- Как я уже сказал, надо сперва доказать степень родства. Я не думаю, что мог бы нарушить слово, данное мною родственникам моих пациентов.
- Скажите мне хотя бы, - закричала я, уже не владея собой, - ее муж приезжает к ней регулярно, раз в месяц?
- Многие родственники наших пациентов навещают их регулярно.
Он холодно смотрел на нас, и я почувствовала, что он, как и прежде, остается непреклонным. Саймон уже был вне себя, но и ему не удалось растрогать заведующего.
- А увидеть ее?.. - начала я.
Но заведующий ужаснулся, поднял руку в знак протеста и резко произнес:
- Разумеется, нет. Это просто невозможно.
Саймон беспомощно посмотрел на меня.
- Тогда остается одно, - сказал он. - Вы должны написать своему отцу.
- Вот здесь, я думаю, вы совершенно правы, - заметил заведующий, поднимаясь из-за стола и тем самым давая понять, что он и так уделил нам достаточно своего времени. - Нашу пациентку доставил сюда ее муж; если он разрешит вам увидеться с ней, мы не будем возражать - разумеется, при условии, что она будет в состоянии принять вас, когда вы придете сюда. Вот и все, чем я могу быть вам полезен.
Он позвонил в колокольчик, и появился привратник. Нас вывели в комнату для ожидания.
Когда мы ехали обратно, у меня было ощущение, что все рухнуло. Саймон молчал, пока мы не отъехали от этого заведения примерно на милю. Тут он остановил лошадей. Мы стояли на дороге, обсаженной с двух сторон деревьями так, что, наверно, летом листва их сплеталась вверху и образовывала зеленую галерею. Сейчас сквозь чернеющие голые ветви просвечивало серо-голубое небо, резкий ветер гнал куда-то низкие облака.
Но я не ощущала порывов ветра; казалось, что Саймон тоже не обращал на это никакого внимания.
Он обернулся ко мне и положил руку на сиденье сзади меня, не прикасаясь ко мне.
- Вы в отчаянии после всего, что случилось, - сказал он.
- Что ж тут удивительного?
- Многое прояснилось, но не до конца.
- Все яснее ясного. У них есть Кэтрин Кордер. Он же сказал нам об этом.
- Но, может быть, она не имеет никакого отношения к вам…
- Слишком много было бы совпадений. Я еще, по-моему, не рассказывала вам, что отец раньше регулярно уезжал куда-то. И я тогда думала, что он ездит к женщине… - Я горько засмеялась. - А теперь я знаю, что он ездил в Уорстуисл.
- Вы так уверены?
- Что-то подсказывает мне, что это так. Помните, доктор Смит говорил, что он видел историю ее болезни, и он мне сказал, что она - моя мать.
Несколько секунд Саймон молчал, потом сказал:
- Кэтрин, это так не похоже на вас… Вы не должны отчаиваться.
Я заметила, что он не сказал "миссис", и интуитивно почувствовала, что это означает перемену в наших отношениях.
- А вы бы не впали в отчаяние, если бы такое обрушилось на вас?
- Лучший способ бороться с тем, что пугает вас, - это встретиться с опасностью лицом к лицу.
- Что я и делаю.
- Так. Как вы думаете, самое худшее, что может еще произойти…
- Это то, что в этом заведении появится еще одна Кэтрин Кордер. И ее ребенок родится там.
- Мы не допустим этого. Никто не посмеет так поступить с вами.
- Вы так думаете? Но ведь доктор убежден, что это для меня лучшее место.
- Все это чепуха. Я никогда не встречал более здравомыслящего человека. Вы в таком же здравом рассудке, как и я.
Обернувшись к нему, я горячо воскликнула:
- Саймон, так оно и есть!
Он взял меня за руки и, к моему удивлению, - я до этой минуты не думала, что он способен на такой жест по отношению ко мне - поцеловал их. Я ощутила жар этих поцелуев даже сквозь перчатки.
Потом он сжал мне руку так крепко, что я поморщилась от боли.
- Я все время буду рядом, - сказал он.
Я почувствовала себя такой счастливой! Я ощущала, как его сила переходит ко мне и наполняет все мое тело. Я была так благодарна ему, что не могла понять, то ли это была благодарность, то ли любовь.
- Вы это говорите серьезно?
- Я буду с вами сердцем и душой, - ответил он. - Никто не сможет отвезти вас туда помимо вашей воли.
- Саймон, но события развертываются так, что я все больше тревожусь. - Я иду навстречу опасности, как вы сказали. Но я боюсь! Я думала, будет лучше, если я притворюсь, что мне не страшно, но это не очень-то помогает… С тех самых пор, как я впервые увидела монаха, моя жизнь изменилась. Я теперь - другой человек… Я напугана. Я только и жду, что еще случится со мной. Из-за этого я стала нервной… Я другая, Саймон, другая!
- Так чувствовал бы себя любой на вашем месте. В этом нет ничего странного.
- Саймон, вы ведь не верите в привидения? Если человек говорит, что он видел привидение, то он либо врет, либо вообразил, будто что-то увидел.
- Я о вас так не думаю.
- Тогда остается только признать, что в монашеской рясе был реальный человек.
- Вот с этим я согласен.
- Тогда я вам расскажу все. Ничего не утаивая.
И я рассказала ему о привидении, которое я видела в монастыре, когда со мной была Дамарис, и как она заявила, что там ничего не было. Мне кажется, это было самое ужасное. Вот тут даже я сама начала в себе сомневаться.
- Надо думать, Дамарис была в курсе происходящего. Она участвует в заговоре.
- Я уверена, что Люк хочет жениться на ней, но хочет ли она выйти за него?
- Она, возможно, хочет получить Ревелз, - сказал Саймон. - А единственный способ достичь этого - когда поместье будет принадлежать Люку.
- Вот-вот, вы уже помогли мне… Вы мне очень помогли разобраться.
- Я этого хочу больше всего на свете.
- Как мне благодарить вас?
Он обнял меня одной рукой, привлек к себе и легонько поцеловал в щеку. Я успела почувствовать прикосновение его прохладного лица в течение нескольких секунд и потом меня окутало удивительное тепло.
- Как странно, что я ищу поддержки именно у вас.
- Ничего странного. Мы одного поля ягоды.
- Ах да, вас привлекает мой здравый смысл. Вы же считали, что я так обдуманно вышла замуж за Габриела… вернее, за его владения.
- Значит, вы еще помните?
- Такое быстро не забывается. Вы, наверное, даже не стали бы обвинять того, кто хочет свести меня с ума… если б это у него получилось.
- Я бы свернул ему шею… если бы смог найти его.
- Значит, ваше отношение ко мне изменилось?
- Ни капельки. Вы нравились мне не за то, что, как я полагал, вы вышли за Габриела из-за выгоды. Нет! Вы нравились мне за ваш острый ум и смелость… Я сразу разглядел в вас эти качества.
- Но сейчас как раз смелости мне и недостает.
- Ничего, у вас хватит ее, когда будет нужно.
- Значит, чтобы у вас осталось обо мне хорошее мнение, придется постараться.
Ему доставляла удовольствие та доля легкомыслия, с которой мы перебрасывались фразами. А что касается меня, я удивлялась сама себе: надо мной нависло такое подозрение - как только я могла вести такие беспечные разговоры?! Но факт оставался фактом - мне стало легче.
- Да, - повторил он. - У вас хватит сил и смелости, и я вам в этом помогу.
- Спасибо, Саймон.
Он в течение нескольких секунд внимательно смотрел на меня, и, глядя на него, я понимала, что он хотел мне сказать. Мы с ним подошли к черте, за которой наши отношения вступали в новую волнующую стадию - это придаст нам сил, хотя впереди нас ждали горячие споры и благодатные примирения. Мы принадлежали к одному и тому же типу людей. И теперь мы оба это понимали. Я знала, о чем он пытается сказать, и мне так хотелось это услышать.
Я продолжала:
- Было время, когда я не знала, кому тут можно довериться.
- Вы будете доверять мне, - сказал он.
- Это звучит как приказ, - улыбнулась я. - У вас часто так получается, когда вы о чем-нибудь говорите.
- Это и есть приказ.
- И вы думаете, что у вас есть право командовать мной?
- Да… если учесть, что… я имею на это право.
Мне не хотелось никуда уезжать отсюда. Было такое ощущение, что я нашла то место, где могла передохнуть и почувствовать себя счастливой. Позади осталось это мрачное заведение с его темными тайнами; впереди меня ждал Ревелз, а еще немного дальше - дом отца. Но вот здесь я находилась вне всех очагов, угрожающих мне несчастьем, и мне никуда не хотелось отсюда уезжать.
Тогда я и поняла, что влюблена в Саймона Редверза так же, как и он в меня. Вот к такому неожиданному выводу я пришла в тот раз на продуваемой ветрами проселочной дороге.
Мне совсем не показалось странным, что я испытываю эти сильные чувства именно к Саймону Редверзу. Чем-то он напоминал мне Габриела - Габриела, лишенного его слабости и беззащитности. Когда я была вместе с Саймоном, я начинала понимать, что заставило меня так поторопиться с замужеством. Мне было тогда кого любить и защищать - именно этого мне тогда не хватало. Я по-своему любила Габриела. Ведь есть разные виды любви. Жалость - это тоже любовь, думала я; необходимость защищать кого-то - тоже. Но существовала еще глубокая и страстная любовь, о которой я ничего не знала. Однако я подозревала, что для того, чтобы испытать истинную полную любовь, надо пройти через разные ее стадии, Это, наверно, было удивительно - испытать всю палитру любовных отношений, всю их глубину, которая приходит с годами…
Но мне до таких высот было далеко. И еще столько предстояло пережить сначала. Надо было родить ребенка, а для этого прежде всего надо было избавиться от страха. Так что в эту минуту я не пыталась заглядывать очень далеко сквозь завесу, скрывавшую будущее…
Но Саймон был рядом, и эта мысль - даже в такое трудное для меня время - звучала в моей душе, как музыка.
- Ну что ж, хорошо, - сказала я. - Я готова выслушать ваши приказы.
- Тогда слушайте. Первое, что мы сделаем - это заедем в гостиницу в миле отсюда и хорошенько подкрепимся.
- Я не смогу есть.
- Вы забыли, что командую я.
- Но мне становится тошно при одной мысли о еде.
- Там есть одна спокойная маленькая комнатка недалеко от приемной в гостинице, где хозяин обслуживает своих особых посетителей. А я всегда особый посетитель. Его коронное блюдо - мясной пудинг с грибами. Рассказывать об этом бесполезно, это надо попробовать. Мы закажем красное вино, которое он специально для нас принесет из подвала. Бьюсь об заклад, вы не устоите, когда почувствуете аромат его коронного блюда.
- Я присоединюсь к вам и буду наблюдать, как вы наслаждаетесь.
Он опять взял меня за руку, хотел поднести ее к губам, потом пожал ее и улыбнулся мне.
Странно, но я чувствовала себя почти счастливой, пока мы мчались по этой дороге и ветер дул нам в лицо, а зимнее солнце пробивалось, чтобы улыбнуться нам сквозь тучи.
Я даже отведала немного этого хваленого мясного пудинга. А красное вино действительно согрело меня.
Саймон был, как всегда, полон здравого смысла.
- Следующее, что вы должны сделать, - написать отцу. Вы должны попросить его написать вам всю правду. Но имейте в виду: какова бы ни была эта правда, мы не собираемся падать духом.
- А что, если в этом заведении действительно содержится моя мать?
- Предположим.
- Саймон, давайте посмотрим на это трезво. Моя мать находится в этом доме… а у меня, как думают некоторые, бывают видения, и я совершаю непонятные поступки…
- Мы ведь не верим в видения, правда? - мягко прервал он меня.
- Я не верю. Но как мне благодарить вас и вашу бабушку за поддержку в этом случае?
- Не надо благодарить нас за то, что у нас есть свое мнение, Кэтрин. Если бы мы только могли схватить за руку монаха во время его появлений, тогда бы у нас были налицо все доказательства. Я думаю, что он нашел место, где можно быстро спрятаться. Мы должны попробовать обнаружить его. На следующей неделе начнутся рождественские праздники, и мы с бабушкой проведем в вашем доме два дня. Может быть, у нас появится возможность что-нибудь обнаружить?
- Как бы мне хотелось, чтобы это случилось на этой неделе!
- Осталось недолго.
- А если они за это время попробуют выкинуть что-нибудь еще?
Он помолчал несколько секунд, потом сказал:
- Если вы увидите монаха еще раз, никому ничего не говорите. Мне кажется, он хочет, чтобы вы всем рассказывали о том, что вы видели. Но мы не доставим ему такого удовольствия. Продолжайте запирать двери на ночь, чтобы вас не напугали во сне. Ведь так только вы начали их запирать, вас больше никто не пугал, так? Это уже о чем-то говорит. Тем временем вы получите ответ от отца - и не будете огорчаться, что бы там ни было написано. Я никогда не придерживался мнения, что мы обязаны нашим предкам тем, какие мы есть. Наша судьба - в наших собственных руках!
- Я буду помнить об этом, Саймон.
- Да, прошу вас, не забывайте об этом. То, чего мы достигли, кем мы стали - все это зависит только от нас самих. Ваш ход мыслей должен быть таким: сколько людей живет сейчас в Англии? Примерно, в десять раз больше, чем несколько сотен лет назад. Вам никогда не приходило в голову, что если проследить за жизнью наших предков на много лет назад, то окажется, что в какой-то степени мы все являемся родственниками. И во всех наших семьях наверняка встречались мошенники и святые, сумасшедшие и гении. Нет, Кэтрин, каждый из нас - это индивидуальность, и каждый держит свою судьбу в своих руках.
- Вы просто философ, - заметила я. - Я никогда не думала об этом. Я-то представляла вас сугубо практичным человеком, отличающимся здравым смыслом, прямотой характера, но лишенным воображения и, следовательно, не умеющим сочувствовать другим.
- Это только маска. У нас у всех есть свои маски, не правда ли? Я - крепкий орешек, я - хитрец, я - довольно резок и не лезу за словом в карман. Но все это - только снаружи. Не очень привлекательная личность, скажете вы… Да, так вы и подумали, когда впервые встретили меня. Дерзкий, с твердым намерением никому не позволить взять верх над собой и, следовательно, стремлением самому взять верх над другими. Все это - часть меня… Я не отрицаю этого. У меня все это есть. Но… есть кое-что и еще. Человек состоит из многих граней… - он хитро посмотрел на меня. - А женщина, наверное, устроена еще сложней…
- Пожалуйста, продолжайте, - сказала я. - Вы так мне помогаете!
- Хорошо. Когда вы вернетесь в Ревелз, как вы будете себя чувствовать?
- Не знаю, но только не так хорошо, как сейчас.
- Зато я знаю, - сказал он. - Вы будете бояться. Вы поспешите вверх по лестнице, оглядываясь, не идет ли кто-нибудь за вами. Затем вы распахнете дверь своей комнаты и в смятении оглядитесь, чтобы убедиться, что его там нет. Потом закроете дверь, но от страха все равно не избавитесь, потому что он сидит у вас внутри, и с наступлением темноты страх станет возрастать.
- Разумеется, вы правы.
Он наклонился над столом и взял меня за руку.
- Кэтрин, бояться не надо. Никогда не надо бояться! Страх - это клетка, которая не дает нам выбраться, но решетку для этой клетки мы создаем своими руками. Нам кажется, что эта решетка сделана из железа, что ее сломать невозможно. Но это не так, Кэтрин. Только у нас самих есть сила, способная сломать ее своими руками. Она может оказаться прочной или совсем тонкой - словом, такой, какой ее сделали мы.
- Вы хотите сказать, что мне нечего бояться?
- Пока вам не причинили особого вреда. Вас только пугали.
- Но разве я могу быть уверена, что так будет и дальше?
- По крайней мере, нам теперь ясна их цель. Этот человек - или эти люди - стараются лишить вас присутствия духа. Вашей жизни не угрожает опасность. Если бы вам было уготовано умереть насильственной смертью вслед за Габриелом, это, несомненно, вызвало бы подозрение. Нет, они угрожают ребенку. Цель этого человека - запугать вас до такой степени, чтобы у вас было как можно меньше шансов родить здорового ребенка. И после смерти Габриела никто бы этому не удивился.
- А смерть Габриела… - начала я.
- Я склонен думать, что это было первым актом в задуманном спектакле.
- А Фрайди? - пробормотала я, и в эту минуту вспомнила ночь накануне гибели Габриела, когда Фрайди так странно себя вела и все время просилась в коридор. Я рассказала Саймону об этом.
- Там кто-то был, поджидал. И если бы не Фрайди, это могло бы случиться той же ночью. А потом Фрайди исчезла.
Его рука прикрыла мою руку.
- Мы не знаем, как это случилось, - сказал он. - Давайте же подумаем о том, что ждет нас впереди. Мы можем только предполагать, что тогда случилось. Если мы узнаем, кто скрывается под маской монаха, если мы сможем схватить его прямо в его костюме, тогда мы вправе требовать объяснений; и тут уж, я уверен, раскроется и то, какую роль он сыграл в смерти Габриела.
- Мы должны найти его, Саймон!
- Да, мы должны. Если вы увидите его еще раз, не обращайте на него внимания. Не пытайтесь удержать его. Бог его знает, что ему взбредет в голову. Если наши предположения относительно Габриела верны, то мы, может быть, имеем дело с убийцей. Вы должны поступать так, как я вам велю, Кэтрин.
- Хорошо, Саймон.
- И помните, - добавил он. - Вы не одиноки. Мы будем бороться… вместе.
Мы уехали из гостиницы, и он отвез меня обратно в Ревелз. Я была довольна. Хотя моя поездка в Уорстуисл и не успокоила меня, как я втайне надеялась, все же я теперь была не одинока, и это служило мне прекрасным утешением.
Я написала отцу и теперь через несколько дней ждала от него правдивого ответа. Он ведь должен был понять, что ответ мне нужен срочно. И когда я отправила письмо, то почувствовала себя лучше. На следующий день ничего необычного не произошло, а утром следующего дня приехал доктор Смит.
Он хотел поговорить со мной наедине, и Рут оставила нас вдвоем в зимней гостиной.
Он смотрел на меня почти с нежностью, приближаясь к тому месту, где я сидела. Положив руку на подлокотник моего кресла, он мягко произнес:
- Значит, вы все-таки съездили в Уорстуисл.
- Я хотела убедиться, - объяснила я.
- Ну, разумеется. Теперь вы убедились, что я говорил вам правду?
- Они ничего мне не сказали.
Он кивнул.
- Заведующий поступил именно так, как ему полагается. Естественно, он должен с уважением относиться к тайнам своих пациентов и их родственников. Но все-таки вам теперь известно, что в этом заведении содержится пациентка с таким именем.
- Да.
- Кэтрин, поверьте мне. Я ведь не обманываю вас, когда говорю, что знаю точно, что эта пациентка - ваша мать. Ваш отец - Мервин Кордер - каждый месяц регулярно навещает ее. Без сомнения, он посчитал наиболее разумным скрыть это от вас.
- Если та пациентка в Уорстуисл - моя мать, тогда, видимо, он скрыл это.
- Я рад, что вы немного успокоились, Кэтрин. Если бы вы попросили меня, я бы сам отвез в Уорстуисл. Тогда вы бы поняли, что я смог бы сделать для вас гораздо больше, чем Саймон Редверз.
Я уже собиралась рассказать ему, что написала отцу, но передумала. Саймон сказал, что мы вдвоем постараемся найти ключ к разгадке, и мне хотелось, чтобы это осталось между нами.
Кроме того, я не думала, что отец сможет сообщить мне что-нибудь обнадеживающее. Казалось очевидным, что та Кэтрин Кордер, которая содержалась в Уорстуисл, была моей матерью.