Эдвард пристально смотрел из окна, пытаясь сформулировать ответ. Его будущее счастье зависело от того, что он сейчас скажет.
– Я уже знаю, что ты бесплодна. – Он наконец повернулся и взглянул ей в лицо. – Я удовлетворен тобой, такой, какая ты есть. Я обещаю тебе, что никогда не заведу любовницу, но только время сможет обеспечить реальное доказательство моей верности. В конечном счете ты должна доверять мне.
Анна растянула подвязку между пальцами.
– Я не знаю, смогу ли.
Эдвард снова повернулся к окну, поэтому она не могла видеть выражения его лица. Впервые он понял, что может не суметь убедить Анну выйти за него замуж. Эта мысль привела его близко к чему-то очень похожему на панику.
***
– О, ради бога!
– Тс-с. Он услышит тебя, – прошипела Анна в ухо Эдварду.
Они присутствовали на дневной лекции сэра Лазаруса Лиллипина по севообороту посевов с использованием брюквы и кормовой свеклы. В течение всей лекции Эдвард не соглашался ни с чем из того, что говорил этот несчастный мужчина. И он не держал свое мнение о человеке или его теориях при себе.
Эдвард пристально посмотрел на говорящего:
– Нет, он не услышит. Он глух как пробка.
– Значит, другие точно услышат. Эдвард негодующе посмотрел на нее:
– Надеюсь, что так. – Он вновь переключил свое внимание на лектора.
Анна вздохнула. Он вел себя не хуже, чем остальное собрание, и лучше, чем некоторые. Публику можно было назвать только эклектичной. Присутствующие варьировались от аристократов в шелке и кружевах до мужчин в грязных ботфортах, курящих глиняные трубки. Они толпились в довольно мрачной кофейне, которая, как уверял ее Эдвард, считалась абсолютно приличной.
Она сомневалась.
Даже сейчас громкий спор доносился из дальнего угла, где не сошлись во мнении деревенский сквайр и денди. Она надеялась, что дело не дойдет до битвы на кулаках или шпагах из-за этого. Каждый аристократ в комнате носил шпагу как знак его ранга. Даже Эдвард, который избегал претенциозности в деревне, пристегнул этот атрибут сегодня утром.
Он наставлял ее, прежде чем отправиться в путь, записывать важные моменты лекции, чтобы позднее он мог сравнить их с результатами собственных исследований. Она сделала несколько нерешительных заметок, но сомневалась, окажутся ли они полезными. Большая часть лекции оставалась для нее загадкой, и она весьма смутно представляла значение кормовой свеклы для сельского хозяйства. Она начала подозревать, что основная причина ее присутствия заключалась в том, что Эдвард хотел не выпускать ее из виду. С сегодняшнего утра он упрямо отстаивал довод, что они должны пожениться. Похоже, он думал, что, если будет повторять это достаточно часто, она в конце концов сдастся. И он мог оказаться прав, если она просто перестанет бояться и доверится ему.
Она закрыла глаза и вообразила, каково это – быть женой Эдварда. Они станут верхом объезжать поместья по утрам, затем спорить о политике и людях за ужином. Они начнут вместе ходить на загадочные лекции, наподобие этой. И они станут спать в одной кровати. Каждую ночь.
Она вздохнула. О небо!
Эдвард издал взрывное фырканье:
– Нет, нет, нет! Даже идиоту известно, что нельзя сажать репу после ржи!
Анна открыла глаза:
– Если тебе так сильно не нравится человек, зачем посещать его презентацию?
– Не нравится Лиллипин? – Он выглядел искренне удивленным. – Он отличный парень. Просто отстает в своих измышлениях, вот и все.
Волна аплодисментов – и свиста – обозначила конец лекции. Эдвард сжал ее руку собственнической хваткой и начал проталкиваться к двери.
Голос окликнул их слева:
– Де Рааф! Вернулся в Лондон, соблазнившись кормовой свеклой?
Эдвард остановился, заставляя Анну тоже сделать это. Она уставилась через его плечо на чрезвычайно элегантного джентльмена с красными шпорами.
– Иддесли, я не надеялся увидеть тебя здесь. – Эдвард отодвинулся в сторону, чтобы она могла увидеть лицо мужчины.
Анна попыталась наклониться вправо, но ей помешало массивное плечо.
– И как я мог пропустить страстную риторику Лиллипина на предмет брюквы? – Рука, окруженная кружевами, грациозно взмахнула в воздухе. – Я даже оставил свои подарочные розы в бутонах, чтобы посетить лекцию. Кстати, как розы, которые ты взял у меня, когда прошлый раз приезжал в столицу? Я не знал, что ты интересуешься декоративными растениями.
– Эдвард купил мои розы у вас? – Анна вытянула шею в своем рвении.
Ледяные серые глаза сощурились.
– Так-так, что мы здесь имеем?
Эдвард прочистил горло.
– Иддесли, хочу представить тебе миссис Анну Рен, моего секретаря. Миссис Рен, это виконт Иддесли.
Она присела в реверансе, когда виконт поклонился и достал лорнет. Серые глаза, которые изучали ее через линзы, оказались гораздо проницательнее, чем заставил ее вообразить стиль речи и фасон одежды.
– Твой секретарь? – удивился виконт. – И-зу-ми-тель-но. И, насколько я помню, ты подорвался в шесть утра с постели, чтобы выбрать эти розы. – Он медленно улыбнулся Эдварду.
Эдвард нахмурился.
Анна отказалась от своих слов.
– Лорд Свартингэм был очень щедр, позволив мне взять несколько роз из тех, что он привез для сада Эбби, – приврала она. – Они растут довольно хорошо, я уверяю вас, милорд. Практически все розы принялись, а на некоторых уже появились бутоны.
Ледяной взгляд виконта вернулся к ней, и уголок его рта вздрогнул.
– И малиновка защищает ворона. – Он отвесил другой, еще более пышный поклон и пробормотал Эдварду: – Я поздравляю тебя, мой друг, – прежде чем скрыться в толпе.
Рука Эдварда на короткое время сжалась у нее на плече, затем он снова схватил ее локоть и повлек по направлению к двери. Поток людей преграждал путь к выходу. Несколько философских дискуссий велись одновременно одними и теми же людьми.
Молодой человек остановился, чтобы понаблюдать за спорами с презрительным выражением на лице. На нем была смехотворно маленькая шляпа, надетая поверх припудренного желтым парика с экстравагантно завитым хвостом. Анна никогда не видела такого попурри, но она рассматривала комиксы, изображающие их в газетах. Молодой человек посмотрел на Анну. Когда они приблизились к выходу, его глаза расширились, а затем переметнулись на Эдварда. Он наклонился и шептал другому мужчине, когда они свернули на боковую дорожку. Карета ждала за углом на менее оживленной улице. Когда они повернули за угол, Анна оглянулась.
Молодой человек смотрел ей вслед.
Дрожь пробежала по спине Анны, прежде чем она отвернулась.
***
Чилли наблюдал, как деревенская вдова завернула за угол под руку с одним из самых богатых мужчин в Англии – графом Свартингэмом. Неудивительно, что Фелисити не открыла ему имя любовника вдовы: здесь представлялась возможность огромной прибыли. А он испытывал постоянную потребность в деньгах. Одежда модного лондонского джентльмена обходилась недешево.
Его глаза сощурились, когда он прикидывал, сколько можно потребовать в качестве первого взноса. Тут Фелисити была права. В своем прошлом письме она просила его вступить в контакт с Анной Рен в ее интересах. В качестве любовницы лорда Свартингэма миссис Рен, должно быть, имеет кучу драгоценностей и других ценных подарков, которые она могла бы превратить в деньги. Очевидно, Фелисити планировала шантажировать миссис Рен, не раскрывая ему схемы.
Он ухмыльнулся. Теперь, зная ситуацию, он мог обойтись и без Фелисити. Она все равно никогда особенно не ценила его способности в постели.
– Чилтон, ты приходил послушать мою лекцию? – Его старший брат, сэр Лазарус Лиллипин, выглядел нервозно.
И не случайно – так как Чилли выследил своего брата, имея намерение попросить у него очередную сумму денег взаймы. Конечно, теперь, когда он знал об Анне Рен, ему не понадобятся деньги его брата. С другой стороны, тот портной был весьма спесив во время их последней встречи. Небольшая дополнительная сумма никогда не повредит.
– Привет, Лазарус. – Он соединил руки со старшим братом и повел свой разговор.
***
– Эдвард!
– Хм-м? – Эдвард яростно писал за столом. Он уже давно снял камзол и жилет, а манжеты его рубашки пестрели чернильными пятнами.
Свечи догорали. Анна подозревала, что Дреари отправился в постель после того, как отправил им ужин на подносе. Тот факт, что дворецкий не побеспокоился накрыть стол в столовой для трапезы, красноречиво говорил о его опыте со своим хозяином после лекций "Аграрного клуба".
Эдвард писал опровержение сэру Лазарусу с тех пор,как они вернулись.
Она вздохнула.
Встав, она подошла к столу, за которым работал Эдвард, и начала играть с газовым шарфом, продетым в вырез ее платья.
– Уже довольно поздно.
– В самом деле? – Он не поднял глаз. – Да.
Она присела на край стола и наклонилась к его локтю.
– Я так устала.
Шарф свободно опустился на одну из грудей. Рука Эдварда замерла. Он повернул голову, чтобы рассмотреть ее пальцы у груди, лишь в нескольких дюймах от его лица.
Ее безымянный палец направился в ложбинку между грудей и опустился туда.
– Ты не думаешь, что пришло время отправляться в постель?
Внутрь. Наружу. Внутрь. Наружу. Эдвард вскочил на ноги, чуть не сбив ее. Он схватил ее и высоко поднял на руках.
Анна обняла его за шею, прижавшись.
– Эдвард!
– Дорогая? – Он вышел из двери кабинета.
– Слуги.
– Если ты думаешь после этого небольшого показа, – он преодолевал по две ступеньки за один шаг, – что я буду терять время, беспокоясь по поводу слуг, ты не знаешь меня.
Они оказались в прихожей верхнего этажа. Эдвард прошел мимо ее комнаты и остановился у своей.
– Дверь, – подсказал он.
Анна повернула дверную ручку, и Эдвард толкнул ее плечом. Внутри его спальни она заметила два тяжелых стола, покрытых книгами и бумагами. Остальные книги были в беспорядке разбросаны на стульях и на полу.
Он пересек комнату, чтобы опустить ее рядом со своей огромной кроватью. Не говоря ни слова, он повернул ее и начал расстегивать платье. Она затаила дыхание, неожиданно почувствовав робость. В первый раз она начала их игру, когда он знал, что это она. Однако его, казалось, не отпугнула ее смелость. Он был далек от этого. Она чувствовала грубоватые пальцы, касающиеся ее спины, через слои одежды. Платье спало с ее плеч, и Эдвард потянул его вниз, чтобы она высвободилась из него. Он медленно развязал ее нижние юбки, одну за другой, и расшнуровал корсет. Она стояла перед ним в одной только сорочке и чулках. Веки его отяжелели, а глаза стали сосредоточенными, когда он потер большим пальцем о бретельку ее сорочки.
– Красиво, – прошептал он.
Эдвард наклонился и коснулся поцелуем ее плеча, когда упала бретелька. Она задрожала – то ли от его прикосновения, то ли от взгляда в его глазах, она не знала. Она больше не могла притворяться, что их связывает лишь физический акт, и ему, должно быть, передались ее эмоции. Она чувствовала себя уязвимой.
Его губы скользили по ее чувствительной коже, и он сжимал ее. Он переместился к другому плечу, и та бретелька тоже упала. Нежно он по дюйму спустил вниз переднюю часть ее сорочки, обнажая груди. Ее соски уже затвердели. Он взял обе груди в свои теплые и властные ладони. Он, казалось, изучал контраст между своими темными руками и обрамляемой ими ее белой кожей. Высоко на его скулах запылал румянец. Анна вообразила, как ее бледно-розовые соски выглядывают между его мозолистыми пальцами, и ее голова откинулась назад, будто потяжелев.
Он поднял ее груди и сдавил.
Анна толчком прижалась к его рукам. Она чувствовала его взгляд на своем лице, затем он полностью снял с нее сорочку и поднял ее на кровать. Она наблюдала, как он быстро сбросил одежду и опустился рядом с ней. Его рука прошлась по ее обнаженному животу. Она подняла руки, чтобы притянуть его к себе, но он нежно взял их за запястья и положил за голову. Затем он скользнул вниз по ее телу, пока его голова не оказалась на уровне ее живота. Он положил руки на внутреннюю часть ее бедер и раздвинул ей ноги.
– Есть нечто, что я всегда хотел сделать с женщиной. – Его голос окутывал ее черным бархатом.
Что он имел в виду? Потрясенная, она сопротивлялась. Конечно же, он не хотел посмотреть туда? Сейчас это совсем не так, как сегодня утром, когда она была полусонная.
– Это не то, что мужчина может делать с проституткой, – сказал он.
О господи, сможет ли она сделать это? Показать себя в таком интимном месте? Она выгнула шею, чтобы взглянуть ему в лицо.
И встретила неумолимый взгляд. Он хотел этого.
– Позволь мне. Пожалуйста.
Зардевшись, она снова легла, уступая его желанию. Она позволила наполовину раздвинуть свои колени, чувствуя себя почти так, словно она предлагала ему подарок любви. Он посмотрел вниз на ее расставленные ноги, затем раздвинул их еще больше, пока не смог стать на колени между ними. Она зажмурила глаза, неспособная наблюдать, как он исследует ее.
Он больше ничего не делал, и, наконец, она не могла больше выносить ожидания. Она открыла глаза. Он пристально смотрел на ее тело, на ее таинство его ноздри трепетали, а рот изогнулся и приобрел такое собственническое выражение, что лицо стало почти страшным.
Анна почувствовала непреодолимое желание.
– Ты нужен мне, – прошептала она.
Затем он действительно шокировал ее. Он качнулся вниз и прошелся языком как раз по ее лону.
– О-о!
Он посмотрел ей в лицо и облизал губы.
– Я хочу пробовать тебя на вкус, и облизывать, и сосать до тех пор, пока ты не забудешь, как тебя зовут. – Он улыбнулся хитро. – Пока ты не забудешь, как зовут и меня.
Она изогнулась, и у нее перехватило дух от его слов, но его руки лежали теперь у нее на бедрах, прижимая к постели. Его язык исследовал складки ее женственности, каждое лобзание направлялось прямо в ее центр.
И она потеряла разум. Долгий низкий стон вырвался из ее уст, и она вцепилась в подушки по бокам от себя. Ее бедра сопротивлялись. Но он не собирался отступаться от своих намерений.
– Эдвард! – Его имя вырвалось у нее, когда волна тепла затопила ее тело, прокатившись к кончикам пальцев. Теперь он нависал над ней и вторгся в нее, прежде чем она смогла открыть глаза. Она задрожала и сжала его, когда он ударился о ее чувствительную плоть. И ощутила, как волна снова поднимается. Бедра, подрагивая, беспомощно открылись, и она снова подняла таз, чтобы упереться в его твердость. Он ответил, сунув руки под ее колени и толкая ее ноги по направлению к плечам. Она была открыта насколько только возможно, обнаженная и покорная, когда он любил ее. Когда она приняла все, что он должен был дать.
– Господи! – прорвалось из ее губ, больше гортанный звук, чем слово. Его крупное тело беспомощно сотрясалось, и он напрягся над ней.
Ее зрение разломилось на крошечные радуги, когда он снова ввел свою твердую плоть, потом снова и снова. У нее перехватило дыхание. Она хотела, чтобы этот момент никогда не заканчивался, они были связаны сейчас телом и душой.
Он резко и тяжело упал на нее, его грудь поднималась от глубоких вдохов. Она провела руками по его ягодицам, ее глаза по-прежнему были закрыты, пытаясь заставить продлиться интимный момент. О, как она хотела этого мужчину! Она хотела его сейчас, завтра и знала, что так будет всегда. Она хотела просыпаться с ним каждое утро, она хотела, засыпая, всегда слышать его голос.
Эдвард подвинулся и перевернулся на спину. Она почувствовала, как прохладный воздух коснулся ее влажной кожи. Худощавая рука притянула ее близко к его боку.
– У меня есть кое-что для тебя, – сказал он.
Она почувствовала вес на своей груди и подняла лежащий там предмет. Это был "Принц-ворон". Сдерживая слезы, она погладила красную кожаную обложку, чувствуя извилины выдавленного пера под своими пальцами.
– Но, Эдвард, это же принадлежало твоей сестре, не так ли?
Он кивнул:
– А теперь это принадлежит тебе.
– Но…
– Тс-с. Я хочу, чтобы это оставалось у тебя.
Он поцеловал ее так нежно, что сердце наполнила теплота. Как могла она продолжать отрицать, что любит этого мужчину?
– Я думаю… – начала она.
– Тише, дорогая, мы поговорим утром, – сказал он хрипло.
Анна вздохнула и легла рядом с ним, вдыхая его приятный мужской аромат. Она не чувствовала себя такой отчаянно счастливой уже много лет. Возможно, даже не испытывала подобного счастья никогда в жизни.
Уже наступало утро.
Глава 21
Аурея и пожилая женщина разделили корочку хлеба перед маленьким очагом. Когда Аурея проглотила последний кусочек, дверь распахнулась, и вошел высокий худощавый парень. Ветер подул и закрыл дверь позади него.
– Как поживаешь, матушка? – приветствовал он старуху. Дверь снова открылась. На этот раз вошел мужчина, чьи волосы стояли торчком, как пушинки одуванчика.
– Добрый вечер тебе, матушка, – сказал он.
Потом вошли еще двое мужчин, позади них свистел ветер. Один был высокий и загорелый, другой полный и с обветренными щеками.
– Привет, матушка, – прокричали они вместе. Все четверо расположились у очага, и, когда они садились, пламя бушевало и дрожало, а пыль взметалась и кружилась на полу вокруг их ног.
– Ты догадалась, кто я? – беззубо улыбнулась старая женщина Аурее. – Это четыре ветра, а я их мать…
Из сказки "Принц-ворон"
На следующее утро Анне снился сон о черноглазом младенце, когда мужской голос засмеялся ей в ухо и разбудил ее.
– Я никогда не видел, чтобы кто-либо спал так крепко. – Губы прошлись от мочки ее уха к подбородку.