- Я мог бы свести вас с кое-какими полезными людьми на континенте. А мы тем временем, не мешкая, приступили бы к делу об изнасиловании. Во всяком случае, ни у кого не возникнет и тени сомнения в том, что он похитил вашу дочь. Что же касается его связей с приверженцами короля Якова, то с этим делом будем продвигаться медленнее, зато наверняка. У него слишком много друзей в шотландском парламенте, так что обвинить его в измене будет не так уж легко.
- Но даже самые верные друзья не смогут защитить его от обвинений в изнасиловании. Этот человек - грязный сластолюбец.
- Вот и кстати, что у него появилось нечто вроде нежности к вашей дочери.
- Никаким романтизмом здесь и не пахнет, - раздраженно отрезал Годфри. - Этот мерзавец просто срывает цветы удовольствия везде, где только может.
- Так как же насчет вашей дочери? Она подпишет жалобу?
Гарольд Годфри на несколько секунд задумался над тем, какую шутку может сыграть с ним на сей раз независимый нрав его чада.
- Об этом не беспокойтесь. Я заставлю ее поставить свою подпись, - твердо произнес он в конце концов.
В ноябре палаты лордов и общин заседали в Вестминстере в воинственном настроении. Парламентарии были исполнены решимости потребовать самых суровых кар в отношении Шотландии за принятие ею Акта о безопасности. Англия восприняла этот шаг как угрозу и оскорбление, а вооружение шотландской милиции приводилось в качестве доказательства враждебных намерений.
О всеобщем волнении, вызванном принятием Шотландией Акта о безопасности, можно было судить по тому факту, что, когда пэры собрались на заключительное заседание 20 ноября, в палате лордов яблоку негде было упасть - столько было желающих выслушать громоподобную речь Хейвершэма. Главной темой его выступления были тревожные настроения в среде мятежных шотландцев.
7 декабря лорды заседали в специальной комиссии, обсуждая, как наилучшим образом поставить Шотландию на колени. И было решено, что возмездие ускорит решение проблемы престолонаследия, имеющей первостепенную важность для Англии в условиях, когда во Франции обретался претендент на трон. Была поддержана резолюция лорда Галифакса о том, что все шотландцы, за исключением поселившихся в Англии, Ирландии и колониях, а также тех, кто состоит на службе в армии и на флоте, должны быть объявлены иностранцами до оформления унии или решения вопроса о престолонаследии. Лорды уполномочили комиссаров Адмиралтейства отрядить английские быстроходные корабли для перехвата всех шотландских судов, торгующих с противником. И призвали королеву принять незамедлительные меры для проведения оборонительных мероприятий на границе.
Итак, английский парламент повел открытое наступление на Шотландию, осмелившуюся заикнуться о независимости.
А когда эта новость распространилась к северу от границы, шотландцы все как один выразили готовность противостоять английской тирании.
В это время вдали от вестминстерских политических бурь, не ведая о кознях Гарольда Годфри, Грэмы из Ридсдейла лелеяли собственные планы прибрать к рукам наследство Элизабет. Несколько дней спустя после возвращения из Хекшема они созвали судейских крючкотворов и приступили к юридическим маневрам, необходимым для того, чтобы обвинить Элизабет в колдовстве, которое якобы и привело к безвременной кончине их отца. Свидетели, естественно, нуждались в подробных наставлениях о том, какими должны быть их показания. Их петициям предстояло лечь на стол местного судьи, которому надлежало допросить обвиняемую. Одним словом, каждый документ должен был, пройдя собственный извилистый путь, занять свое место. Тогда и можно было принять решение о том, когда выносить дело на суд присяжных. Подготовка сцены, выплата жалованья актерам, а главное, неустанные репетиции, чтобы каждый из них знал свою роль назубок, - все это требовало времени.
Первые дни после свадьбы молодые проводили в путешествиях между "Тремя королями" и Равенсби. Они находили особое удовольствие в хлопотах со строительством, причем каждый считал себя непревзойденным инженером и зодчим. Постоянно беседуя и споря, муж и жена словно растворялись друг в друге, открывая новые, доселе неизведанные глубины любви. Благодаря часто наведывавшимся к нему посыльным Джонни был в курсе дел Вестминстера, хотя и без донесений знал, что от английского парламента вряд ли можно ожидать сочувствия к бедам шотландцев.
В один из коротких дней, когда стоял уже поздний октябрь, возвращаясь к дому, Джонни и Элизабет заметили возле крыльца экипаж. Утро они провели вместе с Монро на рытье котлована: новое озеро должно было соединить цепь прудов в один гигантский водоем. Осенний день выдался солнечным и теплым, тронутая багрянцем листва парка играла непередаваемыми красками.
- А вот и гости пожаловали, - заметила Элизабет. - Узнаешь карету?
- Не совсем, - уклончиво ответил Джонни, хотя и прекрасно знал, кому принадлежит этот экипаж. - Полагаю, соседи сочли, что со времени нашей свадьбы прошло уже достаточно времени, чтобы начать наносить нам визиты.
Столкнувшись в прихожей с Данкейлом Вилли, он с облегчением узнал, что эрл Лотиан на сей раз нашел-таки возможность сопровождать собственную жену. На присутствие эрла указывали также его удочки, прислоненные к стене.
- Они в салоне Юпитера, милорд, - сообщил официальным тоном Вилли, - поджидают вас с графиней.
- Кто это - они? - поинтересовалась Элизабет.
От нее не укрылся быстрый взгляд, который Вилли метнул в сторону хозяина, а потому она с нетерпением ожидала ответа на свой вопрос.
- К нам приехали Калросс и Джанет Линдсей, - с непроницаемым лицом сообщил Джонни.
- На рыбалку? - Великолепные длинные удилища невозможно было не заметить, и все же ей трудно было представить элегантную Джанет Линдсей слоняющейся с удочкой в руках по речным отмелям.
- Полагаю, и ради того, чтобы повидаться с тобой. - Продолжая разговаривать с ней ровным, без малейшего намека на эмоции, голосом, он, не выпуская руки жены, вел ее к южной анфиладе.
Воспоминания о последней встрече с графиней были не из числа самых приятных, и в какой-то момент Элизабет захотелось упереться, однако, передумав, она ограничилась лишь ядовитым вопросом:
- И насколько же любезной я должна быть с твоей… Как бы ее поприличнее назвать?
- Тогда я не был женат.
- Зато она была замужем, - вкрадчиво напомнила Элизабет. - Интересно, как тебе удается ладить с ее мужем?
- Мы с Калроссом старые друзья.
- Ваша дружба, должно быть, не знает границ, - вставила она очередную шпильку, - раз он столь великодушно закрывает глаза на то, что ты наставлял ему рога.
- Он женился на ней не по любви.
- И она, вероятно, выходила за него замуж вовсе не из-за большого чувства.
- Не столь уж редкий брак в среде аристократов… Тебе не кажется?
- Они надолго к нам?
- Надеюсь, что нет. - Вздохнув, Джонни замедлил шаг, и они ненадолго остановились перед портретом его бабушки, принадлежавшим кисти Ван Дейка. - Извини, дорогая, - мягко проговорил он, - если бы я мог, то и близко не подпустил бы ее к себе. Но что делать, если в Роксбурге все только и занимаются тем, что наносят друг другу визиты? Боюсь, что эрл и графиня Лотиан не являются в этом исключением.
И голосом, и позой он выражал такую неловкость, что Элизабет даже прониклась к нему сочувствием. Более того, его извиняющийся тон пришелся ей по душе.
- Не беспокойся, милый, я вовсе не собираюсь вцепиться ей в волосы или разукрасить ее напомаженную физиономию, - успокоила она своего супруга. - Поскольку в конечном счете ты достался мне, а не ей, - добавила добрая жена, многозначительно подняв бровь, - я вполне могу позволить себе светское благодушие.
Джонни улыбнулся с видимым облегчением.
- И все же держись на всякий случай поближе ко мне, - предупредил он. - Я не могу гарантировать, что она будет настроена столь же благодушно.
- Ты это серьезно говоришь?
- Она непредсказуема, - ответил он с сокрушенным видом.
Ее задело то, насколько хорошо он знал нюансы поведения этой женщины. Так можно знать только того, с кем тебя связывают интимные отношения. Поэтому Элизабет не смогла отказать себе в удовольствии мстительно заметить:
- Во гневе Джанет Линдсей, должно быть, все-таки менее опасна, чем Хотчейн.
- Я не был женат на ней, - угрюмо проговорил он.
- Так ведь и я была выдана за него замуж не по своей воле. Может быть, скажешь, что тебя тоже насильно толкнули к ней в объятия?
Ему нечего было ответить. Действительно, никто не принуждал его к амурным похождениям, и сама мысль о том, что ему приходилось пускаться в разгул не по своей воле, звучала едкой насмешкой. Набрав полные легкие воздуху, Джонни, так и не сообразив, что сказать, медленно выдохнул.
- Надеюсь, они уедут еще до ужина, - нашелся он наконец.
Конечно же, его надежде не суждено было сбыться. Уже в тот момент, когда он робко высказал ее, Элизабет могла с уверенностью предсказать, что они не уедут. Она хорошо знала женщин, подобных Джанет Линдсей. Для этих дам покинуть поле брани без завершающей смертельной битвы было все равно, что появиться на людях, не подведя глаза и не нарумянив щеки.
День прошел достаточно спокойно. В какой-то мере его можно было назвать даже приятным. Элизабет сопровождала мужчин в походе на рыбную ловлю. Что же касается Джанет, то она предпочла остаться дома, опасаясь, как бы не обгореть на солнце. Свою нежную кожу она берегла как зеницу ока. Прихватив с собой корзинку, которую госпожа Рейд заботливо наполнила съестным, небольшая компания отправилась по южному лугу в сторону, где земли Равенсби на десятки миль тянулись вдоль извилистых берегов Твида. Пока мужчины бродили по берегу, проверяя удочки и забрасывая леску в воды величавой реки, Элизабет сидела, любуясь безмятежным пейзажем.
Так продолжалось до самого вечера. Даже начало ужина не предвещало никаких неприятностей, и Элизабет в душе уже радовалась тому, что с честью вышла из непростой ситуации.
Первое было съедено, оставались две перемены блюд, и тема разговора была самой что ни на есть прозаической. Деревенские хозяева толковали о погоде, уборочной страде и обнадеживающем состоянии экономики, когда вслед за голодным годом последовали сразу два года рекордных урожаев. Не остались без внимания и политические проблемы, обсуждавшиеся парламентариями в Вестминстере.
Элизабет была почти убаюкана размеренной беседой, и тут, как удар хлыста, со стороны Джанет Линдсей прозвучала неожиданно злая реплика.
- Какая, должно быть, мука производить на свет потомство! - воскликнула ни с того ни с сего томная брюнетка, бросив на Элизабет пронзительный взгляд поверх бокала с вином. - Толстеешь, дурнеешь… И к тому же постоянно тошнит.
Элизабет положила вилку на тарелку, поняв, насколько самонадеянной была ее мечта пережить этот вечер без скандала. И все же, собрав волю в кулак, она заставила себя миролюбиво улыбнуться.
- Честно говоря, я никогда еще не чувствовала себя настолько здоровой.
- Вот уж ни за что не подумала бы, что тебя могут заинтересовать дети. - Следующая ядовитая стрела была адресована Джонни. Эти слова были произнесены самым интимным тоном, а потому не могли не взбесить Элизабет.
Нагнувшись к жене, Джонни успокаивающе накрыл ее ладонь своей.
- Мы оба очень хотим этого ребенка, - сказал он и бросил на супругу один из тех нежных взглядов, о которых мадам Ламье неустанно рассказывала всем в Келсо на протяжении двух последних недель.
- Действительно, я очень долго мечтала о маленьком, - согласилась Элизабет, подняв взгляд на Джанет, лицо которой напоминало сейчас злобную маску.
- Смотри, как бы он не родился недоношенным, - язвительно проворковала графиня Лотиан.
- Довольно, Джанет! - одернул ее муж. - Тебе не следует больше пить.
На секунду графиня замолкла, видимо решая, как ответить супругу. Ее темные брови сошлись у переносицы, красный рот сжался в тонкую линию. Однако эрл Лотиан, державшийся, несмотря на годы, осанисто и с достоинством, все еще мог поставить на место кого угодно.
Откинувшись на спинку стула, Джанет театральным жестом подняла свой бокал и с подчеркнутым подобострастием протянула мужу, словно желала выпить с ним в знак примирения.
В разговоре она больше не участвовала, однако до конца ужина осушала один бокал за другим, что было верным признаком надвигающейся бури. Сегодня вечером гроза была неминуема. Джонни хорошо знал: в подпитии Джанет Линдсей превращалась в бомбу с тлеющим фитилем.
Как только ужин закончился и вся компания переместилась в гостиную, чтобы немного передохнуть после обильного стола, Джонни, сославшись на состояние Элизабет, извинился перед гостями за ранний уход. Супруги Линдсей остались ночевать, как это водилось между соседями в те времена, когда бездорожье делало путь от одного поместья к другому, и без того неблизкий, еще более значительным с наступлением темноты. Поскольку друзья Джонни уже не первый раз оставались в его доме на ночлег, слуги привычно проводили их в специально отведенные покои.
- Надеюсь, нам не слишком часто придется развлекать твоих старых любовниц, - взвинченно заметила Элизабет, когда они с мужем остались наедине в своей спальне. - После десятого бокала вина они становятся на редкость неприятными.
Замечание явно требовало ответа, и Джонни перебрал в уме с десяток вариантов, отчаянно пытаясь найти такой, который не спровоцировал бы взрыва. Печальная правда заключалась в том, что в сопредельных поместьях действительно проживали несколько дам, которых вполне можно было отнести к этой категории. И в ближайшее время они наверняка собирались наведаться к бывшему поклоннику, естественно, в сопровождении мужей.
- Извини, милая, - выбрал он наконец из всех ответов самый простой. - Как-то нескладно все это получается.
- Так как же мне быть, как защищаться? - продолжала вопрошать Элизабет, давая выход раздражению, накопившемуся за вечер. - Эта пьяная сучка кругом права, и ты прекрасно знаешь это! Да, я скоро растолстею и подурнею, и мне останется только по очереди принимать за чаем или ужином всех потаскушек Роксбурга, бессильно наблюдая, как каждая из них похваляется тем, что когда-то зналась с тобою весьма близко.
Стоя перед зеркалом в подвижной раме, она скорчила себе гримасу. Теперь, когда на ней не было бордового бархатного платья с кружевами цвета слоновой кости, стало особенно заметно, как раздалась ее талия, а располневшие груди еще больше утяжеляют се тело.
Подойдя к ней сзади, Джонни тихо проговорил:
- Да разве хоть одна из них сравнится с тобой? Ведь я так тебя люблю - именно сейчас, когда ты беременна.
- Все это только слова! - Бросая ему этот упрек, она в глубине души осознавала, что ведет себя как капризный ребенок. Однако после нескольких мучительных часов, проведенных в компании Джанет Линдсей, красивой, как фарфоровая статуэтка, и соблазнительной, как фея, Элизабет просто не могла вести себя иначе. - А она просто наглая шлюха! - подытожила возмущенная жена.
"Чем и привлекательна", - закончил про себя ее фразу Джонни, хотя о его влечении к Джанет можно было теперь говорить только в прошедшем времени.
- Я позабочусь о том, чтобы утром они уехали, - попытался он успокоить расходившуюся супругу, опасливо прикоснувшись к ее руке. Передряги с гостями заставляли его усомниться в том, что этот жест будет воспринят достаточно благосклонно. И он оказался прав.
Крутанувшись на месте, как волчок, Элизабет зло произнесла:
- А вот я сомневаюсь, что графиня соблаговолит завтра убраться восвояси!
Долгий опыт научил Джонни не отвечать криком на раздраженные женские упреки.
- Тогда, может быть, мне стоит поговорить с Калроссом еще сегодня? - произнес он как можно спокойнее. - Чтобы быть уверенным заранее…
- Ты снова хочешь встретиться с ней!
- Да нет же! О Господи, как такое могло прийти тебе в голову? Надо же, принесла их нелегкая… - Он обеспокоенно посмотрел на часы. - Ничего, еще не поздно. Калросс сейчас наверняка играет в бильярд.
- А что же, интересно, делает она? - язвительно осведомилась Элизабет. - Или, вернее, что она делала, в то время как Калросс играл в бильярд? Наверное, поджидала тебя в своей комнате?
Ее интуиция была просто поразительной. Сделав это печальное открытие, Джонни тут же почувствовал раскаяние перед пожилым человеком, который ни разу не позволил себе укорить его за беспутство.
- Все это дела давно минувших дней, - произнес он, все еще сохраняя выдержку. - Отчего бы тебе не послать вместе со мной Хелен в качестве провожатой, которая следила бы за каждым моим шагом? Клянусь тебе, единственное, чего я сейчас желаю, - это поговорить с Калроссом. Он все поймет.
- Что твоя жена - ревнивая зануда… Ты это имеешь в виду?
- Нет, что в следующий раз им лучше приезжать вместе с другими людьми.
- Или не приезжать вовсе! - отрубила Элизабет.
- Я не могу поступить так с Калроссом. - Голос Джонни был несколько растерян, но в то же время тверд. - Он был другом моего отца.
- Так, может, он разведется с ней? - Чувства окончательно взяли верх над ее рассудком.
- Не исключено. - Разговаривая с ней, он взвешивал каждое слово.
- Но не могут же все мужчины, с женами которых ты в разное время переспал, подать на развод! Или я ошибаюсь?
"Наверное, в эту минуту они сделали бы это без колебаний", - хотел было сказать Джонни, но вовремя сдержался. То, что мужчина сам решал, как ему вести себя, было непреложным фактом жизни, и Джонни был не единственным, кто путался с замужними женщинами.
- Тогда я не знал тебя, а сейчас такого просто не случится, - объяснил он жене без околичностей. - Так ответь же: ты хочешь, чтобы Хелен пошла со мной?
- Да… Нет… Да, черт возьми! Я на всю жизнь останусь ревнивой женой, заруби это себе на носу!
- Что ж, в таком случае зови ее. - Джонни хорошо знал, что такое ревность. Он сам ревновал ее даже к покойному мужу.
Как он и ожидал, Калросс гонял шары в бильярдной вместе с Адамом и Кинмонтом. Монро в тот день уехал в Эдинбург, чтобы вызвать инженера для устройства перемычки между прудами и рекой. А Джанет, насколько можно было судить, осталась в своей комнате. Она не слишком любила наблюдать за мужскими играми.
Хозяин и гость расположились в креслах у огня, наполнив бокалы коньяком, недавно доставленным из Ла-Рошели. Хелен скромно стояла в сторонке, не до конца уверенная в том, что имеет право присматривать за лэйрдом, который всегда отличался своеволием. Однако леди Элизабет дала ей ясный наказ, а лэйрд только стоял как паинька и молча слушал, что говорит его жена. Так что делать было нечего - оставалось только во все глаза таращиться на хозяина. Поговорив несколько минут о достоинствах бренди и любимых виноградников, мужчины замолчали. И тогда Калросс сказал:
- Джанет нужна мне. Она согревает мою старость.