Улыбнувшись своему нечаянному защитнику, Пегги проскользнула в безопасность Золотой гостиной, которая была заполнена мужчинами в вечерних костюмах и дамами в роскошных туалетах, обтягивавших немыслимых размеров кринолины. Когда Пегги вступила на богатый красный восточный ковер, по залу прокатился вздох то ли восхищения от ее вида, то ли удивления от ее внезапного появления. В любом случае ее встретили восклицания: "О, мисс Макдугал! Садитесь со мной!" или "Мисс Макдугал, без церемоний, присаживайтесь здесь". Она не посмела долго оставаться у дверей - лорд Эдвард находился прямо позади нее, а девушка намеревалась сделать так, чтобы их разделяло возможно большее расстояние.
Задача оказалась практически невыполнимой. Когда Эверс объявил, что стол накрыт, Эдвард мгновенно появился рядом, взял ее под руку и почти силой приподнял с дивана. Пегги удалось сохранить улыбку, хотя ее переполняли чувства, не имевшие ничего общего с вежливым выражением лица. Будто уловив ее настроение, лорд Эдвард проговорил, ведя ее через Большой зал в столовую:
- Выше голову, Пегги. Через несколько минут все кончится.
- Прекратите так называть меня, несносный человек.
- Почему? Это ведь ваше имя, разве нет? - Эдвард держал подбородок высоко, глаза смотрели прямо перед собой, но уголки губ явно ползли вверх. - Я полюбил это имя - Пегги. Мне страшно не нравится называть вас мисс Макдугал. Макдугал звучит так банально. Не похоже на вас…
- Будьте любезны… - Пегги на мгновение закрыла глаза. "Думай, прежде чем сказать", - напомнила она себе. Открыв глаза, она обнаружила, что Эдвард с интересом смотрит на нее. Она отбросила всякие сомнения. - Будьте любезны, оставьте меня в покое.
- Вы требуете невозможного. - Уголки его губ теперь уже явно поднялись в улыбке. - Мне уже довелось попробовать на вкус ваши сладкие губы, помните. Вы же не можете ожидать, чтобы я удовлетворился просто легкими поцелуями, которыми мы обменялись прошлой ночью…
- Легкими поцелуями! - Пегги горько рассмеялась. - Эти легкие поцелуи едва не сделали мои губы иссиня-черными.
- Вам нужно было видеть мою щеку после того, как вы меня огрели.
- Ха! Вы полагаете, что это больно? Если вы еще посмеете так грубо обходиться со мной, как позволили себе в Большом зале, я не ограничусь просто пощечиной!
Эдвард поднял брови.
- Ужасные угрозы от миниатюрной девушки.
- Может, я и маленькая, но умею драться. Нас с Джереми целый год никто не опекал, вы знаете…
- О да, я об этом наслышан. - Эдвард посмотрел на нее сверху вниз, в его серых глазах промелькнуло удовольствие. - Вы обвинили меня в лицедействе, но я возвращаю вам обвинение. Вы талантливая актриса, Пегги.
- Я же сказала, прекратите называть меня…
- Да, и еще вы хотели, чтобы я прекратил "грубо обходиться" с вами, как вы выразились, но, если я не ошибаюсь, Пегги, прошлой ночью были один или два момента, когда вам нравилось…
- Ничего подобного, я никогда…
- Да, да, но если отбросить целомудренные протесты, вы же не можете сказать мне, что ничего не чувствовали, когда мы целовались. Вы просто забыли, что я тоже там был. Я же помню, что ваше сердце билось, как птичка.
- Во имя всего…
- И я ощущал страсть на ваших губах, Пегги. Вы сколько угодно можете выставлять напоказ свою девичью скромность, - Эдвард подвел ее к стулу у длинного обеденного стола справа от себя, - но мы оба знаем, невозможно отрицать, что между нами разгорелось пламя.
Усевшись, Пегги взяла салфетку и яростно ее потрясла. Она не обращала внимания на окружавших их людей, которые весело болтали, время от времени посматривая на красивую, увлеченную спором пару во главе стола.
- Я скажу вам, чего нельзя отрицать, - процедила сквозь зубы Пегги, склоняясь к нему так, что ее грудь, которую он уже не только лицезрел, напряглась.
- О? - Эдвард тоже сел на свое место и поставил локоть на стол, чтобы лучше слышать ее шепот. - И что же это?
- Что вы самовлюбленный, бессердечный эгоист. - Пегги откинулась на стуле и опустила ресницы, повернувшись к нему. - Вот что! - Затем она обратилась к гостю справа от нее - им оказался граф Дерби - и широко улыбнулась: - Милорд, вы ничего не едите! Суп очень вкусный!
Вечер тянулся медленно, и Пегги, которая считала себя человеком широких взглядов, стала подмечать любопытные вещи, наблюдая за собравшимися. Проведя день в обществе приглашенных дам, девушка сочла их благородными леди высшей пробы. Но разве благородные дамы могут так явно флиртовать с мужчинами, которые не являются их мужьями? Разве хороший вкус - навешивать на себя столько украшений и краситься так вульгарно? Разве прилично воспитанным дамам отпускать замечания по поводу стоимости поданного шампанского и по поводу того, как расточителен лорд Эдвард, отдавший распоряжение закупить так много гусиной печенки? И разве воспитанные дамы могут перебивать друг друга, стараясь высказать что-нибудь остроумное джентльменам?
Пегги не могла сказать, что все присутствующие дамы были столь же злобно-мстительны, как виконтесса. Нет сомнения, что леди Герберт и ее дочери вели себя неизменно вежливо и располагали к себе. Но вдова леди Селдон и ее непристойные намеки! А жена графа Дерби? Она открыто подсовывала свою грудь маркизу Линну, и это под самым носом у мужа! И как она могла позабыть про виконтессу, которая с достоинством приняла свое новое место, а сейчас громко смеялась какой-то шутке сэра Томаса Пейтона, отпуская замечания относительно того, во сколько обошелся лорду Эдварду кларет.
Сомнительное поведение было присуще не только женщинам. Граф Дерби, сидевший справа от Пегги, начал вечер с плотоядных взглядов на ее декольте и с заявлений в адрес лорда Эдварда, что он счастливчик, просто счастливый человек, заполучивший такую свояченицу. Затем он начал читать стишки столь скабрезного содержания, что у Пегги зарделись уши. Наискосок от нее старший сын маркиза Линна поедал горошек прямо с ножа, а его соседка по столу, Энн Герберт, не знала, куда спрятать глаза. В какой-то момент Пегги встретилась с ней глазами, и девушки обменялись сочувственными гримасами.
Пегги думала, что после обеда ситуация изменится, но она ошибалась. После того как мужчины удалились в бильярдную, чтобы покурить, виконтесса хлопнула в ладоши и отдала приказ лакеям устроить в Большом зале сцену для шарад. Некоторые дамы радостно завизжали, а леди Герберт объявила, что у нее болит голова, и с двумя своими дочерьми, которые были "вне игры", удалилась. Позднее Пегги сообразила, что ей следовало обратить внимание на этот недвусмысленный знак осуждения и поступить так же, но поскольку девушка никогда не играла в шарады, ей хотелось посмотреть, как это происходит.
Возвращение джентльменов послужило сигналом к началу игры, и компания расселась по креслам, которые по этому случаю лакеи вынесли в Большой зал. "Сценой" служило пространство между изгибом двойной лестницы. Виконтесса и слабо сопротивлявшийся Эдвард должны были первыми изобразить живую картину. Пегги уже знала, что она будет на тему сераля, поэтому не удивилась, когда Эдвард появился голый по пояс с кривой турецкой саблей на боку. Но когда виконтесса с надменным видом вышла из дверей столовой в одеянии настолько прозрачном, что оно вполне могло быть сшито из газовой материи, а затем исполнила причудливый танец, Пегги не выдержала.
Поскольку девушка сидела в последнем ряду и не участвовала в игре, ее уходу ничто не мешало. Ей не хотелось у всех на виду подниматься по лестнице, когда представление было в полном разгаре, но теперь Пегги знала, как пробраться через кухню по служебным переходам. Ее внезапное появление на кухне вызвало некоторое замешательство - Эверс, кухарка и миссис Прейхерст обедали, а младший состав ожидал своей очереди, и все повскакали с мест, когда вошла Пегги. Она попросила их заниматься своими делами, объяснив, что просто хочет подняться наверх, чтобы навестить Джереми, и не может сейчас воспользоваться главной лестницей.
Миссис Прейхерст посмотрела на нее несколько пристальнее обычного, будто уличив ее в неискренности, но девушка не стала останавливаться для дискуссий. Ей и в самом деле хотелось заглянуть к Джереми, прежде чем уйти в свою комнату. Однако она застала племянника уже спящим, он очень устал от целого дня игр. Завтра предстоял еще более трудный день: его ждала первая в жизни охота на лис. Пегги не особенно одобряла того, чтобы такой маленький мальчик участвовал в охоте, но пока она болела, дядя пообещал Джереми, и она не могла заставить Эдварда нарушить свое слово. Девушка опасалась, что Джереми будет расстроен, когда собаки настигнут лису…
Люси ожидала Пегги в Розовой комнате и была удивлена, что хозяйка вернулась так рано. Она, однако, ничего не сказала, только поинтересовалась, как Пегги понравился обед. Девушка солгала, ответив, что все было очень мило. После того как хозяйка переоделась ко сну, а ее длинные темные волосы были аккуратно расчесаны, Люси ушла, оставив Пегги задумчиво смотреть на огонь и вспоминать не очень удачно проведенный день.
Девушка страшно переживала, что Эдвард опять увидел ее с голой грудью, - оказаться в подобной ситуации не пожелаешь и худшему врагу! Его же грудь, как заметила Пегги за тот короткий миг, пока оставалась зрительницей шарад, была мускулистой, широкой и поросшей восхитительным покровом густых черных волос. Это была грудь, на которую ни одна девушка не отказалась бы приклонить голову. Грудь, на которой можно согреться в холодную ноябрьскую ночь. Это была грудь…
Злясь на себя за такие мысли, Пегги повернулась на другой бок и запретила себе думать об Эдварде. Вместо этого она стала думать о том, как бы ей хотелось попросить уехать всех его отвратительных друзей. Она представила, как стоит у массивных ворот замка, высокомерно выпроваживая их на холод, и с особенным удовольствием вообразила, как дает хорошего пинка на прощание графу Дерби.
Глава 17
Сняв сережки и небрежно бросив их в обитую шелком шкатулку, которая стояла на туалетном столике, виконтесса хрипло рассмеялась.
- А как ты думаешь, Эдвард, куда это исчез твой ящичек для пожертвований? - спросила она, любуясь своим отражением в зеркале. - Мне кажется, она не дождалась даже нашего выступления, чтобы оценить твою мужскую красоту.
Эдвард, который стоял в Белой комнате перед камином, нахмурился и промолчал. Он опять был в вечернем костюме и держал в руке рюмку с коньяком. Игра закончилась, участники разошлись по своим комнатам, а ему было тревожно, даже несколько не по себе. Возможно, причина крылась в непомерном количестве спиртного, которое было выпито за вечер. Но скорее всего его не радовала перспектива подъема на заре и выезда на псовую охоту.
Арабелла сняла перчатки и осмотрела свои безукоризненные ногти.
- Знаешь, Эдвард, по-моему, мы сегодня вечером шокировали эту штучку.
Эдвард оторвал взгляд от огня.
- Что?
- Эдвард, я же просила тебя не говорить "что". Это так вульгарно. - Арабелла принялась шпилька за шпилькой разбирать сложное сооружение, которое весь вечер украшало ее голову. - Я сказала, что мы, похоже, шокировали твою маленькую дочку священника. Уверена, она даже не знала, что про нас и думать.
- Что ты имеешь в виду? - Теперь Эдвард был весь внимание.
- Ну, она совершенно не привыкла к утонченному обществу. Никогда прежде не играла в шарады. Знаешь, сегодня днем она устроила здесь нелепую игру под названием "мушка". Дорогой, я не играла в "мушку" уже тысячу лет. Леди Селдон эта идея чуть не уморила до смерти. Но мы все же поиграли… Не могу дождаться, чтобы посмотреть, какие захватывающие игры мисс Макдугал запланировала на завтра. Не сомневаюсь, жена Герберта одобрит. Не понимаю, почему ты всегда и всюду приглашаешь сэра Артура. Они такие чопорные, он и его вечно охающая женушка.
Эдвард выпил содержимое своей рюмки и оглядел апартаменты. Это была так называемая Белая комната, потому что вся обстановка, включая стены и ковры, была цвета слоновой кости. Она удивительно подходила Арабелле, поскольку своей цветовой гаммой придавала леди хоть какую-то окраску.
Чего в Белой комнате, к сожалению Эдварда, не было, так это винного бара. До библиотеки было далеко, но ничего другого ему не оставалось. Эдварду нужно было еще добавить, и как можно скорее.
Арабелла расчесывала длинные светлые волосы. Они были тонкие, шелковистые, и Эдвард помнил, что в свое время он испытывал восторг, когда она распускала их и ласкала ему грудь. Он спросил себя, не намеренно ли она подвергает его искушению. Прекрасно зная Арабеллу, он догадывался об ответе.
- А ее лицо, дорогой! Ты видел, какое у нее было лицо, когда Дерби заговаривал с нею? Я чуть не до колик смеялась. Не удивлюсь, если у этой бойкой девчонки сегодня ночью будет посетитель.
- Она запрет дверь, - ляпнул Эдвард, пожав плечами. Но когда Арабелла, которая снимала чулки, подняла на него глаза, он понял, что этого говорить не следовало.
- А ты откуда знаешь, что она запирается на ночь? - На губах виконтессы играла широкая улыбка, которая не касалась ее бесцветных глаз. - Дергал за ручку?
Эдвард отвернулся, по-прежнему сжимая в пальцах рюмку. Черт бы побрал Эверса, который не догадался поставить графины с коньяком во всех комнатах! Придется поговорить об этом с дворецким.
- Конечно, нет. Не будь смешной. А чего еще можно ожидать от такой девушки? Она же не дурочка.
- Нет, - медленно проговорила виконтесса. - Она не дурочка. Однако она вызывающе невинна, не правда ли, Эдвард?
Он через плечо посмотрел на свою любовницу. Арабелла была в прозрачном пеньюаре нежно-голубого цвета, волосы распущены по плечам. Она выглядела значительно моложе своих сорока лет. Всего на десять лет старше Эдварда, но на целую вечность старше девушки, о которой они говорили.
- Я не понимаю, о чем ты, - наконец откликнулся Эдвард.
Арабелла мелодично засмеялась:
- Ох, не лги мне, Эдвард. Ты же знаешь, что это бесполезно. Я же видела тебя прошлой ночью. Тебя и эту девчонку. И я вовсе не виню тебя. Уверена, в том, чтобы соблазнить девственницу, есть своя изюминка. Скажи, а раньше у тебя были девушки или же это первая?
Не отдавая себе отчета в том, что делает, Эдвард бросил рюмку в стену. С жалобным звоном хрусталь разлетелся на мелкие осколки. Арабелла испуганно смотрела на него широко раскрытыми глазами.
- Эдвард, дорогой, - проговорила она едва слышно. Даже под слоем помады было заметно, как сильно побледнели ее губы. - Я задела тебя за живое?
Не сказав в ответ ни слова, Эдвард вышел и с силой захлопнул за собой дверь.
Глава 18
Пегги проснулась с чувством облегчения и сначала не могла сообразить, почему у нее такое хорошее настроение. Потом она вспомнила, что сегодня в поместье Роулингзов охота на лис и Эдвард со своими друзьями, включая виконтессу, будут отсутствовать весь день. Значит, она сможет провести время так, как сама захочет. Пегги собиралась побыть с леди Герберт и ее дочками, из которых никто не увлекался спортом, может быть, за исключением младшей, - но пятилетняя Мэгги была слишком мала для псовой охоты. Пегги быстро привела себя в порядок, нашла леди Герберт, и дамы, не откладывая, разработали приятный график мероприятий - поход за покупками в деревню, благотворительный визит в женскую семинарию и затем ленч.
После ленча гостям была предложена экскурсия по садам поместья, хотя дорожки были засыпаны снегом, на клумбах не было цветов, а деревья стояли совсем голые. Тем не менее, младшие дочки Гербертов, в уютных пелеринках и варежках, с удовольствием носились по лабиринтам живых изгородей до тех пор, пока их щеки не стали такими же бордовыми, как были накануне вечером у их отца. Леди Вирджиния и ее старшие дочери вели себя более чинно. Прогуливаясь по дорожкам, рекомендованным садовником - "в это время года там чудесные сосульки", - Энн Герберт спросила Пегги, как ей живется на новом месте. Ответ Пегги был откровенным:
- Думаю, мне понравилось бы больше, если бы не пришлось делить кров с Эдвардом Роулингзом.
Леди Герберт не удержалась от смешка по поводу столь прямого заявления.
- Что вы имеете в виду, мисс Макдугал? Я всегда считала лорда Эдварда неизменно приятным…
- О, он вполне приятный, - подтвердила Пегги, пнув ногой кусок льда, который упал с водосточной трубы. - Приятный, как змея.
Эта новость заставила всех трех дам навострить уши.
- Он приставал к вам? - с интересом спросила Энн.
- Энн! - Ее мать была потрясена, но и сама не сводила глаз с Пегги в ожидании ответа.
- Ну, - сказала Пегги, грея руки в муфте, - скажем так, у него не совсем обычное отношение к женщинам.
- Не ко всем женщинам, мисс Макдугал, - заметила мать семейства. - Только к хорошеньким, вроде вас.
- Вот-вот, - вставила Энн. - Он никогда не вел себя неподобающим образом со мной.
- О, Энн, ты вовсе не дурнушка, - не выдержала ее сестра Элизабет.
- Наверное, дурнушка. Иначе почему лорд Эдвард не пристает ко мне? Я знаю, что он заигрывает с каждой симпатичной дамой в округе…
- Девочки, - сурово проговорила леди Герберт. - Прекратите болтовню. Вы выставляете в неприглядном свете перед мисс Макдугал ее свояка. - Взглянув на Пегги, леди Герберт с мягкой заботой в голосе проговорила: - Мне доводилось слышать, что лорд Эдвард в какой-то степени ведет чересчур светский образ жизни, если так можно выразиться. Но его вряд ли можно винить в этом. Он красив, богат, холост и, как мы уже говорили, способен вскружить голову даме. Мне не следовало бы заходить так далеко, чтобы утверждать, что он волочится за каждой привлекательной женщиной в округе, но я скажу это, мисс Макдугал. Лорд Эдвард обзавелся многочисленными поклонницами, и, хотя сэр Артур и я всегда надеялись, что он остепенится, мне еще никогда не приходилось видеть женщину, в отношении которой у него были бы серьезные намерения.
- Он вполне серьезно увлекся виконтессой, - вставила Энн.
- Энн!
- Но, мама, ведь у мисс Макдугал есть глаза! Я уверена, она и сама заметила.
Пегги печально усмехнулась:
- Я заметила.
- Но должна сказать, - продолжила Энн, - я видела, как он вчера вечером в течение всего обеда смотрел на вас, мисс Макдугал…
- Энн!
- Ох, мама, ну пожалуйста. Мы здесь все взрослые. Почему мы не можем об этом поговорить? И мне стало интересно, что бы это могло значить. Если бы я рискнула предположить…
- Пожалуйста, Энн, прекрати, - предупредила леди Герберт.
- …то сказала бы, что он влюблен в вас, мисс Макдугал.
Пегги тряхнула головой. Она была благодарна морозу, который помог скрыть краску, залившую ее щеки.
- Нет, мисс Герберт. Если я и заинтересовала лорда Эдварда, то лишь тем, что в отличие от дам, о которых вы, леди Герберт, упомянули, не поддаюсь ему. Не думаю, что ему часто доводилось сталкиваться с чем-то подобным. Я имею в виду, с сопротивлением.
Леди Герберт кивнула: