Наконец Улисс не выдержал. В конце концов, он мужчина и надо брать все в свои руки. Он дошел до дома и постучал в дверь. Подождав для приличия несколько секунд, вошел в холл. Никого не было. Улисс прошел на кухню. Кофеварка мигала красным огоньком. Улисс выключил ее и огляделся. В раковине стояла чашка и тарелка со следами кукурузных хлопьев. Кофеварку Энн всегда забывает выключать, он это уже замечал. А где Модеста? Рыдает в кладовке? Улисс решил подняться в кабине. Там тоже никого не было. Компьютер был выключен, следовательно, в кабинет утром никто не входил. Обычно Энн включала компьютер, как только вставала, и он ложился спать вместе с хозяйкой. Даже если она не работала, то все равно не выключала свой станок до поздней ночи. Улисс прошелся по библиотеке, вышел на полукруглый балкон. Солнце ярко светило, вокруг царили покой и тишина. Только внизу в траве громогласно звенели и жужжали какие-то насекомые. Вдруг Улисс услышал сквозь мушино-пчелино-цикадный звук странные всхлипывания и стоны. Они неслись откуда-то сверху и напоминали что-то очень знакомое. Улисс прислушался и начал различать в этих нечленораздельных звуках отдельные слова:
- Тебе хорошо? - страстно шептал низкий мужской голос.
- Да, да, х-хани, да… еще, сейчас… я… это начинается… я уже чувствую… ах… ох, а-а-а-а-а… умираю, да… да! А-а-а-а-а-а!
Дальше послышались мужские стоны и вскрик. Через несколько секунд опять началась возня, но вопли уже сменились нежным мурлыканьем.
И дураку было понятно, чем там занимались. Улисса бросило в жар. Женский голос был голосом Энн! Но с кем она там? С Уайном?! У того тоже был довольно низкий хорошо поставленный голос. Или приехал какой-то ночной гость? Что же это? Распутная тварь! А так лизалась с ним, как будто год никого не имела! Первым желанием Улисса было взбежать наверх и… И что? Он, собственно, ей кто? Оскорбленный муж? Обманутый жених? Улисс шатаясь ушел с балкона. В библиотеке на столике лежали чьи-то сигареты, тут же стояла большая настольная зажигалка. Он взял одну. Улисс закурил впервые за два года. Он решил все-таки остаться и дождаться этих голубков. Пускай она знает, что он в курсе. Да, вид у него глупый, положение дурацкое, но он не мог сдвинуться с места. Вообще-то даже интересно, какие мужики ей нравятся.
Через десяти минут послышались быстрые шаги. По лестнице сверху спускалась девушка в белой мужской рубашке. Улисс поднял голову и увидел соблазнительные булочки двух смуглых половинок маленькой попки и голые стройные ножки. Девушка завизжала и ринулась обратно наверх. Ее попка еще раз ослепила Улисса своей невинной откровенностью. Спустя пару минут с лестницы кубарем скатился Чарли, сын Энн. Он был в белом махровом халате. Полы халата расходились, и время от времени являли миру довольно внушительное мужское достоинство.
- Простите, сэр? Вы, собственно, что тут делаете? Я полагаю, это не единственное в Мак-Лейне место для курения? Почему бы вам не покурить на свежем воздухе? А если вы еще будете курить там свои сигареты, а не мои, я сочту вас очень любезным джентльменом.
- Прошу прощения, я жду миледи. Она пригласила прийти с утра. Я вообще-то не курю, но так получилось. Прошу еще раз извинить меня…
- Я принимаю ваши извинения. Я узнал вас, Улисс. Но мама уехала час назад, точно не помню, но я слышал отъезжающую машину. Наверное, шопинг или еще что-то. Я-то думал, мы тут одни во всем доме. Модеста выходная сегодня, Уайн уехал. Я полагаю, вам лучше позвонить маме из своего дома.
Улисс неловко раскланялся и спустился вниз. Ему было стыдно за свою дурость. И несообразительность. Как он мог забыть про ее сына с девушкой?! Чем ребятам еще заниматься в их возрасте, да еще в пустом доме. Теперь они решат, что он псих или сексуальный маньяк. Да, так и есть! Бедная Энн, как, наверное, у нее пылали щеки все это время. Она там покупает апельсиновый сок или трусики и никак не поймет, кто ее так усиленно вспоминает и поносит. Улиссу стало стыдно. Он готов был упасть перед Энн на колени. Но, слава богу, мысли пока еще не переносятся на расстояния. Однако ее сын обязательно ей расскажет. А как этот юноша поставил его на место, как выставил вон! Его, конечно, можно понять. Но Улиссу было обидно. Да, не очень хорошие отношения начинают складываться с молодыми хозяевами усадьбы.
Вечером Энн повезла ребят в самое богемное местечко Вашингтона "Адамс Морган".
- Считай, что это наше фамильное место, - сказал Чарли Рози в машине по дороге туда, намекая на свою фамилию. - У мамы бывают приступы ностальгии по непрожитому прошлому. Она обожает мюзиклы "Волосы" и "Иисус Христос суперстар".
- Ну да, я сентиментальна и цинична одновременно. Такой вот я продукт своего времени.
Оказавшись на шумной улице, запруженной людьми, Энн предложила ребятам поужинать в эфиопском ресторане. Ей всегда нравилась экзотика. К тому же там действительно вкусно готовили. Рози, правда, выразила некоторое опасение, когда вместо столовых приборов принесли тонкие хлебные лепешки, а всю заказанную еду выложили на одно большое блюдо.
- Я здесь первый раз, - воскликнула Рози. - А как мы будем есть?
- Очень просто! Берешь в руки лепешку и ею захватываешь кусочки мяса. Заодно впитывается соус. Очень вкусно!
- Да, кстати, нас очень удивил твой друг, этот полковник. Мы утром расслабились, выходим из спальни чуть ли не нагишом, а он стоит под лестницей на втором этаже и нервно курит. И взгляд у него был какой-то безумный. Он, наверное, контуженный. Рози прозвала его Терминатором. Ты не боишься ехать с ним в Нью-Йорк?
- Глупости. Он меня искал, наверное. И не ожидал вашей раскованности. Возможно, его воспитывали в пуританской строгости. Это я такая либералка.
- Чарли, ну что ты все время преувеличиваешь?! - вступила в разговор Рози. - Просто типичная комедия положений, как в кино. С чего ты взял, что я его как-то прозвала? Это твоя была идея. Полковник очень положительный человек, на мой взгляд.
- Как моя идея? И не пачкай мне туфли. Зачем ты меня толкаешь под столом? Мама, а откуда ты его взяла? Рози, в чем дело?
- Я хочу рассказать смешное, - вдруг захихикала Рози, не обращая внимания на слова Чарли. - Знаете, какая самая заветная мечта официанта?
- Какая?
- Посетители едят дома, а чаевые посылают официанту экспресс-почтой.
- Это мама так делает. Сама моет посуду, а если прислуга ей поможет, то она ей доплачивает. А своему полковнику ты заплатишь за поездку? Или это входит в его зарплату?
- Чарли, не порти мне аппетит. Это не твое дело. Я же не лезу в ваши с Рози дела.
- Да пожалуйста, лезь сколько хочешь! Этим летом я собираюсь работать. Меня пригласили помогать вести летний семинар по языкознанию. У Рози тоже будет практика в больнице. А кстати, мы можем остаться дома, когда ты уедешь?
- Конечно. Это же и твой дом. Ты стал такой взрослый. И так быстро вырос.
- Мама, ты вдруг погрустнела. Я тебя чем-то обидел или у тебя творческая задумчивость?
- Я бы сказала, творческая грусть.
После ужина, поднимаясь в спальню, Рози сердито выговаривала Чарли:
- Ты такой толстокожий! Что ты прицепился к ее полковнику? У них же роман.
- Какой роман? Он просто у нее служит. Да и зачем он ей?
- А зачем ты мне? - Рози вздохнула. - Я от тебя этого не ожидала. Ты ее ранил своей насмешкой.
- Ерунда, она уже забыла. Странно другое: мама с тобой почти не разговаривала. На нее это не похоже. Обычно она такая болтушка.
- Я же тебе сказала, она влюблена в своего полковника. Я такие вещи чувствую сразу.
- Какая ты чувствительная… и чувственная. А что ты еще чувствуешь сейчас?
- Африканская еда у тебя хорошо усваивается…
Перед сном Энн позвонила Улиссу.
- Извини, я сегодня целый день была занята. Давай поедем завтра с самого утра? Ты не передумал?
- А ты? Я сегодня, кажется, оказался в дурацком…
- Забудь об этом. До завтра. - Она уже собиралась выключить свет, как в дверь постучали. - Входи, - воскликнула Энн, думая, что это Чарли.
Но это была Модеста. Она только что приехала и выглядела уставшей, но возбужденной.
- Извините, мадам, что так поздно. Но мне необходимо было вас увидеть. Дело в том, что я беру расчет.
- Мой бог! Что случилось? Ты обиделась? Почему? Ты меня просто ошарашила! Ну-ка выкладывай все начистоту!
- Я знала, что вы расстроитесь. Но это очень личное. Я выхожу замуж!
- Господи, я попала пальцем в небо! Никогда не следует делать прогнозов, даже в шутку. И кто этот счастливец?
- Догадайтесь, это просто. Мистер Рипепи!
- Модеста, я ничего не понимаю в людях, хотя и пишу о них! Это правда? Или тебе так кажется?
- Если честно, то я уже вышла замуж. Мы были сегодня в Сити-холле и зарегистрировались. Все случилось так быстро. А еще весь день искали квартиру. Но все-таки нашли очень славную. В Манхэттене. Дороговато, конечно, но, думаю, потянем. Я даже ничего не успела сделать там, сразу собралась обратно. Если вы не против, то я отработаю эту неделю, а на выходные уеду к мужу. Я обязательно подыщу вам замену за эти дни.
Энн грустно смотрела на Модесту. Потом улыбнулась и бросилась ее целовать.
- Поздравляю тебя! Но вы должны сделать свадьбу, и мы приедем с подарками! Нет, я тебе обязательно выпишу чек в качестве подарка. Послушай, расскажи мне подробно, как вы столковались? Я же писательница. Мне это нужно знать для работы!
Модеста с удовольствием пересказала Энн все предыдущие события, кое-что, конечно, опустив. Она была счастлива и наслаждалась своим новым состоянием. Все ее мысли были теперь заняты мужем и новым домом. Энн выслушав Модесту, заметила:
- Мне кажется, тебе нужно поменять свой имидж. Ты теперь нью-йоркская дама, жена актера. Будешь там тусоваться среди богемы. Это обязывает.
- Я думала об этом. А что вы мне посоветуете?
- Во-первых, надо покрасить волосы. Седина всегда старит. И полностью поменять гардероб.
- Мини я носить отказываюсь!
- Это не нужно. Молодежный стиль тоже старит, когда он не соответствует возрасту. А вот джинсовые вещи молодят. Только надо что-нибудь стильное и дорогое. - Попробуй что-нибудь из моих вещей померить! У меня слишком много барахла. Возьми все, что тебе подойдет.
Женщины отправились в гардеробную, обсуждая по дороге, какой цвет волос лучше выбрать.
Хотя спать Энн легла поздно, но чуть свет она уже стояла во дворе с сумкой, сундучком-косметичкой и маленьким чемоданом. Улисс тотчас вышел к ней из-за деревьев. На боку у него висела легкая спортивная сумка. Он с удивлением взглянул на вещи Энн.
- Мы едем на два дня? Или больше? - озабоченно спросил он.
- Если задержимся, я себе чего-нибудь подкуплю, - деловито ответила Энн. - А ты свои вещи уже погрузил в багажник?
Улисс хмыкнул.
- Я не знаю, куда грузиться. На какой машине мы едем? На моем джипе?
- Нет уж, мы едем на самой крутой тачке. Видишь вон ту желтую возле гаража? Стой тут, я ее подгоню.
Энн быстро пошла к машине. Улисс посмотрел ей вслед. Кремовые брюки, блузка фисташкового цвета, светло-коричневые лодочки и точно такого же цвета ремешок часов на запястье. Даже носочки, кокетливо мелькнувшие из-под брюк, были кремовые, с фисташковыми шашечками. Весь этот элегантный ансамбль неожиданно быстро отпечатался в восприятии Улисса. И он подумал, что жизнь рядом с Энн каким-то образом влияет на его органы чувств. Со спины Энн смотрелось очень юно, в ее походке была стремительная легкость, свойственная только молодым девушкам. Улисс всегда мог определить возраст по спине и глазам. Но спина Энн была прямой и узкой, а глаза были затянуты мечтательной поволокой. Обычно таким созерцательным взглядом обладают девочки в период полового созревания. Полусонные и задумчивые, они как сомнамбулы слоняются среди взрослых и слушают свои бродящие соки, опьяняясь собственными желаниями и первыми неразделенными оргазмами. Но днем, выходя на улицу, Энн всегда надевала шанелевские солнечные очки.
- Веди машину ты, а ближе к Нью-Йорку поведу я, хочешь? - спросила Энн. - Как тебе удобно?
Желтый "ламборджини" был великолепен. Улисс, потрясенный красотой машины, позабыл какие комментарии он собирался сделать. Ему захотелось просто наслаждаться этим произведением искусства, как искусствоведы наслаждаются шедевром живописи, а гурманы изысканным блюдом. В конце концов, если человек любит хорошие машины, что тут такого?
Они выехали из ворот и плавно покатили к выезду на шоссе.
- Мне сказал Фрэнк, что ты хорошо водишь. Где ты этому училась?
- Нигде и везде. Мой отец был автогонщик. Я кручу баранку с трех лет. Правда-правда. Сидела у него на коленях и крутила. Потом была у него на подхвате. А когда он умер… У него случился инфаркт в машине, и он потерял управление. Я подозреваю, что ему это подстроили конкуренты. Знаешь, можно делать такие уколы, что ни один врач не подкопается. А у него прыгало давление, и он его снимал инъекциями. После похорон мать умоляла меня забросить это дело. Она его ненамного пережила, но когда я ушла от первого мужа, отца Чарли, пришлось подрабатывать и я стала работать шофером. Только потом меня стали издавать. И все равно надо было мотаться по разным делам. Я из машины не вылезала сутками. Ну а на первый большой гонорар я купила себе "ягуар". Меня все осуждали, но потом я получила второй большой гонорар и раздала все долги. Ах, зачем я тебе это рассказываю, ты меня тоже осуждаешь. Но зато я совершенно равнодушна к золоту и брильянтам. На все приемы надеваю один и тот же жемчуг. А на приемы рангом ниже - гранаты. Мне стыдно носить брильянты, когда в Африке дети голодают.
- А ездить на "ламборджине" и "мазератти" не стыдно? Я в твоем гараже еще кое-какие машины заприметил, не такие крутые, правда…
- Это машины для поездки за продуктами или в церковь. Я не люблю пускать пыль в глаза. Но Нью-Йорк - это такое место. Ты сам увидишь, на каких тачках приедут все эти господа к Изе.
- А мне обязательно туда идти? Меня вроде бы не приглашали? Кажется, я и твоим друзьям что-то сморозил. Тебе будет неловко за меня.
- Эти комплексы надо изживать. Давай просто хорошо проведем время. А хорошо проводить время - это значит ходить по гостям, ресторанам, купаться в шампанском и спать среди цветов. Можем, конечно, для разнообразия сходить в музей. Или, так и быть, свожу тебя в тир - ты постреляешь и отдохнешь там душой.
- Ты все-таки считаешь меня идиотом. И скрываешь это довольно неумело.
- Комплексы, опять комплексы. Мы с тобой препираемся, будто двадцать лет женаты. Да! Чуть не забыла сообщить тебе потрясающую новость! Уайн и Модеста поженились! Модеста работает последнюю неделю и уезжает в Нью-Йорк. Фантастика! Я не ожидала этого от нашего старика Рипепи. Думала, он струсит в последний момент.
- Еще неизвестно, чем все кончится. А вдруг они через месяц разведутся? Честно говоря, Модеста производила на меня впечатление очень разумной женщины.
Энн засмеялась. Она откинулась на сиденье и включила музыку. Пел Элвис Пресли.
- Обожаю его! - сказала Энн. - А ты? Знаешь, есть такое волшебное слово - любовь! А любовь и разум несовместимы.
- Пожалуй, ты права, - ответил Улисс, выскочив на скоростное шоссе. - А как я вожу, на твой взгляд, автогонщица?
- Супермен! - ответила Энн. - Нет слов, одни стоны восторга.
Пока они ехали, Энн крутила приемник, ставила диски и весело болтала о всякой ерунде. Улисс слушал ее и не слышал. Ему просто нравились звуки ее голоса, а еще круглая коленка где-то под его рукой. Иногда он клал на нее ладонь. Энн ничего не говорила и делала вид, будто не замечает этого. После пятого или шестого прикосновения она вдруг положила руку на его бедро и скользнула ладонью по ширинке. От этого прикосновения Улисс встрепенулся и застыл, не сводя глаз с дороги. Энн продолжала свои неторопливые движения. Спустя несколько минут на брюках Улисса начала расходиться молния.
- Как нескромно, - тихо сказал Улисс, - и опасно.
- Зато приятно, не так ли? Ты же хотел этого?
- Слишком неожиданно. Ведем себя, как тинейджеры, сбежавшие от родителей.
- Послушай, зачем ждать до Нью-Йорка, съезжай в Филадельфию, за поворотом есть отель. Ну давай, в этот съезд, потом будет поздно, мы проедем город.
Улисс послушно включил поворотник. Он ничего не соображал, и, кроме неудобства от раздутых брюк, его уже ничто не волновало.
Они остановились возле отеля "Хайят". Первого отеля, попавшегося по пути. Улисс оплатил номер, чувствуя, как у него краснеют уши. Но, поднимаясь в зеркальном лифте и стоя среди других постояльцев, он оправился от странного ощущения неудобства. Войдя в номер, Энн повернула жалюзи, прикрыв слепящее глаза солнце. Улисс отпустил носильщика и, подойдя к Энн, обнял ее. Они быстро поцеловались и начали рывками стаскивать с себя одежду. Обнаженное тело Улисса с двумя шрамами на плече и предплечье было смуглым и мускулистым. Энн припала губами к его шраму и задохнулась от счастливого предчувствия любви. Он поднял ее на руки и понес к кровати. Положив ее поперек широченного матраса, застеленного розовой простыней, Улисс начал в беспамятстве покрывать поцелуями ее грудь, живот, бархатистую плоть между раздвинутых ног. Тело Энн было упругим и гладким, а живот абсолютно плоским. И если бы не плавная линия бедер и вполне созревшие округлые груди, она казалась бы совсем юной девушкой.
- Ляг на меня, я хочу тебя почувствовать всего, - прошептала Энн. - Какой же ты роскошный! Дай же мне его быстрее, я умираю, так тебя хочу!
- Да какой я роскошный, обыкновенный, это ты красавица, - смущенно пробормотал Улисс. Он прижался к Энн и вошел в нее, испытывая острое наслаждение. Больше двух лет он не имел женщину, и эти годы вдруг обернулись для него вечностью. Ему казалась, что его любовь к этой женщине огромна и безгранична. - Если я быстро кончу, не волнуйся, потом все будет нормально. Ты не представляешь, как давно я… - прошептал он и замер на полуслове. Он подумал, что не стоит исповедоваться любимой женщине в постели, да еще во время близости.
- Милый, все хорошо… мне уже хорошо… у меня все так быстро случилось. Не беспокойся обо мне, делай как хочешь…
Они кончили быстро и одновременно. И несколько секунд молча лежали, изумленные собою и всем случившимся. Потом Энн повернулась на бок и, посмотрев в лицо Улиссу, смеясь прошептала:
- Давай по-настоящему познакомимся, расскажи все о своих чувствах. Ты в меня сразу влюбился, как увидел? Или когда?
- Сразу. Но не понял, что это оно самое. Я редко влюблялся. Вообще-то я думал, что я вообще однолюб. Но теперь… Теперь у меня есть ты. И мне никто больше не нужен.
- Ты в этом уверен? С такими данными и однолюб? Трудно поверить. Я тоже влюбилась в тебя с первого взгляда. Но боялась себе это сказать. Так, главное мы обсудили. Теперь можно идти под душ.