Она должна будет каким-то образом ослабить зависимость ребенка от себя. Фарли, конечно, постарается помочь ей в этом, насколько это будет в его силах, с иронией подумала Лейла. Он не может желать, чтобы она оставалась дольше, чем это необходимо. И мисс Хардинг будет неизменно за это.
Самое большее - неделя, решила Лейла. Затем, если потребуется, пусть приглашают профессиональных психотерапевтов. Семья Фарли вполне может позволить себе такие расходы.
Она позвонила Тому, чтобы сообщить ему о случившемся. Ее удивило, когда он проявил куда больше беспокойства о ней, нежели об Адели.
- Ты уверена, что ты справишься с этим, Лейла? - спросил он глубоким мягким голосом, как бы испытывая ее. Ведь он, как никто, знал, что она едва справляется со своими собственными проблемами с тех пор, как умер Дейл.
- Я должна ехать, Том. Ты ведь знаешь, я должна, - ответила Лейла с горячностью, которая, как она считала, показывала, что она вновь обрела цель в жизни, важное ощущение ее смысла.
- Я помню, как сильно ты хотела иметь собственного ребенка, - сказал Том спокойно.
Слезы подступили к ее глазам.
- Это только на одну неделю, Том.
- Лейла!.. - Она поняла, что Том подбирается к тому, чтобы сказать ей еще что-то. Она задержала дыхание, остро сознавая его уникальные способности постижения скрытых от других явлений. Что это было: его естественная сдержанность или принятие того, что он видел, как неизбежное течение жизни, но он решил промолчать. Он лишь просто сказал:
- Позови меня, если тебе потребуется помощь.
Возможно, такое развитие событий с Аделью и было тем "что-то", что почувствовал Том вчера, рассуждала Лейла, испытывая облегчение оттого, что удалось избежать споров по поводу ее отъезда.
- Спасибо, Том, - сказала она с теплотой. Часом позже Лейла уже сидела в самолете компании Фарли, который вылетал из Алис-Спрингс. Она старалась не думать о человеке, который принадлежал теперь Катрин Хардинг. Не имело смысла также волноваться за Адель, пока она не ознакомится с ситуацией и не увидит своими глазами, что необходимо сделать.
Наблюдая за бесконечным красным ландшафтом, простирающимся далеко внизу, Лейла думала о причинах, забрасывающих людей в отдаленные места и резко меняющих ход их жизни.
Без телеграфной линии между Аделаидой и Дарвином не было бы и города Алис-Спрингс. На трассе протяженностью три тысячи километров, пересекающей большей частью безводную пустыню, это место было выбрано для прокладки телеграфной линии только потому, что здесь бил постоянный родник. Благодаря тому, что это местечко было окружено замечательными скалами, узкими ущельями, мелкими озерами солоноватой воды, пустынями и древними краснопесчаными степями Центральной Австралии, город стал туристической достопримечательностью для целого мира, привлекая тысячи людей ежегодно в этот удивительный и волшебный край.
Та часть материка, куда направлялась сейчас Лейла, имела не менее замечательную историю. Южная Австралия была единственным местом в стране, которое никогда не было колонией для ссыльных преступников. Первые его обитатели были свободными поселенцами, и всем хорошо известно, что долина Баросса была первоначально заселена выходцами из Пруссии и Силезии, которые бежали от религиозных преследований в Германии.
Долина была названа Баросса ("склон горы, усыпанный розами") в честь виноградного района в Испании. Новым поселенцам не потребовалось много времени, чтобы понять, что эта долина с ее климатом, напоминающим средиземноморский, и с ее составом почвы как нельзя более подходит для выращивания виноградников.
Теперь этот главный винодельческий район Австралии тоже стал одной из достопримечательностей для туристов, более обжитой и щедрой, чем пустынные территории Центральной Австралии. Долина Баросса с ее многочисленными виноградными хозяйствами и винодельнями предлагала все, что мог пожелать взыскательный и изощрённый вкус.
Безукоризненный образ Катрин Хардинг оживал в сознании Лейлы всякий раз, когда она думала о Джиме. Невеста Фарли, несомненно, по достоинству оценила все, что он мог предложить ей как будущий муж. Врожденное чувство справедливости заставило Лейлу признать, что это делало их в значительной степени соответствующими друг другу.
Безусловно, она не могла судить об их взаимоотношениях по тому немногому, что знала о каждом. За исключением разве того, как допрашивала ее Катрин. В этом было что-то настораживающее. Зачем ей нужно было знать какие-то подробности, если все так прекрасно и замечательно?.. Может быть, Катрин вовсе не так уж уверена в своей власти над Джимом Фарли, как она это пытается представить?
Хотя, конечно, Лейла должна была признать, что, если бы она заметила что-то подобное между Дейлом и другой женщиной, это очень расстроило бы ее. Однако никогда в жизни она не стала бы так допрашивать ту женщину. Она бы лучше расспросила Дейла. Так почему же Катрин не обратилась со своими вопросами к Джиму?
У каждого свои способы решения проблем, напомнила себе Лейла. Было бы глупо придавать какое-то значение этому маленькому происшествию. Джим Фарли сделал свой выбор партнера по жизни, и ей не подобало критиковать его. Это ее не касалось и не должно касаться, особенно в течение предстоящей недели.
К тому же она надеялась, что обыденность повседневного общения лишит их отношения того драматизма, которым была полна та памятная встреча. Ее мучительный отблеск мешал им воспринимать друг друга как обычных людей. Но пройдет несколько дней, и прошлое отступит назад, от него останется лишь легкая боль, с которой можно вполне совладать. Даже если бы это пришлось сделать только ради блага Адели, они должны создать и поддерживать дружественную атмосферу.
Подготовив себя таким образом к новой ситуации, Лейла успокоилась и вновь начала разглядывать простирающиеся внизу земли.
Бесплодные внутренние территории наконец уступили место горному хребту Флиндерс, за которым следовали крупные овцеводческие фермы. Тысячи и тысячи овец, дающих лучшую в мире шерсть, усеяли собой огромные пастбища. Затем, ближе к побережью, пошли более населенные районы. Самолет начал постепенно снижаться, и, не успев опомниться, Лейла оказалась в "долине роз".
Они приземлились на частной летной полосе. Пилот помог Лейле сойти по трапу самолета, неся за ней дорожную сумку. Джим Фарли ждал ее возле мощного автомобиля с четырьмя ведущими колесами. Он стоял один, рядом никого не было видно.
Вопреки всем ее приготовлениям, Лейле было достаточно лишь одного взгляда па Джима, как ее сердце отчаянно забилось.
Лейла с опаской глядела на мужчину, двигавшегося ей навстречу. Он был, без сомнения, более крепким, чем все, кого она встречала раньше, и сегодня утром, в джинсах и спортивной рубашке из хлопка с короткими рукавами, подчеркивавших его хорошо развитую мускулатуру, он казался ей воплощением мужественности. Его жесткое и красивое лицо выглядело опустошенным и усталым, свидетельствовавшим о напряженной и бессонной ночи. Темно-русые волосы были слегка взъерошены, как будто он забыл их причесать.
Из-под тяжелых век взгляд Джима скользнул по фигуре и одежде Лейлы. Его губы слегка тронула насмешливая улыбка, которая тотчас же исчезла. Когда их глаза, наконец, встретились, это был взгляд усталого смирения.
- Надеюсь, полет прошел спокойно, - заметил он с несколько чопорной вежливостью.
- Да. - Лейла старалась изо всех сил не замечать трепета своего сердца и с улыбкой обратилась к пилоту: - Благодарю вас за приятный полет.
Джим Фарли взял ее сумку и указал жестом на ожидавшую их машину. Лейла пошла рядом.
- Никаких улучшений с тех пор, как вы мне позвонили? - спросила она, желая придать их встрече деловую окраску.
- Я сказал Адели, что вы скоро приедете. Мне показалось, она ничего не поняла, - ответил он без всякого выражения.
- Как жаль, - посочувствовала она.
- Вы тут ни при чем. - Он вздохнул, и на его губах промелькнуло слабое подобие улыбки. - Я вам очень благодарен за то, что вы пришли нам на помощь. Мы все благодарны. Адель нам очень дорога.
- Понимаю вас, - ответила Лейла мягко. Единственный ребенок, оставшийся в семье, единственная внучка, единственное живое напоминание о его умершей сестре. Конечно, Адель должна быть им очень дорога и много значила для них.
Глаза мужчины и женщины на мгновение встретились в глубоком и молчаливом сопереживании. Джим сразу же отвел свой взгляд от нее, как будто ему причиняло боль смотреть на нее. Лейла устремила невидящий взор вперед, потрясенная острым всплеском эмоций, заставившим их обоих вздрогнуть.
Это естественно в таких обстоятельствах, пыталась уговорить она себя, в глубине души зная, что это не так.
Они подошли к большому "лендроверу", и Джим распахнул перед ней дверцу машины.
Пока она садилась и устраивалась в салоне поудобнее, он укладывал ее вещи на заднее сиденье.
- Здесь недалеко, - заметил он, закрывая дверцу с ее стороны.
Скорей бы уж оказаться среди других людей, думала Лейла. Джим наконец занял место водителя и закрыл за собой дверь. Ее внутреннее напряжение оттого, что он был так близко, усилилось тысячекратно.
- А где мисс Хардинг сегодня? - выпалила она, нечаянно обнаруживая, что занимало ее ум.
- Катрин пришлось уехать в Аделаиду, чтобы уладить кое-какие дела, - бросил он отрывисто. - Она вернется сегодня вечером.
Фарли включил двигатель. Его пальцы крепко обхватили руль. Несколько мгновений двигатель работал вхолостую, как будто мозг Джима был занят чем-то другим и он был отвлечен от очевидной цели отвезти Лейлу в свой фамильный дом. Наконец Фарли обратил к ней свое мрачное лицо:
- У вас нет причин бояться оставаться со мной наедине, Лейла. - Он глядел ей прямо в глаза с твердой решимостью высказаться до конца. - Уверяю вас, больше не повторится то, что было когда-то.
Она ощутила внезапный и болезненный прилив крови к голове, щеки ее горели.
- Я и не ожидала… У вас ведь есть невеста, - несвязно бормотала она в полном смятении.
Его рот скривился.
- Да. Я и Катрин планируем вступить в брак.
- Вы подходите друг другу.
- Идеальная пара, - согласился он.
- Я желаю вам большого счастья в совместной жизни.
- Благодарю.
Затем без всякой паузы и намека на то, что последует дальше, он добавил:
- А вы, полагаю, все так же любите своего мужа?
Она с вызовом вздернула подбородок в ответ на насмешливый блеск его зеленых глаз.
- Я всегда буду любить Дейла.
- Я не ожидал услышать ничего другого, - заверил Джим и отвел взгляд в сторону.
Он резко нажал на акселератор, и "лендровер" рванул с места. В течение нескольких минут, пока они ехали по прекрасно возделанным землям, Лейла ничего не видела, и все вокруг расплывалось в одно мутное пятно. Почему она не сказала, что Дейл мертв? Что она вдова и больше никому ничем не обязана?.. Она должна сказать ему это теперь, покончить с неопределенностью. Или он истолкует ее слова как проявление интереса к нему?
В ее голове была полнейшая путаница.
Они составляют идеальную пару, жестко напомнила себе Лейла. И это напоминание о браке с Дейлом наполнило ее душу тяжелым сознанием своей вины, которое затопило бушевавшие в ней чувства. Это было ужасной ошибкой, эта неожиданная связь между ней и человеком, которому не должно быть места в ее жизни. Она сказала Тому, что справится с задачей и должна справиться ради блага Адели, но это будет очень длинная и дьявольски трудная неделя, которую ей предстоит провести в доме Фарли.
Ничего хорошего из этого не выйдет, ничего, кроме боли. Это дикое, безудержное влечение друг к другу было каким-то безумием. Однако ей все же хотелось протянуть руку и коснуться мужчины рядом с собой так, как его еще никто никогда не касался, ни одна женщина до нее.
Искушение сжигало ее тело. Она поглядела на него. И встретила его взгляд, в котором пылало то же необузданное желание. Она резко отвернулась.
- Вам следовало бы следить за дорогой, - заметила она сухо. - Преодолев такой долгий путь, я хотела бы добраться до места благополучно.
Он звонко рассмеялся.
- Тогда вы тоже должны позаботиться об этом.
- Каким образом? - спросила она.
- Никогда, никогда в своей жизни не глядите на меня так, - сказал он с горечью в голосе. - Вы сделали свой выбор. А я сделал свой.
7
Лейла больше ничего не видела, пока "лендровер" не остановился. Внезапное прекращение движения заставило ее очнуться и осознать, где она находится и с какой целью. Лейла равнодушно отметила про себя великолепие старого парка, разбитого на английский манер, со всех сторон окружавшего дом. Прежде чем она успела взглянуть на дом, дверца машины распахнулась, и перед ней вырос мужчина, готовый помочь ей выйти.
- Госпожа Дитерли, я Брук Фарли. Спасибо, что приехали.
Должно быть, отец Джима, подумала Лейла, машинально опираясь на его руку при выходе из автомобиля.
- Благодарю вас. Я сделаю все, что могу, чтобы помочь Адели, господин Фарли.
Он был такого же роста, как и сын, но только более мощного телосложения. Седые волосы не портили его, он прекрасно выглядел для своего возраста. Его мужественное, хотя и несколько полноватое, крупное лицо было все еще красиво. Напряженный взгляд зеленых глаз искал ответа в ее глазах на мучившие его вопросы.
- Это чудо, что Адель вернулась к нам. Правда, мы не представляли, что… - Он тряхнул головой, явно расстроенный тем, какой возвратилась внучка. - Моя жена постоянно находится с ней. Это так много значит для Мириам.
- Отец, речь идет об Адели, а не о Мириам.
Джим захлопнул заднюю дверцу "лендровера", как будто поставил точку. Он присоединился к ним, держа в руках сумку Лейлы. Жесткий взгляд, адресованный отцу, свидетельствовал о натянутых отношениях в семье, о чем Лейла и не подозревала.
- Я ничего другого и не имел в виду, Джим, - возразил Брук Фарли с некоторым раздражением.
- Разве? - Вопрос прозвучал с вызовом.
- Я лишь хотел, чтобы госпожа Дитерли поняла…
- Она знает все, что касается Адели. И это все, что ей нужно понимать. Госпожу Дитерли пригласили сюда не для того, чтобы она занималась проблемами Мириам.
- Ты чертовски хорошо знаешь…
- Да, я чертовски хорошо знаю, - Джим оборвал его так резко, что Лейла вздрогнула. - Для тебя в мире не существует ничего, кроме Мириам с ее проблемами, - продолжал он с горечью. - Думаешь, Камилла не понимала этого, когда писала в пустыне о своем предсмертном желании? Ты думаешь, она хоть на минуту сомневалась, что для тебя представляет наибольшую ценность?
- Мириам любила Камиллу. И она так же сильно любит Адель, - с горячностью заявил Брук.
- Я тоже люблю Адель. Но ее саму, за то, что она есть, а не как замену кого-то, - возразил Джим с такой холодностью, что по спине Лейлы пробежала неприятная дрожь.
- Черт побери, что ты подразумеваешь под этим? - пробормотал его отец.
- Я не позволю тебе использовать Адель в качестве компенсации дочери, потерянной твоей женой, когда она выходила за тебя замуж. Я заберу Адель отсюда, как только это будет возможно. И мы уедем от вас. Как вы уехали от Камиллы.
Брук взорвался.
- Я уже говорил тебе тысячу раз! Насколько мне было известно, о вас обоих хорошо заботилась ваша бабушка. Я не знал, что Камилла больна. Она была моей доверью. Видит Бог, я любил ее.
- Не так сильно, как ты любишь Мириам, - со злостью возразил Джим. - Вы даже не потрудились поддерживать с нами связь, когда отправились в это безрассудное путешествие по Соединенным Штатам искать ребенка Мириам. Ты тогда не думал о своих собственных детях.
- Но Бога ради, обстоятельства так сложились. Дочь Мириам была похищена!
Ужас Лейлы при упоминании о столь чудовищном преступлении остался незамеченным двумя мужчинами, которые сцепились, как два быка рогами во время драки.
- Взята, а не похищена, - поправил Джим своего отца с подчеркнутым презрением. - И как я представляю, ее бывший муж считал, что он имеет право на свою дочь. Я часто спрашивал себя, чувствовал ли ты себя виноватым.
- Почему я должен чувствовать себя виноватым? - возмутился Брук.
- Вы собирались увезти ее с собой. Поставить целый Тихий океан между человеком и его ребенком. Он, несомненно, считал себя вправе требовать от вас то, что ему принадлежало.
- У него не было никакого права. Мириам получила право опекунства.
- Большинство двухлетних детей остаются с матерями при бракоразводном процессе, но это не значит, что отцы не любят их. Отец той девочки, очевидно, любил ее больше, чем ты любил Камиллу.
Брук поглядел на сына печальным взглядом.
- Ты ничего не понимаешь. И видимо, никогда не понимал.
- Не может быть никакой параллели между этой историей и тем, как была потеряна Адель, - продолжал Джим с неумолимой логикой. - Если Мириам намерена искать сходство со своим случаем - это твоя проблема. Не моя. И не госпожи Дитерли. Так что решайте ее между собой.
Он взял Лейлу за руку и потянул ее за собой вверх по ступенькам к портику при входе в дом. Все еще ошеломленная ожесточенным спором между мужчинами, Лейла обращала мало внимания на дом. В ее уме лишь смутно запечатлелся двухэтажный особняк, построенный из блоков песчаника, с широкими верандами на каждом этаже.
- Есть ли в тебе хоть капля сострадания? - укоряюще бросил ему вслед отец.
Джим обернулся, и рука его крепче сжала руку Лейлы. Его лицо, будто высеченное из камня, олицетворяло жестокость приговора.
- Умирая, Камилла меня назначила опекуном своего ребенка, если Адель выживет. Ее дочь будет моей дочерью.
- Ты думаешь, Катрин будет лучшей матерью для нее, чем Мириам?
Это язвительное замечание, казалось, задело что-то кровоточащее в душе Джима. Он бросил в лицо отцу слова, полные презрения:
- У Адели будет отец, который не бросит ее ради кого-то другого. Она всегда сможет рассчитывать на то, что я буду рядом с ней. Как это было с Камиллой.
Брук Фарли ничего не ответил на это. Несколько мгновений мужчины в молчании гневно смотрели друг на друга, и призрак старого, неразрешенного конфликта витал над ними. Джим первый прервал эту тяжелую сцену и возобновил свой путь по ступенькам в дом, где его и Лейлу ждал ребенок.
Итак, Катрин Хардинг ошибалась. Если Джим возвратился из Алис-Спрингс другим человеком, за этим стояло нечто большее, чем горькая участь быть отвергнутым женщиной. Страдания Фарли в связи со смертью его сестры усугублялись сложными семейными отношениями.
Она вспомнила слова Тома, полные дурных предчувствий, когда он говорил о своем восприятии Джима: "Я не хочу, чтобы он увлек тебя во мрак".
Этот мрак поселился в душе Джима Фарли задолго до того, как она встретила его. Теперь Лейла была уверена в этом. Может быть, если бы тогда обстоятельства были иными, и она была свободна, она смогла бы помочь Джиму… Но время ушло. Джим Фарли сделал свой выбор. И он это дал понять достаточно ясно, когда они ехали в машине.
Ею овладело тяжелое, беспросветное чувство поражения, когда он пригласил ее в свой фамильный дом.
- Не считаете ли вы, что я могла бы действовать более эффективно, если бы знала, что меня ожидает в этом доме?