И удается лишь тому, кто обладает железными нервами, невероятной подвижностью и твердой рукой.
Затаив дыхание, Элизабет нажала на спусковой крючок.
В тот же момент рука Редмонда взмыла вверх, и тонкое лезвие стилета взвизгнуло, рассекая воздух.
Именно этот кинжал и нанес Гарольду Годфри смертельный удар, войдя в его голову сквозь правый глаз. Хотя ему в любом случае суждено было погибнуть - или от мушкетной пули, размозжившей череп, или от рапиры, пронзившей сердце… Грузный человек, настигнутый смертью, которой совсем не ожидал, падал очень медленно, будто нехотя. Воткнув рапиру в пол, он некоторое время опирался на нее, но затем его пальцы разжались, и тяжелое тело рухнуло к ногам Джонни.
Победитель стоял с поникшей головой, безвольно опустив руки. Его грудь тяжело вздымалась. Джонни теперь уже почти безучастно смотрел на громоздкое тело, распростершееся у его ног.
- Иди, Годфри, порадуй… моего отца, - сипло выдохнул он.
Затем его тонкие пальцы распрямились, освобождая рукоятку, оправленную в серебро, и окровавленный клинок с глухим стуком упал на ковер.
Джонни был ранен в левое плечо и правое предплечье. Алые пятна медленно расплывались на рукавах, первые капли крови упали с кружевных манжет. Джонни поднял голову. Его голубые глаза тревожно искали Элизабет и, найдя ее, заблестели от радости. Дикое напряжение сменилось слабостью. Теперь ему не хватало воздуху, и, прежде чем перешагнуть через тело поверженного врага, пришлось опереться на стол. Затем, осторожно переставляя ноги, все еще не уверенный в том, сможет ли измученное тело повиноваться его воле, он двинулся вперед, оставляя за собой на полу кровавые следы.
Элизабет неподвижно стояла на месте, по-прежнему сжимая в руке пистолет. Взяв у нее оружие, Джонни протянул его Редмонду.
- Вы оба… спасли мне жизнь. - Он даже не мог как следует поблагодарить их - ему все еще трудно было дышать.
- Всего лишь помогли, - коротко уточнил Редмонд, глядя на человека, лежавшего на полу. Чтобы справиться с ним, требовались поистине незаурядные ловкость и сила. - Я позабочусь о том, чтобы его нашли где-нибудь подальше от дома графини.
Мужчины быстро переглянулись украдкой от Элизабет. Им обоим не в новинку был вид смерти, но в комнате были и другие. Джонни и Редмонд поняли друг друга без слов.
- Может, тебе лучше побыть в обществе Роксаны? - поспешно предложил жене Джонни. Заметив утвердительный кивок Редмонда, он заботливо взял ее под руку, чтобы вывести из гостиной.
- На тебе кровь! - сдавленно воскликнула Элизабет, словно только что спустилась с неба на землю.
- Это от кинжала, - спокойно признал Джонни. - Не беспокойся, раны неглубоки. Не успеешь оглянуться, как все заживет. Пойдем-ка лучше наверх. - Ее уже начинало трясти в нервном ознобе.
Они прошли три лестничных марша. Джонни находил в себе силы передвигать ноги лишь потому, что сейчас жена не могла обойтись без него. Жуткая реальность происшедшего начала наконец доходить до ее сознания, и он ощущал, как Элизабет трепещет всем телом под его рукой.
Войдя в спальню, Джонни сел на кровать и посадил жену себе на колени. Она горько плакала. Больше всего на свете ему хотелось сейчас утешить любимую, но нужные слова никак не шли на ум, и оставалось только крепко прижимать се к себе. Скорее всего, именно Гарольд Годфри убил отца Джонни, а сейчас едва не лишил жизни его самого. Поэтому в сердце лэйрда Равенсби не оставалось иных чувств, кроме мрачной радости победы.
- Я не по нему плачу, - несколько успокоившись, всхлипнула Элизабет, нежно тронув золотую сережку в ухе Джонни, словно желая удостовериться в его реальности. - Он заслужил такой кончины. Но стоит мне подумать, что он мог убить тебя…
- Я бы ему не позволил. - В этом ответе прозвучала все та же молодая лихость, которая принесла ему первую победу над Гарольдом Годфри, когда Джонни, будучи еще семнадцатилетним, осмелился бросить вызов грозному сопернику.
- Поедем отсюда, прямо сейчас! - решительно заявила Элизабет. - Все, что я хочу, - это быть вместе с тобой в безопасности, в Голландии. И мне нет никакого дела до твоих владений и титулов. Прочь, прочь отсюда, от всех этих интриг, предательства, зла… Пусть даже нам никогда не суждено будет вернуться.
- Мы уедем, как только вернется Робби, - заверил ее Джонни, нежно потрепав по плечу. - Он должен прийти с минуты на минуту, вот только проводит до пристани лекаря и повитуху. - Лэйрд Равенсби счел сейчас за лучшее не распространяться о своих планах возвращения в Шотландию и отвоевания собственных поместий. Однако он вовсе не собирался мириться с тем, что всем накопленным его семейством с седой древности будет отныне пользоваться какой-то проходимец Куинсберри.
- Сколько же дней пройдет, прежде чем мы увидим наконец голландский берег? - В словах Элизабет по-прежнему сквозило беспокойство.
- Два, при попутном ветре. - Он отер слезы с ее щек и лучезарно улыбнулся. - Считай, что мы уже там.
Как только появился Робби, в доме началась суета проводов, которую несколько осложнили только что происшедшие события. Первым делом Джонни перевязали свежие раны. Приказав убрать окровавленный ковер, Роксана позаботилась о придании гостиной прежнего вида - на случай возможного расследования. Затем, выполнив свою миссию "могильщика", вернулся и Редмонд. Кучера Годфри предусмотрительно отправили к дому Куинсберри, сказав, что хозяин ждет его там. Кстати, это было сущей правдой. Благодаря расторопности Редмонда труп Годфри лежал сейчас в саду, на задворках особняка герцога.
Само же прощание проходило в покоях Роксаны, подальше от сцены кровопролития. Как ни тяжелы были эти проводы, всех утешала мысль о том, что Кэрры вскоре будут в полной безопасности.
- Надеюсь увидеть вас осенью, - сказала Роксана, целуя поочередно Элизабет и Джонни.
- Кто знает, - неопределенно ответил Джонни, зная, насколько нервно его супруга воспринимает сейчас любой разговор о будущем возвращении. - Может, нам надолго придется задержаться в Нидерландах.
- Кауттс считает, что до поздней осени, - вмешался в разговор Робби, не поняв загадочного ответа брата.
- Что ж, сердечное спасибо тебе, Роксана, - поспешно перебил его Джонни, прерывая рассуждения на опасную тему. - И не забудь поцеловать за нас своих детей.
- Вы же не забудьте направить мне весточку, как только у вас появится собственный.
- Мы будем направлять тебе письма с оказией, через капитана Ирвина.
- А ты уж, пожалуйста, передавай вести от нас дальше, в "Три короля", - обратилась к Роксане молчавшая до этого Элизабет. - Буду тебе очень признательна. Тем более что Редмонд обещал слать мне отчеты о том, как продвигаются дела со строительством. А может, и о собственной женитьбе? - Она искоса взглянула на своего телохранителя.
- Мы все с нетерпением будем ждать вашего возвращения, - объявил Редмонд, на щеках которого под загаром проступил густой румянец. - Мне придется еще достаточно попотеть, не допуская, чтобы на строительстве верховодил лорд Эйтон.
Часы пробили, напоминая о позднем часе, и после завершающей серии объятий и поцелуев Джонни и Элизабет покинули гостеприимный дом графини через кухонную дверь. В укромном дворике их уже ждал экипаж с зашторенными окнами.
Все ушли, и только Робби не торопился. Ему совсем не хотелось прощаться.
Прижав Роксану к себе, он стоял у двери, не в силах разомкнуть объятия.
- Может, мне остаться? - неуверенно пробормотал Робби, от волос и одежды которого исходил запах моря, ставший частью этого человека.
- Нет, что ты! Это слишком опасно! - Роксана подняла к нему лицо с расширившимися от страха глазами. - Особенно теперь, когда убит Годфри. Куинсберри наверняка опасается, что может стать следующим, а потому поднимет на ноги каждую ищейку. Если ты не уедешь, тебя найдут и убьют! - В ее голосе зазвенели тревожные нотки. - Неужто ты думаешь, что я хочу потерять тебя? - жарко зашептала она.
- Я все равно не смогу дождаться лета, - честно признался он.
- Выслушай меня, Робби. Тебе просто необходимо вытерпеть до осени. Кауттс говорит, что все разрешится к октябрю или ноябрю.
- Я вернусь в следующем месяце. - Его голос звучал глухо и непреклонно.
- Нет!
Он заглушил ее выкрик горячим, диким поцелуем. Его мятежный дух никак не желал мириться с вынужденным отказом от счастья. Изо всех сил прижав к себе графиню, Робби жадно впился в ее губы, словно это способно было помочь ему всецело завладеть ею. И потом, оторвавшись от ее покрасневшего рта, повторил очень тихо:
- Я вернусь в следующем месяце…
Едва не задохнувшись, Роксана смирилась с его необузданной страстью. Противостоять ему было все равно что пытаться остановить движение солнца по небосводу.
- Передай мне весточку через Кауттса, - смогла лишь вымолвить она, - и я встречу тебя где-нибудь за городом, подальше от шпионов Куинсберри.
- Господи, дай же мне силы не сойти за этот месяц с ума! - Его горячий шепот обжег ее щеку, и обветренные губы переместились к виску, а руки скользнули по спине. - Обещай, что не посмотришь за это время ни на одного мужчину. - Внезапно он отстранился, и взгляд темных глаз впился в ее лицо. - Обещай!
- Да, да, обещаю…
Улыбка, тут же появившаяся на его губах, совершенно не соответствовала этим словам, исполненным трагичности.
- Я обожаю тебя… - выдохнул Робби. - Поцелуй же меня, да побыстрее, а то все ждут.
На сей раз их поцелуй был нежен и сладок, в нем не было и следа недавней горечи и отчаяния. Он был прекрасен и светел, как наступившая весна…
Робби уходил, дрожа в ожидании новой встречи. Но суждено ли им встретиться вновь?
Как только Робби взбежал последним на борт фрегата, был поднят якорь, паруса наполнились ветром, и уже через несколько минут "Трондхейм" вышел в открытое море.
- Тебе не грустно покидать родную землю? - спросила через некоторое время Элизабет мужа, когда они стояли на носу корабля, наблюдая за уменьшавшимися с каждой минутой огоньками Аейта. Она прижималась к нему спиной, чувствуя себя легко и покойно в кольце его рук.
- Главное для меня - чтобы ты и наш ребенок были в безопасности. Так что я рад нашему отъезду.
- И все же твой голос печален.
Покачав головой, Джонни еще сильнее прижал ее к себе. Казалось, она сквозь одежду чувствует тепло его тела.
- Ты ослышалась. Мы останемся в Голландии настолько, насколько тебе захочется.
- А что, если я скажу "навсегда"?
- Ну и прекрасно. - Он любил ее, и этим все было сказано. А поместья… Что ж, Робби не хуже старшего брата сможет управлять ими.
- Я не заслуживаю такого прекрасного мужа. - Это было сказано в шутку, но Элизабет сразу же почувствовала, что недалека от истины. Получалось, что она действительно думала в первую очередь о себе и требовала от него слишком многого.
Он повернул ее лицом к себе, чтобы при бледном лунном свете лучше разглядеть ее черты.
- Нет, это ты удивительная, - мягко проговорил Джонни. - Ты подарила мне такую любовь, о которой я не мог даже мечтать. А скоро подаришь и ребенка… И мое счастье станет бесконечным! - Его рот медленно расплывался в улыбке по мере того, как торжественность его тона постепенно сменялась обычной шутливостью. - Я не говорю уже о наслаждениях, которые будут поистине неземными…
- Да уж, удивительная, лучше не скажешь, - усмехнулась Элизабет. Джонни редко изъяснялся столь высоким стилем.
На сей раз он рассмеялся от всей души:
- Самая удивительная из всех! Я такой еще не встречал.
- А встречал ты, конечно, многих… - В ее голосе появились первые признаки угрозы.
- Ах, нет, что ты! - быстро ответил Джонни. - Ведь до знакомства с тобой я жил затворником.
- Вы на редкость скользкий тип, Равенсби.
- Зато всегда рад угодить вашей милости, - пробормотал Джонни убедительным тоном заправского обольстителя. - Разве вы забыли, миледи?
Она не смогла удержаться от улыбки.
- Помню, помню… Надеюсь, в Голландии у вас будет достаточно свободного времени, чтобы проявить себя во всем блеске.
- Все мое время отныне ваше, - заверил он ее горячим шепотом, и в его голубых глазах запрыгали озорные искорки. - Я покажу тебе, что понимают под удовольствием голландцы.
- А они что, из другого теста сделаны?
- Потерпи немного, и все узнаешь, моя милая Битси, - скользнул он своими губами по ее лицу. - Всему свое время…
Эпилог
Через десять дней после прибытия в Голландию у них родился сын. Это произошло в Гааге. Малыш оказался покладистым - дождался, пока его родители не обосновались в светло-желтом особняке, стоящем посреди необъятных полей, расцвеченных тюльпанами.
Младенец был назвал Томасом Александром в честь деда по отцовской линии. Как и обещал Джонни той холодной ночью близ Летгольма, они зажили беззаботной жизнью на тюльпановых плантациях Граденпойса. Томми сразу же стал для них центром мироздания. Этот темноволосый малыш унаследовал неотразимую улыбку отца, и никто не сомневался в том, что со временем он научится ею пользоваться не хуже своего родителя.
Томми уже вовсю улыбался, когда в следующем месяце Робби отплывал в Шотландию. Тайный совет уже сомневался, правильно ли поступил, поставив вне закона эрла Грейдена, поскольку члены этого могущественного собрания все до одного оказались на грани финансового краха. Они не в состоянии были воспользоваться своими переводными векселями, чтобы привести в движение средства на счетах в банке Равенсби в Роттердаме. После того как в декабре лопнул банк Шотландии, кое-кто оказался действительно в незавидном положении. Торговцы королевских городов также внесли свою лепту, подав петиции, свидетельствующие о честности и лояльности эрла Грейдена, к которому абсолютно неприменимы такие понятия, как мятеж и измена. Ходили упорные слухи о том, что уже в августе грозный вердикт может быть отменен.
- Счастлив ли ты? - поинтересовалась Элизабет однажды ясным летним днем, когда все семейство нежилось под ласковым солнышком, сиявшим с лазурных небес.
- Бесконечно, - ответил Джонни и потянулся, чтобы поцеловать жену, лежавшую рядом на траве.
Прямо на земле была расстелена белая льняная скатерть с остатками обеда. Томми мирно дремал в своей корзине под сенью раскидистой сливы.
- А ты понимаешь, что в обычных обстоятельствах мы бы никогда не встретились?
- В таком случае мне пришлось бы изменить обстоятельства в свою пользу, - произнес Джонни тоном человека, привыкшего в любой ситуации брать груз ответственности на себя.
- Или мне пришлось бы найти тебя.
Поразмыслив недолго над словами жены, Джонни дипломатично согласился:
- Может быть, и так…
- Ты веришь в судьбу… в рок?
"Нет", - чуть было не сорвалось с его языка. Он верил, что люди творят судьбу собственными руками. И все же под слоем прагматизма в его душе тлел слабый уголек языческих предрассудков. К тому же ему было прекрасно известно, какой ответ больше понравится жене.
- Иногда верю, - проговорил Джонни, притронувшись к руке Элизабет, теплой от летнего солнца. В этот момент он почувствовал ее не только пальцами, но и душой и сердцем, как если бы некий мистический импульс передался ему, оставив отметину где-то глубоко внутри.
- Ты - моя жизнь, - прошептал он, - мой воздух, моя радость, мое наслаждение. Может быть, это и есть судьба, - осторожно добавил счастливый отец семейства, - как и то, что частичка моего отца вновь живет в нашем Томми.
Эти проникновенные слова напомнили Элизабет, как щедра и добра его любовь, и чувство вины, преследовавшее ее на протяжении последних нескольких недель, с новой силой проснулось в ее душе.
- Если ты захочешь возвратиться в Шотландию после того, как Тайный совет пересмотрит свое решение, - вымолвила она, внезапно приняв решение, - я подчинюсь твоей воле.
- Правда? - спросил он тихо, словно не веря услышанному.
Она решительно кивнула.
- Я же знаю, как много для тебя это значит.
- Тебе вовсе незачем идти на такую жертву ради меня. - Повернув голову, Джонни бросил на нее испытующий взгляд.
- Знаю. Но я сама того желаю. К тому же наш сын должен расти на родной земле.
Его голубые глаза еще несколько долгих секунд внимательно изучали ее, а затем Джонни, повернувшись на бок, схватил жену в объятия и расцеловал. Это были легкие и радостные поцелуи юноши. Падая на спину, он увлек ее за собой, и она, не успев опомниться, очутилась на его широкой груди. Его глаза светились подлинным счастьем.
- Спасибо тебе, - едва слышно произнес Джонни.
Только теперь Элизабет поняла, сколь тягостна для него голландская ссылка. Стоило ей только согласиться вернуться домой, его словно подменили.
- Ты бы могла снова заняться строительством в "Трех королях", - сразу же Принялся он строить радужные планы, соблазняя ее заманчивыми перспективами жизни в родных пенатах.
- С удовольствием, - откликнулась Элизабет, которой и в самом деле понравилась эта идея. - К тому же Монро, похоже, не очень-то тут нравится.
- Все они здесь уже извелись совсем.
Ее глаза округлились от внезапной догадки. Как она могла до сих пор быть такой бесчувственной!
- Но как же тебе до сих пор удавалось держать их в узде?
Теперь настала его очередь удивляться тому, как она не понимает такой простой вещи. Ведь он глава клана, и его люди обязаны подчиняться ему.
- Кроме того, - пожал Джонни плечами, - все знают, что должно же это когда-нибудь закончиться.
- И ты, значит, ждал только моего решения?
- Твоего и Тайного совета, - улыбнулся он.
- Получается, я обладаю немалой силой? - Эта мысль польстила ей.
- В некоторых областях, - уклончиво ответил Джонни.
- А я-то уж было начала подумывать, как бы воспользоваться своим влиянием, чтобы попросить тебя о небольшом одолжении, - протянула она с обольстительной улыбкой.
- Неужто? - От любопытства его голос зазвучал громче.
- Подчинишься ли ты мне, если я потребую от тебя исполнить одно мое желание?
Оглянувшись, чтобы удостовериться, что ребенок все еще спит, он ответил с улыбкой, которая была не менее чарующей:
- Вероятно…
- Вероятно? - разыграла Элизабет удивление.
- Вероятно, - твердо ответил муж. Таков был предел его уступок.
Ее зеленые глаза скрылись под густыми ресницами.
- А если я просто попрошу тебя об этом? - произнесла она голосом, подрагивающим от возбуждения.
- В таком случае рад буду услужить вам, мадам. - Его ладони уже легли на изящный изгиб ее спины и заскользили вниз по бледно-желтому муслину платья.
- Я тоже буду рада, - прошептала Элизабет, с наслаждением ощущая тепло его рук, опускающихся все ниже, задерживаясь на изгибах ее тела.
- Знаю… - тихо вздохнул Джонни, и его губы, изогнутые в озорной улыбке, припали к ее рту. Она сама не заметила, как оказалась под ним.
- До чего же ты расторопен! - охнула Элизабет. Возбужденная и одновременно возбуждающая, она имела в виду не только его молниеносный маневр. Живой утес, могучий и твердый, уже упирался ей в обнаженный живот. Юбка задралась на пояс, и теплое солнце щедро поливало лучами ее голые ноги.
Столь же теплым и ласковым был смех Джонни, а тонкая ткань его бриджей приятно щекотала обнаженную кожу.