- Мне не нравится слово "шлюха", Пегги. Это грубо. Я предпочитаю "куртизанка". И на твоем месте я бы не веселилась. Из чего тебе выбирать? Чтобы стать гувернанткой, у тебя не хватает образования, для прислуги ты слишком упряма. Ты хорошо разбираешься в цифрах, как я слышала, но это не женская работа. - Кэтрин вздохнула и посмотрела на одно из крупных колец, которыми в изобилии были унизаны ее пальцы. - Думаю, ты могла бы выйти замуж, но что такое замужество, как не разновидность рабства? Опять же, кому ты нужна? Приданого или каких-нибудь доходов у тебя нет. И твоя сестра - шлюха. Нет, Пегги. - Кэти Портер взглянула на сестру и улыбнулась очень убедительно, почти с теплотой. - Едем со мной в Лондон. Можем тронуться сегодня же вечером. Обещаю, ты заработаешь столько денег, что тебе и не снилось.
- Мне не нужны деньги, - отозвалась Пегги.
- А что тебе нужно? Любовь? - Кэтрин холодно усмехнулась. - Пегги, дорогая, у тебя в ногах будет ползать столько мужчин, что ты не будешь знать, куда от них деваться. Булавки, деньги, украшения, собственный экипаж с парой меринов, домик в городе…
- Звучит очень заманчиво, - неведомо откуда донесся низкий мужской голос.
Пегги вздрогнула, узнав этот голос. В слабом свете свечи, чуть теплившейся в галерее, она заметила крупную фигуру Эдварда Роулингза, который стоял, прислонившись к каменной арке. По тому, как он стоял - опираясь на стену и скрестив руки на мощной груди, - было очевидно, что он находится там уже довольно давно.
Смутившись от неожиданности, Кэтрин быстро пришла в себя и, сделав возмущенное лицо, сказала:
- Вам, сэр, следовало бы дать знать о своем присутствии…
- И пропустить вашу цветистую речь о выгодах, которые несет занятие проституцией? - Эдвард хмыкнул. - Может, мой брат и прервал бы эту речь, но я - ни в коем случае. Признаюсь, я нашел вас в высшей степени убедительным оратором, миссис Портер. Или можно называть вас Кэтрин? Вы все-таки приходитесь мне свояченицей.
Кэтрин настороженно посмотрела на лорда:
- Зовите меня, как вам вздумается. Простите, если это прозвучит грубо, но я только что обращалась к своей сестре, а не к вам. И буду благодарна, если вы оставите свое мнение при себе.
- Мое мнение? А, вы имеете в виду мое мнение относительно вашей профессии. - Эдвард кивнул, поглаживая щеку своими длинными пальцами. - Ну да, понимаю, вам хотелось бы, чтобы я не открывал рта. Странно, вы не удосужились рассказать Пегги, что бывает с - как вы там их называете? Ах да, куртизанками, когда они становятся слишком старыми для этого занятия.
- Не думаю, что…
- Ты знаешь, Пегги, что большая часть куртизанок не живут дольше тридцати лет? В своем маленьком экскурсе вы ни словом не упомянули о заболеваниях, миссис Портер. Или о беременности. Или о том, что в действительности проституция - это незаконное занятие. Скольких ваших девушек арестовали в прошлом месяце, миссис Портер? А сколько умерли, пытаясь избавиться от нежеланного ребенка…
Пегги не могла больше выносить всего этого. Она закрыла ладонями лицо и, задыхаясь, попросила:
- Эдвард, ради Бога! Прекрати!
Эдвард оторвался от стены, подошел к Пегги и положил тяжелую руку на обнаженные плечи девушки.
- Поедем, Пегги, - сказал он, его губы нежно касались волос девушки. - Поедем домой.
Сердце Пегги вдруг ожило, сильно забившись в груди. Она подняла залитое слезами лицо и посмотрела на него, подумав, что неправильно поняла его слова, и молясь в душе, чтобы это оказалось не так.
Но тут заговорила Кэтрин:
- Видно, вы шутите. - Кэтрин недоверчиво засмеялась. - Разве вы не знаете, кто она?
- Тетушка герцога Роулингза. - Лицо Эдварда было настолько бесстрастным, что могло показаться каменным. - Он вырос у нее на руках, так как его покинула мать, если я все правильно понял.
- Она сестра шлюхи! - взвизгнула Кэтрин. - А ваш так называемый герцог Роулингз приходится той сыном! Что вы теперь скажете? Что вы скажете на то, что у герцога Роулингза мамочка шлюха?
- Только одно, - откликнулся Эдвард убийственным тоном. Он помедлил в каменной арке, все еще обнимая Пегги. - Если вы еще хоть раз приблизитесь к Пегги или моему племяннику, я прикажу вас арестовать, миссис Портер. И позабочусь о том, чтобы вы оставались в заточении до самой смерти. Мы поняли друг друга?
Пегги увидела, как у ее сестры открылся сильно накрашенный рот.
- Что? - выдохнула она.
- Спокойной ночи, миссис Портер, - тихо проговорил Эдвард и повел Пегги прочь.
- Как? - опять закричала Кэтрин. - Пегги, ты что, уходишь с ним? Ты сошла с ума? Неужели растеряла последние крупицы разума, которым тебя наградил Господь? В нем нет ничего хорошего, Пегги! Он погубит тебя, как его брат погубил меня! - Крик Кэтрин постепенно перешел в визг. Пока Эдвард вел Пегги по коридору, этот пронзительный вопль терзал девушке душу. - Погубил меня, а потом оставил ради своей выпивки, игры и шлюх. Погоди, Пегги! Его братец проделает то же самое и с тобой, где ты тогда очутишься? Останешься одна, как я, - хотя он, может, оставит на память подарочек, орущий и писающий подарочек вроде того, что Джон оставил мне. Посмотрим тогда, как маленькая Пегги сможет о себе позаботиться!
Девушка обратила внимание, что в свете свечи, стоявшей на столе, они с Эдвардом отбрасывали на каменный пол длинные тени, а поскольку они шли очень близко друг к другу, то их тени сливались в одну.
Безумные крики Кэтрин сопровождали их до конца галереи.
- Мы еще увидим, что останется от хорошенькой, трогательной Пегги, да?
Глава 30
В камине угасали последние угольки. Пегги, одетая лишь в одну из своих шелковых, отделанных кружевами ночных сорочек, пыталась вернуть огню жизнь с помощью кочерги и мехов, но ее мысли были далеко. Девушка даже не заметила, как языки пламени наконец начали лизать свежие поленья, которые она бросила в камин. Она сидела на приступке камина, обхватив руками колени и глядя невидящими глазами в какую-то точку в центре ковра. Она поняла, что не осталось никакой надежды. Ей придется уехать.
Вернувшись в Роулингз, Пегги прошла прямо к себе в спальню. Всю дорогу из Эшбери-Хауса она промолчала, обнимая плакавшего Джереми. Девушка так и не посмела поднять глаза ни на Алистера, ни на Энн, неотрывно глядя на темную макушку мальчика. Пегги не осмелилась посмотреть даже на Эдварда, который в задумчивости сидел рядом с ней, тихий и огромный в темноте кабины.
Когда они с Эдвардом вернулись из портретной галереи, никто не проронил ни слова. На распоряжение лорда по поводу того, чтобы принесли их вещи, отозвалась лишь виконтесса, которая собралась с духом и осведомилась, почему это гости не могут остаться на обед. Эдвард только взглянул на нее. Их верхняя одежда появилась с удивительной быстротой, ее принесли лакеи в напудренных париках, и вся компания из Роулингза в молчании покинула Эшбери-Хаус. Молчание длилось в течение всего пути.
Говорил только Джереми, несчастный, безутешный Джереми, который вцепился в Пегги, как в спасительную соломинку, и все продолжал спрашивать, позволит ли она матери забрать его. Пегги поцеловала ребенка в лоб и заверила, что мать хочет, чтобы он остался в Роулингзе.
- Она просто хотела увидеть тебя, Джерри, - сказала Пегги. - Хотела посмотреть, каким ты вырос чудесным мальчиком. - Но ей так и не удалось окончательно успокоить Джереми.
Оказавшись в Большом зале Роулингза, Алистер, казалось, вновь обретший - хотя бы отчасти - свою непотопляемую жизнерадостность, предложил совершить рейд на кухню в поисках чего-нибудь съестного - в конце концов, должны же они пообедать. Но Пегги отказалась и вместе с Джереми направилась прямо в детскую Она с облегчением увидела, что чашка горячего шоколада и приготовленный кухаркой пудинг подняли дух мальчика Если бы можно было, думала она грустно, глядя в лицо уснувшего племянника, решить ее проблемы, съев что-нибудь сладкое…
Она знала, что, пока остается в детской, ограждена от любых объяснений. Там, за дверями, была Энн Герберт, ее отца Пегги обманула, заявив, что Кэтрин Роулингз умерла. Там был Алистер, которому она не только лгала, но и без всяких оснований дала повод думать, что может ответить на его чувство восхищения ею, когда на самом деле прекрасно знала, что любит Эдварда Роулингза. И, наконец, там был Эдвард.
Но ведь она не лгала Эдварду, хотя пыталась. Нет, здесь ее грех в недоговоренности. Рассказав ему, что Кэтрин Роулингз не умерла, она утаила, что сестра - содержательница публичного дома и что она повинна в смерти его брата. Разве может мужчина ответить на любовь женщины, чья плоть и кровь повинна в таком? Даже в лучшем из миров, где человека судят по его собственным деяниям, а не по тому, кто его родня, Пегги не могла представить, чтобы мужчина мог простить что-либо подобное. Даже такой мужчина, как Эдвард Роулингз.
Из тех троих, кого Пегги считала наиболее пострадавшими от ее лжи - при этом она даже не принимала в расчет людей вроде миссис Прейхерст и Люси, а также всех тех, кто будет шокирован и задет, когда всплывет правда (а виконтесса уж постарается, чтобы все стало известно как можно скорее), - менее всего заслуживала этого Энн Герберт. Поэтому, когда Джереми уснул, Пегги зашла в комнату к своей подруге.
Энн сразу же отозвалась на тихий стук Пегги и с порога заявила, что ей все равно, будь она хоть сестрой сатаны, - они подруги и останутся такими навсегда. Пегги понимала, что должна все объяснить подруге, но, как только она начала говорить, та отказалась слушать. Энн схватила обе руки Пегги и сказала:
- Все это не стоит и выеденного яйца, Пегги. То, что ты сделала, сделала во имя любви к Джереми, желая ему всяческого добра. Это поймут все.
Облегчение и благодарность омыли душу Пегги, как весенний дождь. Но ей еще оставалось попросить Энн об одолжении, очень важном одолжении, учитывая все, что случилось…
Она попросила об этом, а когда Энн засмеялась и сказала в ответ "конечно, не будь глупышкой", поняла, что в лице чуть наивной, мягкой Энн обрела бесценную подругу.
Теперь предстоял разговор с Эдвардом. Выдержать это, Пегги знала, будет нелегко.
После того как они вернулись в поместье из Эшбери-Хауса, Роулингз несколько раз подходил к дверям ее комнаты. Сначала стучал, а потом, услышав, что она попросила его уйти, подергал ручку запертой двери и ударил в нее ногой. Пегги, как и прежде, отказалась открыть, едко заметив, что, если хозяин дома намерен в щепки разбить хорошую дверь, то это, конечно, ему решать, но она не советовала бы. Эдвард пытался увещевать ее, заговорив таким нежным голосом, что девушка моментально почувствовала, как воля покидает ее. Правда, потом, вспомнив, что случалось каждый раз, когда она впускала его в свою комнату, Пегги перестала обращать внимание на его мольбы.
Но теперь, когда прошло почти два часа, она почувствовала, что вполне владеет собой и готова к встрече с Эдвардом. Пегги знала, что прислуга уже спит, поэтому она вряд ли наткнется на миссис Прейхерст, Люси или Эверса и не придется выслушивать их соболезнования или порицания - кто знает, как повернется дело. Девушка была совершенно уверена, что Алистер напился до бессознательного состояния. Хотя вполне возможно, что и Эдвард мог последовать его примеру, Пегги чувствовала, что скорее всего найдет его в библиотеке и там они смогут поговорить как воспитанные люди, без пощечин и сумасшествия в постели.
Надев старенький шелковый халат, который не носила ни разу со времен Эпплсби, но полагала, что он лучше защитит ее от возбуждающего взора Эдварда, чем неглиже с перьями, девушка отперла дверь спальни и вышла в темный холодный коридор.
Там напротив ее двери расположился, вытянув длинные ноги, Эдвард, рядом с его стулом стоял графин с коньяком.
- Добрый вечер, мисс Макдугал, - проговорил он с таким видом, будто сиживать у дверей молодых женщин - самое обычное для него дело. Но Пегги моментально догадалась, что за шутливым тоном скрывается волнение.
- Если вы ищете свою служанку, то я отослал ее спать час назад. Если вам что-нибудь нужно, буду счастлив быть полезным. Что именно вы хотите в данный момент? Может быть, стакан теплого молока? Или книгу из библиотеки, чтобы успокоить растрепанные нервы? Может, вам необходимо мужское плечо, чтобы выплакаться? - Эдвард сделал рукой широкий жест, в другой Пегги заметила пустой бокал. - Что бы вы ни пожелали, я все с удовольствием сделаю для вас!
Пегги, стоя в дверях, смотрела на него. Он по-прежнему был в вечернем сюртуке, хотя отсутствовал галстук, а сорочка была расстегнута почти до пояса. Черные густые волосы на его груди контрастировали с крахмальной белизной сорочки, и Пегги едва удержалась, чтобы не подойти и не положить голову на его широкую грудь. От волнения она с трудом выговорила:
- А я собиралась вас искать.
Он иронически поднял брови:
- Какая удача. Похоже, вы уже нашли меня.
- Вы давно сидите здесь?
- Достаточно давно, чтобы начать подозревать, что вы никогда не выйдете. - Он вытянул стройные ноги так сильно, что суставы протестующе захрустели. - Полагаю, вы не впустите меня к себе? Хотя здесь довольно прохладно, а этот стул с каждой секундой становится все тверже…
Пегги бросила нервный взгляд через плечо в комнату. В ее спальне, как всегда, было покойно и тепло, и уж точно удобнее вести разговор, чем в холодном коридоре или даже, подумала она, в его библиотеке, которая немного страшила девушку своим сугубо мужским духом и кожей мебели. Но чего она боялась больше всего, так это повторения любовного приключения прошлой ночи - неужели это было всего лишь прошлой ночью?
Будто прочитав ее мысли по встревоженному лицу, Эдвард отставил пустой бокал и поднялся, слегка качнувшись.
- Позвольте заверить вас, мадам, что эти руки… - Он протянул прямо к лицу Пегги массивные мозолистые пальцы, - …я все время буду держать по швам. Если вы, конечно, не потребуете, чтобы они сослужили какую-либо службу… или еще чего-нибудь.
Пегги не собиралась подвергаться риску, не зная, что он мог подразумевать под "какой-либо службой или еще чем-нибудь", однако после секундного колебания со вздохом широко отворила дверь и впустила его. Похоже было, что эта маленькая победа Эдварду совершенно безразлична. Он показался Пегги странно взволнованным. Быть может, он собирался просить ее покинуть Роулингз? Ну конечно, он разыграл эту сценку солидарности в Эшбери-Хаусе лишь для сохранения лица, а когда дело дошло до того, что нужно жить под одной крышей с родственницей убийцы брата, тут уже другие ставки. Что ж, она поможет ему успокоить совесть.
- Присядете? - напряженно спросила Пегги и указала на одно из кресел, стоявших возле весело потрескивавшего камина.
- Нет, спасибо. - Эдвард два или три раза потянулся всем телом. На Пегги всегда производили впечатление его габариты, особенно когда он находился в ее комнате. Рядом с ним вся мебель казалась лилипутской, в том числе и огромная кровать с балдахином выглядела примерно так же, как игрушки Джереми рядом с ней. - Я предпочел бы стоять, если вы не против. Слишком долго сидел.
- Если вы пострадали, то по своей вине, - с легким раздражением отозвалась девушка. - Никто не просил вас сидеть в засаде у моей комнаты, как у логова преступника. Зачем? Боялись, что преступник может скрыться в ночи, да?
Произнося эти слова, Пегги знала, что ведет нечестную игру, но негодование уже окрасило горячей краской ее щеки и заставило выпустить коготки. Он спокойно, с интересом смотрел на нее.
- На самом деле, - сообщил он, заложив руки за спину и приняв непринужденную позу, - я всего лишь следовал вашему совету.
- Моему совету?
- Вы сказали, что неразумно ломать дверь, и я согласился. Насколько умнее просто сидеть и ждать, когда вы выйдете. В конце концов, вы бы обязательно вышли. Служанка сказала, что у вас в комнате нет никакой еды. - Он самодовольно ухмыльнулся. - И вот вы вышли. Наконец.
- А если бы вам пришлось просидеть у двери всю ночь? - Пегги удивленно покачала головой.
- Девочка моя, я провел на стульях много ночей. Для меня это не проблема. - Он посмотрел на нее и неодобрительно сдвинул брови. - Для чего вы надели эту ужасную дерюжку? - Пегги поняла, что он имеет в виду ее халат. - Где та штучка в перьях? Почему вам не надеть ее взамен этого платья?
Пегги, ее длинные волосы падали на плечи, покачала головой:
- Ну нет. Вам тогда вспомнится, что произошло, когда я в последний раз была в том халате.
- Я и без того вспоминаю. - Он лукаво улыбнулся. - С удовольствием.
Пегги тут же вся вспыхнула и наклонила голову так, что упавшие на лицо волосы скрыли яркий румянец. Разговор никак не походил на пролог к теме изгнания. Правда, он перед этим выпивал… Значит, лучше самой покончить с делом.
Пегги тоже была не в том состоянии, чтобы сидеть на одном месте, поэтому начала мерить шагами комнату, глубоко засунув руки в карманы халата, чтобы Эдвард не видел, как они трясутся. Наконец, набрав в грудь побольше воздуха, она проговорила в сторону подрагивавшего под ветром оконного стекла:
- Эдвард, я не могу оставаться здесь.
- Куда бы вы хотели пойти? В библиотеке хорошо натоплено.
Она покачала головой, не отводя глаз от кружившегося за окном снега.
- Нет-нет. Я имею в виду, что не могу оставаться в Роулингзе.
- А-а. - Теперь по комнате зашагал Эдвард. Пегги слышала, как поскрипывают половицы под его весом. - А почему именно вы не можете оставаться в Роулингзе?
Не веря своим ушам, она повернулась к нему.
- Вы серьезно? - выдохнула девушка. - Причины… Ну, их мириады. - Она подозрительно прищурила зеленые глаза. - Эдвард, пожалуйста, не нужно меня щадить. И не надо обо мне сожалеть. Со мной все будет в порядке. Я уже переговорила с Энн Герберт, меня приютит семья сэра Артура, пока я не найду какого-нибудь места…
- Какого-нибудь места? - Эдвард больше не держал руки за спиной. Он отошел на несколько шагов от Пегги, но теперь повернулся и схватился за столбик балдахина. - Что ж, видно, вы хорошо все обдумали, ведь так? - Его голос буквально сочился сарказмом. - Даже нашли убежище, где можно переждать, пока не найдете места! А что, собственно, это за место?
Она пристально посмотрела на него:
- Вы прекрасно понимаете, что я имела в виду. Работа. Гувернанткой или что-нибудь в этом роде.
- Или что-нибудь в этом роде! - Эдвард отскочил от столбика, словно разжавшаяся пружина, и Пегги отодвинулась к шторе. К счастью, он направился к камину, а не к ней. - Пожалуйста, просветите меня, если найдете возможным, потому что я все же не понимаю, почему вы просто не можете остаться здесь!
Пегги протянула обе руки ладонями вверх, словно с мольбой.
- Эдвард, конечно же, я не могу оставаться здесь. После всего, что сегодня случилось. Леди Эшбери расскажет всем…
- С нее станется. Ну и что? Что из того, если сплетен о семье Роулингзов будет на одну больше? Бог знает, сколько их было за все эти годы.
- Но это не просто маленькая сплетня, Эдвард Я сестра женщины, которая стала причиной гибели твоего брата, женщины, которая содержит бордель…
- У миссис Портер несколько заведений, - сухо поправил Эдвард.
Пегги пристально посмотрела на него. Чего ради он пытается представить происшедшее как пустяковое дело? Разве он не понимает, что его положение в обществе окажется под угрозой, если она останется в замке? Разве он не понимает, что будет подорвана его репутация?