Изабелла тяжело сглотнула и вздрогнула, когда его свободная рука поднялась вверх, чтобы нежно обвить ее шею, лаская большим пальцем отчаянно пульсирующую синюю жилку. Понимает ли он, насколько опасны и соблазнительны эти прикосновения? Осознает ли, что, опустив глаза, она представляет, как гладкая черная кожа его перчаток будет выглядеть на ее белоснежной коже - тьма и свет, грех и невинность. Может ли предположить, что даже сейчас она видит его снимающим свои перчатки и поглаживающим ее, кожа к коже, плоть к плоти, его губы на ее шее?
- А мистер Найтон? - спросила Изабелла едва слышным, бездыханным шепотом.
Его большой палец порхал над ее бешено бьющимся пульсом, лаская, убаюкивая, даря наслаждение, а в голосе звучала грешная, бархатистая хрипотца.
- Я бы солгал, если бы ответил, что поступил так по доброте душевной.
- Тогда в чем же суть?
- Чтобы держать его от вас подальше в течение тех нескольких недель, пока он будет готовиться к получению первого градуса.
Ее ресницы затрепетали, и она взглянула на него сквозь легкую туманную пелену ощущений, подобных тем, что окутывали ее, когда лекарство мистера Якобсона начинало действовать, только гораздо лучших. Чувственных. Эротичных. И в высшей степени непозволительных.
- Я должна напомнить вам, милорд, что у меня есть поклонник.
- Он ведь так и не предложил тебе выйти за него замуж, я прав? - Изабелла вспыхнула и отвернулась, однако Блэк наклонил голову, чтобы поймать ее взгляд, потянулся своими губами к ее губам. Его большой палец поглаживал контур ее нижней губы. - Открыл ли он тебе глубину своего желания?
Сердце ее билось, словно загнанный маленький зверек, а рука, господи, ее рука поднялась, и пальцы прикоснулись к его длинным волосам. Глаза его были закрыты, потом медленно открылись, зеленоватые искорки поблескивали в их глубине ярче, чем прежде, делая радужки еще более бирюзовыми.
- Дал ли он почувствовать тебе вкус удовольствия? Ласковую негу своих объятий?
- Нет, - выдохнула Изабелла, и едва различимое слово прозвучало свистящим шепотом.
Блэк еще раз погладил ее губы большим пальцем, черная кожа гладко скользнула по их влажной поверхности, пока она не ощутила кончик пальца внутри своего рта. Но на этот раз он не был медленным и чувственным, скорее уверенным, убедительным. Властным. Изабелла задрожала в ответ, побуждаемая, однако, не страхом, а желанием, тело ее инстинктивно отвечало на его ласки.
- Знаешь, что я готов отдать за возможность показать тебе, каково будет в моих объятиях?
Не сводя с него глаз, она облизнула губы, во рту внезапно пересохло, дыхание затруднилось, словно ее душил тесный корсет и плотный панцирь лифа ее платья.
- Милорд, это безрассудство.
- Да, безрассудство. Опасно, безответственно, - бормотал он, заключая ее в объятия, его грудь медленно, неумолимо надвигалась на нее, прижимая к мягким подушкам экипажа, пока Изабелла не оказалась распростертой на сиденье, а он навис над ней сверху. - Да, все это так, но при этом неизбежно, неотвратимо, неминуемо.
Изабелла наблюдала, как лорд Блэк склонился над ней. И словно во сне ее руки поднялись, намереваясь отодвинуть его, однако отказались подчиняться ее воле и предательски обняли его за плечи, пальцы запутались в его волосах.
- Неминуемо, - повторила она хриплым голосом.
- Да. - Он медленно коснулся губами ее губ. - Где бы ты ни оказалась, я последую за тобой. Я найду тебя, Изабелла.
- Как Смерть, - прошептала она, опустив ресницы и ожидая его поцелуя. - Этот господин всегда знает, где разыскать тех, кто пытается от него скрыться.
Порыв холодного воздуха разделил их тела, и Изабелла резко открыла глаза, чтобы увидеть, как лорд Блэк внезапно оторвался от нее. Прежде чем она успела оправиться, он снова сидел на противоположном сиденье и, прикрыв глаза, за ней наблюдал.
- Мы прибыли к вашему дому, мисс Фэрмонт, - объявил граф. Желание, еще несколько секунд назад наполнявшее его голос, внезапно исчезло. - Желаю вам приятного вечера. Примите мои самые глубочайшие пожелания вашего скорейшего выздоровления от головных болей.
- Милорд?
Ее дыхание все еще было затруднено в ожидании поцелуя, которого так и не случилось. Неужели она сделала что-то не то? Вела себя слишком откровенно? Следовало ли ей дать ему отпор, вырываться из его объятий, как она прежде и намеревалась поступить?
Их взгляды встретились, и едва заметным движением он оказался перед ней, нежно лелея в ладонях ее лицо.
- Говорят, Смерть - это тень, всегда следующая за телом, но Смерть не найдет тебя. Клянусь. Ты должна пообещать мне, что будешь очень осторожной с настойкой, - яростно зашептал Блэк, - ибо я не переживу, если Угрюмый Жнец будет призван к тебе, вынужденный сорвать яркие розы с твоих щек.
- Буду, - согласилась она, трепеща перед суровой озабоченностью, которую разглядела в выражении его лица и услышала в его предупреждении.
- Пообещай мне, - едва слышно произнес Блэк, наклоняя голову, словно намереваясь ее поцеловать. - Клянись мне, Изабелла.
- Клянусь.
Лорд Блэк нагнулся, коснулся своими устами ее приоткрытого рта, медленно - один раз, другой - всякий раз они все больше вбирали в себя ее губы, пока она не простонала, он раскрыл рот, его язык проскользнул внутрь, наслаждаясь ее горькой сладостью, словно изголодавшийся нищий на пиру.
Изабелла не знала, как отвечать на такой поцелуй, не могла вздохнуть, пошевелиться. Оставалось лишь блаженствовать, ощущая шелковистые прикосновения его губ, ласкающих ее уста, настойчивые толчки его языка, переплетенного с ее языком. Каким волнующим стал их интимный контакт, каким возбуждающим. Изабелла чувствовала, что Блэк стремится к ней, алчет ее, желает, открывает для себя, и хотела делать то же самое с ним, однако боялась прервать поцелуй своими неумелыми и неопытными движениями, позволяя ему обучать ее, целовать, давая возможность его языку исследовать глубины ее рта, лизать и пробовать на вкус. Она прислушивалась к возбуждающим звукам этого поцелуя, его прерывистому дыханию и своим страстным стонам.
Изабелла не имела ни малейшего понятия, сколько длился их поцелуй, однако испытала недовольство, когда он стал менее страстным и наконец прервался.
- Белла, - выдохнул он в перерыве между опьяняющими ласками его губ, и его язык обвел контур ее рта. - Безрассудный, безответственный, неотвратимый.
- Неизбежный, - прошелестели ее губы и впились в его рот.
Он тесно прижался к ней всем телом, руки скользнули вдоль ее ребер, чтобы остановиться на пышной округлости груди. Изабелла бесстыдно прильнула к нему, давая возможность ощутить свое тело, изнывающую от желания плоть, которую она уже больше не могла контролировать. Блэк пробудил ее поцелуем, и теперь Белле казалось, что она умрет, если он не даст ее телу то, к чему оно столь жадно стремилось.
Она была задета слишком глубоко, встревожена, возбуждена, и он понимал это, его объятия крепчали, поцелуи становились все более глубокими, страстными, жаждущими…
"Да!" - восклицала она. Еще… Еще…
Прервав поцелуй, Блэк резко вздохнул, коснувшись ее лбом, и их взгляды встретились. Он дотронулся пальцем до ее нижней губы, неспешно, эротично погладил.
- Неотвратимый, - прошептал он, и Изабелла поняла, что произошедшее между ними - лишь начало ее падения.
Глава 5
Два часа спустя Блэк все еще переживал воспоминания о поездке в экипаже с Изабеллой и о связавшем их поцелуе. И хотя разум его должен бы быть ясным, а мысли сконцентрированы на долге - разыскать человека, стоящего за столь нежданным возрождением "Дома Орфея", и вернуть магические реликвии, он долгое время не мог успокоиться и думать о чем-либо ином, кроме Изабеллы и удовлетворения своих самых страстных желаний.
Блэк ощущал на губах ее вкус, очертания ее тела в своих руках. Проклятие, он все еще возбужден, и при одной лишь мысли об Изабелле ему становилось только хуже.
- Ваш столик ждет вас, милорд, - объявил дворецкий, принимая его цилиндр и пальто и передавая их лакею.
Кивнув, граф прошел по скудно освещенному коридору. Наступил уже ранний вечер, но газовые лампы еще не зажгли, несмотря на то что карточные столы и ресторан были уже заполнены. Однако, с другой стороны, этот клуб не относился к числу тех, в которых приятно проводили время лондонские аристократы.
Он пришел в "Блейк" - малоизвестный джентльменский клуб - с определенной целью. Клиентами этого заведения были преимущественно представители богемы - поэты и художники, некоторые финансисты. Очень немногие джентльмены из общества являлись его членами, именно потому Блэк избрал для себя это место - подальше от любопытных глаз и докучливых сплетен. Он ненавидел слухи. Особенно с тех пор, как стал их постоянным объектом. Лорд Блэк делал все, что в его силах, избегая назойливого внимания, однако сам нарушил это непреложное правило прошлым вечером, покинув надежное убежище городского дома, отправившись на бал и пригласив на танец прекрасную молодую леди.
Годы строгих ограничений менее чем за пять минут были посланы к дьяволу. Однако даже для него в жизни существуют слишком большие искушения. И Изабелла стала одним из них. Возможно, единственным.
Повернув направо, он попал в небольшую комнату в глубине клуба. Залы для карточной игры и бар располагались в центральных помещениях, дальние же комнаты оставались сравнительно тихими и пустыми. В камине потрескивало яркое пламя. За столом, склонившись за газетой и медленно попивая виски, сидел Сассекс.
При появлении Блэка слуга положил свежую газету и поставил порцию шотландского виски на свободное место, которое граф немедленно занял. Едва лакей оказался за пределами слышимости, Блэк сделал глоток виски и обратил внимание на Сассекса, опустившего свою газету.
- Итак? - поинтересовался герцог. - Я получил твое сообщение.
Блэк осмотрелся по сторонам и подвинул кресло, желая создать впечатление, будто удобнее устраивается.
- У меня появилась информация относительно "Дома Орфея".
- В самом деле? - В глазах Сассекса блеснул интерес. - Ты проявил достаточную оперативность для человека, утверждавшего, будто его не интересует судьба реликвий.
Пропустив насмешливое замечание герцога, Блэк продолжил:
- Прошлой ночью я сказал тебе, что недавно где-то видел изображение "Дома Орфея". - Граф поднял газету и сделал вид, что внимательно вчитывается в колонку новостей. - Это было на афише у "Театра Адельфи".
Темная бровь герцога вопросительно приподнялась.
- "Театр Адельфи" всего лишь малопристойное заведение с размалеванными актрисульками и сомнительными постановками.
- Что делает его прекрасным прикрытием для такого клуба, ты не находишь?
- Нахожу. - Сассекс сложил газету и допил свое виски. - И в самом деле, блестяще. Ты уверен?
- Я знал, что где-то видел эту картинку, - пробормотал Блэк. - Вспомнить, где именно, - лишь дело времени. В одну из предыдущих ночей меня окончательно одолела скука, и я решил посетить какое-нибудь незамысловатое шоу.
Герцог вздернул бровь. Блэк одарил его красноречивым взглядом.
- Я не нуждаюсь в твоих порицаниях, Сассекс, - резко бросил он, - поскольку получил сомнительное удовольствие, слушая в течение нескольких часов ужасное пение и любуясь еще более кошмарными танцами. Как бы то ни было, при выходе из театра я обратил внимание на одно объявление. Тогда я не стал в него вчитываться, однако сегодня днем, после того как доставил мисс Фэрмонт домой, велел кучеру вернуться в Стрэнд и заполучил вот это. Афишка висела над дверями у входа в театр.
- Мисс Фэрмонт, говоришь? - полюбопытствовал Сассекс, беря рекламное объявление из рук Блэка. - И что же она там делала?
- Ходила в аптеку.
- А мисс Эштон? - Сассекс взглянул на приятеля поверх объявления.
- Ее там не было.
Глаза герцога помрачнели.
- Это рекламное объявление приглашает посетить клуб, однако нет ни адреса, ни информации, как с ним связаться, или что представляет собой "Дом Орфея".
- Я понимаю. Возможно, перед нами часть искусно продуманной стратегии, создающей атмосферу притягательности вокруг заведения. Я подозреваю, это один из тех самых в высшей степени элитарных клубов. Чтобы туда попасть, мужчины готовы пойти на любые жертвы. Некое мистическое заведение с ритуальным посвящением и тайными церемониями.
- Очень похоже на масонскую ложу, - усмехнулся Сассекс.
- Думаю, "Театр Адельфи" - хорошее место, чтобы начать наше расследование. Даже по размерам вполне подходит для проведения собраний членов подобного клуба. Возможно, проведя там ночь, нам удастся разведать о нем больше. Я слышал, театр закрыт по средам, возможно, потому, что это день встречи клуба? Или существует специальный зал - в таких местах всегда устраивают потайные комнаты для пущего драматического эффекта.
Подавшись вперед, Сассекс вернул объявление.
- Мне это не нравится, Блэк. Все мои инстинкты кричат о том, что проклятый клуб имеет какое-то отношение к Люси. И да поможет мне Бог, если он расположился в "Театре Адельфи". Конечно, мне следовало бы поразмыслить о чаше, медальоне и кровавом хаосе, в который ввергнется мир, если они попадут не в те руки, но, клянусь, все, о чем я могу сейчас думать, - это Люси и то, как ей удалось оказаться замешанной в эти опасные дела.
- Я собираюсь в театр, потолкаться там, порасспросить о "Доме Орфея". Посмотрим, что мне удастся разведать, и решим, имеет ли это какое-либо отношение к пропавшим артефактам. Не беспокойся, Сассекс. Репутация леди Люси останется незатронутой, и мы обязательно отыщем реликвии. Господи, мы же совсем не хотим, чтобы стало известно о том, что чаша и медальон обладают сверхъестественной силой изменить мир.
- Ты же говорил, что не веришь в это. По-твоему, это лишь средневековые легенды.
Пожав плечами, Блэк вновь уселся в свое кресло и пристально уставился на пламя в камине.
- Возможно, мне и недостает веры, но это не означает, что я должен все бросить. Вот уже более пяти сотен лет проклятием моей семьи было следить за злосчастным медальоном и прятать его от мира. Я не могу просто так отбросить все мои обязанности. Я должен разыскать реликвии, верю я или нет в то, что они обладают нечестивой силой.
- Всю свою жизнь я посвятил заботам о чаше и о том, чтобы спрятать ее от мира, но, оказывается, достаточно одного взгляда зеленоглазой нимфы, и я уже в замешательстве…
- Ослеплен, - поправил Блэк своего друга, - влюблен до безумия.
- Достаточно, - проворчал герцог. - Я просто пытаюсь не допустить, чтобы девушка оказалась во все это замешанной. Ради честного имени ее отца. Стоунбрук не должен быть вовлечен в публичное разбирательство или скандал.
Блэк фыркнул:
- Своим высокомерием и холодной надменностью ты, конечно, можешь обмануть светское общество, Сассекс, но я-то знаю тебя гораздо лучше. Ты пленен этой юной леди.
Его светлость не осмелился посмотреть другу в лицо и молча отвернулся к яркому пламени большого камина.
- Да, - прошептал он так тихо, что Блэк засомневался, что вообще расслышал его ответ. - Пленен, погублен, охвачен смертельной тревогой, а она не замечает меня, не может уделить и минуты своего внимания.
Блэк был знаком с Сассексом с колыбели и никогда не видел друга в подобном состоянии. Люси Эштон буквально вила из него веревки.
- Ладно, довольно об этом, - бросил Сассекс. - Когда ты собрался в театр и хочешь ли, чтобы я составил тебе компанию? Господь свидетель, ночь, проведенная вне дома, мне только на пользу.
- Я подготовлюсь и дам тебе знать. Кстати, я встретился с Найтоном в доках сегодня утром. Его находки не представляют для нас никакого интереса. Не думаю, что парень опасен, однако на всякий случай я предложил ему свое поручительство в ложе. Я полностью согласен с пословицей "держи друзей близко, а врагов еще ближе".
Сассекс лукаво улыбнулся:
- Ты же только что утверждал, будто он не представляет для нас никакой угрозы.
- Для Братства Хранителей - да, - пробормотал Блэк, - но не для меня.
- И кто еще здесь влюбленный безумец? - заметил Сассекс, рассмеявшись, когда Блэк поднялся с кресла и, храня достоинство, удалился из комнаты.
Графу нравилось поддразнивать его светлость, намекая на страсть Сассекса к Люси, однако совсем иное дело - самому выступать в качестве объекта насмешек герцога.
Она не могла не думать об этом поцелуе, о чувствах, пробужденных в ней объятиями лорда Блэка. Изабелла ощущала себя безумной, безнравственной, сумасбродной, и, откровенно говоря, он был столь же безудержен. Что не могло не шокировать ее, поскольку он всегда выглядел собранным и владеющим собой. Тот факт, что граф мог испытывать подобную страсть, производил на нее одновременно ошеломляющее и пугающее впечатление. Поцелуй оказался глубоким и яростным, будто они целую вечность провели в разлуке, и, наконец, их желание осуществилось. А между тем они едва знакомы. В том-то и весь ужас!
Изабелла была напугана. Пристыжена. Она целовала мужчину, который даже не ухаживал за ней. Ей бы следовало ощущать, хотя бы намеком, угрызения совести за то, что целовалась с Блэком, намереваясь выйти замуж за мистера Найтона. Но… но как она могла сожалеть о настоящем событии в своей жизни? Потому что этот поцелуй… этот поцелуй - самый волнующий момент ее существования.
Изабелла все еще ощущала его вкус. Губы стали ярко-красными и опухшими от яростных прикосновений его губ. Острая боль, еще недавно сотрясающая все тело, теперь почти утихла, едва достигая сознания. Ее тревожило поселившееся внутри и ранее незнакомое беспокойство. Взволнованность, излечить от которой могла лишь новая встреча с Блэком.
Прошли всего лишь сутки с того момента, как их представили друг другу, и вот она уже в плену сильного влечения к этому человеку. Как такое могло случиться после долгих лет тщательного контроля над своими страстями? После того, как перед ее глазами постоянно маячил дурной пример матери, бросавшейся к любому мужчине, взглянувшему в ее сторону… И вот к чему это привело - она только и ждет возможности вновь оказаться к объятиях Блэка.
Наверное, он какой-то чародей, прекрасный, темный волшебник, пленивший ее своими чарами, - единственное объяснение ее опрометчивого безрассудного поведения, того, как быстро и просто она рассталась со всеми своими принципами, своими страхами. Изабелла поклялась себе никогда не следовать на поводу неразумных желаний. Одним своим поцелуем Блэк открыл ей двери в тайный чертог, в который она прежде боялась зайти, ибо понимала, что ее там ждет позор и гибель от руки соблазнительного хозяина.