* * *
Стоя на пороге конюшни, Йэн подставил лицо солнечным лучам. Он чувствовал себя на удивление хорошо. Боже, как прекрасно быть свободным.
"Относительно свободным", - тут же напомнил он себе.
Ночью его мучили кошмары. Во сне он снова плыл в Америку, что оказалось худшим испытанием, чем неслыханно суровая зима, проведенная в эдинбургской тюрьме в ожидании плавания через Атлантику. В тюрьме у него по крайней мере было немного пространства, и хотя их плохо кормили, все же пищи было больше, чем им давали во время путешествия. Он никогда не забудет отчаяние и безнадежность, сковавшие его крепче кандалов в душном корабельном трюме.
А теперь, под ласковыми солнечными лучами, яркими красками расцветившими утро, ему казалось, что нет ничего невозможного и все будет хорошо.
Йэн обвел взглядом маленькую ферму: покосившийся забор, курятник, свинью и четырех поросят, резвившихся в загончике, который был для них явно мал. За фермой простиралось пастбище, граничащее с полем, а рядом с ним - пашня, готовая к посеву. И маленький белый одноэтажный дом.
Повсюду раздавались обычные для фермы звуки. Звуки жизни.
К Йэну подбежал трехногий пес, радостно виляя хвостом. На заборе важно восседала ворона, неподалеку старательно умывался кот. Детей нигде не было видно, но Йэн знал, что кто-то уже встал, потому что над трубой в доме вился дымок.
Обогнув конюшню, Йэн увидел Фортуну, стоящую на коленях у могилы Джона Марша.
Почувствовав его взгляд, Фортуна испуганно подняла глаза, и Йэну показалось, что она сейчас убежит в лес, росший за речкой. Однако она не убежала, а подняла руку, приветствуя его.
Йэн медленно приблизился к девушке, остановившись в десяти футах от нее.
- Здравствуй, Фортуна, - поздоровался он.
Рукой она показала на него, потом сложила ладони и склонила на них голову, изображая сон.
Он понял ее жесты.
- Да, я хорошо спал.
Почему она не могла говорить? Фэнси Марш ничего не рассказывала об этом, а он не хотел спрашивать. Тем не менее его одолевало любопытство.
- Спасибо, что спросила, - добавил Йэн. Поколебавшись, Фортуна изобразила открытую книгу, затем развела руки, словно задавая вопрос.
- Да, - ответил Йэн. - Я почитаю вам сегодня.
Ее смуглое лицо осветила застенчивая улыбка, будто луч света, пробившийся сквозь тучи.
Счастливчик довольно тявкнул, словно разделяя чувства Фортуны. Все еще улыбаясь, девушка показала на Счастливчика, потом на него, потом снова на Счастливчика.
Йэн догадался, что она пытается выразить свое удивление тем, что пес сразу принял его.
- Думаю, он любит всех, - смутился он. Фортуна покачала головой и состроила гримаску.
- Он не любит людей?
Она подняла вверх большой и указательный пальцы, пытаясь яснее выразить свою мысль.
- Он любит только некоторых людей?
Фортуна закивала. На лице девушки была написана радость от того, что он понял ее.
Ее руки вновь задвигались, рассказывая историю. Он внимательно наблюдал за выразительными жестами. Она показала капкан, собаку, пытающуюся вырваться, кто-то - Фортуна? - открыл капкан. Затем она изобразила страх и показала на пса.
- Он был напуган?
Она кивнула. Затем, махнув рукой в сторону дома, девушка наклонилась и коснулась героя истории пальцами, словно забинтовывая его лапу.
- Фэнси вылечила его, - догадался Йэн. Фортуна снова кивнула. Затем, подойдя к нему ближе, она показала на его запястья и коснулась своих.
- Да, - подтвердил Йэн, - она вылечила и меня. - Действительно, раны уже не болели. Фэнси умела проявлять заботу. Если он не проявит осторожность, она позаботится о своих проблемах, предоставив их решение ему, а у него достаточно и своих.
- Фэнси сказала, что ты наполовину чероки, - продолжил он разговор с Фортуной.
Блеск в глазах девушки внезапно погас, и она отвернулась.
- Я читал, что чероки были смелыми людьми, - сказал Йэн и, видя ее заинтригованный взгляд, добавил: - Они были хорошими людьми.
Фортуна недоверчиво посмотрела на него, затем кивнула.
- Ты должна очень гордиться своим народом.
Она распрямила плечи, а ее темные глаза, казалось, заглянули ему прямо в душу. Она была очень красива. Ее смуглое лицо с высокими скулами и точеными чертами привлекало взгляд, а загадочные темные глаза, казалось, хранили множество тайн. Фортуна была эфемерной, неземной. Йэн не мог представить подобную хрупкость в Фэнси Марш. Несмотря на красоту, в Фэнси чувствовался стальной стержень, которого была лишена Фортуна.
Фортуна подошла вплотную к Йэну и, легко прикоснувшись к его руке, быстро убежала.
Йэн смотрел ей вслед, одновременно удивленный и смущенный. Ему было приятно знать, что она доверяет ему, однако он не хотел завязывать более тесные отношения ни с кем из семьи Марш.
Вздохнув, Йэн повернулся и направился ко входу в конюшню, но остановился, увидев подошедшую Фэнси. Он не был готов к разговору с ней.
- Куда пошла Фортуна? - спросила Фэнси.
- Она просто… исчезла. Она рассказывала о Счастливчике и…
- Рассказывала?!
- Да, жестами. - Помедлив, он решился спросить: - Как случилось, что она перестала говорить?
- Она говорила раньше, но потом… - Фэнси осеклась, и Йэн больше не расспрашивал ее. Происшедшее с Фортуной его не касалось. Он ругал себя всякий раз, когда невольно пытался лучше узнать Маршей.
- Боюсь, что я обидел ее. Я сказал, что знаю о ее происхождении, что читал об индейцах и что она должна гордиться своими предками. После этого она убежала. Я поступил неправильно?
Фэнси облегченно вздохнула.
- Многие люди, в том числе Роберт, называют ее полукровкой, совершенно не считаясь с ее чувствами. Думаю, она просто удивилась, что вы отнеслись к ней с пониманием.
- Я лишь хотел…
- Быть добрым с ней, - закончила за него Фэнси.
- Мне очень жаль, - сказал Йэн.
- Не нужно сожалеть. Вы нравитесь Фортуне. Не думаю, что прежде она пыталась с кем-то общаться, не считая, конечно, Джона, детей и меня. Вчера она сказала мне, что вас послал Бог.
Йэн закрыл глаза. Если его послал Бог, то сделал это слишком жестоким способом.
- До завтрака мне нужно накормить лошадей, - резко сказал он, злясь на себя за то, что не может обуздать свои эмоции. Он не хотел продолжать этот разговор.
- Завтрак почти готов, - сказала Фэнси. Он сухо кивнул.
- Спасибо за вашу доброту к Фортуне. Он снова кивнул и быстро скрылся за дверями конюшни.
* * *
Проводив Йэна Сазерленда взглядом, Фэнси вернулась в дом.
Книга, которую он читал прошлым вечером, все еще лежала на столе в гостиной. Взяв ее, она провела пальцами по раскрытым страницам, словно пытаясь проникнуть в глубину души шотландца, найти объяснения противоречиям, которые она видела в нем. Например, его акцент. Он то пропадал, то появлялся вновь по неизвестной причине. Несколько минут назад она с трудом понимала его, но, когда он читал "Робинзона Крузо", его речь лилась легко и свободно.
Его голос был глубоким и волнующим. Фэнси заметила, как заблестели глаза Ноэля, когда он слушал о приключениях Робинзона. Даже Эми, несмотря на свой возраст, слушала, раскрыв рот. Фэнси не могла с уверенностью сказать, что было тому причиной: захватывающее повествование или голос рассказчика.
Фэнси готова была поклясться, что книга увлекла самого шотландца, так же как и его слушателей, хотя было очевидно, что он уже читал ее. Он ни разу не запнулся, как это иногда случалось с их священником во время проповеди, и читал выразительно, меняя интонацию. Описывая шторм, в котором потерпел крушение корабль юного Крузо, его голос звенел от напряжения; слушая его, Фэнси живо представила себе всю картину трагедии: она видела молнии, слышала грозные раскаты грома, чувствовала бурные дождевые потоки.
Фэнси неохотно положила книгу на место и проверила пирог в печи. Он уже покрылся золотистой корочкой, она выложила его на блюдо и поставила рядом с кукурузным пудингом. Накрывая на стол, она поймала себя на мысли, что поставила шесть тарелок.
Со вздохом Фэнси убрала лишнюю тарелку в буфет. Она скучала по Джону. Хотя он был молчалив, особенно по утрам, она всегда ощущала его присутствие, наполнявшее ее покоем и тихой радостью. Даже ласковый голос Ноэля, кормившего лисенка во дворе, не смог заполнить пустоту.
Прошлая ночь была очень одинокой. Только лежа в холодной постели, в полной темноте, она до конца поняла, как ценила Джона, его надежность, терпение, снисходительность к ее, как он выражался, милым странностям.
Дети появились в гостиной без приглашения, словно шестое чувство подсказало им, что завтрак готов. Эми несла в руках куклу, а за Ноэлем важно шествовал Непутевый.
Фэнси подошла к двери посмотреть, где остальные. На пороге конюшни появился Йэн, а за ним, к ее удивлению, Фортуна и Счастливчик.
Фэнси заметила, что шотландец воспользовался бритвой Джона, которую она дала ему накануне. Его короткие темные волосы немного отросли и начали виться. Бледность, явившаяся следствием долгих лишений, делала глаза еще более яркими и выразительными. Ей показалось, что он чувствует себя гораздо лучше, чем три дня назад. К коже начал возвращаться естественный цвет, и двигался он с большей уверенностью. Неужели он появился в их жизни лишь три дня назад?
Да, это так. И она должна была признать, что Йэн Сазерленд привлекательный мужчина.
Смутившись, Фэнси отругала себя. Какая женщина посмотрит на другого мужчину на следующий день после похорон мужа? Но, с другой стороны, это не более чем объективное наблюдение. Шотландец действительно был весьма привлекателен. Раньше у нее не было времени присмотреться к нему, да и непросто было оценить его внешность, когда он был одет в грубую одежду, а его лицо покрывала густая щетина.
По мере того как шотландец приближался к дому, в ее мозгу зазвучали слова деверя: "Ты не можешь жить на ферме одна с этим… чужеземцем".
А вдруг Роберт прав?
Фэнси кольнуло недоброе предчувствие. Она взглянула на сложившуюся ситуацию новыми глазами. Она знала, какие слухи пойдут о ней и шотландце по всему графству, и не сомневалась, что Роберт приложит все усилия, чтобы раздуть скандал. Его влияние в графстве было поистине огромным. Благодаря его стараниям Джон не мог нанять работников на ферму. И если он решит использовать присутствие Йэна Сазерленда против нее, он ни перед чем не остановится.
Но Фэнси не могла потерять шотландца. Для нее это значило потерять ферму. Процветающая ферма была мечтой Джона, а теперь она стала для Фэнси символом ее независимости. Если она потеряет ферму, то вместе с детьми и Фортуной окажется во власти Роберта, а он именно этого и добивается.
Отпрянув от двери, она подошла к камину и попыталась чем-нибудь заняться. Наконец на крыльце раздался звук его шагов, а секунду спустя он вошел в гостиную.
- Я могу вам помочь? - спросил Йэн. Фэнси бросила на него быстрый взгляд через плечо, удивившись его предложению, и покачала головой.
- Садитесь за стол, все готово. - Украдкой наблюдая за ним, она отметила, как хорошо он стал выглядеть и каким изяществом исполнено каждое его движение.
Дети уже сидели за столом и вели себя необычно тихо. Ноэль гладил Непутевого, свернувшегося у него на коленях. Эми прижимала к себе куклу, словно решила никогда ее не отпускать. Чтобы пережить горе, дети проявляли заботу о своих любимцах.
Фэнси нахмурилась, глядя на довольно мурлыкавшего кота. Обычно они с Джоном запрещали детям брать животных за стол, но сейчас у нее язык не повернулся сделать Ноэлю замечание. Не сегодня.
Со вздохом она поставила на стол чайник со свежим чаем. Наполняя горячим напитком чашку Йэна, она поймала его заинтригованный взгляд.
- Сколько их еще? - спросил он.
- Кого? - не поняла она вопроса.
- Животных, - пояснил он с едва уловимой усмешкой. Глазами он показал на кота, потом на енота, ждущего своей очереди у ножки стула, на котором сидел Ноэль. - Я уже видел енота, кота, собаку, ворону и лиса. Может, у вас живет еще кто-то?
Не дожидаясь ее ответа, Ноэль поспешил просветить шотландца.
- Папа говорил, что однажды мама приведет в дом слона, - и, осекшись, опустил глаза.
Не говоря ни слова, Фэнси наполнила тарелки, села и склонила голову. Дети последовали ее примеру. Шотландец, который уже поднес ложку ко рту, со стуком положил ее на тарелку, но не опустил голову.
- Ноэль, - окликнула сына Фэнси. Ноэль немного подумал и твердо произнес:
- Господи, благослови эту пищу… и, пожалуйста, позаботься о папе.
Фэнси закусила губу. Джон всегда читал молитву перед едой. Обычно она была длинной, и дети внимательно его слушали. Возможно, молитва Ноэля была неправильной, но… и она не смогла бы придумать лучше.
По губам шотландца скользнула улыбка, столь мимолетная, что Фэнси решила, что ей померещилось.
- Какая короткая молитва, - восхищенно сказала Эми.
- Я знаю, солнышко.
- Папа молился долго, - продолжала малышка. Губы шотландца дрогнули.
- А вы что думаете? - спросила его Фэнси.
- По-моему, молитва замечательная.
Минуту она смотрела на него, решая про себя, смеется ли он над ней. Для нее было важно, чтобы он уважал ее и признавал ее превосходство.
- Хорошо, - сказала она и начала есть.
Дети и Фортуна лишь слегка притронулись к еде. Шотландец, как обычно, энергично работал ложкой, но без особого аппетита, глядя в тарелку и не говоря ни слова. Закончив есть, он посмотрел на нее:
- Что я должен сделать сегодня?
Она сразу не нашлась, что ответить. Дел было много. Самым неотложным был посев табака, но приходилось ждать дождя, чтобы начать.
- Вы можете объездить лошадей?
-Да.
- Вы знаете что-нибудь об их тренировке?
- Тренировке?
- Да, для скачек.
- Нет, но я знаю лошадей.
Вчера она уже успела убедиться, что он хорошо ездит верхом. Но тренировка лошадей отличалась от простых верховых прогулок. Она подозревала, что Йэн преуменьшает свое умение - либо из скромности, либо из желания показать, что он не нужен ей.
Как же ей определить, какую работу она может доверить ему, а какую должна сделать сама?
Понимая, как мало она знает о Йэне Сазерленде, Фэнси вдруг четко осознала, что судьба фермы - а значит, и ее собственная - всецело зависит от них обоих, действующих сообща.
8.
Йэн проснулся от шума дождя, барабанящего по крыше конюшни. Поднявшись с постели, он распахнул двери.
В предрассветной тьме невозможно было ничего увидеть на расстоянии дальше нескольких футов. Но прохладный воздух дарил свежесть после утомляющего палящего солнца. Йэн пробыл в колонии всего неделю, но успел возненавидеть эту душную влажную жару. Ему казалось, что он никогда не привыкнет к этому климату. Он скучал по свежим ветрам, гуляющим в горах Шотландии. Он скучал по многим вещам…
Долгожданный ливень принес облегчение.
Надев лишь брюки, Йэн вышел во двор, подставил лицо и тело холодным струям, приветствуя дождь. Раскачивающиеся на ветру деревья напоминали многоруких великанов, а клубящиеся тучи скрывали проблески рассветных лучей.
Молния яркой вспышкой разрезала небо, за ней последовал глухой раскат грома. В глубине конюшни тихо заскулил Счастливчик. Пес преданно ходил за Йэном по пятам, и у шотландца недоставало сил отгонять его. Все же Йэн оставил без внимания жалобный призыв собаки и остался стоять под дождем.
В небе снова засверкала молния, осветив табачное поле, ждущее дождя.
Йэн с ненавистью думал о молодых ростках табака, которые ему предстояло пересадить. Он провел здесь всего неделю, а семья Марш уже успела опутать его своими проблемами, делающими мысли о побеге все более призрачными. Фэнси и ее дети отчаянно нуждались в деньгах, которые принесет новый урожай табака. Как же он может оставить их в трудную минуту?
Но как он может оставаться здесь, когда его сестра, если она все еще жива, осталась одна и нуждается в нем?
Хорошо, он посадит этот проклятый табак. И тогда ничто не будет его удерживать. Он сможет покинуть их с чистой совестью, зная, что у Фэнси Марш будут средства к существованию. После сбора и продажи урожая Фэнси сможет продать лошадей, и на вырученную сумму они продержатся, пока… Пока что?
Пока вдова Марш не найдет себе нового мужа. Она достаточно молода и красива, чтобы снова выйти замуж.
Йэн долго стоял под дождем, думая о родной Шотландии, о сестре, о планах побега, но больше всего - о красоте Фэнси и о непрошеном желании помочь ей, не дававшем ему покоя.