- Наденьте накидку, чтобы прикрыть голову от солнца, - сказал он, протягивая ей длинный шарф.
Девушка стояла неподвижно, пока граф закрепил его на голове.
- Поехали?
Их поджидал джип, примерно такой же, как тот на котором Лючия сбежала с виллы, и она с усмешкой подумала, уж не приобретает ли их Валенсо дюжинами.
Час спустя Бруно остановился перед небольшим домиком.
Их встретил высокий пожилой мужчина.
- Небольшой привал, - объяснил граф, - выпьем кофе и последуем дальше. Кстати, учтите, тут говорят лишь на местном наречии, так что ваше покорное молчание все расценят как знак уважения ко мне.
Лючия не противилась, сознавая, что друзья Бруно ее настороженно разглядывают. Она выглядела весьма скромно в прекрасно скроенных джинсах и простой рубашке, застегнутой почти наглухо, правда, девушку несколько смущал длинный шарф, завязанный в виде чалмы.
Она ощущала сопереживание Бруно по отношению к людям, среди которых он вырос. И хотя, казалось, он был заодно с ними, все же существенно отличался от них.
Валенсо, как знала Лючия, обладает обширными знаниями, получил блестящее образование. Свободно говорит на нескольких языках, имеет степень доктора юридических наук. За деловые качества и прочное финансовое положение адвоката уважали в обществе. И тем не менее неужели он так связан с Сицилией, что приезжает сюда как к себе домой, по крайней мере дважды в год? Или считает себя в долгу перед покойным отцом? Перед Сильвией и ее дочерьми?
Женщине, которой предстоит стать его женой, следует понять обычаи и традиции Сицилии, считаться с мнением графа и на время отказаться от собственного независимого суждения, сделала вывод Лючия, наблюдая, как сначала подали кофе почетному гостю, а потом хозяину. В точном соответствии с указаниями Бруно девушка подождала, пока тот первым не отведает горячий напиток, и только затем сама сделала глоток.
Ей хотелось знать, о чем идет беседа, но Лючия сидела тихо, инстинктивно понимая, что не вправе вмешиваться. Когда снова предложили кофе, девушка не посмела отказаться.
Наконец граф поднялся на ноги, его примеру тут же последовал хозяин, а за ним и Лючия, поскольку стало очевидным, что они уезжают.
Как только они сели в джип, Бруно спросил:
- Встреча показалась вам интересной?
- Интригующей, - отозвалась она.
- И все?
- Вы весьма органично вписываетесь в окружение, но заметно отличаетесь от здешнего населения.
- Вы находите это странным?
- Нет, - не сразу ответила Лючия. - Вам подходит. Меня интересует другое - могут ли дочери Сильвии пользоваться такой же свободой, как их сверстницы в Европе?
Бруно удивленно взглянул на девушку.
- Человек не выбирает место рождения, - заметил он. - Но волен пользоваться всеми благами цивилизованного мира. Мария и Тереза получат образование за границей, найдут по своему вкусу работу, естественно, выйдут замуж за того, кто понравится.
- И тем не менее ваше мнение решающее? - Вопрос прозвучал как утверждение.
- Их благополучие для меня очень важно, - ответил Бруно. - Если они поступят неблагоразумно и Сильвия потребует моего вмешательства, я, надеюсь, смогу переубедить сводных сестер.
- И вам удастся?
- Полагаю, я помешаю им совершить ошибку.
- Какую, например?
Подумав, граф ответил:
- Наша беседа носит чисто предположительный характер. Поэтому давайте лучше переменим тему.
- Вы увиливаете, - возразила Лючия.
- Нет, делаю тактический шаг в сторону, - поправил ее Бруно.
- Понятно, - произнесла Лючия задумчиво, и Валенсо улыбнулся.
- Сомневаюсь.
Лючия вглядывалась в его лицо, пытаясь проникнуть за непроницаемую завесу и понять его личную точку зрения. Однако настаивать на обсуждении скользкой темы не стала и спросила:
- А какой вы представляете свою жену, Бруно?
- Я надеюсь найти такую женщину, которая будет любить меня, и мне не придется искать замену.
- И вы будете любить ее?
- А вы сомневаетесь, что я смогу угодить жене?
Граф явно забавлялся, что Лючию очень раздражало.
- Секс - лишь один аспект супружества, которое требует взаимного уважения и эмоциональной поддержки, - отважилась возразить Лючия. - И любви, - добавила она.
- Многие женщины отказались бы от ваших трех пунктов в обмен на богатство и общественное положение.
- Вы циник, - упрекнула его Лючия, но тут же заметила насмешливое выражение его глаз.
- Значит, есть причины.
Лючия и не сомневалась. Женщины слетались к графу, как мотыльки к пламени. Лишь немногих из них он интересовал как человек, ибо всех в основном привлекали роскошь и престиж, и временные подружки с удовольствием оказывали Валенсо сексуальные услуги…
Вдали показался охотничий домик. Лючия удивилась.
- Время летит быстро, когда веселишься, - заметил граф не без иронии, и девушка состроила гримасу.
- Ленч, - объявил он. - Затем вы увидите, как дрессируют соколов.
- Птиц, которые содержатся в неволе, - с едва скрываемой усмешкой отозвалась девушка.
- И все же, когда их выпускают, они после нескольких кругов возвращаются к хозяину. - Бруно завернул в лагерь. - Соколов прекрасно кормят, и живут они несравненно лучше, чем на воле.
- Какая жалость, что они не могут говорить, а то поведали бы нечто иное, - ехидно отозвалась девушка.
Граф заглушил двигатель и повернулся к ней.
- Но могли бы и не рассказать.
- Вы превосходный стратег, - похвалила его Лючия с откровенной иронией. - В бизнесе вы наверняка дьявол, а не конкурент.
- И не только в бизнесе, - мягко поправил ее Бруно, и она с трудом подавила дрожь, подумав, что немногим мужчинам дано превзойти его.
Глава 7
Ленч состоял из цыпленка, риса и фасоли. Еда простая, но калорийная. Лючия положила себе немного, предпочитая свежие фрукты.
- Может, немного отдохнете?
Она встретила прямой взгляд Бруно.
- Вы же обещали показать соколов.
- Тогда пойдемте. - Он поднялся из-за стола. Девушка последовала за ним. - Соколы живут напротив конюшен, - сообщил граф.
- У вас есть и лошади?
- Вы удивлены?
Разве поступки Валенсо могли поразить ее? - подумала Лючия.
- Просто не ожидала увидеть их здесь.
- А вы умеете ездить верхом? - поинтересовался Бруно.
- Да. - Глаза девушки засветились от удовольствия. - Научилась в детстве. Какое-то магическое чувство, мне кажется, испытывает человек, находясь рядом с сильным животным. Лошади очень красивы, дарят непередаваемое ощущение скорости.
- Давайте покатаемся завтра верхом? - предложил он.
Лючия благодарно улыбнулась. Уже много месяцев она не ездила верхом, а граф, без сомнения, владел прекрасными скакунами.
- Спасибо.
- Вы предвкушаете удовольствие от верховой езды или от общения со мной?
- От прогулки, - не колеблясь, ответила девушка и услышала в ответ негромкий смех…
Лагерь оказался гораздо большим, нежели представлялся с воздуха. Девушка последовала за Валенсо в конец длинного здания, находившегося поодаль от охотничьего домика.
- Подождите здесь, - попросил Бруно, когда они подошли к просторному строению. - Соколы вас не знают и могут всполошиться.
Он отомкнул входную дверь и исчез, а когда через несколько минут вернулся, на его кожаной рукавице восседал синевато-серый сокол.
- Это один из моих самых ценных питомцев, - сообщил Бруно. - Очень редкая птица, с прекрасными данными. Когда сокол пикирует на добычу, его скорость достигает двухсот девяноста километров в час.
- Наверное, это очень увлекательный спорт? - спросила Лючия.
- Соколиная охота восходит к третьему тысячелетию до новой эры. Начало ей положили персы. Дрессировка хищников - это искусство, требующее умения, времени и бесконечного терпения. Сначала их необходимо приучить к присутствию людей, затем они должны привыкнуть к капюшону, который надевают им на голову, когда вывозят в поле. Капюшон снимают лишь в том случае, если обнаружится дичь. Тогда сокола выпускают, чтобы он преследовал добычу. И, наконец, хищника приучают к хозяину различными поощрениями, чтобы он вдруг не улетел с дичью. Лючия внимательно посмотрела на Бруно.
- Логично предположить, что у вас едва ли не самые ценные соколы на Сицилии. Уж не поэтому ли Марчелло Домиани наведывается сюда на отдых?
- Марчелло - один из наиболее близких моих друзей, - откровенно признался Валенсо.
Сокол приподнялся и выгнул дугой крылья. Граф что-то коротко сказал, и тот тут же успокоился.
- Видите, птица тревожится, лучше отнесу его на место, - промолвил он.
Через несколько минут Бруно вернулся, и они медленно побрели к дому.
- Вам здесь нравится? - спросила Лючия.
- Да, я тут отдыхаю душой и наслаждаюсь обществом любимых друзей, зная, что нам никто не помешает.
Девушка показала на дом и окружающие его горы.
- Понятно почему. Край кажется суровым только на первый взгляд. Уверена, что те, кто побывали здесь, влюбились в него.
- Весьма глубокое замечание, Лючия, - усмехнулся граф, когда они вошли в дом.
Девушка рассеянно положила руку на его предплечье и тихо поблагодарила:
- Спасибо.
- За что именно? За те несколько часов, что уделил вам?
- Да. Мое присутствие, видимо, вызывает раздражение?
- Вы хотите, чтобы я это отрицал?
Девушка почувствовала острую боль. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы скрыть неприятное ощущение. Она отвернулась, желая освободиться от волнующего присутствия Валенсо, но на плечо легла его рука. Бруно повернул Лючию к себе лицом.
Она встретилась с сине-серыми глазами и выдержала взгляд, хотя в этот момент ненавидела Валенсо за то, что благодаря ему поняла, насколько сама ранима.
Его голова наклонилась, но Лючия отвернулась. Однако Бруно обхватил ее затылок так, чтобы она не могла избежать поцелуя.
Девушке не удалось противостоять крепкому требовательному поцелую. Казалось, язык графа заполнил рот, исследуя его и добиваясь капитуляции, которой Лючия, естественно, не допускала.
В то мгновение, когда она решила, что победила, давление прекратилось, и поцелуй превратился в нежное прикосновение, от которого девушка стала слабовольной и податливой. Она не удержалась от ответной реакции и прижалась к мужскому телу, а руки как бы сами собой обвились вокруг шеи графа.
Бруно позволил Лючии только начать поцелуй, а сам принялся исследовать ее рот языком, поддразнивая и мучая девушку так, что кровь в венах понеслась словно наэлектролизованная. Чувства обострились. Волнительный трепет, вызванный натиском Бруно, пробежал по коже.
Медленно и очень нежно Бруно притушил пламя страсти, поцеловал полную нижнюю губу Лючии, уголки ее рта, потом мягко прикоснулся к виску. И, слегка отстранив девушку, вдруг сказал:
- Мне необходимо уйти.
Лючия не могла промолвить ни слова, она лишь вздохнула и повернулась, чтобы найти уединение в спальне.
Душ смоет пыль, а шампунь сделает волосы шелковистыми. Потом она найдет ручку и бумагу и напишет письмо Берте Бакер и коротенькое послание Эмилии, решила девушка.
Вспомнив о фотостудии, Лючия тут же подумала о доме. На мгновение даже пожалела, что не может немедленно вернуться в родные края. Если бы не Джордано, она не оказалась бы в горах Сицилии и ей не пришлось бы испытывать постоянное эмоциональное смятение из-за Валенсо, который никогда не станет частью ее жизни, так же как и она сама. Словом, невеселые мысли одолевали девушку, пока она нежилась под тугой струей теплой воды…
Гости Бруно вернулись поздно, и обед подали лишь в начале девятого. За столом шел оживленный разговор, видимо, охота, прошла удачно. Вслушиваясь в голоса, Лючия живо вообразила, как соколы преследуют добычу, и ей стоило немалых усилий, чтобы скрыть отвращение к кровавому спорту.
Когда убрали последние блюда, все перешли пить кофе в гостиную. Некоторые мужчины предпочитали крепкие сигары, и вскоре Лючия страдала от сильной головной боли, вызванной табачным дымом.
- Если не возражаете, я пойду спать. - Девушка встала и, пожелав спокойной ночи, направилась к двери.
Прошел час, а она все еще мучилась без сна. Головная боль стала сильнее. Может, в ванной есть какое-нибудь лекарство? - подумала Лючия и направилась на поиски.
Включив свет, выдвинула один ящичек, потом еще один, и тут послышался протяжный выговор, который невозможно было спутать ни с каким другим.
- Вы что-нибудь ищете? - спросил граф.
- Аспирин, - ответила девушка, не вдаваясь в подробности.
- Посмотрите в шкафчике справа, возле туалетного столика.
Лючия действительно нашла там узенькую коробочку, из которой извлекла две таблетки и, проглотив их, запила стаканом воды.
- Вы плохо себя чувствуете?
Лючия повернулась к Бруно.
- Голова заболела от сигарного дыма. - Пальцы Лючии слегка дрожали, а когда она потянулась, чтобы положить лекарство обратно в шкафчик, то оно выскользнуло из рук.
Девушка быстро наклонилась, чтобы поднять коробочку, но неожиданно скривилась от боли. В этот момент она даже не подумала, что рубашка распахнется, а когда схватилась за пуговицы, было поздно. Сильные пальцы оторвали ее руки от одежды.
- Да у вас же кровоподтеки. - Бруно расстегнул пуговицу, потом следующую и стянул с девушки рубашку.
На теле проступали синяки. Валенсо внимательно осмотрел их.
- А вы уверяли, что не пострадали, - мрачно пробормотал граф, не обращая внимания на то, что девушка пытается освободиться от его цепкой хватки.
- Пустяки, подумаешь, синяки! - Лючия повысила голос, когда мужские пальцы осторожно принялись ощупывать большой багровый рубец возле бедра. - Не надо!
- Кровоподтеки образовались не от того, что ваш джип таранили, - заметил Бруно с опасной вкрадчивостью. - Значит, неизвестные взломали дверцу и вытащили вас из машины?
Его голос походил на шелест тончайшего шелка, армированного сталью, и Лючия почувствовала, что ее нервы натягиваются до предела.
- Они не понимали ни по-английски, ни по-французски, - безжизненным голосом сообщила девушка и заметила, как напряглись желваки на мощных челюстях.
- Вас били? Дотрагивались до вас?
- Они сразу испугались, едва я назвала ваше имя, - безразлично пожала плечами Лючия, однако Бруно, прищурившись, внимательно наблюдал за мимикой ее лица.
Словно в гипнотическом состоянии она проследила, как Валенсо поднял руку, провел пальцами от щеки к уголку рта, нежно обвел очертания нижней губы и скользнул ниже, к ложбинке между грудями.
Дикая необузданная волна желания поднялась внутри, пронизывая всю ее мягким жаром. Их губы сомкнулись в таком эротическом поцелуе, что Лючия не возражала, если бы он никогда не кончался.
Ни один мужчина не приводил девушку в такое возбужденное состояние, и, не обуздывая эмоции, она страстно отвечала на поцелуй, безмолвно требуя повторения.
Она жаждала прикоснуться к Бруно, ощутить шелковистую кожу, скрывавшую мускулы, слиться с великолепно вылепленным телом.
Валенсо быстро скинул одежду и, подхватив Лючию под коленки, поднял и понес в спальню. Она задохнулась, предвкушая удовольствие.
Простыни встретили их восхитительной прохладой. Граф опустил девушку на кровать, прилег рядом, и, оперевшись на руки, начал ласкать ее. Медленно, с эротическим наслаждением он целовал интимные места, пока Лючия не затрепетала, ожидая облегчения, которого жаждала ее нежная плоть меж бедер. Валенсо перевернулся на спину - и девушка оказалась на его бедрах.
Она замерла, когда тот достал предохранительное средство и протянул ей в молчаливой просьбе. Девушка взяла презерватив слегка дрожащими пальцами, не понимая, что испытывает - облегчение или смятение. Истерический смех готов был сорваться с ее уст, пока Лючия размышляла, как следует поступить. Отказаться и тактично вернуть презерватив?
Бруно обхватил ее пальцы и направил их вниз, замешательство прошло. Обняв девушку за плечи, граф запечатлел на ее губах долгий поцелуй, который разгорячил кровь и обострил чувства до предела.
Резкая боль пронзила низ живота, и Лючия едва не вскрикнула, когда граф нежно раздвинул ее бедра и прижал девушку к своей набухшей плоти.
Она почувствовала некоторое облегчение, но явно недостаточное. Низкий, гортанный стон извергся из груди, когда Валенсо коснулся губами затвердевших сосков. Язык прошелся по темному кружку, потом Бруно мягко втянул сосок в рот и начал слегка его покусывать.
- Пожалуйста… пожалуйста… - тихо стонала Лючия.
Бруно принялся за другой сосок. От наслаждения она едва не теряла сознание, и, когда ей казалось, что она не сможет больше переносить сладкую пытку, граф завладел первым соблазнительным бутоном.
Сжав руками ягодицы Лючии, Бруно заставил ее медленно скользить вниз. У девушки закружилась голова, она умоляла его облегчить мучительную боль сексуального желания.
Валенсо удивился, почувствовав, что Лючия девственница. Но, внемля мольбам девушки, Бруно проникал в нее с такой утонченной медлительностью, что его мужская плоть лишь растягивала шелковистую ткань, а не разрывала ее. И когда Лючия негромко вскрикнула и на мгновение замерла, Бруно остановился, ухватив девушку за подбородок так, чтобы она посмотрела в его лицо.
Бесконечно долго граф вглядывался в раскрасневшиеся щеки, влажно блестевшие, широко раскрытые карие глаза, в которых сквозило недоверие, смешанное с любопытством. Потом сильнее сжал ее подбородок, погладив другой рукой взъерошенные волосы.
- И ты готова подвергнуть себя боли? - с осуждением заговорил он, и в его голосе появились опасные нотки. Валенсо слегка пошевелился, чтобы девушка почувствовала отвердевшую плоть. - А ты уверена, что это желание, а не каприз?
Лючия чуть не заплакала. Будь она проклята, если потеряет над собой контроль! Гнев и отчаяние приходили на смену страсти, а с ними стыд и явное смущение.
Бруно опустил ее на постель, и девушка не удержалась от невольного вздоха, испытывая чувство потери. Не спеша, граф укрыл Лючию и себя простынями и откинулся на подушки.
Девушка не могла произнести ни звука, хотя в голове крутилось множество бессвязных слов. Ну как объяснить, что еще ни один мужчина не вызывал у нее столь сильного желания? Стоит ли откровенно заявлять, что она еще ни с кем не испытала близости. До сих пор.
Лючия лежала неподвижно, едва дыша и еле сдерживалась, чтобы не расплакаться. И все же слезы медленно навертывались на глаза и, скатываясь, исчезали в разметавшихся по подушке волосах.
Ей безумно хотелось выскользнуть из постели, одеться, покинуть дом и, взяв одну из машин, немедленно уехать на виллу, чтобы уже на рассвете упаковать вещички, поймать такси до аэропорта и первым же самолетом вылететь в Нью-Йорк, а затем домой. Вот только неизвестно, где хранятся ключи и как отключается здесь сигнализация.
- Почему ты не предупредила меня? - нарушил тишину Бруно.
Лючия не была уверена, что голос ее прорвется сквозь спазм в горле, и поэтому даже не пыталась заговорить.