- Конечно нет. Ее слепота мне совсем не мешает. На самом деле я считаю леди Элизабет очень красивой и отважной.
- Да, ее глаза так прелестны, серые и таинственные, как зимнее небо. Я бы никогда не догадалась, что она слепа, потому что ее глаза… ну, ты понимаешь, что я имею в виду.
- Насколько я помню, от рождения она не была слепой.
- Да, возможно, - согласилась Люси, падая на подушки, - для меня это не имеет значения. Уверена, Элизабет составит нам весьма приятную компанию и сможет стать прекрасной подругой. У меня не так много друзей, - тихо заметила Люси.
Так же как у Изабеллы. Они были лучшими подругами. И этого всегда вполне хватало Изабелле. Она внезапно подумала о своей кузине, смотрящей на нее, лежа поперек кровати, - такой прекрасной и светской. Богатой, титулованной. Та рождена стать королевой любого бала, любимицей общества. Иметь сотню друзей и подруг. Так не случилось. Лишь несколько юных леди их возраста можно было бы назвать ее знакомыми, но не более того.
- А как герцог? - поинтересовалась Изабелла. - Твои впечатления о нем не улучшились при более близком знакомстве?
Люси густо покраснела, и лицо ее приняло оттенок ее волос.
- Ах, этот герцог Очарование! - протянула она, припомнив прозвище, которым наградили Сассекса светские красавицы. - Сложно отрицать, что он весьма привлекательный джентльмен, но совсем не тот человек, который мне нужен. - Люси, нахмурившись, отвернулась. - Он слишком вежливый. Степенный. Я хочу кого-нибудь более естественного, непредсказуемого. Готового отдаться своим желаниям, что-нибудь предпринять, чем-нибудь рискнуть, чтобы быть со мной. Как твой лорд Блэк, Исси.
- Он не мой лорд Блэк, - раздраженно возразила она.
- Разве? Он определенно казался твоим, когда вы покинули библиотеку. Заметила ли ты, что твоя прическа растрепалась, а Блэк положил свою руку тебе на талию собственническим и очень личным жестом? Нет, Исси, боюсь, он именно твой, хочешь ты того или нет. И ты будешь полной дурочкой, если с этим не согласишься.
- Да как ты можешь говорить такое? Ты ничего не знаешь о Блэке! Я ничего не знаю о нем!
- А что тут знать? Он граф, богат, безумно влюблен в тебя. И желает тебя. Каждый его взгляд свидетельствует об этом. Он не может оторваться от тебя. Да он практически пожирал тебя глазами во время ужина.
- Я не знаю его, Люс. Ни его прошлого, ни будущего, ни его дум, ни мечтаний. Не представляю, какой он на самом деле человек. Между нами нет ничего, кроме странной и в достаточной степени тревожащей меня вспышки желания, - ответила Изабелла, кусая губы.
Не в силах устоять на одном месте, она принялась ходить по комнате. Люси внимательно наблюдала за ней с кровати, удивленно склонив голову.
- Исси, думаю, тебе лучше рассказать мне, что случилось в библиотеке.
Никогда! Ах, она никогда не признается ни единой живой душе, как бесстыдно вела себя. Боже, ей даже не пришло в голову отклонить его предложение. Он трогал ее там, и она не воспротивилась, наоборот, просила еще, ободряла его своими стонами, страстными вздохами, более подходящими портовой шлюхе.
Он обольщал неспешно, постепенно и ой как соблазнительно задирая юбки. Блэк дал ей кучу времени, чтобы отказаться, но она этим не воспользовалась. Ни разу. К тому моменту, когда он развернул ее к себе лицом, все ее нравственные самоувещевания испарились, и опасное немыслимое поведение подстегнул отчетливый голос желания. Она хотела его. И он дал ей это, и даже больше.
Это произошло так… освобождающе. Ей понравилось чувство быть желанной другим человеком столь яростно и безрассудно. Теперь же, после того как все закончилось, Изабелла испытывала ужас от легкости своего падения. И боялась не только этого. Ее пугало то, чем она стала. Страшило, что, подобно матери, способна думать лишь о следующей встрече с ним, о его обжигающих прикосновениях.
- Ох, Исси, - раздраженно заметила Люси. - Только посмотри на себя. Готова протереть своими ногами ковер до дыр. Ради всего святого, ты не отправишься в ад из-за нескольких поцелуев и невинных ласк.
Неуважительное высказывание Люси возмутило ее. Как она может так легко воспринимать то, что буквально разъедало ее изнутри?
- И не смотри на меня так! - воскликнула Люси, когда Изабелла присела, не сводя с кузины глаз. - Тебе вполне позволительно испытывать симпатию к лорду Блэку. Он красивый, таинственный мужчина. Осмелюсь даже назвать его мечтой любой женщины. И он желает тебя. Как можно это отрицать? Как можно от этого отказываться? Если бы какой-нибудь мужчина хотел меня с такой страстью, - продолжала Люси, - я бы не задумываясь приняла то, что он предлагает.
- Да, ты и тебе подобные способны на это. Другие нет.
- Что ты имеешь в виду, говоря "я и мне подобные"? - вскричала Люси, подскакивая на кровати. - Это настоящее оскорбление!
- Я говорю о свойственном аристократии пороке поступать так, как заблагорассудится, не задумываясь о последствиях. Однако простые люди, такие как я, не могут себе этого позволить, в противном случае все закончится очень печально.
- Ах, только не надо использовать в разговоре со мной этих оправданий, Изабелла. Ты сама ведешь жизнь аристократки, и она тебе по душе. Ты не имеешь права задирать на нас нос. А кроме того, какое это вообще имеет ко мне отношение - мы говорим о Блэке и том, что он делает с тобой. Ты всего лишь маленькая испуганная мышка, боишься взять то, чего тебе так хочется. Я в жизни бы так не поступила.
- Потому что ты испорченная! - разъяренно возразила Изабелла, сама не понимая, откуда взялся этот внезапный приступ гнева. Она лишь почувствовала, как что-то внутри ее взорвалось и выплеснулось, словно морской прибой о скалистые камни. - Ты думаешь только о себе, о своем собственном удовольствии. Тебя не заботит, что случится и что кто-нибудь может пострадать оттого, что ты потворствуешь своим желаниям!
- Да как ты смеешь! - воскликнула Люси. - Значит, вот что ты обо мне думаешь? Ругаешь меня потому, что я следую голосу своего сердца? Думаешь, я слепа в отношении Сассекса? Что же, тебе следует чаще смотреться в зеркало, Изабелла, ибо ты поражена той же слепотой! Блэк хочет тебя и ты хочешь его! Ты просто слишком напугана, чтобы позволить себе принять это. Ты все еще та бродяжка из Йоркшира, забившаяся от страха в свою норку, отказывающаяся наслаждаться жизнью из-за того, что твоя мать сотворила со своей собственной судьбой.
- И что дальше? - не сдерживаясь, крикнула Изабелла, когда они сошлись лицом к лицу, осыпая друг друга бранью. - Я уступлю ему, а он устанет от меня и бросит. Моя репутация будет запятнана. Нет, я не могу этого позволить. Мне не нужно то, что он предлагает. Лучше уж я останусь трусливой йоркширской бродяжкой. По крайней мере, я знаю ее. А та личность, которую ты хочешь из меня слепить, - жалкое создание, живущее исключительно ради собственного удовольствия, отдаваясь едва знакомому мужчине, - мне неизвестна.
- Ага, а то, что предлагает тебе Уэнделл Найтон, лучше? Да он даже не соизволил поприветствовать тебя надлежащим образом или сопроводить к столу! Ты растрачиваешь себя на мужчину, которому нужна только потому, что способна улучшить его общественное положение и открыть перед ним закрытые прежде двери.
Ее слова разили наповал, подобно удару острого кинжала прямо в сердце. И, несмотря на испытываемую боль, Изабелла сознавала, что кузина права. В каком-то смысле и Найтон, и она сама использовали друг друга.
- Зачем ты портишь себе жизнь? Боже мой, - гневно продолжала Люси, - ты получила то, что доступно совсем немногим в этом мире. Тебе дали второй шанс, и ты готова растратить его на нечто холодное, расчетливое и безопасное!
- Нет ничего плохого в том, чтобы стремиться к безопасности.
- Это неправильно, Исси, - убеждала ее Люси. - Нельзя продавать свою душу за комфорт и безопасность вместо того, чтобы дарить ее мужчине, которого ты хочешь.
- Ты можешь думать так, потому что никогда не беспокоилась ни о чем более существенном, чем сумма денег "на булавки" и возможность ее увеличения, чтобы купить все, что угодно. Ты можешь отдать тело и душу ради удовлетворения своих чертовых прихотей, потому что глубоко внутри осознаешь, что твой отец обладает влиянием и властью. Он может сделать любого мужчину твоим. В моем случае все совсем иначе.
- Неправда, и ты упрямо отказываешься это замечать. Ты предпочитаешь трусливо прозябать в своей фальшивой безопасности, а не жить в полную силу. Да ты чуть не погибла и вот получила еще один шанс, который отказываешься использовать. Тобой управляют страхи прошлого.
- Возможно, если бы ты знала, что такое нужда, а не получала все блага мира на серебряном блюдечке, представляла бы, каково это - не иметь ничего, и поняла бы мои чувства. Однако ты в своей обычной манере переводишь разговор на то, что бы сделала на моем месте, что чувствовала бы, если бы была мною. Пойми, ты - не я, и никогда-никогда не узнаешь, что значит расти так, как росла я.
- Так вот что ты действительно обо мне думаешь! По-твоему, я испорченное, избалованное, эгоистичное и неблагодарное существо.
- Да! - выкрикнула она и немедленно захотела взять свои слова обратно. - О нет, Люси, не совсем…
Разъяренное выражение лица кузины заставило Изабеллу потянуться, чтобы успокоить ее, однако Люси, сверкнув изумрудными глазами, отмахнулась от нее и побежала к двери.
- Знаешь что, Изабелла, ты ведь тоже совсем не понимаешь меня. Ты гораздо более избалованная и испорченная, чем я, потому что отказываешься от того, к чему я стремилась всю жизнь, от того, что предлагает тебе Блэк. И послушай меня, я почти ненавижу тебя за то, что ты готова отбросить это ради равнодушного уважения и едва заметного влечения со стороны Уэнделла Найтона. Тебе достался бесценный дар, который невозможно купить ни за какие деньги, - подлинное желание, осмелюсь сказать, любовь. Мой дорогой папочка, - яростно прошипела она, - не способен купить мне этого.
Изабелла аж подпрыгнула на месте, когда Люси с силой захлопнула за собой дверь, и в отчаянии упала на пол, отдавшись нахлынувшему на нее потоку слез.
Люси не права. Она ничего не понимает, особенно Блэка, и ее страх перед неукротимой страстью. Страсть погубит женщину, у которой нет ничего за душой. Она уже насмотрелась подобного. Жила в таких условиях. Люси всячески оберегали, богато одевали и кормили. Если ей было холодно, слуга разжигал камин. Когда же мерзла Изабелла, ей ничего не оставалось, как попытаться укутаться ветхим одеялом. Они не могли позволить себе зажечь огонь в жалком очаге, потому что очень часто у них оставался лишь один или два кусочка угля, которые надо приберечь, чтобы приготовить еду.
Нет, Люси не знала, что значит долго испытывать нужду и страдания. Утирая слезы, Изабелла думала о своей кузине, о боли, пустоте и одиночестве, затаившихся в глубине ее изумрудно-зеленых глаз. И внезапно осознала, что за праведным гневом скрывалась боль глубоко страдающей молодой женщины. Она всегда присутствовала в ее взгляде, порой неявно, мимолетно, Изабелла подмечала ее не раз, а сегодня вечером все встало на свои места.
Люси действительно понимала, что такое грусть. И боль. Отчаянное стремление достичь того, что не суждено обрести.
Они собрались на хорах небольшого масонского храма, куда не доходил свет горящих свечей и где притаились мрачные тени. Серые кольца дыма от воскурения церемониальных благовоний клубились в воздухе, пропитывая одежду и волосы. Под ними простиралось основное помещение храма, где находились члены ложи, окружавшие кандидата, которому предстояло пройти посвящение и получить свой первый градус.
Распорядитель церемонии подошел к тому месту, где, в черных брюках и белой рубашке, стоял Уэнделл Найтон. Его уже лишили сюртука и галстука, в данный же момент изъяли все наличные деньги. Его рубашка была распахнута, грудь обнажена. Потом ему надели повязку на глаза и затянули на шее веревку. Прямо к сердцу приставили острый меч, и Найтон поклялся свято хранить секреты Братства, никому не рассказывать о тайных церемониях, рукопожатиях и паролях.
Блэк помнил, как сам приносил свою клятву. Его отец был мастером церемоний и в действительности проколол лезвием меча кожу на груди своего сына. Блэк явственно ощущал, как теплая кровь течет по его груди и животу. Его посвящение стало не просто торжественным получением первого градуса. Принятие в ложу - символическое отражение обетов и клятв, взятых им на себя. Он был обязан не только хранить тайны ложи, ему предстояло гораздо большее.
Позднее его отвели в древнюю пещеру, в которой некогда собирались на свои тайные встречи рыцари-тамплиеры. Здесь его раздели по пояс и положили на каменную плиту. Его обступили братья, среди которых был отец, старый герцог Сассекс и маркиз Элинвик. Подле маркиза стоял его сын Иэн, наблюдавший за предстоящим действом. Он уже прошел церемонию посвящения в первый градус и был заклеймен.
Когда отец повернулся, чтобы взять рукоятку клейма с раскаленным докрасна металлическим наконечником, Иэн наклонился вперед, делая вид, что шепчет вслух слова священного вступительного ритуала Братства Хранителей.
- Оно припечет твою кожу, как дьявольский язычок, - едва слышно пробормотал он. - Лежи спокойно и молча терпи. Все быстро закончится. Если будешь сопротивляться, они специально затянут церемонию. Они хотят сделать из нас мужчин, могучих душой и телом.
Иэн вернулся к остальным, и Блэк продолжал смотреть на него, не сводя взгляда с голубых глаз Синклера, который в свои шестнадцать был уже крепко сбитым парнем с мускулистой мужской фигурой. В этот момент Блэк понял, что Иэн боролся, возможно, даже кричал и пострадал от того, что сделали с ним трое убеленных сединами мужчин, полных абсурдной решимости исполнить древний варварский ритуал.
- Кандидат готов, - громко и отчетливо провозгласил Иэн.
Он не смотрел по сторонам, продолжая удерживать зрительный контакт с Блэком, оказывая молчаливую поддержку в предстоящих испытаниях. Пятнадцатилетний юноша - он был на год младше Синклера - сомневался, что тот сильнее. Во взгляде Иэна было нечто одновременно успокаивающее и пугающее. Блэк не дернулся и не закричал, когда клеймо с шипением коснулось его груди. Не поморщился, не отворотил нос от запаха поджаренной плоти и горящих волос. Как и Синклер, который был приучен к боли.
Блэк стиснул зубы, продолжая смотреть Иэну в глаза, и взгляд его друга был тем якорем, за который он держался, чтобы вытерпеть ужасную боль клеймения.
- Еще раз, - торжествующе заявил старый герцог Сассекс, проклятый садист. - Он не кричал. Он ведет себя так, будто выше нас, выше боли, выше Бога.
Взгляд Синклера впервые затуманился. Иэн кричал во время испытания и был наказан. Думая спасти Блэка от мучений, выпавших на долю его самого, он предупредил друга, а теперь осознал, что стоящие рядом с ним истуканы в белых мантиях с красным крестом накажут испытуемого за то, что тот не кричал и скрыл боль.
Блэка заклеймили еще раз, на этот раз отец его самолично приложил раскаленный металл к его обнаженной груди и удерживал несколько невыносимых секунд. Лишь когда Джуд вскрикнул и попытался избавиться от пут, стягивающих его запястья и плечи, отец опустил клеймо.
- Он благороден, - провозгласил отец.
- Клянись! - прорычал Сассекс, и Блэк с трудом смог произнести слова, прорваться сквозь окутывающую его черную пелену боли.
- Никогда не рассказывай о том, что знаешь. Никогда не говори, кто ты. Никогда не теряй веры в свое предназначение, ибо Грядущему Царствию понадобишься ты и сыновья твои.
Символ этих слов больше не обжигал его плоть, хотя они горели у него в голове. Блэк не мог и представить, что ему придется провести через это сына, отдать его в руки высокородной шайке лучших английских фамилий. Он не мог даже предположить, что Изабелла добровольно доверит ему своего ребенка, чтобы того мучили раскаленным железом, - да одобрит ли она вообще саму идею того, чтобы ее сын, ее плоть и кровь, вступил в Братство Хранителей.
- Им обошлось все очень легко, да? - пробормотал Элинвик, наблюдая за посвящением Найтона. - Если бы они имели хоть малейшее представление о том, что пришлось вынести нам, бежали бы прочь без оглядки. - Элинвик презрительно фыркнул. - Все они трусы. От них не стоит ожидать ни верности, ни веры. Масонство превратилось в еще один великосветский клуб, повод встретиться, закурить сигару и побаловать себя хорошим ужином. От старых традиций ничего не осталось. В Братство вступают ради того, чтобы разнообразить досуг. Дилетанты.
- Думаю, как раз они вполне нормальны, - возразил Блэк. - Это мы трое сумасшедших. Наследие наших отцов.
- А Найтон из них самый большой дилетант. - Элинвик с отвращением сплюнул. - Он здесь только потому, что нам необходимо не сводить с него глаз. Пришлось пойти на это.
- Как случилось, что Найтон настолько угрожающе близко подошел к правде? - пробормотал Сассекс.
- Не знаю, - ответил Блэк, прислушиваясь к тому, как Найтон повторяет свои клятвы.
- Надеюсь, ты не болтал языком, Блэк?
- Если ты намекаешь на то, что я рассказал обо всем Изабелле, катись-ка ты к черту, Элинвик. Возможно, мне и не нравится делать то, что я вынужден делать. Может, я и не верю в эти чертовы реликвии, но я дал слово. И уж точно верю в свою клятву чести. Я не говорил с Изабеллой ни о чем из того, что мне известно.
- Тогда откуда Найтон узнал об этом?
- Повторяю, не знаю. Кто убил Алису Фокс? Не знаю. Кто написал ей письмо на масонском бланке? Не знаю! - прорычал Блэк.
- Мы не можем медлить, - потребовал Элинвик. - Нам надо найти чашу и медальон. Будь я проклят, но мне очень хотелось бы узнать, откуда Найтон разнюхал столько о медальоне и том, что в нем спрятаны зернышки яблока из садов Эдема.
- А мне гораздо больше интересно, откуда он взял, что зерна, смешанные в чаше с кровью девственницы, даруют всеобщие знания и бессмертие, - негромко заметил Блэк. - Только подумайте о последствиях того, что может произойти. Человечество навсегда изменится и будет погружено во тьму и грех змеем, соблазнившим Еву на грех.
- Что ты узнал от Люси, Сассекс? - поинтересовался Элинвик.
- Ничего. Она истово отрицала, что ей известно о "Доме Орфея". Кого-то защищает, - проворчал он. - Кого-то, о ком сильно заботится, поскольку держит его тайну столь близко к сердцу.
- По крайней мере, свиток в безопасности, - напомнил им Блэк. - Это дает нам преимущество во времени, пока мы будет искать замешанных в похищении лиц. - Взглянув на дюжину братьев масонов, столпившихся внизу, граф внимательно осмотрел каждого. Лорды и политики, врачи и адвокаты, они принадлежали к разным сословиям, и, в отличие от Стоунбрука, Блэк сознавал, что за всем этим черным делом вполне мог стоять аристократ. Но почему? Каковы его мотивы? В головоломке не хватало ключевого звена.
- Я собираюсь пойти в музей, - сообщил всем Элинвик. - У меня такое чувство, что Найтон на что-то случайно натолкнулся в Иерусалиме.
- А я навещу коттедж мисс Фокс, - сказал Блэк. - Она утверждала, будто уничтожила письмо, однако, возможно, мошенница мне солгала.