Он наклонился к ней, и она ощутила его теплые губы на своих губах. Эдит прикрыла глаза. Она - жена Хойта. То, что произойдет, обычно происходит в брачную ночь. И она любит Хойта, поэтому, если он ее еще не полюбил, она смирится и довольствуется малым. Она ведь вышла за него замуж, а одного этого уже достаточно.
Хойт, словно почувствовав ее неуверенность, отстранился.
- Ты помнишь, что я говорил? Ты сама скажешь мне… когда это произойдет. Я это обещаю.
У Эдит от избытка чувств перехватило дыхание.
- Я знаю. Но и тебе следует знать, что на самом деле в ту ночь… все было не так, как ты думаешь. Ты, кажется, тогда мне не поверил.
- Я верю тебе, Эдит, - мягко произнес он. - Ты боишься?
- Немного.
- Не бойся. Ты тогда столкнулась с грубостью и насилием. Между нами такого никогда не произойдет.
Она не могла удержаться от того, чтобы не обнять его, и, обвив руками шею Хойта, притянула к себе. Она давно рисовала в своем воображении, как будет обнимать его, чтобы показать свои чувства. А теперь, когда Эдит стала женой Хойта, она имеет на это право. Радость волной поднималась у нее в груди.
Руки Хойта сомкнулись на ее теле. Одно движение - и он погасил у них за спиной лампу. Еще мгновение - он подсунул под нее руку и встал вместе с ней. Эдит тут же вспомнила про его бок.
- Ты уверен, что тебе это не навредит? Ведь швы сняли только вчера.
- Я крепкий.
Хойт нес ее по темным комнатам. Свет проникал в дом только от фонарей во дворе, но Хойт прожил здесь всю жизнь и мог, наверное, пройти через комнаты с закрытыми глазами.
- Мне нравится, когда ты заботишься обо мне, Эдит. Мне начинает казаться, что я тебе немножко нравлюсь.
А Эдит казалось, что она видит его улыбку, и она с огромным трудом удержалась от того, чтобы не сказать в ответ: "Я люблю тебя".
- Я поняла, что тебя нравится, когда вокруг суетятся, - произнесла она и подумала: "Какая же я трусиха!" - И, разумеется, ты мне нравишься.
Она не сказала "я люблю тебя". Ей не нужно, чтобы Хойт ответил то же самое лишь оттого, что посчитает это своим долгом, или оттого, что он понял - она ждет этих слов. Будет лучше и безопаснее, если Хойт первым произнесет эти слова.
Хойт отнес ее на руках в спальню, поставил на ноги перед кроватью и зажег лампу. Он окинул ее медленным взглядом.
- Я говорил тебе, какая ты красивая в этом платье?
Эдит покраснела.
- А я говорила тебе, какой ты красивый в смокинге? Тебе идет черный цвет.
Хойт улыбнулся.
- Мы оба немножко нервничаем, да?
- Да.
- А теперь не поможешь ли мне освободиться от этого наряда? - шутливо спросил Хойт.
Она послушно приблизилась к нему. Смокинг она сняла легко, и Хойт небрежно бросил его на кресло.
- А галстук? Ему место в мусорной корзине.
Эдит отстегнула галстук-бабочку и, отбросив вслед за смокингом на кресло, начала расстегивать рубашку. Грудь у Хойта была горячей, покрытой темными волосами. Тогда, в кабинете врача, она старалась не смотреть на Хойта, но его вид без рубашки отпечатался у нее в мозгу. Эдит добралась до широкого пояса, но не сразу отстегнула, ища застежку.
- Теперь моя очередь, - хрипло произнес Хойт.
Эдит повернулась к нему спиной. Пуговиц было ровно двадцать. Эдит в уме считала каждую расстегнутую пуговицу, а приятное покалывание сопровождало прикосновение рук Хойта. Закончив, он положил широкие, теплые ладони на ее обнаженную кожу, и платье соскользнуло с плеч. Эдит подхватила лиф, чтобы платье не упало с груди. Хойт обнял ее и накрыл ее руки своими. Его теплое дыхание щекотало ей шею, а губы нежно касались мягкой кожи, прижимаясь все крепче.
Хойт убрал руки, и лиф упал вниз, а затем платье, шелестя, оказалось на полу у ее ног. Эдит ждала еще поцелуев, а он, сжав ее в объятиях, произнес:
- Я боялся, что действую слишком стремительно. Я - счастливчик, раз ты мне это позволила. - Он поцеловал ее в мочку уха, и у нее подогнулись колени. - Теперь, когда я тебя заполучил, могу и подождать, хотя мне очень хочется близости сегодня ночью. Но тебе решать, когда это произойдет. Не обещаю, что у меня хватит сил остановиться вовремя, но если хочешь, чтобы сегодня мы просто поспали рядом, то я совладаю с собой.
Какой он чуткий, этот громогласный, настойчивый мужчина! Секунду Эдит молчала, пытаясь справиться с волнением.
- Пусть все произойдет естественным образом, - вымолвила она.
- Значит, ты разделишь мою постель?
- Да.
Хойт поцеловал ее в щеку.
- Я докажу, какой я щедрый муж. Пользуйся душем рядом со спальней, а я пойду в другой. А потом мне будет интересно посмотреть, что ты наденешь на ночь. Надеюсь, рубашка окажется не слишком тонкой или… короткой.
Эдит улыбнулась. Он шутил, но было очевидно, что шутка далась ему с трудом.
- Можешь в этом не сомневаться, - ответила она.
Хойт повернул Эдит к себе и, нагнувшись, припал к ее губам жарким поцелуем. У нее закружилась голова. Он быстро отнял губы от ее рта и отрывисто произнес:
- Пока что достаточно.
Он провел ладонью по ее рукам и сжал пальцы. Взгляд темных глаз заскользил по длинной комбинации, подол которой доходил до белых туфель-лодочек. Он не мог ничего увидеть сквозь ткань - только очертание фигуры, - но своим взглядом словно проложил горячую дорожку на ее теле. Эдит это почему-то не смутило.
- Пожалуйста, засунь эту рубашку подальше в ящик и больше никогда не доставай. А твои ноги я, кажется, видел раза четыре.
Он развернулся и вышел в коридор.
Эдит отнесла свадебное платье и смокинг Хойта в гардеробную, потом вытащила из туалета необходимые вещи, положенные туда накануне. Взяв с кресла галстук-бабочку Хойта, она спрятала его в дальний угол ящика со своим бельем и заторопилась в душ. Там Эдит постаралась не задерживаться, так как боялась, что Хойт вернется в спальню до того, как она уляжется. Ей будет неудобно, если придется прошествовать перед ним в ночной рубашке, хотя, возможно, Хойта это не смутит. Может, лучше, если - на первых порах, во всяком случае, - она будет уже лежать в кровати, когда он войдет?
После замечаний Хойта насчет длинной комбинации Эдит надеялась, что его не разочаруют атласная ночная рубашка и халат, которые тоже были длинные. Раздумывая, как ей поступить, Эдит услыхала, как в коридоре хлопнула дверь, и стала дергать за пояс халата, все еще сомневаясь, ложиться в постель до появления Хойта или нет. И тут Хойт вошел в комнату. Краска залила ей лицо, когда она его увидела.
На нем были только темно-синие пижамные брюки, и ее взгляд остановился у него на боку. Она отметила, что рана почти зажила. Хойт застыл в двух шагах от нее, и Эдит охватило сильное возбуждение. Смотреть на это олицетворение мужественности становилось просто опасно. Лицо его было неподвижно, но темные глаза так ярко горели, что могли прожечь насквозь, если бы она стояла ближе.
- Эдит! Черт возьми, как же ты хороша! - выдохнул он, не сводя с нее глаз.
Ей казалось, что она осязает его взгляд на своем теле. Он ничего не сказал о том, что на ней длинный халат и что он по-прежнему не может видеть ее ног, но его восхищение было очевидно.
- Я выбрал самую лучшую девушку. - Хойт покачал головой, словно не верил своим глазам.
А Эдит не могла поверить своим ушам. Неужели это на самом деле так? Неужели она выглядит так же соблазнительно, как и те женщины, с которыми Хойт встречался?
- Ой, Хойт, - вырвалось у нее, когда он взял ее руки в свои.
- Что значит "Ой, Хойт"?
- Тебе не следует говорить такое.
- Разве я не всегда говорю тебе правду?
- Обычно на эти темы мы не разговаривали.
- Ты считаешь, что я лгу?
- Я считаю, что ты очень добр.
Хойт крепче сжал ей руки, и она подняла на него глаза. Он выглядел до невозможности сексуальным. И голос его прозвучал тоже сексуально.
- Давай сразу условимся: я не лгу. Даже в спальне не лгу. - Он усмехнулся. - Как тебе кажется: синий цвет мне идет так же, как и черный?
Она засмеялась.
- Ты хочешь, чтобы я сказала, какой ты красивый?
- Я вовсе не добиваюсь от тебя комплиментов, - с деланной обидой произнес он, но по выражению его лица было ясно: он хочет как раз этого.
- Ты очень красивый. Ты всегда красив, - снова засмеялась Эдит.
- Ну да? А серьезно ты можешь это сказать? - Хойт, прищурясь, смотрел на нее.
- Как я могу говорить серьезно, когда ты меня смешишь?
- Я-то считал тебя серьезной женщиной, особенно в такой момент, когда необходимо поощрить мое тщеславие. Тебе не кажется, что новобрачному необходимо, чтобы молодая жена немножко польстила ему?
Эдит постаралась придать лицу серьезное выражение.
- Хойт, ты же сам знаешь, что красив. И наверняка уже догадался, что я считаю тебя красивым.
Хойт прищурился и с обидой - на этот раз неподдельной - сказал:
- А как я мог об этом догадаться? Ты больше внимания уделяла Майку и Мозесу, чем мне.
- Но у меня хорошая память на лица, - весело отозвалась Эдит, и Хойт улыбнулся - он любил шутки. - Не могла же я целый день таращить на тебя глаза вместо того, чтобы работать?
- Разумеется. Но сейчас все изменилось, Эдит, и это мне нравится. А тебе?
- Мне тоже нравится.
Он придвинулся поближе к ней и, понизив голос, произнес:
- Тогда почему бы нам не освоить кое-что новенькое? Например: снять с тебя халат, откинуть покрывало и залезть вместе в постель?
Эдит кивнула.
- Хорошо.
Глаза Хойта горели. Он протянул руку к поясу ее халата, дернул за кончик, и Эдит почувствовала, как рукава спустились к локтям, а затем халат упал к ее ногам. Хойт отбросил халат в сторону и, наклонив голову, поймал ртом ее губы.
- Ну как? - спросил он.
- Замечательно.
- Я тоже так думаю. На какой стороне кровати ты предпочитаешь спать? - деловито осведомился он, и ей стало легко и просто.
- А ты? - в свою очередь спросила она.
- Вот на этой, но я не привередлив.
- Чудесно. Тогда я лягу на той.
- Значит, все решено. - Хойт откинул покрывало и жестом пригласил ее лечь. - Только после вас, миледи.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Эдит не могла не заметить, как нетерпеливо блестят глаза Хойта, и сердце у нее дрогнуло от страха и возбуждения. Все годы влюбленности в Хойта она ни разу не задумалась о сексуальной близости.
"Теперь, когда я тебя заполучил, могу и подождать…"
Он сказал, что готов ждать, но так ли это на самом деле? И вот теперь она ложится в постель с одним из самых сексуальных мужчин в Техасе. Это ей не по зубам!
До сих пор Эдит умудрялась совладать с Хойтом, когда он бушевал. Ей помогала терпимость, спокойная снисходительность и дипломатичность, но она всегда чувствовала свое женское превосходство над мужскими недостатками: властностью и порой тупым упрямством. Неужели ей все же свойственно женское высокомерие? От этой мысли Эдит стало не по себе. А если она к тому же утратила способность укрощать его? Это ее поразило еще сильнее.
Эдит неожиданно отвернулась и обошла вокруг кровати, чтобы улечься с другой, дальней стороны. Она знала, что Хойт ждет, что она ляжет на той стороне, где обычно спит сам. Но одно дело - предстать перед ним в тонкой, облегающей ночной рубашке и совсем другое - повернуться к нему спиной и переползти на другую сторону матраца, зная, что у элегантной рубашки вырез на спине значительно глубже, чем спереди.
Она улеглась в постель, не глядя на Хойта, хотя знала, что он следит за каждым ее движением. Она буквально ощущала на себе его взгляд. Он не улегся, пока она не укрылась стеганым одеялом. И вот наконец матрац осел под его тяжестью, а тепло, исходящее от его тела, согрело Эдит с головы до ног.
Эдит не приходилось раньше спать с кем-нибудь на одной кровати, за исключением, пожалуй, подружек, с которыми в детстве она спала рядом в скаутском лагере. Но Хойт - не школьная подружка. Он - мужчина, с которым она мечтает много лет провести вместе…
Всего несколько дней назад она довольствовалась бы и свиданием раз от разу. И вот теперь она замужем за ним, он принадлежит ей, и по закону ни одна другая женщина не имеет на него прав. Пока что ее права подтверждены только на бумаге да еще свадебной церемонией. Но и свидетельство о браке, и церемония в церкви связывают их надежнее, чем любое устное соглашение между мужчиной и женщиной. Единственное, что обладает большей ценностью и крепостью, - это дети, которых защитит законный брак.
Хойт заворочался и погасил лампу на прикроватной тумбочке. В темноте Эдит не видела его лица, но остро ощущала, что его рука лежит совсем рядом.
- Эдит, ты лежишь, как доска, - проворчал Хойт. - Ты что, меня боишься?
- Нет.
- Но спрашиваешь себя, не превращусь ли я внезапно в спрута?
Эдит улыбнулась, представив это перевоплощение.
- Я тебе доверяю.
- Я же тебе об этом говорил. - Он повернулся и теплой ладонью сжал ей руку. - Мне казалось, что мы с тобой друзья, - сказал он. - Я ошибаюсь? Тогда мне хотелось бы, чтобы мы ими стали. - Он помолчал. - Что скажешь?
Теплая волна признательности нахлынула на Эдит. Она промолчала, но руку не отняла.
- Мне бы тоже этого хотелось, - тихо произнесла она.
- Значит, все в порядке. У меня есть три вещи, которые я могу сказать только близкому другу.
- Да?
- Во-первых, ты и мисс Эд - единственные женщины, которые входили сюда. Так что если ты думаешь, что эту кровать использовали для иных целей кроме сна, то ошибаешься.
Эдит стало смешно, но она сдержалась, так как чувствовала, что он говорит вполне серьезно. Приятно сознавать, что она - первая женщина, которую он привел к себе в спальню.
- Спасибо за то, что сказал мне об этом.
Прошло несколько секунд, прежде чем он продолжил, но на этот раз Эдит уловила обиду в его тоне.
- Второе. Что бы ты ни думала о моем поведении с женщинами, с которыми я встречался, я давно ни с кем не спал. Я не имею в виду сон в обычном смысле. Как-нибудь я расскажу тебе об этом, но не сейчас.
Эдит лежала в темноте и молча его слушала. Ей снова стало смешно оттого, как серьезно он все это излагает. В глубине души она была тронута тем, что он сам захотел ей об этом сказать.
- Я оценила твою искренность, - наконец выговорила Эдит.
Хойт вздохнул с облегчением, но голос его, тем не менее, прозвучал мрачно:
- Ты слишком вежлива, чтобы назвать меня вруном. Но я бы на тебя за это не обиделся. Я знаю, какая у меня репутация.
- Я давно поняла, что ты опытный мужчина, - тихо произнесла она. - Я надеюсь, что теперь ты будешь верен только мне.
- Я в этом сегодня поклялся, - хриплым голосом сказал он. - Ты же знаешь, что слово я держу.
- Я знаю, Хойт.
- Как я уже говорил, ты многое обо мне знаешь, в том числе и такое, о чем я и не догадываюсь. Мне казалось, что ты не обращаешь на меня внимания, но я ошибался. - Он тихонько засмеялся. - Ты и виду не подавала, что я тебе не безразличен. А мужчину это может свести с ума.
Эдит ничего не ответила, хотя ей было очень приятно услышать, что его задело ее кажущееся безразличие.
Хойт принадлежал к тем мужчинам, которые, сами того не сознавая, привлекают к себе внимание, где бы они ни появлялись, поэтому для него было необычно столкнуться с тем, что его не замечают.
Но лучше поскорее переменить тему о том, сколько всего она о нем знает, чтобы не проговориться и не признаться в своих истинных чувствах.
- Ты собирался поговорить о трех вещах.
- А сказал всего про две? - Он помолчал. - Третье - это вопрос. У меня сон неглубокий, поэтому я хочу спросить: ты не храпишь?
- Какой грубый вопрос, и к тому же в брачную ночь! - засмеялась Эдит и хотела ущипнуть его за запястье, но оно было таким крепким, что у нее ничего не получилось. - А ты храпишь?
Хойт довольно рассмеялся.
- Я просто хотел, чтобы ты успокоилась, поэтому выразился так неделикатно. Даже если ты храпишь, мне это не помешает. Эдит, я не могу придумать ничего такого, что мне в тебе не нравилось бы.
Как восхитительно услышать такое! Но вслух она своей радости не высказала.
- А что, если я заупрямлюсь?
- Ну, я поворчу немного, но не слишком. Эдит, ты всегда мне нравилась.
- Ты тоже мне всегда нравился, - вырвалось у нее, и она прикусила язык.
- Тогда почему бы тебе не нагнуться ко мне и не поцеловать меня на сон грядущий? Сегодня мы не станем заниматься любовью. - Он помолчал. - Но ты должна знать: я буду рад, если ты проявишь инициативу. Я не придирчив - пусть начнет любой.
Эдит рассмешило то, как Хойт облекает свои мысли в слова. И это тоже ей в нем нравилось. Она высвободила руку из его ладони и приподнялась на локте. На секунду она заколебалась, так как стеснялась положить руку на его голую грудь. Ей показалось, что в темноте это будет чересчур интимный жест. Тогда она дотронулась до его худощавой щеки и, наклонившись, осторожно прикоснулась губами к его губам.
За последнюю неделю она научилась целоваться, но этот поцелуй - первый, который начала она, а не он. Она осмелела потому, что он попросил ее об этом, и поцелуй получился довольно продолжительным. Но ей не хотелось, чтобы он подумал, будто она готова на большее.
- Эдит, как чудесно, - выдохнул Хойт. - Поцелуй такой же сладкий, как и ты.
Когда Эдит целовала его, он лежал неподвижно, но теперь, когда она подняла голову, он обнял ее и прижал к себе. Разделявшая их шелковая материя была такой тонкой, что ей казалось, будто они соприкасаются обнаженной кожей. Ей некуда было девать руку, как только положить ему на грудь.
У Хойта вырвался удовлетворенный вздох.
- Как хорошо, что ты рядом, дорогая. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
На следующее утро Эдит проснулась рано. Ее обволакивало приятное тепло, было уютно, и не хотелось двигаться. Тут она поняла, что голова ее покоится на груди Хойта, рука - на талии, а правое бедро - на его ногах. Эдит слышала ровное биение его сердца - значит, он все еще спит. В доме было тихо, только еле слышалось жужжанье кондиционера. Она боялась пошевелиться, чтобы не нарушить тишину.
Говоря по правде, она боялась разбудить Хойта не столько из-за застенчивости, сколько из-за… тщеславия. Несмотря на его щедрые комплименты накануне, Эдит интуитивно хотела выглядеть как можно лучше, и в особенности утром. То, что он один раз прошелся по поводу ее неряшливой внешности, до сих пор ее тревожило. Хойт привык к женщинам с потрясающей внешностью, которые даже по утрам наверняка выглядели превосходно. Эдит не хотелось, чтобы он разглядывал ее, как только она открыла глаза. Во всяком случае, не в начале их совместной жизни. Хотя, возможно, она ничем не рискует, так как прежние красавицы уже начали стираться из его памяти. Но лучше на это не рассчитывать.
Эдит не успела отодвинуться от Хойта, как он положил руку на ее бедро.
- Доброе утро.
- Доброе утро, - пискнула Эдит и посмотрела на свою ногу - подол ночной рубашки задрался до бедра. Она убрала руку с его груди и потянула подол вниз.