– Очень больно будет только одно мгновение, и мы не возражаем, если тебе захочется кричать, – сказал ему Маркус. – Иногда даже мужчинам приходится кричать, и этого не надо стыдиться.
– Я не закричу, – упрямо повторил Ричард. Маркус взялся за его ногу. Мальчик крепко зажмурил глаза, и когда Маркус дернул ее, ставя кость на место, Ричард скорее всхлипнул, но не заплакал. Он страшно побледнел, но когда ему потребовалось протереть глаза, он сразу же заявил:
– Я не плакал!
– Конечно, не плакал, – подтвердил Маркус. – Ты был очень, очень храбрым.
– Очень храбрым, – сказала мать Ричарда, сдерживая слезы и касаясь его щеки, в то время как младшая сестренка смотрела на него с благоговейным страхом.
Мать Ричарда дала Маркусу косынку, и он быстро привязал к обеим сторонам ноги ветки, чтобы не сдвинулась кость.
Он посоветовался со своими попутчиками. В карете было очень тесно, а у фургона не было рессор. Наконец Они решили, что лучше всего поместить мать и мальчика в карету.
– Как далеко мы находимся от вашего дома? – спросил Маркус у матери Ричарда.
– У меня есть сестра, ее дом возле соседней деревни, – сказала она. – Я могу у нее остановиться; она сообщит моему мужу, он позаботится о карете и… – она указала на неподвижное тело у дороги, – о нашем несчастном слуге.
Одна из ее лошадей была так послушна, что хозяин кареты, его сын и дочь этой женщины могли ехать верхом позади кареты, чтобы забрать свой экипаж, когда их благополучно доставят до дома ее сестры.
Она горячо поблагодарила их всех. Маркус простился с ней и с остальными попутчиками, а затем, свернув с затопленной главной дороги, отправился дальше.
Однако он уже потерял много времени. Начинало темнеть, и он понимал, что ему придется провести ночь в ближайшей деревне. Но когда он добрался до единственной гостиницы, там уже не было свободных мест. Гостиница была переполнена, но Маркуса это не огорчило. Увидев, в каком состоянии эта гостиница, он подумал, что выехал бы из нее в приятном сопровождении клопов.
Он сумел купить себе эля и тушеного мяса, но в трактире было полно табачного дыма, пахло немытыми телами, стоял гомон многих голосов, и то тут, то там возникали споры или раздавались пьяные выкрики.
Закончив ужин, Маркус, не доверяя местному конюху, направился в конюшню проверить свою лошадь. Убедившись, что она на месте, он завернулся в плащ, сел, прислонившись к куче относительно чистой соломы, и закрыл глаза. В конюшне, по крайней мере, было тихо по сравнению с трактиром.
На следующее утро он снова отправился в путь и к исходу дня, наконец, подъехал к своему охотничьему домику. Он заметил, что здесь, видимо, не было такого сильного дождя и не было видно никаких признаков наводнения. Его домик стоял на возвышении, и вода никогда не угрожала им.
Он пришпорил лошадь и, промчавшись по подъездной дороге, соскочил с седла и подбежал к двери. На его стук откликнулся слуга и вышел из двери принять лошадь.
– Рады вашему возвращению, милорд.
– Как миссис Смит? – спросил Маркус.
– С ней все хорошо, милорд, – весело сказал лакей. – Вчера она выходила к обеду.
– Отлично. – У Маркуса отлегло от сердца. – А где мой брат?
– Точно не знаю, ваше сиятельство.
Маркус, направлявшийся к лестнице, остановился и оглянулся.
– Что? Ты не знаешь?
– Он ушел в город, милорд, – сказал лакей. – И еще не вернулся.
– Картер, ты идиот, – проворчал себе под нос Маркус. – Это так ты охраняешь дам?
Глава 13
Маркус был в нерешительности, ехать ли ему немедленно в город и отыскать там своего блудного брата или… Но сначала он должен был увидеть Лорен, убедиться, что ей лучше, да и просто повидать ее.
Он вошел в дом и направился к лестнице, по пути заглянув в гостиную. Он не ожидал увидеть ее там, но, к его удивлению, обе дамы мирно сидели там, на диване и пили чай.
Лорен подняла глаза, в которых он увидел радость и тревогу.
– Милорд, с вами все в порядке?
Он вошел в комнату и, не обращая внимания на смотревшую на них во все глаза графиню, наклонился и поцеловал Лорен.
– Конечно, – сказал он. – Что могло со мной случиться? – Только теперь он подумал о том, как странно он, должно быть, выглядел. Его одежда была в грязи после несчастного случая с каретой, а в волосах застряли соломинки, после проведенной в конюшне ночи.
Опомнившись, он поклонился дамам.
– Простите меня. Прошлой ночью я ночевал в конюшне. А перед этим дороги размыло, и мне пришлось ехать кружным путем. По дороге я столкнулся с семьей, у которой сломалась карета, и я сделал все, что мог, чтобы помочь им. Так что, как вы видите, было много причин, задержавших меня, и у меня не такой приличный вид, в каком бы мне хотелось предстать перед двумя леди. – Он оглядел себя и покачал головой.
– Думаю, у вас есть все основания для того, чтобы вас простили, – сказала ему Лорен, а графиня громко рассмеялась.
– Саттон, вы, как всегда, герой. – Она лукаво улыбнулась.
– Чепуха. – Он снова взглянул на Лорен. Она тоже улыбалась.
– Я рада, что вы живы и здоровы, – сказала она. – Видимо, ваше путешествие было очень трудным, милорд.
– Меня больше беспокоит, что здесь нет моего нерадивого брата, хотя я поручил ему заботу о вас, – сказал он, чувствуя, как в нем снова закипает гнев. – Я переоденусь и поеду в город, и постараюсь найти его.
– Но я не вижу в этом логики, – возразила графиня. – Вы оставляете нас одних, чтобы найти и отругать Картера за то, что он оставил нас одних?
– Сейчас время обеда, он может вернуться в любую минуту, – добавила Лорен. – А вы, должно быть, устали, милорд.
Ему хотелось сказать, что ей не надо называть его "милорд", но понимал, что на людях она не станет называть его по имени. Поэтому и еще по ряду других более существенных причин ему еще больше захотелось оказаться с ней наедине.
Вероятно, они обе были правы, и он должен подождать с выговором Картеру. Он устал и был голоден, ему хотелось обнять Лорен, почувствовать прикосновение ее рук. Черт бы побрал его братца, неужели хотя бы раз в жизни он не мог сделать то, о чем его просили?
Маркус повернулся и подошел к окну. Нет, еще долго не стемнеет, и он успеет съездить в город, проверить гостиницы, благо их было только две, и застать Картера врасплох, если получится, прежде чем он вернется домой, как всегда, с каким-то объяснением своего безответственного поступка.
Затем он сможет возвратиться, и они отпразднуют с Лорен свою встречу.
Он улыбнулся ей, надеясь, что она поймет его улыбку как обещание.
– Я еду в город, но очень скоро вернусь, – сказал он. – По-моему, я знаю, где найти моего блудного брата. Скажите слугам, что я вернусь к обеду.
Лорен неохотно кивнула.
Графиня насмешливо прищелкнула языком.
– Будьте осторожны, Саттон.
– Конечно. – Он поклонился им обеим и вышел.
В конюшне ему оседлали, свежую лошадь, и он направился в город. Он не пытался заглушить свое раздражение, и с каждой милей его гнев лишь возрастал. Если бы Картер его слышал, то, отрезанный от своих любящих выпить приятелей и азартных игр, черт бы его побрал, какое объяснение он мог бы придумать сейчас?
Когда Маркус приблизился к гавани, он пристально вглядывался в лица окружавших его людей, зная, что эти места любил посещать брат. Он остановил лошадь около гостиницы, находившейся рядом с портом. Это было наилучшее место, где можно было остановиться, лучший кабачок, в котором можно было выпить и поиграть в азартные игры. Если Картера там не было, то оставалась еще только пара подходящих мест – город был невелик.
Маркус бросил поводья конюху и уже собирался войти в гостиницу, когда ему на глаза попался знакомый профиль, и он чуть не споткнулся.
Это был не профиль его брата, которого он ожидал увидеть.
– Твид! – изумился он.
Человек невысокого роста, крепкого сложения, повернулся и сердито посмотрел на Маркуса. Он уже выходил из гостиницы, но вернулся и подошел к графу.
– А что ты ожидал? – грубо сказал человек, бывший какое-то время деловым партнером графа. – Ты присылал мне письма и записки, требуя, чтобы я приехал, ведь так? Ну вот, я здесь, черт побери! Я дважды приходил к складу, и твои проклятые сторожа даже не впустили меня, так какого же черта я стану дожидаться тебя?
Маркус не сдержался. Он прислонился к косяку двери и громко расхохотался.
Твид сжал кулаки, и его невзрачное лицо стало безобразным от прилившей к нему крови.
– Будь ты проклят, Саттон, ты смеешься надо мной? Я, наконец, нахожу девушку, на которой хочу жениться, и оставляю ее в Лондоне, где все эти проклятые молодые хлыщи пытаются увести ее из-под моего носа, только потому, что приезжаю сюда, чтобы помочь тебе разобраться с этими старыми ящиками с фарфором. Бог знает, какая в этом польза, а у тебя хватает совести смеяться мне в лицо!
– Нет! – поспешно сказал Маркус. – Не в этом дело. Но я был в Лондоне. Я проделал весь этот путь, а ты не захотел видеть меня. Я сказал твоему лакею, так почему же, черт побери, ты не подождал дома, когда я опять приду к тебе?
– Что? – уставился на него Твид. – Я думал… – Он разжал руки. – Ну, надо же, какая путаница. Так тебе и надо зато, что не пускаешь меня на мой собственный склад. Пойдем, выпьем.
– Только быстро, – сказал Маркус. – Мне надо найти брата. А нам надо о многом поговорить, но это подождет до завтра.
– Завтра? – разозлился Твид. – Мне надо вернуться в Лондон. Я должен…
– Знаю, знаю, тебе надо ухаживать за девушкой, – кивнул Маркус. – Сочувствую страданиям влюбленного человека.
Твид посмотрел на него, с подозрением прищурившись.
– Нет, я говорю серьезно, но все равно ты мне должен, по меньшей мере, день, учитывая, какой путь ты заставил меня проделать напрасно, – сказал Маркус. – Пойдем же, плачу я.
Он похлопал по спине виконта, который явно был обижен. Твид всегда медленно отходил, когда оскорбляли его чувства. Они вошли в бар, и Маркус заказал два эля.
– Налейте мне виски, – сказал Твид. – А теперь скажи, зачем эта проклятая охрана у склада и почему они не дали мне проверить…
– Старые ящики? – закончил за него Маркус. – Потому что на этой неделе в склад забирались воры и убили сторожа.
– Убили? – Твид с удивлением посмотрел на него. – Чего же такого ценного они ожидали найти на складе? Должно быть, воры были разочарованы. Сколько они забрали?
– Ничего, как мы обнаружили, и это очень странно, – сказал ему Маркус.
Твид пожал плечами и взял свой стакан. Сделав большой глоток, он сказал:
– Ничего странного: они не нашли того, что искали. Они страшно ругались и ушли; не ожидая, когда их поймают, вот и все.
Маркус посмотрел на виконта, опустившего глаза.
– Может быть. Но мне все еще это кажется странным.
– Что еще? – спросил Твид. – Ты сказал, что нам надо о многом поговорить.
– Да, но у меня сейчас нет времени. Знаешь, есть предположение, что все началось еще до того, как судно вышло из порта, а потом пришло сообщение, что оно пропало. Ну, разве не кажется, что оно несло проклятие в себе самом? – Маркус покачал головой. – Я приеду завтра пораньше, и мы отправим тебя в Лондон к твоей девице как можно скорее.
Твид сделал, кислую мину, но больше не возражал.
Маркус оставил его, заказав ему еще один стакан, и поскольку Картера не было видно, отправился в другой кабачок. Куда девался его братец?
Он решил оставить лошадь у гостиницы, прошел пару кварталов и вошел в следующий кабачок. Нагнув голову, он вошел в низкую дверь и с трудом разглядел в табачном дыму дюжину посетителей, которые пили и разговаривали, собравшись шумными группами за низкими столами. Но Картера здесь не было.
Что же теперь?
Он был не уверен, что найдет брата в одном из таких мест. Если только тот не нашел уступчивую служанку из бара. А в этом случае только Бог знает, где может происходить любовное свидание, хмуро думал Маркус…
Неожиданно он вспомнил кабачок на Ту-Хен-стрит, где находился тот странный магазинчик, торговавший старым фарфором, куда он попал, следуя за азиатом. Это был маленький кабачок, но, вероятно, и его следовало проверить. Он должен действовать осторожно, нельзя, чтобы его лицо часто появлялось на этой улице, но если он со всеми предосторожностями подберется к кабачку, его не должны заметить обитатели этой лавки.
Быстрым шагом он направился туда, считая, что разумнее появиться у кабачка без лошади, так его не заметят, тем более что пройти надо было только несколько улиц. Солнце садилось, и становилось прохладнее, но он не замечал этого.
Этот кабачок и эта улица имели не очень хорошую репутацию, но в таком неопрятном виде Маркус выглядел вполне подходяще. И, стряхивая с себя остатки соломы, он подумал, что едва ли кто примет его за джентльмена, тем более лорда.
Он вошел в пивной зал и, купив эля, оглядел слабо освещенную комнату. В этот поздний час здесь было полно рабочих, зашедших, по дороге домой выпить свою кружку пива, и было шумно и накурено. Но Маркусу хватило нескольких минут, чтобы осмотреть все лица, снова безрезультатно. Куда подевался его беспечный младший брат?
И где был их человек, который должен был наблюдать за этой лавкой? Маркус незаметно огляделся. Может быть, это был мужчина со шрамом на лице, тихо сидевший с кружкой эля в стороне у окна. Маркус не сделал попытки заговорить с ним, но запомнил на будущее его лицо.
Однако Маркус перенес свой темный напиток туда, где по другую сторону от окна освободился стул, с которого встал человек, похожий, судя по его засыпанному опилками фартуку, на плотника. Слегка покачиваясь, он неуверенными шагами направился к выходу.
– Пора домой, – сказал он своим приятелям. – А то жена даст мне кочергой по башке!
В ответ на пьяную шутку раздались насмешливые крики и смех, но Маркус не обратил на это внимания. Он смотрел на лавочку, где продавали фарфор, находящуюся на этой улице. Солнце опустилось так низко, что только первые розоватые блики заката освещали небо; Маркус понимал, что ему следует вернуться к гостинице и забрать лошадь. Он должен добраться до дома до наступления темноты. Ему нужно вымыться и пообедать, и, конечно, обнять Лорен.
Но из окна ему хорошо была видна лавочка, в которую вернулся тот подозрительный мужчина, и, к своему ужасу, Маркус увидел, как там раскрылась дверь, и вышел человек, лицо, и фигура которого были слишком хорошо известны Маркусу.
Картер!..
Какого черта делал Картер в лавочке азиатов? Маркус от негодования забыл, что он должен быть благодарен, что, наконец, нашел брата, но его возмущало то, где он нашел его.
Мог ли Картер быть, как-то связан с тем таинственным человеком? Могли он входить в группу, занимавшуюся контрабандой опиума?
Маркус похолодел. Его легкомысленный сводный брат… Правда, Картер достаточно часто попадал в беду, это были мальчишеские проказы, большей частью проблемы с женским полом, и безделье, как говорил его отец. После смерти отца Маркус, когда мог, продолжал вытаскивать его из неприятных ситуаций. Но его беспокоило, что Картер так и не повзрослел, оставаясь, все таким же безответственным мальчишкой.
Способен ли Картер на преступление? Маркусу такая мысль никогда не приходила в голову. Но Картер всегда был близок к этому, он мог бы получить достаточно сведений о судах Маркуса, чтобы прятать опиум на торговых кораблях, чтобы иметь связь со своими сообщниками в кругу контрабандистов.
Контрабанда, убийство…
Кровь холодела в жилах Маркуса при мысли, что его младший братишка по уши увяз в таких делах…
Маркусу уже не хотелось эля. Он медленно поставил поднесенную ко рту кружку на стол.
Картер шел по улице, как раз мимо кабачка, с довольной улыбкой на лице. Маркус отвернулся от окна. Он еще не решил, остановить ли брата прямо сейчас, или подождать. Что он скажет ему?
Подождать. Признается ли Картер, что заходил в эту лавочку? Можно ли найти этому невинное объяснение? Маркус не находил его. Его мозг, казалось, застыл, как водоворот, в который больше не поступала вода.
Он посидел еще несколько мгновений, потом встал и вышел на улицу, повернулся и пошел следом за братом. Картер направлялся в порт. Он свернул к той самой гостинице, в которой остановился Твид. Затем пошел к конюшне, вероятно, затем же, что собирался сделать Маркус. Действительно, через минуту конюх вывел лошадь брата. Картер дал несколько монет конюху, вставил ногу в стремя и сел в седло.
Маркус не собирался ехать за ним; убедившись, что Картер явно направлялся домой, Маркус забрал свою лошадь. Он поехал по знакомой дороге домой, не пытаясь догнать брата. Прежде всего, потому, что ему требовалось время, чтобы подумать, и он еще не решил, как ему поступить в данной ситуации. Ему, конечно, надо как-то объяснить, почему он оставил женщин одних, только со слугами. Но намного труднее было раскрыть тайну посещения Картером дома, где обитали азиаты. Как Картер узнал об этом доме, как глубоко он связан с ними и связан ли вообще?
Маркус чувствовал напряженность, как будто перед битвой, и все в нем кипело от возмущения. Его брат… как это могло случиться?
К этому времени солнце огромным пылающим шаром скатилось за горизонт, последние лучи медленно затухали, и сумерки закрывали бледно-лиловое небо. В наступавшей темноте громко стрекотали сверчки. Впереди Маркус увидел огни охотничьего домика.
Он подъехал к конюшне и сам отвел в стойло коня, оттягивая момент, когда ему придется решить, что делать с этим печальным открытием. Затем он, наконец, подошел к дому.
На его стук сразу же откликнулся лакей.
– Милорд, – широко распахивая перед ним дверь, приветствовал он Маркуса.
Войдя в дом, он решительно направился наверх, где в гостиной собрались все обитатели.
Обе женщины уже переоделись к обеду. Картер, который все еще не снял костюм для верховой езды, встретил брата с непринужденной улыбкой.
– Как я вижу, я обогнал тебя, – сказал он. – Трудная была поездка в Лондон, брат?
– Очень, – признался Маркус. – А почему я не застал тебя дома, я же просил тебя остаться, Картер? – Его голос прозвучал еще более сурово, чем бы ему хотелось, но ему было трудно справиться со своими чувствами. А Картер, конечно, уже успел узнать от дам, что старший брат не застал его дома. Он только не знал, известно ли Маркусу, куда он ездил.
– Я подумал, что разузнаю что-нибудь для тебя, пока ты в Лондоне. – Картер торжествующе посмотрел на него.
Такого ответа Маркус не ожидал.
– И что же ты разузнал? – медленно произнес он.
– Non, non, – вмешалась графиня. – У вас ужасный вид, Саттон. Вы должны переодеться, иначе мы никогда не пообедаем. А потом Картер вам все расскажет.
И эта отсрочка даст его брату время, чтобы состряпать свою историю, если потребуется, подумал Маркус. Но, безусловно, он не мог в таком виде сесть за стол. Кивнув дамам, он вышел и, шагая через две ступени, поднялся наверх.
В своей спальне он с удовольствием обнаружил, что слуги уже принесли горячую воду. Он намылился и смыл с себя всю грязь и землю, накопившиеся за несколько дней, надел чистый домашний костюм и почувствовал себя намного лучше. Приведя себя в порядок, он поспешно спустился в гостиную, зная, что без него обед не подадут.