Мик недовольно фыркнул. Вся эта неразбериха начинала его утомлять. Он давно видел простое и эффективное решение всех проблем. Его решения всегда отличались завидной простотой. Он мог бы оказать
Винни большую услугу, выбив из нее лишнюю дурь. Для этого нужно было набраться духу, завалить ее в койку и показать, что такое настоящая любовь. Это, несомненно, пошло бы ей на пользу. В каком-то смысле. Хотя, с другой стороны, просто убило бы ее.
Оставалось утешаться тем, что он не обязан решать чужие проблемы.
- Ладно, - решился Мик. - Я отведу Магика на прогулку. А вы напишите, как я должен поступить, и оставьте записку рядом с тазиком. Я сделаю все, что вы пожелаете. Только не пишите слишком много длинных слов, ладно? Тогда я все быстро пойму.
Мику пришлось потрудиться, чтобы отыскать своего пса. Глупое животное куда-то скрылось и не желало являться на зов. Мик обшарил весь дом и в итоге чуть не пришиб своего любимца. Он обнаружил Магика внизу, в комнате для занятий. Терьер с удовольствием грыз шелковые подвязки для чулок.
Глава 11
Найденная Миком записка была совсем короткой:
"Мистер Тремор! Будьте добры впредь не вспоминать и не обсуждать то, что произошло нынешним утром. Нам следует вести себя так, будто ничего не случилось. Сегодня в три часа жду вас в лаборатории согласно старому расписанию. У нас впереди много работы и очень мало времени. Эдвина Боллаш".
- Дама садится в карету первой, - наставляла Эдвина мистера Тремора. - Подайте мне руку. - Он повиновался, однако она не сразу решилась опереться на его ладонь: горячую и такую сильную...
Эдвина задержалась на подножке неподвижно. Он не мог тронуться с места без лошадей. Эдвина нарочно привела мистера Тремора в каретный сарай, чтобы урок был более наглядным.
- Когда я поднимусь, - продолжала она, - вы подниметесь следом и сядете напротив меня, спиной к воображаемым лошадям... Джентльмен никогда не займет место в карете рядом с леди - если только она не его жена или дочь. Вы всегда садитесь напротив, спиной к лошадям, - повторила она.
- Задом наперед, - уточнил он. - Я всегда сижу задом наперед.
- Верно.
Она с облегчением подумала, что мистер Тремор слушает внимательно и не отвлекается. Он никогда не отвлекался, если считал, что ее объяснения имеют практический смысл.
Полагая, что ему проще будет усвоить урок, подкрепленный действием, Эдвина решила отвести мистера Тремора в каретный сарай. Это была своего рода репетиция перед предстоящим балом, он должен представить, что будет делать и говорить в этот трудный для него вечер.
Но главное, она боялась, что не сможет провести обычный урок по лексике, следя за движениями его губ и языка. Слишком свежи были воспоминания о том, что между ними произошло.
Карета слегка покачнулась на рессорах под ее тяжестью, и Эдвина сильнее сжала его пальцы, но его руки не дрогнули. Несмотря на его сдержанность, Эдвина предпочитала как можно скорее занять место.
А в следующий миг кто-то дернул ее за платье и она в ужасе подскочила: неужели он осмелился это сделать, чтобы привлечь ее к себе?! Однако за спиной раздался совершенно невозмутимый голос:
- Извините. - И она получила свободу.
Оказывается, Мик случайно наступил на край ее подола. Эдвина заметила с нервным смешком:
- Ничего, такое иногда случается. - Она осторожно повернулась, балансируя на верхней ступеньке подножки, и попыталась изобразить милую улыбку. - И вы правильно сделали, что извинились. - Эдвина очень надеялась, что он не примет ее улыбку за отчаянную гримасу. - Джентльменам всегда приходится следить, чтобы не наступить даме на край подола или шлейфа. - Она перевела дыхание и продолжила: - Попробуем еще раз? Теперь вы наверняка все сделаете как надо!
Так и произошло. Эдвина без всяких происшествий оказалась на своем месте в карете и следила за тем, как рослый, плечистый мистер Тремор с завидной грацией и непринужденностью проскользнул в узкую дверцу и сел напротив нее. Она хотела было заметить, что ему следует двигаться более солидно, но подумала, что некоторым поклонницам примитивизма больше нравятся проворные мужчины, и промолчала.
Тем временем мистер Тремор протянул руку к дверце.
- Нет, - остановила его Эдвина. - Не надо. Это сделает лакей. Вам не следует беспокоиться. Вообще постарайтесь привыкнуть к тому, что многое за вас будут делать слуги.
Он выпрямился, явно удрученный этой новостью, и оставил дверцу болтаться на петлях.
Оба молчали, неподвижно сидя в распахнутой настежь карете, стоявшей в распахнутом настежь сарае - Эдвина умышленно не прикрыла за собой дверь, чтобы было светлее. В дальнем углу громко стукнула копытом лошадь, и этот звук помог развеять напряжение их первого урока после того, что случилось утром. Винни перевела дух. В сарае приятно пахло сеном, конским потом и старой выделанной кожей. Узкий луч света, в котором весело танцевали пылинки, падал через раскрытую дверцу прямо на колени мистеру Тре-мору.
Она поспешила отвернуться и выглянула в окно своего обшарпанного экипажа. В глаза бросились давно пустовавшие денники.
- На балу, - начала она, не поворачивая головы, - когда вы будете входить в дом или вообще в какое-то помещение, дам следует пропускать вперед...
- А разве с нами приедут и другие леди?
- Не исключено. Полагаю, господа Ламонты сами доставят вас на бал, но с ними могут быть их жены или знакомые.
- А вы?
- Что - я?
- Вас с нами не будет?
- Нет. - От удивления она забылась настолько, что даже посмотрела на него. - Я всего лишь ваша учительница.
- Я хотел бы пойти туда с вами.
- Это невозможно.
- Почему?
Эдвина в замешательстве нахмурилась. Как втолковать ему, что она не желает туда идти?
- Мой кузен не обрадуется, если увидит меня на балу, - сказала она и торопливо добавила: - И я совсем не хочу туда идти! Итак, запомните: вы открываете дверь перед любой дамой, что окажется рядом, пропускаете ее вперед, а потом...
- Почему это вы не хотите идти? По-моему, вам там самое место! Все эти правила - кто знает их лучше вас?
- Мне не нравится мой кузен, - пояснила Эдвина, - и с его стороны...
- А каков он?
- Кто? Ксавье?
- Это его так зовут?
- Да. А еще он очень старый, очень обаятельный и очень влиятельный джентльмен. Скорее всего он вам понравится. Он почти всем нравится.
- Только не мне - раз он не любит вас!
Эдвина хотела что-то сказать, но промолчала. Она и сама не знала, радует ее или раздражает преданность Мика.
- Ну что ж, значит, вы будете его бояться. Ксавье боятся все, кто его не любит. Он наделен немалой властью.
- Только не вы!
- Простите?
- Вы его не боитесь!
На этот раз она не выдержала и рассмеялась, коротко и горько:
- Да, я его не боюсь! Но именно поэтому я и не хочу туда идти! Вы позволите мне продолжить урок? - И Эдвина заговорила, не дожидаясь его ответа: - Прежде всего, находясь на балу, не вздумайте оставаться наедине с дамой младше тридцати лет. Ни за что на свете. Ни на минуту. Иначе я не ручаюсь за последствия. Молодая леди имеет право находиться в обществе джентльмена только под присмотром компаньонки. В противном случае...
- Сколько вам лет? - Он удобно расположился на скамье и положил руку на мягкую спинку, как будто ездил в таких каретах всю жизнь. Этого у мистера Тремора не отнимешь, он в любой ситуации вел себя так. Эдвина даже слегка растерялась.
- Джентльмен не должен спрашивать у дамы, сколько ей лет.
- Но как же тогда узнать, нужна ли ей компаньонка?
Эдвина пристально посмотрела ему в лицо. Нет, он не шутил. Ему просто было интересно.
- Мне скоро тридцать, - буркнула она. - Двадцать девятого числа.
- Апреля? - уточнил Мик.
- Да. - До дня ее рождения оставалось три недели.
- Тогда вам нужна компаньонка! - заключил он с торжествующей улыбкой.
- Совершенно верно. Но я не имею на это средств, а моих родных подобные мелочи не интересуют. Однако смею вас заверить: родственники тех леди, которых вы встретите на балу у герцога, сотрут вас в порошок, если вы позволите себе уединиться с молодой особой...
- И что же они предпримут? - расхохотался он. - Лишат меня несметного наследства?
- Нет. - Бедняга не понимал, над чем смеется! - Но они непременно постараются лишить вас всего, что вы цените в жизни: отнимут у вас ваших хорьков, ваших собак, выдерут вас и бросят в тюрьму. Вам потребуется не один год, чтобы выйти на свободу, если вообще это когда-нибудь произойдет.
Наконец-то его проняло.
- Мистер Тремор, - сказала Эдвина, покосившись на него, - нам предстоит одурачить самых могущественных людей Англии. - Она помолчала, чтобы он мог осмыслить ее слова. - Вот что я тщетно пытаюсь вам втолковать. Но это еще не самое страшное. Самое страшное произойдет в том случае, если вы скомпрометируете кого-то из их дочерей. Ради спасения чести вам придется жениться, и когда выяснится, что вы совершенно неподходящая партия, вам несдобровать.
"А заодно и мне", - подумала она.
Эдвина погрузилась в мрачное молчание, предоставив ему возможность сполна оценить описанную картину. Она вовсе не хотела его запугивать, но считала своей обязанностью честно предупредить о грозящих последствиях.
Самое смешное то, что она не боялась провала. Больше всего ее страшил блестящий успех затеянного ими спектакля.
Она с содроганием представляла, какой фурор произведет появление у герцога этого неотразимого красавца. Одного его взгляда будет достаточно, чтобы разбить сердце любой великосветской кокетки.
Наконец предполагаемый покоритель женских сердец задумчиво кивнул и произнес:
- Жаль, что вас там не будет рядом со мной.
Ну да, именно такой спутницы ему и не хватало! Великовозрастной костлявой верзилы, вышвырнутой некогда на улицу самим Ксавье и окончательно одуревшей от любви.
От любви? Господи помилуй! Эдвина торопливо потупилась. Слава Богу, в этом углу кареты было достаточно темно, чтобы он не заметил, как она покраснела. Дура несчастная, она не устояла перед тем человеком, в которого превращается Мик Тремор. Нет, не просто дура - идиотка! Она дрожит от одного его вида, задыхается от восторга - и в то же время не смеет поднять на него глаз!
Если так пойдет и дальше, она уподобится одной из своих недалеких учениц, безуспешно пытающейся обрести хотя бы толику уверенности в себе. Разве не она учила своих подопечных быть сильными, рассудительными и сполна пользоваться теми немногими правами, которыми наделило женщину общество?
Рассматривая свои руки, Эдвина напрасно пыталась вспомнить, о чем они только что толковали. Потом подняла голову и заговорила, глядя прямо перед собой:
- Когда карета прибывает на место, вы должны помочь леди из вашей компании спуститься с подножки, если выйдете последним из мужчин. - Да, да, нужно выйти! Вон из кареты! И как вообще она додумалась его сюда затащить? - Лакей опускает подножку и держит дверцу. Вы спускаетесь, поворачиваетесь и подаете даме руку.
Он сидел молча, не шелохнувшись.
- Вам все понятно? - Она вопросительно глянула на Мика.
Он подался вперед и долго смотрел на нее, прежде чем соизволил кивнуть с самым торжественным видом. Но тут же расхохотался:
- Нет! Мне ничего не понятно! - Мистер Тремор беспечно тряхнул головой и добавил: - Но ведь вы все равно заставите повторить, если я ошибусь! Вас хлебом не корми - дай преподать мне лишний урок!
Возможно, в чем-то он был прав. И все же под коней Эдвина чуть не лишилась с таким трудом обретенной выдержки.
Он уже стоял на земле и протягивал ей руку уверенным, учтивым жестом, как настоящий джентльмен. Эдвина изящно оперлась на его ладонь, с удовлетворением думая о том, что многое ее ученик схватывает прямо на лету. И тут он ни с того ни с сего спросил:
- Ну как, вы в порядке?
Эдвина застыла, а он слегка сжал ее руку.
Что Мик хотел этим сказать? Все поплыло перед глазами, и ужасно захотелось забыть о том, что она учительница, а он - ученик. Больше всего Эдвина желала броситься ему на грудь и признаться: "Нет! Мне плохо, мне очень плохо!" Но вслух сказала:
- Да. Я в порядке.
- Отлично. - Он кивнул и несмело улыбнулся. Но уже в следующий миг его улыбка стала еще шире, и он добавил: - Рад это слышать, голуба! Стало быть, больше не держите на меня зла?
- Стало быть, больше не держу, - машинально повторила она.
Если у нее и оставались какие-то обиды на его наглую выходку, в эту минуту они развеялись без следа. Эдвина с улыбкой поглядела на его бритую губу.
- Отлично! - воскликнул он. - Отлично. - У него и в самом деле камень с души свалился. - Ну что ж, тогда айда в дом, повторять гласные?
Эдвина продолжала глупо улыбаться, содрогаясь при одной мысли о том, что снова придется сидеть с ним рядом и отмечать каждое движение этих чувственных губ. Только не это! Стараясь не выдать себя, она кивнула:
- Да. Прошу!
Глава 12
Неспешно шагая рядом с мистером Тремором по гравиевой дорожке, ведущей к дому, Эдвина сердито спрашивала себя, о чем она думала, затевая эту странную игру? Неужели всерьез вообразила, будто все будет мило и невинно и она в два счета вышвырнет его вон, если он позволит себе лишнее?
"Ты сама вырыла себе яму, Винни! Сама лишила себя покоя на целых шесть недель!"
Вот именно! Лучшее, что можно предпринять в такой ситуации, это сделать вид, будто она не вела себя как последняя дура, а он - как бешеный бык на случке. Будто нынешнего утра не было вовсе. И зачем только он об этом вспомнил?
Эдвина собиралась сделать полный идиосинкратический анализ его речи. Такую солидную работу не стыдно представить даже Королевскому научному обществу. А Тремору нужны были деньги, чтобы содержать семью, к тому же благодаря правильной речи он смог бы значительно улучшить свое социальное положение. Таким образом, обоим было что терять в случае прекращения занятий.
Более того, им предстояло бы весьма неприятное объяснение с господами Ламонтами, изрядно потратившимися на осуществление этой затеи.
Дома они обнаружили, что мистеру Тремору прислали карманные часы со звоном. Мистер Тремор был в полном восторге и не мог ими налюбоваться. Кроме того, на столике в передней стояли коробки, и они, как любопытные дети, с нетерпением принялись распаковывать их, извлекая на свет две пары дневных мужских ботинок, домашние туфли, темные кожаные перчатки, белые перчатки для торжественных случаев и два цилиндра. Один - из черного шелка, другой - касторовый, мягкий и приятный на ощупь. Эдвина уже забыла, когда в последний раз держала в руках такие вещи.
Недоумевая, зачем Ламонты прислали цилиндр для дневных выходов - куда мог мистер Тремор отправиться днем? - она вытащила его из коробки, осторожно придерживая за тулью. Эдвина вертела его так и этак, представляя, как он будет смотреться на голове.
Мистер Тремор все еще забавлялся с часами. Эдвина подала ему цилиндр, и он воскликнул:
- Черт меня возьми! - Но тут же со смехом поправился: - Ну что за поразительная шляпа! - На этот раз ему удалось правильно составить фразу, однако под конец он дал маху: получилось "шыляпа".
Он взял у Эдвины цилиндр и надел.
Поскольку "поразительная шляпа" была изготовлена на заказ, она точно соответствовала его размеру. Поражало другое: то неповторимое изящество, та неуловимая смесь небрежности и утонченности, с которой сидел касторовый цилиндр на его голове. Ну вот, пожалуйста. Эдвина только что мечтала увидеть этот цилиндр на мужчине, знающем, как с ним обращаться, и этот мужчина перед ней!
Она отступила назад, чтобы видеть отражение мистера Тремора в большом зеркале на стене. Видимо, он тоже был доволен достигнутым результатом, однако, взглянув на свою голую верхнюю губу, едва заметно поморщился. В цилиндре и без усов он действительно стал другим человеком.
- Простите, - пробормотала она.
- Это из-за усов? Напрасно. Не вы же мне их сбрили!
- Но вы сделали это из-за меня. И из-за меня мы оба попали в ужасное положение.
Он повернулся, театрально взмахнув в воздухе цилиндром. Откуда у него этот артистизм?
- Вы проделываете это постоянно, не так ли, Винни?
- Что проделываю?
- Все обдумываете, обсасываете со всех сторон - прямо как суеверная старуха. - Он укоризненно покачал головой.
- Суеверная?!
- Та, что каждые пять минут плюет через левое плечо.
- Ну, знаете ли...
- Винни, - перебил мистер Тремор, - позвольте мне рассказать вам про мою матушку. Она была чудесной женщиной. И преданной матерью. Но становилась прямо-таки одержимой, коли речь заходила о вере в Бога. Когда она сердилась на меня, то всякий раз повторяла (тут он с чувством изобразил корнуэльский акцент): "Ты, Мик, плохой мальчик, но Господь шельму метит, помяни мое слово!" И если я потом падал и разбивал коленку, она торжественно заявляла: "Вот видишь?" Как будто я упал не из-за собственной неловкости, а сам Господь подставил мне подножку. Бедная, она скончалась в страшных муках, выхаркивая легкие вместе с кровью...
Он помрачнел, погрузившись в воспоминания, но вскоре продолжил:
- Да, нелегко ей пришлось. Напрасно я повторял, что она не заслужила такой конец, - она только плакала и каялась в грехах. И чего только она не говорила! Ей казалось, что это кара за какой-то страшный грех. Хотите верьте, хотите нет, никто из нас и мысли не допускал, что мать грешница. Она была сама доброта. Ни разу не подняла на нас руку. Единственным ее оружием была угроза вечного проклятия. А мы, представьте себе, только хихикали втихомолку над ее словами, потому как верили в свое бессмертие - и все благодаря ее любви. - Мистер Тремор снова умолк, подбирая слова. - Не пытайтесь делать так же, как она, Винни. И жить по таким правилам. Как будто вы в ответе за все, что происходит вокруг, и можете что-то изменить, без конца повторяя про себя всякие умные слова.
- Но ведь должна же быть какая-то ответственность...
- Винни, - воскликнул он, подавшись вперед, - я давно мечтал о том, как бы сделать то, что я сделал! И нынче утром мне показалось, что вы дали мне шанс. Наверное, я ошибся. Но что было, то прошло! Нам нужно жить дальше! И не терзать себя понапрасну!
- Я не могу не отвечать за свои поступки! И мне нравится обдумывать все...
- Нет, нет! - с горячностью перебил ее мистер Тремор. - Этим вы только загоняете себя в тоску! Вы берете на себя непосильный груз и рано или поздно рухнете под его тяжестью. Так же, как моя матушка! А ведь вы не сделали ничего дурного, поверьте! Вы хорошая девочка, Винни Боллаш, добрая и отзывчивая. У вас щедрая душа. Вы вовсе не такая зануда, какой показались мне сначала! - Он не выдержал и добавил с лукавой ухмылкой: - По крайней мере почти не такая!
В эту минуту в коридоре показалась миссис Рид. Она что-то напевала, смахивая пыль с полок. Оба молча слушали, пока она не скрылась на кухне. Мик заговорил вполголоса, но не пожелал сменить тему разговора: