- Не на все. Например, сейчас я силюсь понять, почему вы так зациклились на моем возрасте.
Джессика поежилась от неловкости.
- Вовсе нет. Я не зациклилась. Я просто смотрю в лицо фактам. Вам сколько? Тридцать один? Тридцать два?
- Мне только что исполнилось тридцать, - сказал он со смешком, заметив, что его ответ заставил ее поморщиться. - Это, по-вашему, преступление?
- А мне тридцать девять, скоро будет сорок, - сказала она твердо, стараясь вспомнить, испытывала ли то же самое чувство нависшей беды, когда приближалось ее тридцатилетие. Она была уверена, что нет. Она едва помнила, как прошла этот важный рубеж. Казалось, сорокалетие подкралось к ней без единого предупреждающего сигнала за это время.
- Это должно беспокоить меня?
- Не беспокоит?
- С какой стати? Мы всего-навсего пьем вместе пиво. Это все равно что беспокоиться, умрете ли вы и будете похоронены прежде, чем родится ваш первый внук.
Джессика вспыхнула от смущения. Его колкие слова были тем более обидными из-за того, что всего несколько минут назад она старалась доказать себе то же самое. Очевидно, одна из извилин ее обычно рациональной головы - без сомнения, под влиянием временного гормонального дисбаланса, подумала она с раздражением, - приняла эту невинную встречу за что-то гораздо более важное, чем это было на самом деле.
- Извините, - неожиданно для себя снова сказала она. Ей хотелось ударить себя.
- Не стоит извиняться. Послушайте, Джессика, это мне, а не вам надо извиняться. Очевидно, у вас есть какие-то причины огорчаться из-за возраста, а мое замечание, уверяю вас, ничего не стоит. Не знаю, будет ли вам от этого легче, но смею вас уверить, что вы не выглядите на свой возраст. Смотритесь время от времени в зеркало - и сами увидите. А даже, если бы я сказал, что вы выглядите, как любой в ваши древние сорок лет…
- Тридцать девять, - оборвала она сердито и зло улыбнулась. - А я и так смотрюсь в зеркало, - сообщила она твердо, вспоминая, как изучала себя критическим взглядом всего час с небольшим назад. Несмотря на годы работы над своей внешностью в бытность супермоделью, она никогда не считала себя красавицей. В ней все еще жил образ неуклюжей юной Джессики Логан, болезненно стеснявшейся своего роста, самого высокого в классе.
Сегодня она увидела отражение женщины, на лице которой почти не было следов возраста, чьи глаза были цвета темного янтаря, чьи золотисто-каштановые волосы ниспадали каскадом волнистых кудрей на плечи, чья грудь была все еще высокой и упругой, живот плоским, бедра только слегка округлились и чьи ноги были длинными и стройными. На ее теле не было заметно ни унции лишнего веса, ни признаков рыхлости. Вместо того, чтобы остаться довольной собой, она помнила, что все это было достигнуто годами строжайших диет и тщательного ухода за лицом, которого требовала от нее карьера модели. Ее хорошая фигура могла закамуфлировать возраст, но не могла вернуть ей молодость, подумала она со вздохом. Вслух же она сказала коротко:
- Мне все равно.
- Это неправильно, поверьте мне, - сказал он сердечно.
- Откровенно говоря, я не поверила ни единому вашему слову о моем возрасте, - призналась она мрачно.
- Почему? Что произошло?
- Вам это наверняка неинтересно. Вы меня даже не знаете.
- Откуда вам знать, что мне интересно? И вы меня не знаете, - резонно возразил он. - Так что случилось? - спросил он терпеливо.
Передернув плечами в знак защиты, Джессика начала нерешительно:
- Кажется, все началось со звонка Чарлин, моей старой подруги. Она была расстроена из-за сына Марка, который собрался жениться.
- Что-нибудь не то с девушкой?
- Нет. Чарлин, мне кажется, она очень нравится.
- Тогда в чем проблема?
- Чарлин беспокоят внуки.
Кевин чуть не подавился пивом, потом расхохотался:
- Вы шутите.
Джессика пристально посмотрела на него и неожиданно для себя стала смеяться вместе с ним:
- Я понимаю, это звучит смешно. Я сказала ей, что она торопит события, так как до свадьбы еще два месяца, но это не помогло. Она убеждена, что немедленно превратится в ненужную старую развалину, как только Марк скажет "да".
- А какое это все имеет отношение к вам?
- Мы с Чарлин выросли вместе; мы практически ровесницы. Вдруг я осознала, что тоже старею и ни черта не могу с этим поделать.
Пока Джессика говорила, стараясь объяснить влияние страхов Чарлин на себя, ее удивила собственная откровенность. Она сразу же напомнила себе, что часто незнакомые люди в самолетах или в ресторанах далеких отелей выкладывают свои сугубо личные секреты, полагаясь на то, что эта близость временная и излишняя откровенность им не повредит.
Безусловно, Кевин был сочувствующим слушателем, поддерживая ее кивками головы, когда она говорила, и подбадривая, когда она колебалась. Но когда она закончила, он встряхнул головой в изумлении.
- Знаете что, леди? Вы хорошо умеете давать советы, но сами-то вы верите в то, что говорите?
- Что вы имеете в виду? - разозлилась она. - Конечно, я верю в то, что я сказала Чарлин.
- Тогда почему все эти утешительные вещи, которые вы ей наговорили, не подходят для вас? Дни рождения не смогут повлиять на таких людей, как вы, если вы сами не позволите.
Джессика была потрясена его замечанием.
- Может быть, вы и правы, - сказала она медленно, обдумывая его слова. - Между ситуацией Чарлин и моей есть разница. У нее есть семейная поддержка и любовь, которые не меняются из-за того, что она становится старше.
- Кто сказал? - продолжал он резко. - Мужчины часто разводятся с женами ради более молодых женщин. Дети уходят из дома и забывают писать или звонить. Они строят свою жизнь.
- Ужасно. Это, конечно, убеждает. Так вы считаете, что все, что я сказала Чарлин, неправильно?
- Нет, я совсем не это говорил. Я просто говорил вам, что в жизни нет гарантий ни от возраста, ни от разных ситуаций. Вы просто должны постараться жить полноценно сегодня и надеяться, что будущее будет таким же хорошим, если не лучше. В этом случае, однажды оглянувшись назад на свою жизнь, вам взгрустнется.
Вдруг Джессика почувствовала, что сейчас заплачет, и поняла, что надо поскорее выбираться из квартиры Кевина, пока она не сваляла дурака. Она встала и вышла из комнаты, прежде чем Кевин успел что-либо сообразить.
- Спасибо за пиво, - сказала она через плечо, подходя к двери.
Хотя ее действия и были неожиданны, он в одно мгновение оказался рядом с ней, взял ее за плечи и остановил. Он взглянул ей прямо в глаза.
- Почему так вдруг? - спросил он наконец.
- Мне просто надо домой. Я… Мне надо немного поработать, - вывернулась она.
Кевин понял, что она юлит.
- Если вы хотите уйти, Джессика, О'кей. Но не надо оправданий. Я задел вас за живое несколько минут назад, и вы просто не хотите больше об этом говорить. Вот в чем дело, не правда ли?
- Вы часом не психолог а? - спросила она, не скрывая растущего раздражения его способностью читать ее мысли, Она привыкла надевать защитную вуаль, чтобы спрятать от окружающих свои сомнения, и ей не нравилось, что кто-то мог так быстро ее сорвать.
- Даже близко нет. Я просто не люблю обижать людей, а вы, Джессика, обижены. Хуже всего, я не уверен даже, знаете ли вы сами - почему.
- А вы знаете? Вам не кажется это немного самоуверенным?
- Может быть, и так. Может быть, нет. Но я хотел бы помочь, если вы позволите.
- Спасибо за предложение, но я постараюсь со всем справиться сама.
- Вы думаете, так безопаснее? - поддел он.
- Знаете что, Кевин Лоуренс? Вы уникальны не только своим вкусом, но и совершенно необычной манерой поведения.
- Вы думаете, это своего рода манера? - спросил он скептически.
Встревоженная его обиженным видом, Джессика слегка кивнула.
- В таком случае у вас самый циничный ум, который я встречал. Хотел бы я встретиться с вашим мужем. Он, должно быть, хорошенько натерпелся с вами.
- Скажем, ему было безразлично, - допустила она, все явственнее ощущая близость Кевина и сильные руки, не сдвинувшиеся с ее плеча, только слегка массирующие его пальцами. - Мне в самом деле уже надо идти, - сказала она, задыхаясь.
- Буду рад снова вас видеть, - сказал Кевин, в упор посмотрев на нее с теплой настойчивостью, что снова заставило ее пульс забиться с невероятной скоростью.
- Сомневаюсь, - сказала она осторожно, задрожав, когда его лицо склонилось к ней. Она понимала, что ее предательское тело жаждет его поцелуя, в то время как разум восстает против этого недвусмысленного намека. Его мягкие, теплые губы коснулись ее всего лишь мимолетно, но в них был мучительный намек на страсть, которую они могут вызвать при более тесном прикосновении.
- Подумайте об этом, - сказал он спокойно. - Если вы передумаете, то знаете, где меня найти.
- Не передумаю, - сказала она твердо, быстро проскальзывая в дверь и захлопывая ее за собой. Пока она медленно шла к лифту, утопая босыми ногами в толстом ковре, ей хотелось, чтобы ее сердце было таким же уверенным, как ее с трудом выдавленные слова. У нее было чувство, что еще немного - и она не сможет противиться Кевину Лоуренсу, и эта мысль тем сильнее беспокоила ее, чем больше она об этом думала.
Глава вторая
Спустя два дня Джессика, преодолевая сопротивление, стучалась в дверь Кевина. Она думала о нем не переставая с четверга, увлеченная его дерзостью и мужественной самоуверенностью, которая, уговаривала она себя, граничила с эгоманией. Она силилась не вспоминать его лица - и, если уж быть до конца честной с самой собой, его тела, - но, хотя она и гордилась своим умением контролировать себя, ей это никак не удавалось. Даже в пятницу, когда она ушла с головой в работу, перед ее мысленным взором то и дело всплывала неожиданная встреча.
Хотя близился полдень, когда она пришла к нему домой, Кевин, казалось, только что встал с постели. Его светло-пшеничные волосы были растрепаны, веки опухли ото сна. Но когда он ее увидел, неуклюже переминающуюся с ноги на ногу, его рот скривился в удовлетворенной усмешке.
- Я знал, что ты вернешься, - пробормотал он охрипшим ото сна голосом. Для обостренных чувств Джессики он звучал соблазняюще.
В ответ она выпалила:
- Не будь так самоуверен. Это не имеет ничего общего с тобой.
- Я знаю, - сказал он спокойно. - Ты забыла свои кроссовки.
- Вот именно.
- Нарочно? - спросил он хитро.
Она вспыхнула, что становилось уже привычным в обществе Кевина.
- Ты несносен! - сказала она осуждающе. - С какой стати?
- Я не знаю. Может быть, ты считаешь меня неотразимым, наконец, - ответил он весело, лениво улыбаясь, глядя на ее помрачневшее лицо. - Заходи. Я принесу твои туфли.
- Я могу подождать здесь.
- Испугалась? - спросил он с вызовом.
- Тебя? - спросила она как можно язвительнее. - Вряд ли. Ведь ты обещал, что с тобой я в безопасности.
- Это так, - согласился он мягко. - А с собой?
Их глаза встретились, и Джессика еще раз убедилась в точности его замечания. Она была в опасности, но Кевин был только катализатором. Настоящая опасность таилась внутри нее самой, в ее внезапно проснувшихся эмоциях, которые она так успешно спрятала после последовавшей за разводом болью.
Она была увлечена этим человеком необъяснимым образом. Совсем не внешность влекла ее. Хотя он был самым очаровательным созданием из всех, кого она встречала в последнее время, в ее рекламном деле встречалось довольно мало образцов такой идеальной мужественности. Здесь же играла роль не только чувственность, которую она заметила в его обращении с ней. Одна только эта комбинация могла опрокинуть любого, даже более защищенного эмоционально человека, чем она. Но она знала, здесь было еще что-то. Должно было быть.
Вдруг ее осенило, почему такой сравнительно тонкий выпад со стороны Кевина попал в ее обычно непроницаемую защиту: он не имел представления, кто она. Он знал только, что она разведена и оказалась в дорогой квартире, которую скорее всего оплачивает богатый бывший муж. Он не мог бы рассчитывать завоевать расположение Джессики Логан, рекламного магната, как однажды это помогло Тодду вскарабкаться в гору благодаря ее карьере модели.
Кевин в своем возрасте не мог даже помнить ее как модель. Она не показывалась перед камерой уже около пятнадцати лет. Он был еще подростком, когда она в последний раз появилась на обложке одного из ведущих журналов. Даже если он и видел ее тогда, память об этом померкла. Только те модели, которые превратились в актрис, остаются живыми в людской памяти после окончания карьеры.
Ее опьяняло чувство удовлетворения от осознания, что Кевина привлекает она сама, а не то, что она представляет. После предательства Тодда она не верила, что может быть нужна кому-нибудь просто как человек по имени Джессика Уоррен, а не как преуспевающая деловая женщина Джессика Логан. За последние годы было достаточно случаев усугубить травму, нанесенную Тоддом ее уверенности в себе, и усилить защитную реакцию против личных связей.
Из долгой задумчивости ее вывел голос Кевина, в котором звучал смех:
- Ты уже приняла решение?
Мгновенно смутившись, она посмотрела на него невидящим взглядом.
- О чем?
- О том, войти или стоять на лестничной клетке весь день.
- О'кей. Я войду. Но только на минутку. - Она осторожно вошла в квартиру.
Он, по всей видимости, понимал, что она колеблется, но мудро промолчал, а потом предложил:
- Почему бы тебе не позавтракать со мной?
- Позавтракать? - скептически спросила она. - Уже время обедать.
- Да? Я обычно встаю не так поздно, но сегодня я лег на рассвете. Наверное, я устал сильнее, чем думал.
- Должно быть, это была та еще ночь, - сказала Джессика, не в силах скрыть необъяснимую волну ревности под сарказмом в голосе.
- Это не то, что ты подумала, - оправдывался он, направляясь на кухню.
- А что я подумала?
- Что я где-то до утра занимался любовью, - сказал он спокойно, протягивая ей стакан с апельсиновым соком. От его слов Джессика чуть не поперхнулась.
- Ты всегда такой прямолинейный? Он пожал плечами.
- Это помогает все держать на своих местах. Попробуй сама, - проворчал он небрежно.
Поддаваясь на приманку, она сказала возбужденно:
- Подозреваешь, что я с тобой не совсем честна?
- Я ничего не подозреваю. Я говорю прямо: ты от всех скрываешь свои истинные чувства, возможно, даже от самой себя. Сдается, ты закопала их на долгие годы.
- Ты знаешь это после такого недолгого знакомства? - спросила она насмешливо. - Не преувеличиваешь ли ты несколько свою проницательность?
- Не думаю. Например, ты можешь признаться, что адски ревнуешь, считая, что я провел ночь с другой женщиной? - задав намеренно провокационный вопрос, он ждал многого от ее ответа. Он никогда не волочился за женщинами с собственническими наклонностями. Сейчас же, наоборот, его слегка возбуждало это новое свидетельство того, что эта желанная женщина относится к нему более чем просто с интересом. Украдкой взглянув на нее, чтобы посмотреть, какое впечатление произвело на нее его замечание, он заметил, что она готова скорее скрутить ему шею, чем погладить его своими наманикюренными пальчиками.
Джессика стукнула стаканом по столу, не обращая внимания на брызнувший во все стороны сок.
- Я не ревную, - набросилась она. - Я не имею права ревновать тебя к чему бы то ни было.
- Это правда, - согласился он безмятежно. - Но это не значит, что ты не ревнуешь. Эмоции не всегда подвластны нашим намерениям.
Джессика беззащитно повернулась к нему, рассердившись, что он так легко раскусил правду и с удовольствием демонстрировал ей это. Она всегда считала ревность недостойным качеством и, обнаружив, что сама не может подняться над этим, от неожиданности пришла в ярость. Она поклялась, что ни один мужчина не сможет больше вызвать в ней таких чувств, и теперь этот тридцатилетний фактически незнакомец заставил ее чувствовать - и, возможно, вести себя - как сука с собственническим инстинктом. Это было смешно, унизительно! Свою злость от неумения сдерживать эмоции Джессика выплеснула на него.
- Глупости! - огрызнулась она. - Я просто пришла забрать свои кроссовки, а не на любовное свидание с дилетантом-аналитиком. Я уйду восвояси, как только получу их.
- Ты получишь свои кроссовки… после завтрака, - сказал он, не обращая внимания на ее взгляд. Пока он спокойно разбивал яйца в сковородку и поджаривал их, он добавил - Чтобы все встало на свои места, я не был с женщиной прошлой ночью. Я работал.
- До рассвета? - спросила Джессика с сомнением, недовольная облегчением, которое почувствовала, услышав его признание.
- В моем деле приходится работать, когда надо, иногда даже далеко за полночь.
- Чем ты занимаешься? - спросила она, не в силах скрыть любопытства.
- Я занимаюсь звукозаписью. У меня здесь, в Майами, есть студия.
Забыв обо всем, Джессика живо поинтересовалась:
- Какая?
- "Баронет". Слыхала?
- Конечно, - сказала она с растущим оживлением. - Это сейчас одна из самых крупных студий в стране.
- Не только, - поправил ее Кевин. - Одна из лучших.
Как ни странно, Джессика не нашла это замечание слишком самонадеянным. Наоборот, этот человек показался просто заслуженно гордым за хорошее качество своей работы, получающим удовольствие от того, что делает ее лучше других в этом бизнесе. Она сравнивала его с собой. С тех самых пор как она уехала из Нью-Йорка и вложила свои деньги в создание предприятия "Логан Консептс", она гордилась своими успехами в динамичном, творческом мире рекламы. Мудро окружив себя талантливыми людьми, знающими дело, она поднялась на самый верх, получая награды, а главное - признание. Она выпускала первоклассные клипы обо всем, от дорогих духов до освежителей воздуха, от международных отелей до местных кафе-мороженых. И она испытывала огромное удовлетворение, открыв, что ее ум так же высоко и дорого ценится, как когда-то ее лицо и фигура.
Пока Кевин продолжал готовить завтрак, отклонив ее предложение помочь, она старалась припомнить, что читала о "Баронет Рекорде" в газетах, журналах и вестниках, которые выписывала. Благодаря этой компании Майами занял прочное место в ряду звукозаписывающих фирм, что в свое время Мотуан сделал для Детройта. Самые известные певцы вот уже несколько лет ездят в Южную Флориду записывать свои альбомы именно из-за высокого уровня продукции, производимой "Баронетом".
А что сам Кевин? Что о нем говорилось в статьях? Она почти ничего не могла вспомнить, кроме таких слов, как гений и вундеркинд, и мастер своего дела.
- Как ты оказался в музыкальном бизнесе? - наконец спросила она, желая понять, какие амбиции двигали им.