Голова девушки откинулась назад, и она почувствовала на своей обнаженной груди горячее дыхание, а затем и долгий поцелуй. Тяжелое, сосущее, пульсирующее удовольствие остро пронзило ее. Пальцы Дикси вцепились в волосы Феликса, отпустили и замерли, словно приглашая снова волновать и провоцировать ее.
Она хотела, чтобы он целую вечность не отнимал своих губ от ее соска, чтобы пульсировал кончик его языка, словно играя на напряженной и сладкой струне, что протянулась к груди от жаркого и жаждущего лона. Там все ждало разряда, освобождающего тело от дрожи, которую вызывали прикосновения настойчивого языка и требовательных губ Феликса.
Адреналин, которым сегодняшний день, полный нелегких испытаний для Дикси, насытил кровь, усиливал всякое ощущение стократно. Дикси едва отдавала себе отчет в том, что юбка упала на пол, но то, что рука Феликса ласкает ее ноги, отчетливо чувствовала. Куда же подевались чулки? И когда Феликс успел их с меня снять?
Нежно касаясь обнаженной кожи горячих бедер Дикси, Феликс пальцами нащупал застежку комбидресса. Он не стал расстегивать ее, но чуть отодвинул, и тут же его прикосновения забились в Дикси подобно электрическим разрядам, отозвавшимся следом в вибрации языка, в требовательных покусываниях, подгоняющих Феликса идти все дальше по пути новых и прежде невероятных для Дикси ощущений. Она вжималась в стену, к которой прислонилась, чтобы не остаться совсем без опоры, потому что ног под собой уже не чуяла.
Жалюзи на окнах почти не пропускали в домик свет, его было ровно столько, чтобы обстановка, не погружаясь в полный мрак, оставалась призрачной и интимной.
Дикси плотно закрыла глаза, удерживая веками темноту, разраставшуюся внутри нее. Дикий крутящийся хаос - вот во что Феликс превратил мой внутренний мир, вяло подумала она. "Вот оно, пришло наше время…" - так он сказал, но на самом деле пришло не их время, пришло мое время! В первый и, возможно, единственный раз!
Все ее тело выгнулось, и тут же Феликс, оторвавшись от соска, завладел губами Дикси, упруго втолкнув между ними язык - в точном соответствии с ее желанием. Неожиданно Дикси поняла, что между ног ее ласкает вовсе не рука Феликса. Что-то другое - твердое, сильное, целеустремленное - хотело ворваться, как ей показалось, прямо в самый эпицентр ее желаний, и Дикси мысленно повторила: здесь и сейчас…
Руками она вцепилась в плечи Феликса, а ногами обняла его бедра, и он перенес свою прекрасную ношу на банкетку, опустил Дикси на подушки и тут же с новой силой набросился на нее. Дикси показалось, что ее тело перетекает в его, а его - в ее, это ощущение было головокружительным, Дикси отбросила последние сомнения, взмолившись: только бы он снова не попытался взять ситуацию под контроль! Никакого контроля! Это теперь мое дело, не его!
Она решилась. Это было как пожар Карфагена. Карфаген должен быть разрушен! Сгореть. Дотла.
- Ну же! - хрипло простонала она.
И тут же резкая боль пронзила Дикси, чтобы затем ошеломляющей волной блаженства, превосходящей все известные ей переживания, подняться и разбиться сладкими перекатами удовольствия. А затем, вновь набирая силу, поток вознес ее еще выше, головокружительно высоко - высоко до ужаса, до дрожи, до новой боли, вовлекая все тело в движение, подчиненное ритму нескончаемого, неутолимого желания и маниакального стремления все же его утолить.
В последний момент перед тем, как раствориться в невесомости и небытии, Дикси произнесла имя, которое, казалось, только что забыла вместе с другими словами, именами, воспоминаниями и надеждами… Феликс! И он выплеснул всю свою силу в нее и затих.
Недолгая гармония, экстатическое единение тел и душ… Феликс покинул лоно Дикси медленно, осторожно. Она блаженно и благодарно потянулась за ним, удерживая тепло только что содеянного ими. Вместе.
Дикси лежала на банкетке, раскинув руки. Она знала: того, что минуту назад произошло между ними, у нее не отнять. Поэтому можно не обороняться и наконец расслабиться. А будущее? Пусть приходит, пусть приносит любые испытания. Вот этого у нее не отнять, никому, никому-никому. Почему она отдала свою девственность мужчине, которому никогда не верила, не представляла в роли близкого друга, даже союзником не представляла?
Краем глаза из-под полусомкнутых ресниц Дикси все же наблюдала за Феликсом. Он успел одеться, расставил по местам опрокинутую в любовной схватке плетеную мебель и, открыв аптечку, вынул бумажный пакетик. Подойдя к Дикси, он надорвал пакетик, извлек из него ватный тампон и им ловко уничтожил следы утерянной девственности.
- Тебе больно, Дикси? - нежно спросил Феликс.
- Нет, - ответила она, борясь с отвращением к тому, что он только что сделал.
Деловитые манипуляции Феликса вернули ее на грешную землю. И потеря девственности при таких странных обстоятельствах перестала казаться ей романтичной, скорее - пошлой и грязной. Дикси подумала, что было бы лучше убедить Феликса в том, что ничего особенного не случилось, а невинность она утратила давно и уж конечно без его участия. При других, скажем, обстоятельствах… Да, но при каких? Феликс, хитрая лиса, все про нее знал, каждый шаг отслеживался, каждый вздох прослушивался… И вот теперь - выследил и… Нет, никак нельзя вверить ему свою судьбу, это обернулось бы страшной ошибкой.
Феликс улыбнулся своим мыслям и тихо произнес:
- Необычно я получил себе невесту… Невесту?!!
Сердце чуть не выскочило из грудной клетки Дикси. Да, она позволила Феликсу быть первым, но почему он думает, что будет для нее теперь и последним?!
- Когда это я успела пообещать выйти за тебя замуж?
Он нахмурился.
- Ты все равно выйдешь за меня.
И опять было не ясно, просьба это или приказ.
Он совсем сбил меня с толку, лаская бедра, целуя живот, он проник в глубину самого сокровенного, растерянно думала Дикси. Но почему он считает, что таким способом разрешил все свои проблемы?
Обескураженная Дикси позволила Феликсу натянуть на нее комбидресс и юбку. Он оставил свои поцелуи на груди, прежде чем ее скрыл шелк.
- Ты невероятная, прекрасная женщина, - прошептал он и поцеловал ее, отчего по телу Дикси пробежала горячая волна. - Ты уже готова идти?
- Нет, но ты уходи.
Дикси страстно желала избавиться от Феликса, чтобы привести свои мысли в относительный порядок. Она вовсе не была уверена, что действует правильно, и хотела подумать о последствиях своих поступков.
- Только с тобой, Дикси, - последовал ответ. В глазах Феликса блеснул решительный огонек.
- Без меня. Может, я вообще не вернусь туда. Ты - единственный, кто заметит мое отсутствие.
- Я хочу, чтобы ты пошла со мной. Она покачала головой.
- Я не готова, Феликс.
- Я намерен сделать публичное заявление…
Дикси зажала ему рот ладошкой.
- Нет, Феликс, мне нужно время, чтобы во всем разобраться.
Ее слова явно не понравились Феликсу. Дикси видела, как желание немедленно покинуть летний домик борется в нем с желанием остаться. Поэтому ее не удивил предложенный Феликсом компромисс:
- Тогда, может быть, поужинаешь со мной? Я заеду за тобой в отель. К которому часу?
Он говорил так быстро и уверенно, что Дикси просто не находила паузы между словами, чтобы возразить.
Охотник! - подумала она. Но он не может лишить меня права решать. Мне нужно время. Мне надо во всем разобраться самой. И уж конечно не Феликс моя главная проблема! Для начала понять бы, как вести себя с матерью и сестрами. В конце концов я приехала сюда не ради Феликса, будь он неладен! Я хотела увидеться со своей семьей. А он мешает мне осуществить вполне законные планы! Мне необходимо понять, что я значу для людей, которые разделили со мной большую часть моей жизни.
- Можно подумать, что тебе не хотелось… - услышала она голос Феликса.
- Я ни о чем не сожалею, - отозвалась Дикси, улыбкой великодушно освобождая его от чувства вины.
Но как же он не понимает: секс и замужество - не одно и то же! Не надо мешать одно с другим! Внезапно Дикси решила, что ей нужно больше узнать о Феликсе Дебнеме, гораздо больше, чем мимолетно показал ей этот день, и после некоторых раздумий сказала:
- Хорошая идея поужинать вместе. Давай часиков в восемь…
- Отлично! - Облегчение и радость читались в глазах Феликса.
- Ну пока.
И Дикси, перебравшись в плетеное кресло, устроилась поуютнее, поджав под себя ноги. Всем своим видом она показывала, что Феликсу пора оставить ее.
Он бросил на Дикси испытующий взгляд, затем кивнул.
- Мы правы, не они… И не позволяй своей матери и сестрам искажать истину!
Далась ему эта истина! - раздраженно подумала Дикси. Как он может быть уверен в своей или в моей правоте? Разве человек вообще может быть хоть в чем-то уверен в этом вечно меняющемся мире, полном ловушек и подвохов, опасных связей и предательства?!
Возможно, в юности я была просто эгоистична. А может - стала жертвой чужого эгоизма? И кто вообще вправе судить кого-нибудь, кроме себя?
Впрочем, все это пустое. Теперь надо решать, как вести себя с матерью, с сестрами… И, черт побери, с Феликсом!
Феликс как раз прикрыл за собой дверь, и в комнате снова стало темно. Свет давно не пробивался сквозь стеклянный купол потолка: день и так был серым, а теперь и вовсе угасал.
Дикси вгляделась в полумрак: ни стены, ни потолок, ни мебель ничуть не изменились… Даже воздух напоминал о прежних временах.
Отличное место для тайных свиданий! подумала она. И тут в сердце раскаленной иглой впилась мысль: а не здесь ли и я была зачата темпераментным шофером-испанцем?
Что значит "и я"? Руки Дикси непроизвольно потянулись к животу. Она судорожно принялась подсчитывать, сколько дней прошло с последних месячных. Семь. Только семь. Дикси облегченно вздохнула: вряд ли она забеременела.
И вообще, если Феликс думает, что я забеременею и это изменит мое решение не выходить за него замуж, его ждет большое разочарование, упрямо подумала она.
Хотя, раз уж он такой умный и наблюдательный, он ведь может вычислить и "опасное" время, не так ли? Он не воспользовался презервативом, но ведь он не может наверняка утверждать, что я не пью таблеток. Хотя… Даже самому наивному ученику школы при каком-нибудь монастыре, принадлежащем самому суровому католическому ордену, не составило бы труда понять, что я лишилась девственности лишь сегодня и вряд ли до этого нуждалась в контрацептивах…
Ну и ладно. Я никогда не повторю ошибку матери, поклялась себе Дикси. Я не стану рожать Феликсу ребенка за ребенком, дожидаясь появления мальчика-наследника! Пусть Феликс оставит меня в покое, так я ему и скажу!
Кому, как не мне, знать, что пол ребенка никоим образом не должен влиять на отношение к малышу родителей. Я выстрадала это убеждение и никогда и никому не позволю искалечить душу своему дитя, как некогда Максимилиан Харленд искалечил мою душу!
И вот еще что. Мне необходимо встретиться и поговорить с матерью.
Но более чем с кем-либо Дикси жаждала новой встречи с Феликсом. Сегодня же вечером, сказала она себе. Пусть он раскроет мне свои могучие объятия, пусть повторится то, что свершилось здесь, при тусклом свете, пробивающемся через стеклянный купол летнего домика в старом саду…
6
Наконец-то гости, присутствовавшие на поминках, разъехались. Все, за исключением Феликса Дебнема. К разочарованию Дикси, Фредерика уговорила его остаться на чашечку кофе. Сестры Дикси окружили Феликса, взяли за руки и, наперебой повторяя приглашение матери, увлекли в маленькую гостиную, куда уже подали кофе. Феликсу не оставили выбора, и он против своей воли добавил бедной Дикси лишних полчаса мучительных сомнений.
Дикси решила, что он задержался в доме Харлендов нарочно. Она не собиралась с ним разговаривать, даже избегала встречаться взглядом. Присутствие Феликса мешало ей сосредоточиться, делало бессмысленным ее намерение вернуть себе самообладание перед трудным разговором с семьей.
Разве ему мало моего согласия встретиться вечером? - злилась Дикси. Зачем он затеял эту двойную игру? Почему ухаживает за моими сестрами? Решил подстраховаться на случай, если планы в отношении меня сорвутся?
Дикси пыталась скрыть свое беспокойство, мысленно переключаясь на семью. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь из сестер взял ее за руку, чтобы мать сказала, как хорошо, что она вернулась, и как они мечтали об этом. Но никто за руку ее не брал и не говорил теплых слов. Сестры будто затеяли соревнование, наперегонки услаждая Феликса своим вниманием: то подливали ему кофе, то предлагали бисквитов. И чувство одиночества, такое привычное для Дикси и непременно связанное с этим домом и с этими людьми, вновь дало ощутить себя в полной мере.
Неужели они отталкивают меня? Или просто выжидают, не проявлю ли я инициативу? Не попрошу ли у них прощения…
Дальше терпеть неизвестность было невозможно. Дикси решилась и тихо позвала сестру, почти ровесницу ей и потому когда-то самую близкую из всей семьи:
- Харриетт.
- Позже, Дикси… - Харриетт наморщила хорошенький носик, но, заметив, что Дикси не собирается отпускать ее руку, быстро и зло зашептала: Веди себя пристойно, если уж не смогла соблюсти приличия и приехала именно сегодня…
Дикси задохнулась от возмущения. Она не ожидала, что ее возвращение воспримут как стремление оскорбить ближних в лучших чувствах!
- Я не думала… - начала она, но сестра перебила ее:
- Играешь в Золушку? Тогда расскажи-ка, где разжилась этим маскарадным костюмчиком? Специально побывала на распродаже уцененных товаров?
Так их оскорбил мой скромный костюм? - опешила Дикси. Они шарахаются от меня целый день, потому что на мне одежда не "от кутюр"?
Дикси прикинула, сколько могут стоить изящные черные вещицы, в которые была упакована ее сестричка-куколка: мягкое платье черной замши, сшитые на заказ туфли. Да, я рядом с Харриетт выгляжу откровенной дешевкой, безжалостно сделала вывод Дикси. Значит, весь день семья стыдливо сторонилась меня из-за одежды! Но ведь Феликс сказал, что я выгляжу замечательно…
- Видишь, что ты наделала? - зло шипела Харриетт. - Он уже с Дайаной! Она поймала его!
Феликс действительно что-то говорил раскрасневшейся Дайане. Они сидели на диванчике, и самая элегантная и старшая из сестер, Дайана, улыбалась и кивала в ответ на какие-то явно лестные для нее слова красивого молодого человека.
- Почему бы тебе не исчезнуть снова, Дикси? Ты ведь здесь лишняя. Понимаешь? Лиш-ня-я!
Дикси побледнела, ошеломленная неслыханной бестактностью Харриетт, и не успела парировать удар, поскольку сестра уже устремилась к диванчику и сладким голосом пропела:
- Вам что-нибудь налить?
Феликс учтиво отказался, и Харриетт устроилась рядом, перехватив у старшей сестры инициативу в разговоре.
- Ну что же ты? Иди сюда, - услышала Дикси. К ней обращалась мать.
Фредерика Харленд, еще довольно красивая женщина, обладала звучным голосом и приятными мягкими манерами. Она плавным жестом указала дочери на кресло рядом с собой, приглашая занять его. Дикси сразу успокоилась: наконец-то мать обратила на нее внимание. Конечно, гости разъехались, и Фредерика наконец смогла стряхнуть с себя обременительные обязанности хозяйки дома и тяжелую маску безутешной вдовы. Теперь она, конечно, приласкает блудную дочь…
Дикси поспешила к матери.
Грубость Харриетт была мгновенно забыта. Ведь и раньше, в детстве старшие сестры то и дело шпыняли маленькую Дикси. Им говорили: "Приглядите за младшей!" Но им было недосуг, и они, накричав на крошку Дикси, бросали ее где-нибудь одну. Она всегда воспринималась ими как обуза, почему же теперь что-то должно меняться?
Дикси вопросительно улыбнулась матери, ожидая улыбки в ответ. Но Фредерика, подозвав Дикси, тут же о ней забыла и напряженно следила за беседующими с Феликсом старшими дочерьми. Дикси с запозданием поняла, что ее просто отсадили подальше, на другой конец комнаты, чтобы не мешала. Возможно, была и еще одна цель: чтобы Дикси обиделась и ушла. Но она, все еще не веря в вероломство женщины, давшей ей жизнь, решила подождать развития событий.
Харриетт принесла матери кофе. Пока она шла, плавно покачивая бедрами, Дикси заметила, как провокационно смотрится на сестре короткая, отнюдь не траурная, юбчонка. Кажется, Феликс остался равнодушен к прелестям Харриетт, злорадно подумала Дикси. Его вниманием безраздельно завладела Дайана. О да! Дайана, первенец Максимилиана, всегда была его "принцессой".
Она и выглядела как сказочная принцесса: почти кукольная красота выделяла ее из любой толпы. Ее матовой коже позавидовали бы фарфоровые статуэтки. Пепельные волосы, глаза цвета китайской лазури, безупречно очерченный овал лица все это казалось Дикси совершенно неземным. Дикси считала сестру недосягаемым идеалом. И в тридцать лет, а именно столько недавно исполнилось Дайане, она была прекрасна, безупречна. Ее никогда не подводил вкус: сегодня, например, она надела роскошное платье-костюм из черного шерстяного крепа с атласными обшлагами и воротничком.
Дикси перевела взгляд на Селину, вторую по старшинству сестру. Той было двадцать девять. Она сбросила туфли и томно откинулась на спинку кресла-качалки. Черное лаке облегало женственное тело, подчеркивая соблазнительные округлости. Все в Селине было чуть ярче и живее, чем в Дайане: формы пышнее, колени точенее, а волосы более насыщенного цвета и к тому же лежали восхитительными волнами. Глаза, гораздо темнее, чем у сестер, придавали взору томность, а пухлые губки Селина сейчас надула от обиды на изящную Дайану, рядом с которой выглядела, как ей казалось, несколько вульгарной.
И Дайана, и Селина давно вышли замуж за весьма состоятельных и влиятельных людей. Это было еще до бегства Дикси, но на их свадьбах Дикси не было - ее не брали в подружки невесты, потому что черные волосы рядом с пепельными локонами сестер на фотографиях выглядели бы шокирующе.
Дикси показалось странным, что ни мужа старшей сестры, ни супруга средней не было на похоронах. Она шепотом спросила у матери, куда Дайана и Селина услали свои половины, на что мать сухо ответила:
- Они развелись.
Дикси перевела взгляд на другую участницу спектакля, разыгрывавшегося на противоположной стороне комнаты. Минерва. Бритва-Минерва. Пожалуй, она стала еще красивее и теперь находилась на самом пике своей красоты: волосы цвета спелой соломы уложены в строгую прическу, покрой черного вельветового костюма свидетельствует не только о виртуозном владении портного своим ремеслом, но и о правильной самооценке заказчицы. Черты лица у Минервы тоньше, чем у старших сестер, острее, да и вся она была тоньше и острее, в ее фигуре было что-то игривое. Дикси вспомнила, что и на язык сестрица остра, за что и получила от домашних прозвище Бритва. Странно, почему она до сих пор не замужем?
Но вот и Харриетт присоединилась к компании. Напротив Феликса сидели теперь четыре красавицы: доступные и услужливые роскошные девицы. Есть от чего потерять голову! К тому же они от него теперь зависели.
Дикси, разумеется, не знала содержания завещания, но догадывалась, что Максимилиан придумал массу оговорок, чтобы иметь возможность манипулировать женой и дочерьми и из могилы. Так что от Феликса зависело многое, если не все, в финансовом положении этих женщин.