Девушке хотелось извиниться перед Ричардом и уйти под каким-либо предлогом, но за ее спиной раздался знакомый голос, заставивший Элен вздрогнуть. Партнер по танцу остановился.
- Ричард,- притворно удивляясь, спросил старший брат,- ты не боишься так рисковать? Если оставишь свою красавицу-невесту в одиночестве еще на несколько минут, не поручусь, что какой-нибудь ловкач не уведет ее.
Жених тут же отпустил Элен и стал беспокойно оглядывать зал.
- Ты прав, Ник. Надо срочно ее разыскать. Приятно было вновь встретиться с тобой, Элен,- добавил он с отсутствующим видом и тут же пустился на поиски невесты.
- Простите,- торопливо проговорила Элен, пытаясь проскользнуть мимо Николаса, но тот схватил ее за руку. Хватка оказалась железной.
- Ты никуда не уйдешь отсюда!
- Пусти!- с безнадежным отчаянием проговорила она, чувствуя, как его прикосновение начинает вызывать знакомое волнение.
В бархатном баритоне зазвучали нотки уже знакомого ей раздражения и даже гнева:
- Но ты же не можешь отказать мне в танце, Элен? Или ты решила снова заняться Ричардом? Какого дьявола ты затеяла эту игру?
- Я бы никогда не пришла сюда, если бы не Харриет. Это она явилась сегодня к нам домой и попросила меня прийти. Ей захотелось убедиться, что она одна у Ричарда на уме, и, как ты теперь видишь, оказалась права.
- В самом деле?- переспросил он с издевкой.
- Да!- почти выкрикнула она.- В самом деле! А сейчас можешь убираться и донимать кого-нибудь другого вздорными подозрениями. И убери, черт возьми, свои руки...
Николас не обращал на протесты никакого внимания. Обняв Элен обеими руками, он прижал ее к широкой, такой манящей, такой теплой груди.
Пальцы его легко, как и у Ричарда, скользнули по ее талии, но, Боже, какими разными были прикосновения братьев. Элен едва дышала от возбуждения, ощущая каждый палец его сильных рук, лежащих на тонкой талии. Теперь выбор туалета уже не казался удачным: невесомый шелк был настолько эфемерен, что она чувствовала себя так, будто Ник касается не ткани платья, а ее собственной шелковистой кожи.
Горло девушки сдавил спазм, воздух проникал в легкие короткими болезненными толчками, иссушая и без того пересохшие губы и рот. А Николас привлекал ее все ближе, и она ощущала, как напряжены мышцы его длинных и сильных ног. Он вел ее в танце легко и увлеченно. Он умел повести за собой...
- Николас,- пробормотала она.
Элен хотела попросить его остановиться, но имя прозвучало, как молитва. Он рассмеялся, нежно и глуховато.
- Давай покажем им, моя маленькая соблазнительница... Давай покажем, какого из братьев ты хочешь так, что едва не умираешь от желания...
Если бы ее мозг работал так же четко, как всегда, если бы близость этого мужчины не застилала сознание столь густым туманом, Элен, конечно же, смогла бы возмутиться развязностью тона и воспринять услышанное как сигнал тревоги. Тогда она оттолкнула бы ловеласа от себя, убежала бы... Но слова Ника были нежными и страстными, как его объятия, как горячее дыхание, как запах мужского тела...
Волшебство танца в том и состоит, что начинаешь искренне верить в то, во что хочешь верить, а это танго просто завораживало. В медленных танцах границы дозволенного размыты между совершенно невинным и чертовски чувственным. Вот как сейчас. Николас был умелым танцором, и их объятия не выглядели ни пошло, ни непристойно. Наслаждение от его прикосновений упоительно сливалось с наслаждением от движения.
Возможно, уговаривала себя Элен, его чувственность диктуется всего лишь стилем танца. Они были в середине зала, привлекая к себе восхищенные взгляды одних и любопытствующие других. К Палмерсам была приглашена почти вся округа. Не может быть, чтобы он на глазах у всех касался ее с такой явной, ничем не завуалированной страстью. Зачем ему эпатаж? Нет, вероятно, это всего лишь ее ощущения.
Она пыталась заставить себя уйти, но не могла даже голову оторвать от его плеча. Наверное, на щеке останется красный след от рубчиков ткани его пиджака. Надо распрямиться! Но тогда она вынуждена будет посмотреть ему в глаза, а это уже свыше всяких сил - выдержать взгляд его прищуренных серых глаз, столь недвусмысленный, столь явно выражающий то, о чем он не раз говорил ей вслух.
- Сейчас ты меня отпустишь,- прошептала она, взглянув все же на партнера.
- Нет.
- Я буду вырываться.
- Попробуй.
- Тогда я закричу.
- А я закрою тебе рот поцелуем.
- Ник, зачем тебе все это?
- А ты как думаешь?- спросил он нежно, сверкнув глазами.
Элен потупилась, только бы не видеть этого стального блеска. Она попыталась представить, как бы действовала, будь на его месте докучливый и слащавый ухажер, с какими ей доводилось иметь дело. А этот не так прост.
Вновь подняв глаза, Элен пыталась разгадать загадку его гипнотизирующего, горящего внутренним огнем взгляда. Что это была за вспышка? Ирония? Вызов? Что бы там ни было, ей должно быть все разно. Как можно спокойнее она произнесла:
- Вы очень привлекательный мужчина, Николас Палмерс.
- Рад, что ты заметила.
Он намеренно извращает смысл того, что она говорит.
- Я хотела сказать, что здесь найдется несметное количество женщин, которые умирают от желания с вами потанцевать. Вы всегда ведете себя как пещерный человек?
- С тобой иначе не могу,- ответил он игриво, сопровождая слова яркой вспышкой серых глаз.- И потом, я хочу танцевать только с тобой.
Элен напомнила себе, что слова ничего не стоят. Это всего лишь еще одна попытка завершить то самое "незаконченное дело". Похоже, ее испытанный прием не срабатывает. С Палмерсом лучше говорить прямо.
- Ну что же, зато я не хочу с тобой танцевать,- сказала она решительно, удивляясь тому, как, оказывается, легко лгать.- Могу я попросить тебя прекратить весь этот фарс? Иначе я уйду.
Свой ультиматум Элен сопроводила легким движением головы. При этом одна прядь волос выбилась из прически и упала на лицо.
Николас кончиком пальца приподнял упавшую прядь и убрал со щеки, глядя в глаза Элен жестким взглядом. И вдруг вся его горделивая осанка пропала. На смену гибкой, медлительной грации танцора пришло напряжение, тело его стало будто каменным, а лицо застыло в оцепенении.
- Ты абсолютно права,- сказал он хрипло,- этот фарс, как ты изволила выразиться, продолжается чертовски долго. С этими словами он схватил ее за руку и потащил сквозь толпу танцующих, не обращая внимания на любопытные взгляды местных сплетниц.
Девушка испуганно искала взглядом кого-нибудь, кому мог бы вдруг понадобиться Николас, кто остановил бы его, указав на недопустимость такого поведения. Но он, похоже, не чувствовал за собой никакой вины, будто для него было в порядке вещей уводить куда-то женщину, буквально тащить ее за собой, как, вероятно, делали мужчины каменного века.
Однако никто не собирался его останавливать. Лишь снисходительные улыбки провожали их, пока он тянул ее за собой сквозь анфиладу комнат с веселящимися людьми. Николас остановился, когда они оказались в библиотеке, и Элен невольно уткнулась лицом в его могучую грудь.
Вероятно, она сама могла бы его остановить. Странно, что не попыталась сделать это сразу. Сейчас сопротивление бесполезно. Как в сказке, он отдернул тяжелую бархатную портьеру, за которой была деревянная панель. Ник надавил на нее плечом, и часть стены легко повернулась на оси, открывая винтовую лестницу. Он успел подтолкнуть Элен в проем, и панель с мягким скрипом закрыла вход. Невероятно, таинственно, странно... Словно по мановению волшебной палочки Элен оказалась на страницах романа из истории средневековья или одной из приключенческих книжек, которых немало прочитала в детстве. Наверное, надо было бежать без оглядки, но вместо этого, как заколдованная, она продолжала молча следовать за Ником. Она не проронила ни слова и тогда, когда лестница привела их в комнату на верхнем этаже дома.
Элен не стала прикидываться удивленной, когда увидела, что это спальня.
4
Опомнившись, Элен выдернула руку из руки Николаса. Он не сделал ни единого протестующего движения.
Она робко взглянула на своего похитителя: высокого, мрачного и невозможно далекого. Настоящий денди, безукоризненный и неприступный. Только темные волосы были в легком беспорядке. Не она ли взъерошила их? Не ее ли пальцы растрепали эту роскошную шевелюру? Глаза его выжидательно поблескивали. Он молча смотрел на пленницу предоставляя ей инициативу. Не забудь, напомнила себе Элен: серый цвет глаз - цвет льда, по природе Ник холоден, каким бы ни хотел казаться.
Ей хотелось, чтобы он обнял ее, прижал к груди, избавив от необходимости отвечать за себя. Для чего же, в конце концов, он привел ее сюда? Неужели кому-нибудь придет в голову притащить женщину в комнату с огромной кроватью для того, чтобы поговорить с ней о погоде?
- Ты улыбаешься, что же тебя так насмешило?
- Ты,- ответила она холодно.
- Неужели?- Он с притворным изумлением приподнял черную бровь.
- Я ожидала от тебя большей утонченности. Ты всегда так обращаешься с женщинами? И эта тактика приносит успех?
- Что ты подразумеваешь под "этой тактикой"?- спросил он с усмешкой.
- Ту решительность, с которой ты затаскиваешь женщину в ближайшую спальню.
- Ты ошибаешься, эта спальня не ближайшая,- назидательно заметил он,- но зато здесь я могу быть уверен в том, что нас никто не побеспокоит.
От его слов, полных обещания чего-то приятного и чувственного, произнесенных сочным голосом, мурашки побежали у нее по спине.
- Ты весьма самонадеян,- сказала она таким спокойным, уверенным тоном, как будто создавшаяся ситуация была для нее привычной. Элен сама удивилась, что ей удавалось так владеть собой.
- Ты чем-то недовольна? Не нравится комната?
Спальня со стенами, обитыми темным деревом, с густо-малиновыми гардинами и портьерами и шитым золотом покрывалом на громадной кровати, напоминала средневековую. И Николас, казалось, тоже принадлежал другому времени, особенно сейчас, в расстегнутой белой шелковой сорочке и плотно облегающих брюках. Словно рыцарь из романа, подумала девушка, мужественный, сильный, красивый, мрачный, лишенный и тени притворства. Он хотел ее, хотел и...
- Может быть, ты предпочитаешь один из традиционных способов обольщения, о которых так любят писать дамские журналы? Романтический ужин при свечах, за которым следует приглашение на чашечку кофе перед сном. Тихая музыка и объятия на диване.- Он улыбнулся, но на этот раз улыбка была лишена тепла.- Скучно, разве нет?
- Ты циник,- с вызовом протянула она.
- Но не притворщик,- заявил он.
Самым невероятным в этой ситуации было то, что Элен продолжала беседу, получая щекочущее нервы удовольствие, вместо того чтобы бежать отсюда без оглядки.
- Обычные способы обольщения уже успели тебе наскучить. Наверное, ты занимался этим слишком часто?
Похоже, его озадачила ее холодная игра в вопросы и ответы.
- Никогда.
- Тогда чем же я заслужила эту честь? Конечно, ей хотелось бы услышать в ответ, что он любит ее, что для него в мире существует только одна женщина, и это она, Элен... Но от этого типа ничего подобного не дождешься. Ведь, по его же собственным словам, он не притворщик и не лжец.
- Ты знаешь чем,- ответил Николас.- Ты разожгла в моей крови огонь, который не хочет гаснуть. Я страдаю от этого. Так продолжаться не может. Эту ночь мы должны провести вместе.
Всего одну ночь?! Да, притворщиком его и вправду не назовешь. Тряхнув головой, она повернулась к выходу, но Николас схватил ее за плечи и повернул к себе лицом. От прикосновения его рук, от страстного, обжигающего взгляда по телу девушки прокатилась дрожь наслаждения. Он смотрел на Элен, и глаза его темнели, превращаясь в черные камни.
- Скажи, что ты не думала обо мне эти годы,- медленно проговорил Николас,- и я назову тебя лгуньей. Разве ты не металась по ночам без сна, вспоминая наш первый поцелуй и мечтая, чтобы я поцеловал тебя снова и не ограничился одними поцелуями? Я хочу тебя, милая. Бог мне судья, но я хочу тебя так, как до тебя не хотел ни одну женщину.
Слова его проникали в самое сердце, завораживая и пугая... Элен отшатнулась от него в последней попытке спастись.
- Но ты... ты не нравишься мне,- проговорила она срывающимся голосом.
- Я знаю,- хрипло прошептал он.- Ты дала мне это понять. Но все происходящее с нами не имеет никакого отношения к тому, что нравится или не нравится. Это...
Николас жадно приник к ее рту.
И наступил конец... Или начало? Элен едва ли могла сказать, что противилась поцелую. Губы ее сами раскрылись навстречу. Она запрокинула голову, жадно вбирая в себя его слова - слова лишенного нежности, но такого приятного признания.
Он целовал ее страстно, нетерпеливо, не скрывая охватившего его желания, и девушка напоминала цветок, раскрывшийся навстречу утреннему солнцу. Был один краткий миг, когда она поняла, что еще не поздно остановиться. Оттолкни она его тогда, он не стал бы ее удерживать, но Элен знала, что не уйдет, потому что он был с ней предельно откровенен. Все, что Ник говорил ей, было правдой. Да, она думала о нем, металась в постели, он снился ей, и она хотела быть с ним, с ним одним, так, как сейчас...
И что же он ей предложил? Почти ничего. Всего одну ночь! Одну ночь - чтобы загасить жар в крови, удовлетворить желание и успокоиться. А к чему стремилась она? К самому малому - мечтала вернуться к нормальной жизни, освободиться от навязчивых видений. Ей хотелось вырваться из тесного мирка, куда пришлось спрятаться, потому что Николас все эти годы будоражил ее чувства и мысли. Прервав поцелуи, Ник, чуть отстранившись, смотрел на Элен. Боже, он улыбался ей ласково и нежно! Эта улыбка, в довершение к тому, что делало с ней его крепкое горячее тело, привела к полной капитуляции. Неизвестно, был ли это коварный прием искусного соблазнителя, но Элен ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ, забыв все сомнения, и думать лишь о наслаждении, которое готовила ей предстоящая ночь.
- Ты так красива, милая,- прошептал он.- Так невероятно красива... Волосы твои - черные, как сама ночь, а лицо - бледное, как лунный свет...
Зачем он это делает?- подумала Элен. От его слов у нее кружилась голова. Казалось, он читает ее мысли и говорит именно то, что она хотела услышать. Но в этом таилась опасность. Вдруг она прочтет в его словах больше, чем он намеревался сказать? Сколько женщин были обмануты, принимая за чистую монету предательские слова обольщения. Обняв его за шею, прижимаясь к нему всем телом, она шепнула на ухо, лаская своим дыханием:
- Тебе не кажется, что ты заговорил как искуситель из дамского журнала? Разве не ты уверял меня, что терпеть не можешь эту скуку?
Элен вдруг почувствовала, как напряглось от ее прикосновения тело Николаса. Лицо его окаменело, являя собой непроницаемую маску. Глаза лишились прозрачности, словно черный янтарь, и перестали излучать свет.
- Скука?- прохрипел он, одним движением расстегнув молнию ее платья.- Обещаю тебе, скучать ты сегодня ночью не будешь!
Прекрасный вечерний туалет с шелестом упал на пол. Сердце Элен неистово стучало. Что заставляло его так бешено биться? То, что Ник пожирал глазами ее почти обнаженное тело, или непонятная жесткая нотка, прозвучавшая в последних его словах?
С губ мужчины сорвался вздох упоения, глаза его, не отрываясь, смотрели на нее, но, странно, ей не было стыдно. Наоборот, она получала удовольствие. Ей нравилось встречать этот голодный, потрясенный взгляд. Сознание вдруг озарила вспышка, и с внезапной ясностью Элен поняла, что сейчас он находится настолько в ее власти, насколько она - в его. Не стесняясь своего полуобнаженного тела, она сделала шаг ему навстречу и попала в объятия.
Элен видела, что он почти вне себя от возбуждения. Целуя ее, Николас выдергивал шпильки из прически, пока черные как смоль блестящие волосы не упали на молочно-белые плечи. Медленными круговыми движениями он гладил ее спину, плечи, приближаясь к груди, и, когда она уже не смогла сдержать стон, вздрагивая под этими ласками, его длинные тонкие пальцы подобрались к соскам, нетерпеливо восставшим под нежным шелком бюстгальтера. Николас одним быстрым движением расстегнул его - нежные полушария обнажились.
Он слегка отстранился, рассматривая это чудо, и груди ее покрылись нервными мурашками под его жадным взглядом. Николас наклонился и взял в рот набухший розовый сосок. Острое жало возбуждения пронзило низ ее живота.
- Ник!- беспомощно прошептала девушка.
Остановись, хотела она попросить, но для слов не осталось сил, его губы, его язык продолжали ласкать ее груди. Откуда ей было знать... Кто мог рассказать ей... каким сокровенным, каким прекрасным, каким особенным может быть это ощущение?!
Целуя ее, Николас раздевался сам, но вместо смущения, которое, казалось бы, должно было непременно прийти, Элен при виде его могучего обнаженного тела испытывала странную смесь удовольствия и страха: вдруг то, о чем она мечтала во сне, исчезнет, вернется в страну грез?
Он расстегнул сорочку, и она помогла снять ее, сгорая от нетерпения, желания прикоснуться к его обнаженному торсу, ощутить под пальцами жесткие волоски на груди... Он задохнулся от наслаждения, и поцелуи его стали горячее. Их жар воспламенял, и Элен не возражала, когда он уложил ее на мягкий ворс ковра.
Девушка успела поймать сияющий взгляд мужчины, когда он опустился перед ней на колени и его губы начали путешествие по ее телу, лаская каждый его дюйм, каждую ложбинку, каждую выпуклость. Элен в исступлении запрокинула голову, когда он языком исследовал маленький кратер пупка и стал прокладывать путь к темному треугольнику, скрытому под прозрачными трусиками. Она замерла от предвкушения того, что с ней должно вот-вот произойти, чувственное восприятие происходящего многократно усилилось.
Николас поддел кончиком пальца край бикини, и тонкое кружево разорвалось с тихим обворожительным звуком. Его пренебрежительное отношение к дорогостоящему белью повергло Элен в трепет, вызвало новую волну возбуждения.
Она заметила его улыбку, когда последний предмет туалета оказался отброшенным прочь, видела, как наполняется желанием его взгляд, не отпускающий ее обнаженного тела. Она вскрикнула от удовольствия и испуга, когда он нежно развел ее бедра и стал целовать нежный, покрытый пушком лобок.
- Нет,- взмолилась она, но тело, трепещущее от наслаждения, с ней не соглашалось.
- Да,- прошептал он, отыскав языком горящее от возбуждения заветное местечко. И тут Элен осознала, что ступила на тропу, с которой не будет возврата.
- Нет!- сказала она еще раз, но ее возражение стало последней, замирающей нотой протеста. Было уже поздно, потому что, сама себе не веря, девушка двигалась искушению навстречу, чувствуя, как волны чистого, ни с чем не сравнимого наслаждения уносят ее, стонущую, обессиленную, бьющуюся в мужских объятиях.
Элен готова была смеяться и плакать, она дрожала то ли от счастья, то ли от невозможности вынести накативший на нее шквал эмоций. Ник гладил ее, успокаивая, ожидая, пока возбуждение немного спадет, а потом, лаская снова, пока где-то в глубине ее тела не начала подниматься новая теплая волна. Тогда она сама начала играть с его сосками, целуя их так, как делал это он.