Тут Кэтрин почувствовала, как ее соски затвердели под шелковой тканью сорочки, и поняла, что ей скорее всего не удастся устоять перед Грэнби. К тому же она изголодалась так же, как и граф, и ей тоже хотелось остаться с ним наедине. Желая подразнить Грэнби, она выразительно посмотрела на него и неспешно облизнула губы.
– Я сейчас немедленно верну тебя Фелисити, – с усмешкой проговорил Грэнби. – И веди себя прилично. Я не каменный.
Изящно поклонившись, граф покинул Кэтрин и вернулся к группе мужчин, стоявших у камина с бокалами в руках.
Когда Кэтрин оказалась в кругу женщин, желавших узнать о ее свадебных планах, начался более легкомысленный разговор. Она с любезной улыбкой отвечала на вопросы и при этом постоянно ощущала на себе пристальный взгляд Грэнби.
Все шло не так, как она предполагала. Ее жених не сдерживал своих чувств, не вел себя по-джентльменски хладнокровно. Его взгляды и слова возбуждали ее так же, как в Уинчкоме. Ей предстояла долгая неделя. Долгая и волнующая.
Слуга со строгим выражением лица зазвонил в колокол, созывая гостей в столовую. Дамы и джентльмены разбились на пары. К огромному столу Кэтрин под руку повел граф Акерман. Граф был очарователен, добродушен и замечательно легок в общении, если учесть, что Кэтрин только что познакомилась с ним.
– Мои поздравления и вам, и Грэнби. – В очередной раз улыбнувшись ей, он проговорил: – Если бы я знал, что в тихом Уинчкоме обитают такие прекрасные молодые леди, то непременно наведался бы туда.
За столом Кэтрин сидела напротив виконта Стерлинга, слева от нее расположилась леди Лансдаун, а справа – лорд Найвтон. Разговор за ужином был живым и занимательным, и скоро Кэтрин обнаружила, что расслабилась и может наслаждаться необыкновенно вкусными блюдами – таких она прежде никогда не пробовала.
Когда подали десерт, Ратбоун постучал по ободу своей тарелки ручкой десертной вилки, затем поднялся на ноги. Держа в руке бокал, он посмотрел сначала на Грэнби, затем на Кэтрин и проговорил:
– Пусть брак принесет вам счастье.
Кэтрин не ожидала, что такой человек, как Ратбоун, произнесет подобный тост, но его голос звучал искренне, и ей очень хотелось, чтобы его слова хотя бы отчасти оказались пророческими. Она покосилась на своего жениха. Разумеется, он не догадывался, что у него имелась неделя, – он должен был убедить свою невесту в том, что любит ее. А если этого не случится... В таком случае она еще подумает, как ей поступить. Подумает попозже. А пока что будет наслаждаться жизнью и попытается получше узнать мужчину, с которым обручилась. Хотя они стали любовниками, Кэтрин почти ничего не знала о своем будущем муже, и временами это очень ее беспокоило.
У них впереди была целая неделя, однако Кэтрин знала: тетя Фелисити очень серьезно относится к своей роли дуэньи. Так что им представится не так уж много возможностей остаться наедине, если такие возможности вообще появятся.
После ужина мужчины занялись сигарами и бренди, а дамы уединились в гостиной. Танцы должны были скоро начаться в большом бальном зале на втором этаже.
– Свадьба в сентябре – это уже скоро, – заметила леди Найвтон, наливая Фелисити ее обычную порцию вечернего хереса. – Знаете, я уже сто лет не была в Глостершире.
– По просьбе Кэтрин это будет довольно скромная свадьба, – ответила Фелисити. – Уже готово платье цвета слоновой кости, от которого на глаза наворачиваются слезы. Оно очень красивое. Невероятно красивое.
– А я не помню дня своей свадьбы, – с улыбкой сказала Ребекка Стерлинг. – Помню только, что ужасно нервничала и была уверена, что рухну на пол, прежде чем дойду до алтаря. Спасибо Господу за то, что рядом оказалась крепкая рука отца. Я уверена, что вы будете держаться более уверенно, мисс Хардвик.
– Пожалуйста, зовите меня Кэтрин. – Ей не хотелось думать о свадьбе, которая могла не состояться. Она мгновенно таяла от прикосновения Грэнби, но это не имело значения. Сердце и разум жаждали услышать от него слова любви.
– Тогда вы, в свою очередь, должны называть меня Ребеккой. – Леди Стерлинг снова улыбнулась. – Завтра утром я познакомлю вас с моим сыном Морганом. Он очаровательный малыш и унаследовал от своего отца приятную внешность и жажду озорничать.
– Сегодня не только мисс Хардвик сообщает нам хорошие новости, – заметила леди Уолтем, взяв за руку свою свекровь. – Скоро у меня будет ребенок.
И тут же послышались пожелания счастья и поздравления. Леди Уолтем, сидевшая на диване, радостно улыбнулась.
– Прежде чем мой муж понял, что произошло, мне пришлось повторить новость три раза. – Она рассмеялась и добавила: – Он смотрел на меня так, будто я фокусник, выудивший из шляпы кролика.
– Он все скоро поймет, – сказала Ребекка. – Я, например, стала такой круглой, что думала, люди будут принимать меня за мяч.
– И твой муж еще больше полюбил тебя за это, – со своей обычной уверенностью заявила Фелисити. – Думаю, он протер дыру в ковре, бегая по комнате, прежде чем ему сказали, что у него родился сын. Во время родов мужчины не могут вести себя сдержанно.
Тут двери гостиной распахнулись, и к дамам присоединились джентльмены.
Кэтрин судорожно сглотнула, перехватив взгляд Грэнби. Он тотчас же подошел к ней и предложил ей руку:
– Дорогая, хочу напомнить, что ты должна мне первый вальс.
Граф произнес эти слова так, что Кэтрин поняла: речь идет совсем о другом долге. Она осмотрелась и увидела, что на них с непроницаемым выражением лица смотрел виконт Ратбоун.
– Музыканты еще не играют, – сказала она, стараясь говорить как можно тише.
– Они уже скоро начнут.
Кэтрин и Грэнби прошли в бальный зал, где музыканты только что закончили настраивать инструменты. Стоял теплый летний вечер, двери на террасу были открыты, и в зал задувал легкий ветерок с моря.
Когда раздались первые звуки вальса, Грэнби заключил свою невесту в объятия и закружил в танце. Граф вальсировал так же, как делал все остальное, – уверенно и грациозно. Его рука лежала у нее на талии, и Кэтрин чувствовала его власть... Эта власть росла с каждым кругом, а Грэнби, пристально глядя на нее, с улыбкой говорил:
– Я очень скучал по тебе, дорогая. Ты привезла с собой бриджи?
– Нет. – Кэтрин засмеялась. Она чувствовала, что не в силах противостоять очарованию момента и обаянию этого мужчины. – Мой гардероб упаковывала горничная тети Фелисити. Бриджи оказались под строжайшим запретом.
– А амазонку? – Он ловко развернул ее, и они снова закружились по залу.
– Амазонку... да, – ответила Кэтрин, с трудом переводя дух.
В этот момент к ним присоединились другие танцующие пары, но Кэтрин ничего вокруг не замечала, она видела только синюю глубину завораживающих глаз Грэнби.
– Вот и хорошо. – Он снова улыбнулся. – Если мне правильно подсказывает память, мы с тобой заключили пари. Я имею в виду скачки. Что ты скажешь, если мы проведем их на берегу до рассвета? Будет отлив, и песок послужит нам замечательной скаковой дорожкой.
– Фелисити это не понравится, – возразила Кэтрин. Но она знала, что рискнет чем угодно – только бы найти возможность сбежать от тети и попасть на пляж, чтобы снова оказаться в объятиях графа.
– Вход для слуг в восточном крыле дома. Он выведет тебя прямо на тропу. Иди по ней к пляжу. Иди как можно быстрее, потому что я ужасно хочу поцеловать тебя. Ты думаешь, если я это сделаю, леди Форбс-Хаммонд очень расстроится?
– Она будет в ярости.
– Ради некоторых вещей стоит рискнуть, – сказал граф, словно читая мысли Кэтрин. Понизив голос до шепота, он добавил: – Я поцелую тебя, прежде чем закончится эта ночь.
Они сделали последний круг, и вальс закончился. Несколько секунд Кэтрин смотрела на графа как завороженная; ей вдруг показалось, что Грэнби сейчас поцелует ее на виду у всех. Но тут он отступил на шаг и отвесил элегантный поклон. Кэтрин с облегчением вздохнула.
К ней тотчас же подошел лорд Уолтем, который воспользовался своим положением хозяина, чтобы пригласить невесту друга на следующий танец. А потом она танцевала с виконтом Ратбоуном.
– Я не поверил, когда Грэнби сказал, что собирается жениться, – говорил виконт, кружа ее в танце. – Когда же увидел вас, то понял: слова графа – истинная правда. Вы уверены, что не хотите выйти замуж за меня?
– За вас?! Неужели вы считаете меня сумасшедшей? – Кэтрин улыбнулась виконту.
Он улыбнулся ей в ответ, и Кэтрин поняла, что многие дамы считают его неотразимым.
– Вы разбиваете мне сердце, мисс Хардвик. Вы причиняете мне ужасную боль.
Кэтрин рассмеялась:
– Не такую сильную, милорд, как это может сделать метко пущенная пуля. Вас предупредили, чтобы вы проявляли сдержанность, не так ли?
– Да, предупредили. И единственное, что меня оправдывает, – это ваша красота, затмившая мой разум.
Она снова засмеялась, и Грэнби, услышав ее смех, почувствовал, как сжалось его сердце. Он видел, что Ратбоун флиртовал с Кэтрин, и старался сделать так, чтобы склонность его друга к заигрыванию с хорошенькими женщинами не наделала бед. Грэнби не хотел, чтобы его невеста улыбалась другому мужчине, танцевала с ним и смеялась вместе с ним.
Она принадлежала ему. Только ему.
Думая об этом, Грэнби сам себе удивлялся. Неужели он действительно пал жертвой непостижимого чувства под названием любовь?
Граф обвел взглядом зал. Уолтем танцевал со своей женой, Стерлинг – со своей. Оба казались вполне довольными. Более того, было совершенно очевидно, что они по-настоящему счастливы. Да, они радовались жизни и чувствовали себя счастливыми со своими женами. Грэнби мельком взглянул в зеркало. Интересно, смотрел ли он сейчас на Кэтрин так же, как Уолтем смотрел на Эвелин и как Стерлинг – на свою красавицу Ребекку? Можно ли на его лице прочесть чувства, им владевшие? Может быть, уже все о них догадываются?
А Кэтрин? Что светилось в ее взгляде, когда она смотрела на него, – любовь или просто желание, которое он зародил в ней?
Но больше всего Грэнби жаждал понять: хотел ли он, чтобы его любили?
– Ты выглядишь так, будто тебе срочно требуется вот это, – сказал Ратбоун, подавая приятелю бокал с шампанским. – Если хочешь знать, ты ужасно побледнел.
– Возможно, – ответил Грэнби и сделал большой глоток шампанского.
– Я знаю, о чем ты думаешь.
– О чем же?
– Об этом огромном доме со множеством укромных мест. И о том, как бы тебе хотелось увести из бального зала мисс Хардвик и уединиться с ней где-нибудь.
– Да, эта мысль приходила мне в голову.
– Я так и предполагал. Нужна помощь? Давай поступим следующим образом: сначала отвлечем внимание тети, а потом устроим быстрый побег.
Грэнби засмеялся:
– Иногда мы действительно думаем одинаково.
– Вот и хорошо. Тогда – во время следующего вальса. Когда я подам сигнал, иди к двери. В конце террасы есть очень удобная стойка с папоротниками. Если хочешь, можешь использовать ее в качестве прикрытия.
– Уверен, что однажды отблагодарю тебя тем же, – сказал Грэнби, поставив пустой бокал на поднос проходившего мимо слуги.
Когда наступил момент, похищение Кэтрин было мастерски исполнено.
– Но как же... – Прежде чем она успела произнести еще хоть слово, Грэнби увлек ее в дальний конец террасы, затащил за стойку с растениями и, прижав спиной к стене, впился поцелуем в ее губы.
Кэтрин ожидала страстного поцелуя, который насытит ее, и именно таким он и оказался. Грэнби все крепче прижимал ее к стене, и Кэтрин чувствовала, как по телу ее растекается огонь желания. Наконец поцелуй прервался, и граф, немного отстранившись, прошептал:
– Как только Фелисити заснет, спускайся вниз. Я буду ждать тебя на пляже, и мы прокатимся верхом при свете луны. – Сказав это, он возобновил поцелуй.
Кэтрин не давала согласия на свидание. Она не должна была его давать. Но когда Грэнби наконец-то оторвался от нее, в глазах Кэтрин он прочитал недвусмысленный ответ. Граф улыбнулся, затем взял невесту за руку и повел ее к французским дверям. Через несколько секунд она опять оказалась в его объятиях, и они закружились в танце по бальному залу, словно никакого поцелуя не было.
Но он был.
Как только Фелисити заснет...
Кэтрин посмотрела на тетю – ее глаза были широко открыты, и она выглядела хорошо отдохнувшей после дневного сна. Пройдет несколько часов, прежде чем появится возможность прокрасться вниз и выйти на освещенный лунным светом пляж.
Пока Кэтрин думала, как ей сбежать, Грэнби лелеял надежду, что его невеста не испугается сюрприза, который он приготовил для нее. Если ему удастся совершить то, о чем он сейчас думал и к чему уже сделал необходимые приготовления, то одна из его проблем отпадет и перед ним откроется новое будущее, в которое он вступит вместе с Кэтрин, своей женой.
Оставив ее с лордом Найвтоном танцевать рил, Грэнби пересек бальный зал и направился туда, где беседовали граф Акерман и виконт Стерлинг. Похлопав себя по карману сюртука, Грэнби бросил на друзей взгляд, свидетельствовавший о том, что он готов к осуществлению своего безрассудного плана.
Глава 18
Часы где-то в темных глубинах дома пробили два. Кэтрин протянула руку к двери, открыла ее и почувствовала на лице ночную прохладу. Она не остановилась, чтобы подумать о последствиях своего поступка. Было и так понятно, что ей не следует делать то, что она делала, думать о том, о чем она думала, желать того, чего желала.
Осторожно закрыв за собой дверь, Кэтрин затаила дыхание и прислушалась. Осмотревшись, она ничего подозрительного не заметила – ее окружала обычная темнота ночи. А прямо перед ней на фоне лунного света виднелись силуэты деревьев и белые плиты дорожки, ведущие к берегу моря.
Добравшись до тропинки, о которой говорил граф, она остановилась и бросила взгляд на Ла-Манш. Вода – днем она была чудесного синего цвета – с шумом накатывалась на берег серыми и серебряными волнами. Рокот прибоя казался громче, чем раньше, ближе, опаснее, и Кэтрин знала, что сейчас она устремится навстречу этой опасности.
Но, как ни странно, она нисколько не волновалась. Все предыдущие дни Кэтрин ужасно нервничала, и у нее не было ни одного спокойного мгновения, теперь же она вдруг почувствовала какое-то удивительное спокойствие. Луна омывала ее своим светом, и в сердце молодой женщины поселилось чувство уверенности. Кэтрин до конца осознала: тот момент, когда она встретила графа Грэнби, невозможно выбросить из жизни. Дни, которые она провела в размышлениях и беспокойстве, не были потрачены на пустые сомнения, но обернулись сегодняшним моментом – стали этой ночью.
Снова осмотревшись, Кэтрин стала спускаться по тропе. Один раз она остановилась, чтобы обернуться и посмотреть на Бедфорд-Холл. Окна дома были темны, его обитатели спали в своих постелях, все, кроме них двоих – двух любовников, решивших встретиться глубокой ночью, чтобы поскакать верхом.
Грэнби увидел Кэтрин уже у кромки воды. Озаренная лунным светом, она походила на прекрасное мифическое божество, вышедшее из морских глубин. Какое-то время он любовался ею. Затем пошел ей навстречу. Шаги заглушались рокотом волн, но Кэтрин ощутила присутствие графа, почувствовала его так же явственно, как и то, что она принадлежала ему. Да, она принадлежала ему, а он – ей, и не важно, понимал ли это Грэнби.
– Они не близнецы, но идеально подходят друг другу, – сказал Грэнби, кивая на лошадей, которых держал под уздцы.
Осмотрев лошадей, Кэтрин с улыбкой кивнула:
– Да, прекрасные животные. А ты подумал о том, где будет финиш? – спросила она, поглаживая широкую морду гнедой кобылы.
– Гряда скал, которые преградят нам путь примерно в миле отсюда. Ты сможешь скакать верхом без своих ботинок?
– Все, что мне нужно, – это лошадь и седло. – Она снова улыбнулась.
– Тогда садись.
Грэнби помог Кэтрин сесть в седло. Его невеста оказалась самой отчаянной молодой леди, которую он когда-либо видел. Подол ее платья чуть приподнялся, но граф увидел лишь часть ее ног. Посмотреть на все остальное он непременно собирался после того, как закончится их состязание. Проведя ладонью по ее колену, он улыбнулся:
– Что станет предметом нашего пари сегодня ночью? Только не говори, что им будет Ураган, иначе на этот раз я тебя обязательно высеку.
– А что тебе нужно? – проговорила она с невинной улыбкой. – Что я могу тебе предложить?
Его рука снова скользнула по колену, а затем оказалась под подолом платья.
– Пожалуй, я что-нибудь придумаю, когда придет время.
– А если выиграю я, милорд? Чем вы расплатитесь? Его рука двинулась выше, И тут он обнаружил, что под белым платьем Кэтрин, кроме тонкой сорочки, больше ничего не было. Боже правый, ему повезет, если он сможет усидеть в седле на протяжении всей мили.
– А чем вы интересуетесь, мисс Хардвик? Что я могу вам предложить?
Больше всего на свете Кэтрин хотела от него любви, но она не могла завладеть его сердцем при помощи скачек на лошадях. Он должен был отдать его сам. Кэтрин могла бы поставить на кон их помолвку, но не решалась. Ведь сегодня речь не шла о победе или демонстрации искусства верховой езды. Сейчас наступал один из тех моментов, о которых Кэтрин думала несколько минут назад, и она не хотела, чтобы он прошел, не оставив ни единого следа в ее жизни.
– Я уверена: когда придет время, мне удастся что-нибудь придумать, – ответила она, пристально глядя ему в глаза.
– Победителю достанется все, – сказал граф, убирая руку.
Грэнби вскочил в седло, и лошади стали бок о бок. Несколько секунд спустя они понеслись по залитому лунным светом пляжу, взбивая копытами мокрый песок. Кэтрин старалась сосредоточиться на скачке – хотелось выиграть во что бы то ни стало, вне зависимости от ситуации. Вода разлетелась тысячами брызг, когда она повела свою лошадь галопом по прибою.
Прошло несколько минут, но Кэтрин с Грэнби по-прежнему скакали нога в ногу. Они неслись сквозь ночь, а вокруг не было ни деревьев, ни изгородей, ничего, кроме открытого пляжа и возбужденного стука их сердец.
– Скалы совсем рядом! – неожиданно закричал граф. – Будь готова!
Спустя мгновения Кэтрин увидела их впереди, они выступали из темноты, как выброшенный на берег корабль. Она оценила расстояние и заставила лошадь скакать еще быстрее.
Сердце Грэнби сжалось в груди, когда ему показалось, что Кэтрин несется прямо на скалы. Граф закричал, чтобы она остановилась, но Кэтрин, казалось, не слышала его. Грэнби натянул поводья и остановился совсем близко от первого камня, но недостаточно близко, чтобы выиграть скачку. Кэтрин вырвалась вперед, развернула лошадь в самый последний момент и на полном скаку влетела в воду.
Тут Грэнби наконец-то пришел в себя; спешившись, он бросился к воде.
– Боже мой, женщина, ты сошла с ума? Ты могла бы разбиться!
Кэтрин спрыгнула в воду и закричала:
– Я выиграла!