– Ну разумеется, – тепло улыбнулась дама. – Зато вызвали своим появлением настоящий фурор, верно? И к тому же набрались храбрости надеть ярко-зеленое платье. А эти роскошные рыжие волосы приковывают все взоры, чему немало способствует цвет и покрой вашего туалета. Я аплодирую такой отваге!
Кассандра ожидала услышать иронические нотки в голосе леди Карлинг, но этого не случилось.
– Несколько лет назад я пожурила Дункана, когда тот без приглашения приехал на бал почти сразу же после возвращения в Лондон. Тогда он тащил за собой шлейф ужасного скандала. Его поступок так похож на ваш! И знаете, что он сделал, появившись на балу?
Кассандра вопросительно подняла брови, хотя, кажется, уже знала ответ.
– Столкнулся с Маргарет в дверях бального зала, пригласил на танец и попросил руки – и все в одном предложении. Если ему верить. Лично я верю, потому что Маргарет рассказывает ту же историю, а она не склонна к преувеличениям. Представляете, до этого момента они в глаза друг друга не видели. Иногда дерзость и способность противостоять обществу могут сделать вас счастливыми, леди Паджет, – улыбнулась леди Карлинг. – Остается надеяться, что вам повезет не меньше Дункана. Тем более что я ни на секунду не поверила этой басне о топоре, иначе вы вряд ли остались бы на свободе и скорее всего уже взошли бы на эшафот. Впрочем, возможно, у законников просто нет доказательств? Но я не верю в то, что вы преступница, и не собираюсь вас допрашивать. Вы просто обязаны прийти на мой прием завтра днем. Остальные гости будут поражены и возмущены. Весь следующий месяц только и будет разговоров что о моем приеме. Я прославлюсь. Все будут ломиться на мои приемы, опасаясь, что иначе они пропустят что-нибудь столь же сенсационное. Умоляю, скажите, что приедете. Скажите, что у вас хватит мужества приехать.
"Возможно, в этом мире все еще осталась доброта", – думала Кассандра, полупрезрительно улыбаясь и оглядывая комнату. Есть люди, которые будут вежливо к ней относиться, даже если их целью будет избежать дальнейшего конфуза на балу. Есть и такие, которые протянут ей руку дружбы, пусть даже отчасти из эгоистических мотивов.
Это куда больше, чем она ожидала.
Не будь она так отчаянно бедна…
– Я подумаю, – пообещала Кассандра.
– Хорошо, – кивнула леди Карлинг и сообщила Кассандре адрес своего дома на Керзон-стрит. – Я так рада, что смогла отдохнуть от танцев, леди Паджет. Не слишком люблю упоминать о своем возрасте, однако когда танцую больше двух танцев подряд или провожу больше часа в играх с внуками, тогда, увы, остро чувствую груз прожитых лет.
Граф Мертон танцевал с очень молоденькой и хорошенькой дамой, которая мило краснела и благоговейно смотрела на него. Он улыбался, что-то ей говорил, не обращая внимания на окружающих.
Но спать будет с ней. С Кассандрой. А потом она обсудит деловую сторону вопроса. Она считала, что все обойдется как нельзя лучше. Знала, что его влечет к ней. Кроме того, она постаралась незаметно возбудить в нем жалость. Он считал ее одинокой и несчастной, и не важно, что отчасти это было правдой. Все идет как задумано!
Она затянет его в свою паутину, хочет он оказаться там или нет. Она нуждается в нем.
Нет, не в нем.
В его деньгах.
Элис нуждается в них, а также Мэри и Белинда. И конечно же, дорогой Роджер.
Ей необходимо постоянно напоминать себе о них. Только тогда она сумеет вынести бремя ненависти к себе, которое вдруг свинцовой тяжестью опустилось на ее плечи.
Он любезный, учтивый джентльмен. Но кроме того, и мужчина. А у мужчин бывают потребности. И она удовлетворит потребности графа Мертона. При этом не станет красть его деньги. Заплатит собой. И не стоит терзаться угрызениями совести.
– Я тоже рада отдохнуть от танцев, – сказала Кассандра леди Карлинг.
Глава 5
– Леди Паджет, – обратилась к ней герцогиня Морленд, когда бал закончился. – Вы приехали в своей карете?
– Нет, лорд Мертон был так любезен, что предложил проводить меня.
– Вот и хорошо! – улыбнулась герцогиня. – Мы с Эллиотом были бы рады доставить вас домой, но со Стивеном вы будете в полной безопасности.
Стивен. Его зовут Стивен. И это имя ему идет.
Герцогиня взяла ее под руку.
– Давайте отыщем его, – предложила она. – Толчея в самом конце вечера – худшая часть бала, и все же я рада, что сегодня у нас так многолюдно, Мэг страшно боялась, что никто не приедет.
Не успели они пройти нескольких шагов, как им навстречу устремился граф Мертон.
– Несси! – улыбнулся он. – Ты нашла леди Паджет?
– По-моему, она не терялась и ждет, что ты отвезешь ее домой.
– Ну, Мэг, – объявил барон, когда гости разъехались, – хорошо, что никто "не явился" на твой бал. Страшно подумать, что нас попросту раздавили бы, вздумай все гости принять приглашение.
Графиня рассмеялась.
– По-моему, все прошло прекрасно, – кивнула она и с внезапной тревогой спросила: – Ведь правда?
– Пока что этот бал был самым большим успехом за весь сезон, – заверила леди Карлинг. – Все остальные светские дамы, которые будут устраивать балы, попытаются сравняться с тобой и потерпят сокрушительную неудачу. Я собственными ушами слышала, как миссис Бессмер говорила леди Спиринг, что узнает, кто твоя кухарка, и попытается переманить ее, пообещав более высокое жалованье.
Графиня притворно взвизгнула.
– Тебе нечего бояться, Мэг, – вмешался герцог. – Миссис Бессмер наверняка войдет в историю как самая алчная и скупая дама во всем Лондоне. Высокое жалованье, по ее понятиям, ровно одна пятая той суммы, что платишь кухарке ты.
– Если пожелаешь, Мэгги, я готов вызвать Ферди Бессмера на дуэль. Драться на пистолетах, в двадцати шагах, на рассвете, – предложил граф Шерингфорд.
Графиня с улыбкой покачала головой:
– Если быть точной, это одна пятая того, что платит ей дедушка. А на месте миссис Бессмер я поостереглась бы его раздражать.
Когда экипаж графа Мертона подъехал к крыльцу, Стивен усадил Кассандру, а сам сел рядом.
– Позвольте мне быть джентльменом сегодня ночью, – сказал он. – Позвольте благополучно проводить вас домой и уехать к себе.
Сердце Кассандры тревожно сжалось. Неужели весь этот ужасный вечер потрачен зря? Неужели все это ни к чему не привело? Неужели завтра все придется начать заново? В ней вдруг вспыхнула ненависть к этому идеальному джентльмену.
– Увы, – ответила она тихо и шутливо, – меня отвергли. Бросили! Я нежеланна, непривлекательна, уродлива. Придется ехать домой и лить горькие слезы в холодную, бесчувственную подушку.
Говоря все это, она положила ладонь на его ногу, горячую даже сквозь ткань его панталон, и ощутила силу его мышц.
Стивен повернулся к ней, и его улыбка просияла даже в темноте.
– Вы прекрасно знаете, что во всем сказанном вами нет и крупицы правды.
– Если не считать той части, где говорилось о горьких слезах и бесчувственной подушке.
Ее рука скользнула дальше, к внутренней стороне его бедра, и его улыбка померкла.
– Вы, наверное, самая красивая женщина из тех, что я когда-либо знал.
– Красота может быть холодной и ледяной, лорд Мертон.
– Но вы еще и очень привлекательны.
– Привлекательна? – усмехнулась Кассандра.
– Вы, простите меня за откровенность, так и пылаете чувственностью.
– Если вы собираетесь переспать со мной, лорд Мертон, между нами уместна полная откровенность. Кстати, вы собираетесь переспать со мной?
– Да.
Он сжал лежавшую на его бедре руку и поднес к губам.
– Только когда мы окажемся в вашей спальне, за закрытой дверью. Не в моем экипаже.
Кассандра кивнула и, подавшись вперед, поцеловала его. Стивен опустил их сцепленные руки на сиденье. Экипаж продолжал ехать по темным улицам Лондона.
– Вы живете одна? – вдруг спросил он.
– С экономкой, которая еще и готовит на всех.
– А кто та леди, с которой вы гуляли в парке?
– Элис Хейтор? Она моя компаньонка и тоже живет со мной.
– Ваша бывшая гувернантка?
– Да.
– Но не будет ли она шокирована, когда вы приедете домой с… с любовником? – осторожно осведомился Стивен.
– Ее предупредили не покидать своей комнаты, когда я прибуду. Уверена, лорд Мертон, она так и сделает.
– Значит, вы все знали заранее? – выпалил он, глядя ей в глаза. – Знали, что привезете с собой любовника?
Боже, какой же он зануда! И совсем не умеет играть по правилам! Неужели ожидал, что ее поразит молния любви с первого взгляда, едва их глаза встретились в бальном зале его сестры? Что все было мгновенным, не запланированным заранее? Но она ведь была с ним откровенна. И ничего не скрывала.
– Лорд Мертон, мне двадцать восемь лет, – вздохнула она. – Мой муж мертв вот уже больше года. У женщин есть свои желания и потребности, как и у мужчин. Я не ищу нового мужа. Ни сейчас, ни в будущем. Однако настало время завести любовника. Я знала это, когда приехала в Лондон. А увидев вас в Гайд-парке, приняла за ангела, только очень земного и очень мужественного ангела. В этом я совершенно уверена.
– Значит, вы приехали на бал Мэг специально, чтобы познакомиться со мной? – ошеломленно пробормотал Стивен.
– И чтобы соблазнить вас, – добавила она.
– Но откуда вы знали, что я буду на балу? – допытывался он, откинувшись на сиденье.
Почти в тот же момент экипаж остановился у крыльца ее дома, фасад которого, хоть и облупившийся, все еще был красив. Стивен отодвинулся и выглянул в окно. Кассандра так и не ответила на его вопрос.
– Скажите, лорд Мертон, – прошептала она, – что вы здесь не только потому, что я вознамерилась обольстить вас. Скажите, что увидели меня на другом конце зала и возжелали.
Он повернул голову, но Кассандра не смогла видеть его глаз в темноте. Однако атмосфера вдруг стала напряженной.
– О, я хотел вас, леди Паджет, – ответил Стивен так же тихо. – Вернее, не только хотел. Хочу. Я уже говорил, что ложусь в постель с женщиной, только если желаю ее. И это не потому, что я не в силах устоять перед обольщением.
И все же он не подумал бы переспать с ней, если бы она нарочно не столкнулась с ним… или почти столкнулась перед началом вальса. Он ведь мог даже не заговорить с ней, не танцевать…
– Нет, лорд Мертон, – безмолвно ответила Кассандра, – вас обольстили.
Его кучер открыл дверцу и выдвинул ступеньку. Граф Мертон спустился и помог Кассандре выйти.
Стивена одолевала некоторая неловкость, смешанная с приятным предвкушением чувственных наслаждений. Он не мог точно определить причину такого дискомфорта. Может, все потому, что они в ее доме и где-то неподалеку спят ее компаньонка и экономка? Сознавать это было не слишком приятно.
Иногда он ненавидел собственную, чересчур чувствительную совесть и, хотя был озорным, проказливым ребенком, никогда не пускался в разгул, несмотря на то, что все, включая его самого, ожидали именно этого.
К его невероятному облегчению, они никого не встретили. Единственная свеча горела в настенном бра в нижнем холле, и еще одна – на верхней площадке. Даже в полумраке было заметно, что, несмотря на убогую обстановку, общая атмосфера была достаточно респектабельной. Наверное, это съемный дом, сдававшийся с мебелью.
Кассандра повела его в спальню на втором этаже, зажгла свечу на массивном туалетном столике и раздвинула зеркала таким образом, что свет дробился в серебряном стекле.
Стивен закрыл за собой дверь. Рядом с другой дверью, ведущей, вероятно, в гардеробную, помещался большой комод. По обе стороны кровати стояли две маленькие тумбочки. Сама кровать была широкой, с тяжелыми, вырезанными в виде спирали столбиками и балдахином, обтянутым собранной складками выцветшей темно-синей тканью в тон покрывалу на постели.
Спальню нельзя было назвать ни элегантной, ни красивой.
Но здесь пахло Кассандрой, ее нежными цветочными духами. И освещение было мягким и мерцающим. Комната была пропитана чувственностью.
Он хотел ее.
Да. Хотел безумно.
И не было никаких причин, почему он не мог здесь оказаться. Он не женат, не помолвлен. Она вдова и более чем готова лечь с ним в постель. Мало того, именно она все это начала. Они никого не обидят, не оскорбят и не ранят, став любовниками. Они будут просто дарить наслаждение друг другу. А что плохого в наслаждении?
Они оба правы. И они ничего не ожидают от этой связи, так что ничьи чувства не будут оскорблены. Леди Паджет несколько раз повторила, что не ищет мужа и никогда не будет искать, и он ей верит. Сам он тоже не ищет жену. Во всяком случае, пока. До этого еще лет пять-шесть, не меньше.
Однако ему по-прежнему было не по себе. Но почему?
Из-за слухов, чернящих ее репутацию?
Действительно ли она убила мужа?
Неужели он намеревается спать с убийцей?
Боится ли он ее? Следует ли ему бояться?
Он не боится.
Просто он чувствует себя не в своей тарелке.
Он совсем не знает ее. Но причин для тревоги не было. Ведь он почти не знал женщин, с которыми переспал за эти годы. Всегда относился к ним вежливо, заботливо, был великодушен и щедр и все же не знал и не хотел их знать.
Почему же он хочет поближе узнать леди Паджет?!
Она стояла у туалетного столика, глядя на него в свете свечи, со своей странной улыбкой, казавшейся одновременно презрительной и манящей. Стивен вдруг понял, что слишком долго торчит у двери и, возможно, выглядит испуганным школьником, готовым дать деру.
Тогда он шагнул к ней, обнял поразительно тонкую талию и припал губами к бешено бьющейся у основания горла жилке.
Она была теплой, мягкой и душистой. И прижалась к нему упругой, пышной грудью и стройными бедрами. Прильнула всем телом.
Стивен чувствовал, как бьется в венах кровь, громыхает в ушах, как восстает и рвется на свободу плоть.
Он поднял голову и поцеловал ее в губы. Язык настойчиво искал входа в теплый грот ее рта. Она приоткрыла губы, и их языки сплелись. Ее руки пробрались под фрак и жилет, скользнули по его спине, легли на его ягодицы. Она зазывно шевельнула бедрами, и его плоть набухла еще сильнее.
Руки Стивена принялись за кропотливый труд высвобождения крохотных пуговок платья из петель. Расстегнув пуговицы на спинке, он отступил и стянул платье с ее плеч вместе с сорочкой. Обнажил великолепную грудь, узкую талию, соблазнительный изгиб бедер и длинные, безупречные ноги.
Платье легло на пол изумрудно-зеленым газончиком, покрытым снежной белизной сорочки. На леди Паджет остались лишь перчатки, чулки и серебряные бальные туфельки.
Он не мог отвести от нее глаз. Приходилось признать, что на свете есть нечто более заманчивое и привлекательное, чем женская нагота, и он сейчас столкнулся именно с этим неопределимым свойством.
Он глубоко вздохнул.
Она долго стояла, не двигаясь, потом протянула вперед правую руку. Он медленно снял перчатку и бросил на груду одежды. Она протянула другую и улыбнулась улыбкой сирены.
Когда перчатки оказались на полу, он опустился перед ней на одно колено, расстегнул подвязки и скатал чулки. Она по очереди ставила ступни на его согнутую ногу. Наконец он отбросил чулки и башмаки себе за спину. И стал целовать подъем, щиколотку, внутреннюю сторону колена и бедро… прежде чем снова подняться.
Она так же прелестна, как он представлял. Нет, куда больше. И хотя хрупкой ее не назовешь, она идеально сложена. Настоящая греческая богиня.
Почему он когда-то вообразил, что находит желанными юных худышек?!
Он считал, что теперь ее очередь раздевать его. Но вместо этого она подняла руки и, не отрывая от него взгляда, стала вынимать шпильки из волос: медленно, лениво, словно вовсе не спешила лечь с ним в постель. Словно не подозревала о том, что он сгорает от желания.
Однако судя по ее улыбке, замечала все. А отяжелевшие веки были явным признаком того, что она предвкушала главное пиршество с таким же страстным желанием, как и он.
Наконец ее волосы медным водопадом упали вниз и рассыпались по плечам и спине. Густые, сияющие, ярко-рыжие пряди. Ее сверкающая корона.
Стивен судорожно сглотнул.
– Пойдем в постель, – позвала она.
Он взялся за лацканы фрака, но ее ладони легли на его руки.
– Нет. Только ваши туфли, лорд Мертон, – велела она и ловко принялась расстегивать пуговицы панталон.
– Вот теперь, – прошептала она, целуя его в губы, – вы готовы. Мы оба готовы. Пойдем в постель…
Наверное, она не желает ждать, пока он разденется. Но нет, дело не в этом. Она просто более изощренна в искусстве любви.
Он задыхался. Желание стало почти болезненным. Недаром она позволила раздеть себя и велела ему остаться одетым.
Кассандра повела его к кровати, откинула покрывало, легла и протянула ему руки. Он лег на нее, и когда устроился между ее бедрами, она стала тереться об него грудью и бедрами, что-то тихо, неразборчиво бормоча. Ее ступня гладила его ногу сквозь панталоны. Он стал лихорадочно ласкать ее губами и руками, дразня, гладя, сжимая.
Ее пальцы скользнули за преграду панталон и легко провели по набрякшей плоти. Стивен охнул.
Кассандра тихо рассмеялась и притянула его к влажному жару между ее бедрами. Но нет. Это не обольщение. А он не юный девственник в объятиях опытной куртизанки!
Он отвел ее руки и коснулся пальцем того места, в которое только сейчас упиралось его достоинство. И стал легко дотрагиваться, потирать, чуть нажимать, даже царапать, описывая кончиком пальца маленькие круги. Надавливая на тот крошечный бугорок, который вдруг стал средоточием ее желаний.
Если его хотят обольстить и обольстительница она, в таком случае ее тоже хотят обольстить и обольститель он.
В этой постели они равны. Наслаждение для обоих – полученное и подаренное.
Он сжал ее ягодицы, приподнялся, подождал, пока она в безмолвном призыве изогнет спину, и вошел в нее.
И услышал ее тихий смех. Внутренние мышцы сжали его плоть. Стройные ноги обвили его бедра. Он привстал на локтях и глянул на нее. Золотистый свет играл на ее лице, зажигал пламя волос, раскинутых на подушке.
– Стивен, – прошептала она, схватившись за его плечи.
– Леди Па…
– Кассандра, – поправила она.
– Кассандра?
Она чуть расслабилась и стала вращать бедрами.
– Стивен, ты очень большой.
Он рассмеялся.
– И очень-очень твердый, – поддразнила она. – Настоящий мужчина.
– А вы, миледи, – парировал он, – очень мягкая, влажная и очень-очень жаркая. Настоящая женщина.
Она ответила знакомой издевательской улыбкой, хотя дыхание было не слишком ровным, и он стал двигаться жестко, ритмично, продлевая невероятное, почти болезненное наслаждение их соития, прежде чем не выдержал и излился в нее, одновременно придавив к постели всей тяжестью. Биение крови постепенно успокаивалось, и он задался вопросом, сумел ли дать ей столь же полное наслаждение?
К своему стыду, он понял, что вовсе в этом не уверен.
– Кассандра, – пробормотал он, ложась рядом, но по-прежнему обнимая ее.
Что он еще мог сказать?
Внезапная усталость одолела его до такой степени, что он тут же погрузился в глубокий, удовлетворенный сон.