обратила внимания на то, как Бредфорд смотрит на нее. Она все еще думала о своем отце, пытаясь понять, что вынудило его отойти от политической активности. Почему он устранился от всего… от самой жизни?
Бредфорд заметил, как несколько явно претендующих на танец юношей направляются к ним с вполне определенными намерениями. Оркестр снова заиграл, и Бредфорд закружил Кэролайн в своих объятиях, не собираясь отпускать ее. Он вдруг вспомнил свои собственные слова, сказанные Милфорду, что хотел бы увидеть Кэролайн еще раз только для того, чтобы выбросить ее из сердца. Теперь эта мысль представлялась ему верхом абсурда.
А Кэролайн чувствовала себя словно в волшебном царстве, трепеща, когда его пальцы ласково касались ее спины. Никогда еще ей не приходилось так остро ощущать прикосновение мужчины. Сила влечения даже испугала ее. Вынужденная считаться с условностями света, она все же хотела бы навсегда оставаться в кольце его рук. Когда же ей представилось, каков был бы поцелуй этого человека, она поняла, что пришло время взять себя в руки.
– Я не хотела бы…
Но ей не дали закончить фразу.
– Вам не нравится то, что с вами происходит?
Кэролайн от изумления округлила глаза и едва не кивнула согласно головой. Но вовремя овладела собой и нахмурилась.
– Что вы имеете в виду?
– Не надо, Кэролайн. То же самое творится и со мной.
– Но со мной ничего не творится, – сдавленным голосом ответила Кэролайн. – Разве что от этого постоянного вальсирования у меня снова кружится голова. И еще здесь довольно жарко. Вам не кажется, что мы уже вдоволь натанцевались? – с надеждой спросила она.
– Да, здесь и в самом деле жарко, – ответил на это Бредфорд.
В этот момент они как раз завершали очередной круг и очутились снова у дверей. Кэролайн улыбнулась, думая о том, что сейчас ей удастся сбежать от Бредфорда, но, когда они вышли из круга танцоров, он не отпустил ее от себя. Напротив, взял за руку и повлек за собой. Не успела она открыть рот, чтобы воспротивиться, как он увлек ее сквозь открытую дверь в темноту ночи.
Глава 5
– Отпустите мою руку. Я не могу оставаться с вами наедине, – яростным шепотом запротестовала Кэролайн.
Ее негодование, однако, не пробило броню самоуверенности Бредфорда. Этот невозможный человек продолжал вести Кэролайн за собой, и несколько супружеских пар, вышедших подышать ночным воздухом, проводили их удивленными взглядами.
Как только Кэролайн поняла, что они привлекают всеобщее внимание, краткий прилив доверия к нему мгновенно прошел. Больше всего ей хотелось сбить кулаком графа Бредфорда с ног и пару раз как следует поддать ему ногой. Хотя такие мысли совершенно не пристали молодой девушке, от них ей все-таки стало немного легче. Надо сказать, она почти не сомневалась, что ей удастся справиться с ним или по крайней мере сбить с него спесь, потому что братья в свое время научили девушку всем тем приемам, которые так действенны против мужчин.
Балкон-галерея огибал здание с трех сторон, и Бредфорд направился, по-прежнему увлекая Кэролайн за собой, в самый дальний его закуток, пока они не оказались совершенно одни.
Галерея была освещена несколькими свечами, которые горели в глубоких стеклянных колпаках, чтобы их не задувал ветер. Мягкий полусвет во мраке ночи придавал ей романтический вид. Там, где галерея заканчивалась тупиком, Бредфорд остановился и повернулся лицом к Кэролайн. Горевшая неподалеку от них свеча золотистым мягким светом сглаживала резкие черты его лица,
– Теперь, надеюсь, нам никто не помешает, – без предисловий начал Бредфорд. – Мне надоели эти хлыщи, которые добиваются вашего общества.
– Ну хорошо, пусть я целиком в вашем распоряжении, и что же вы будете со мной делать?
Бредфорд улыбнулся, услышав в этом вопросе несомненный вызов. В ее глазах он читал страх и смущение, но голос отрицал это. Ее наигранная храбрость обрадовала его. Она была не из тех барышень, что сразу готовы обратиться в бегство или упасть в обморок.
Ответ на ее вопрос вполне можно было прочитать на его лице: всем своим видом он выражал неистовое желание обладать ею, несмотря ни на какие препятствия. И Кэролайн, должно быть, прочитала это желание в его взгляде, потому что начала тихонько пятиться назад,
Но Бредфорд тут же пресек ее попытку к отступлению. Он опустил руки ей на плечи, ощутил шелковистую нежность кожи и тут же, захваченный чувством, забыл все свои прежние намерения, пока она не попыталась вырваться из его объятий.
– Нет, не надо, – прошептал он. Затем нежно привлек ее к себе, и она оказалась, как в ловушке, между стеной и перилами балкона, ощущая себя марионеткой в руках опытного мастера-кукловода. Бредфорд улыбнулся ей с высоты своего роста.
– Позвольте мне уйти, – обратилась к нему Кэролайн.
– Не позволю, пока мы не поговорим, – ответил Бредфорд.
Он вел себя так, словно весь мир вокруг принадлежал только ему. Кэролайн дала волю своему раздражению:
– – Вы на редкость наглый человек! Вы не обращаете никакого внимания на то, что я совершенно не желаю с вами разговаривать.
– Нет, вы хотите этого, – сообщил ей Бредфорд. – Между нами происходит что-то. Мне кажется, мы должны признать это, и чем скорее, тем лучше. У меня нет времени для всяких там расшаркиваний, Кэролайн. Когда я что-то хочу, я это беру.
Кэролайн отнюдь не лгала: она и в самом деле не собиралась оставаться наедине с этим человеком. В присутствии Бредфорда она совершенно теряла самообладание. От неловкости девушка стала говорить резкости, но ужаснулась, когда он ответил ей в таком же тоне.
– И вы решили, что хотите меня? – сдавленным голосом спросила Кэролайн – Бредфорду пришлось наклониться к ней, чтобы разобрать ее слова.
Он не ответил, но в страстном взгляде она прочитала ответ на свой вопрос.
– Моя откровенность пугает вас? – нарушил наконец молчание Бредфорд, и в голосе его зазвучала нежность. – Должен сказать, что меня это тоже беспокоит, – с кривой усмешкой добавил он, – хотя мне и нелегко в этом признаться.
Под его горячим взглядом, казалось, вода могла бы обратиться в пар. Взгляд этот обжигал ее, и она не знала, что же делать.
– Мне не по себе, когда вы так на меня смотрите, – сказала Кэролайн, вздохнула и покачала головой. – Должна предупредить вас. Если я очень уж нервничаю, я обычно начинаю хохотать, и вы можете почувствовать себя оскорбленным.
– Кэролайн, – прервал ее слова Бредфорд, – признайте лишь, что между нами что-то происходит.
– Но мы не знаем друг друга, – возразила Кэролайн.
– Я знаю вас куда лучше, чем вы думаете, – ответил Бредфорд. Во взгляде Кэролайн отразилось недоумение, и он кивком головы подтвердил свои слова:
– Вы человек преданный, верный своему, слову и боитесь признаться, что появился мужчина, который вам небезразличен.