– Я сильно обидел тебя, когда ушел после звонка Зоуи. Я сразу же пожалел об этом… Натали, я хочу видеться с тобой. Ты говорила, что не желаешь снова заводить семью. Это так?
– Да, – ответила она. – У меня другие жизненные планы.
Машина остановилась. Димитрис подался вперед и увидел симпатичный двухэтажный коттедж.
– Не пригласишь меня зайти?
Натали покачала головой и огляделась. Димитрис повернулся и увидел двух девочек, самозабвенно возившихся в снегу.
– Зоуи привела домой мама ее подружки. Скоро она захочет есть.
Неожиданно Димитрис решил всеми правдами и неправдами добиться того, чтобы Натали познакомила его с дочерью.
– Когда мы сможем поужинать вместе? В пятницу?
Ее взгляд стал задумчивым.
– Не знаю, к чему это может привести. Мне нужно идти. – Ее рука легла на ручку дверцы.
– Пятница. – Димитрис подал ей сумку с ноутбуком. – Я буду в шесть.
– Я… – Натали разрывалась между ним и дочерью, игравшей на другой стороне улицы. – Встретимся в городе, – наконец уступила она.
Димитрис ликовал:
– До встречи.
Натали хотела сказать еще что-то, но ее отвлек заливистый смех дочери.
– Мама!
– Посмотри, есть ли близко машины! Если их нет, можешь перейти дорогу.
Через несколько минут девочка в фиолетовой шапке и желтой куртке обхватила ее и подняла сияющее личико. Димитрис был приятно удивлен – она была очень похожа на Натали. Девочка излучала тот оптимизм, который он так ценил в своей любовнице.
– Почему ты приехала домой на этой большой машине? – Девочка с любопытством рассматривала тонированные стекла. – Можно я загляну внутрь?
– Меня подвез друг. Как дела в школе?
Натали взяла дочь за руку и принялась ненавязчиво подталкивать ее к крыльцу. Однако девочка неожиданно обернулась и принялась махать на прощание водителю. Растерянная, Натали с тревогой смотрела вслед машине.
Они зашли в дом и занялись своими обычными делами. Натали все никак не могла выкинуть из головы разговор с Димитрисом. По всей видимости, ему действительно не хватает того, что было между ними.
Тем не менее они так и не заговорили о будущем. Димитрис, наверное, хочет, чтобы все складывалось так же, как в Париже. Он живет в Нью-Йорке. Ну, и как будет развиваться их роман? Она больше не собирается опускаться до чего-то подобного.
Когда же Димитрис напомнил ее собственные слова о том, что она не хочет выходить замуж во второй раз, Натали испытала противоречивые чувства.
Все-таки приятно иметь рядом кого-то, кто говорил бы, как прекрасно она выглядит, ласкал, обнимал, прежде чем поцеловать так, что земля уходит из-под ног.
Весь четверг Натали не находила себе места. Пятницу она потратила на то, чтобы придумать благовидный предлог для отказа. Ни одно ее сообщение так и не было отправлено.
Зоуи уехала к бабушке на выходные. Натали понимала, что совершает ошибку, однако… Она была не в силах противиться своим желаниям.
После расставания с Хитом она свыклась с мыслью, что будет одна. Димитрис разбередил ее чувства. Было бы лучше, если бы он исчез так же неожиданно, как появился. Натали убедила себя в том, что скажет ему об этом за ужином.
Но затем он появился на пороге ее дома – дьявол во плоти. На нем была куртка, под ней тонкий кашемировый свитер и темные брюки. Он принес цветы и бутылку вина. Это чуть было не растопило лед в ее душе.
– "Бойся данайцев, дары приносящих". Где же шоколад? – поинтересовалась молодая женщина.
– Кажется, я забыл его в машине.
– Да я пошутила! – Она рассмеялась.
Глаза Димитриса потемнели.
– Так приятно слышать твой смех. – Его губы тронула искренняя улыбка. – Погоди, я сейчас вернусь. – Он протянул ей вино и цветы.
Единственное, что она могла сделать в этой ситуации, – послушно вернуться в дом и поставить цветы в вазу. Это помогло ей выиграть время и собраться с мыслями, чтобы Димитрис не смог овладеть ею прямо на пороге.
Когда он вернулся, его голова была припорошена снегом. Тающие снежинки мерцали в темных волосах. Димитрис принес коробку шоколадных трюфелей, которые доставили прямиком из Швейцарии. Натали этого не знала, зато хорошо помнила, сколько они стоят.
Скинув куртку, он повесил ее на спинку стула, взял бутылку, принялся снимать фольгу.
– Ты выглядишь сказочно.
Натали призвала на помощь все свое благоразумие. Что она творит? Забыла, что они не во Франции? Это ее дом. Рассчитывать на Димитриса нельзя.
– Я купила это платье в Лионе.
После их расставания она часто гуляла по городу, чтобы избежать осуждающих взглядов коллег.
Платье было зеленым, с золотыми нитями. Натали дополнила его поясом и шарфом. На ногах у нее были высокие ботинки, прекрасно подходящие к наряду.
– Разве нас не ждет шофер? – тихо спросила она, когда Димитрис принялся открывать ящики в поисках штопора.
– Я достойно плачу ему за работу.
– Интересно, чем? Всем сообщили, что ты покинул компанию по собственному желанию. Но, видимо, тебя уволили.
– Нет, я ушел сам, – заверил ее Димитрис. Теперь он по очереди открывал каждый шкафчик, надеясь отыскать бокалы. – Точнее, это было обоюдное желание. Сначала я собирался взять небольшую паузу в делах, но затем… – Он аккуратно поставил на столешницу два бокала. – Я открываю собственную фирму и буду заниматься тем, что действительно меня интересует. – Он посмотрел ей в глаза. – Если ты думаешь, что я оказался на улице без гроша в кармане, это не так.
– Значит, мне не нужно больше переживать из-за этого. Вы с Адарой помирились?
– Нет, – сухо ответил Димитрис, наливая вино в бокалы. – То есть ты не должна чувствовать себя виноватой. Рано или поздно я все равно уволился бы. Мы с родственниками больше не общаемся. – Он протянул ей бокал.
Натали взглянула на него с тревогой.
– Димитрис… – Она понимала, что ступает на запретную территорию, но ей необходимо было знать. – Почему ты ополчился на собственную семью? Что произошло между вами? На что ты злишься?
Он поджал губы, как делал это всегда, если разговор становился ему неприятен.
– Они скрыли от меня кое-что. – Натали была удивлена, что он заговорил об этом. – Несколько лет назад выяснилось, что у меня есть еще один старший брат. – Он слегка покачал бокал. – Ник Маркуссен.
– Ник?… Маркуссен?! Хозяин половины самых известных глянцевых журналов и новостного канала?
– Да. – Димитрис едва сдерживался.
– Почему они не рассказали тебе об этом?
– Понятия не имею! И до сих пор не знаю, как к этому относиться. Именно поэтому я стараюсь держаться от них подальше. – Он отставил бокал и, засунув руки в карманы, принялся ходить по ее скромной кухне. – Адара считала, что нам нужно встретиться всем вместе и помириться. Я находил разные предлоги, чтобы не приезжать на семейные сборища. Это чертовски расстраивало ее. Именно поэтому она решила, что при помощи тебя я пытаюсь нанести им непоправимый урон. Да, я, возможно, незрелый человек. Но даже я не способен на что-то столь низкое. Просто теперь я не хочу иметь с этими людьми ничего общего.
Натали прекрасно понимала, что не все семьи могут быть так сплочены, как когда-то она, брат и мама. Тем не менее она глубоко сопереживала Димитрису и его родственникам. Зачем им понадобилось скрывать от него существование еще одного члена семьи?
Димитрис сменил тему.
– Покажи мне дом. Неужели здесь крыша из клена?
Натали прекрасно поняла намек. Они поднялись наверх, и она показала ему три уютные спальни.
– У тебя чудесная кровать.
Натали метнула на него взгляд, предупреждавший, что ничего не будет.
Конечно же он думал об этом. Начал думать, как только увидел ее в платье, которое подчеркивало все достоинства ее фигуры. Натали сводила его с ума.
Вместе они прошествовали в детскую, где стены были покрыты рисунками диковинных растений, а полки уставлены многочисленными мягкими игрушками. Третья спальня была переоборудована под домашний офис.
Но интерес Димитриса к дому не был формальным. Его привлекла интересная архитектура, резьба по дереву, но на самом деле он хотел посмотреть, где обитает Натали. Хотел разобраться, почему эта женщина не отпускает его. Будучи по природе открытым и солнечным человеком, Натали все же старалась сохранять дистанцию. Например, она отказывалась знакомить его с дочерью.
Домашний кабинет был ее отражением – все лежало на своих местах, чтобы не приходилось отвлекаться от работы. Натали позволила себе лишь одну вольность – несколько рисунков Зоуи оживляли светлые стены. Также он обратил внимание на газетную вырезку, хранившуюся в рамке под стеклом.
Это было ее поздравление дедушке и бабушке с их золотой свадьбой. Несмотря ни на что, Натали в глубине души оставалась сентиментальной и романтичной.
– Гостиная в беспорядке. Я увлекаюсь коллажами.
Она нехотя включила свет.
– Ты в курсе, что этим можно заниматься на компьютере?
Димитрис решительно прошел в комнату, слегка отодвинув ее в сторону. Было достаточно даже легкого прикосновения к предплечью, чтобы кровь закипела у нее в жилах. Натали едва заметно вздрогнула.
– Послушай, я почти весь день провожу перед монитором. Мне нравится делать что-то руками… О боже, не прикасайся ни к чему!
Стол был завален обрезками цветной бумаги, пуговицами, ленточками… Это было слишком похоже на его собственный рабочий стол, и он не собирался критиковать ее.
– У тебя прекрасное чувство композиции.
Димитрис указал на коллаж со старыми черно-белыми снимками ее дедушки и бабушки. Он был выполнен на зеленом фоне и обрамлен серебром.
– Это… Хм… Я пытаюсь сделать что-то с многочисленными фотографиями, которые обнаружила в коробках матери.
Димитрис обратил внимание на альбом, на обложке было фото маленького ребенка. Снимок был старый. Он аккуратно подтянул альбом к себе за корешок и прочитал имя.
– Гаррет… Твой брат?
– Да… – Натали колебалась, словно хотела отнять у него альбом. – Нужно, чтобы у Зоуи сохранились воспоминания о дяде.
Ее голос звучал глухо. Димитрис принялся аккуратно переворачивать страницы альбома, восхищаясь тем, как тщательно Натали их украсила. Но больше всего его поразила история, которая скрывалась за этими фотографиями.
Она рассказала ему, что отец ушел от них, и у нее не осталось никаких воспоминаний об этом человеке. Что же касается брата – большую часть жизни он провел на больничной койке. Измученная мать много снимала своего сына. Димитрису стало очевидно, что у них с Натали была особенная связь. На многих фотографиях она была изображена вместе с братом. Они баловались, строили друг другу рожицы, вместе читали и играли в компьютерные игры. "Наверняка она уже тогда заинтересовалась компьютерными технологиями", – рассеянно подумал он. Они не могли играть на свежем воздухе и перебрасывались виртуальным мячом.
– Я не знал, что он болел с детства. – Какой ужас, должно быть, пережила их маленькая семья. – Чем он страдал?
– У него был врожденный порок сердца, но конечно же беда не приходит одна…
– Если не хочешь, мы не станем говорить об этом.
Натали пожала плечами:
– Я не возражаю. Его болезнь очень долго была и моей болезнью. Я не держу на него зла за то, что он – невольно – украл мое детство. Тогда вся моя жизнь зависела от бесконечных обследований и операций. Гаррет был очень болен, а я очень любила его.
Она ласково провела пальцами по фотографии брата. Димитрису захотелось утешить ее.
– О, Натали! – Он привлек ее к себе и погладил шелковистые волосы. – А затем не стало матери?
– Мама была истощена. – Она положила руку ему на грудь, словно пыталась оттолкнуть. Ее голос дрожал. – Каждый день с утра и до поздней ночи она боролась за жизнь Гаррета. Ее стараниями, верой и безграничной любовью ему удалось прожить гораздо дольше, чем предсказывали врачи. Мы хватались за любую возможность, чтобы помочь ему… Когда его не стало, а я вышла замуж, мне показалось, что мама наконец сможет отдохнуть. Ей больше не нужно было тревожиться ни за кого из нас. Вскоре после рождения Зоуи я перебралась на ферму. А мама простудилась… – Натали отстранилась и провела рукой по лицу. – Она решила, что с нее довольно больниц. – Натали закрыла альбом и отложила его в сторону. – Она даже не вызвала врача. Приехав навестить ее, я добилась, чтобы она легла в больницу. Но было уже поздно, у нее началась пневмония. Она так и не поправилась.
И Хит не пришел на похороны.
– Натали, мне жаль.
Ее лицо не выражало ничего.
– Теперь она с Гарретом. Нам не пора?
Димитрису хотелось вновь и вновь обнимать Натали. Это было странное чувство – словно он вернулся домой после долгой дороги.
Они рассказали друг другу слишком много, поделились тем, чем редко делились с кем-либо. Димитрису пришло в голову, что, занявшись сейчас любовью, они станут невероятно близки. Настолько близки, что он больше не сможет уйти от нее.
– Думаю, самое время.
Он прошел следом за Натали в коридор, не сводя глаз с молнии на ее платье. У него захватывало дух от того, как чувственно и грациозно двигалась эта женщина. Он взял пальто Натали. Димитрис чувствовал себя легко и спокойно. Он с улыбкой представил себе, как откинет ее волосы и поцелует нежный изгиб шеи. Натали замерла, он поднял глаза и увидел их отражение в зеркале. Димитрис попытался запечатлеть это мгновение в памяти – он позади Натали, его руки на ее плечах, ее лицо со следами переживаний, его взгляд, полный нежности. Кажется, впервые они не прятали глаза друг от друга.
Наверное, нельзя прожить вместе пятьдесят лет, как ее дедушка и бабушка, и оставаться самим по себе. Люди срастаются душами. Раньше он не стал бы поощрять откровения любовницы. Сейчас все было по-другому: Димитрис страдал вместе с Натали. Он хотел знать, что тревожит ее, помочь ей нести эту ношу.
Она меняет его. Он не понимал, почему и как это происходит, но впервые почувствовал это после их расставания. В Нью-Йорке Димитрис не мог не думать о Натали.
– Тебе часто приходилось присматривать за братом? – спросил он.
– Да, – тихо ответила он. – Мама работала трое суток подряд, и всегда по выходным. Кто-то должен был контролировать прием лекарств, мерить температуру или пульс. Я занималась домашним хозяйством, потому что по вечерам мама валилась с ног. Потом я заботилась о Зоуи и Хите. Я до сих пор напоминаю ему, что нужно оплачивать счета. – Она покачала головой. – Я всегда ощущала ответственность за кого-то. Именно от такой жизни я пыталась отдохнуть во Франции.
Теперь он мог разделить с ней это бремя.
– Сколько лет тебе было, когда ты стала второй мамой для своего брата? – осторожно поинтересовался Димитрис.
– Не помню… Кажется, сразу после того, как от нас ушел отец. Семь, наверное. Гаррету тогда было три года.
Димитрис переступил с ноги на ногу, прежде чем поведать семейный секрет.
– Когда Адаре пришлось заботиться обо мне, она была младше – пять или шесть лет.
Натали обернулась, удивленная:
– Правда? Где была ваша мама? Работала?
– Она скончалась. – Димитрис до сих пор помнил безжизненное тело на кровати. Тео привел его в комнату и сказал, что мама умерла.
Тогда он чуть было не спросил: "Это точно?" Ему казалось, что мамы нет уже давно.
– Она любила запивать снотворное алкоголем. Отец тоже выпивал, – сухо добавил он. – Когда ему не хватало выпитого, он вел себя агрессивно. Если Адара не справлялась со мной, он бил ее по лицу. А Тео он наказывал ремнем.
– Какой ужас… – Натали прижала ладони к щекам.
Димитрис старался забыть свое детство. Лишь сейчас в памяти невольно всплыл один случай. Он вновь испытал жгучее чувство вины. Как-то, будучи малышом, он вышел из детской, несмотря на то, что Тео просил его не делать это. Ему нужно было найти Адару. Маленький Димитрис искал не мать, а сестру – единственного человека, которому доверял.
Мать редко покидала пределы собственной комнаты и вела непонятный ему образ жизни.
За его проступок наказание понес Тео. Нельзя так поступать с ребенком! Почему никто ничего не замечал? Почему не обратились в социальную службу? Почему самого Димитриса никогда не наказывали?
Его охватила ярость, на глазах выступили злые слезы. Он был младше брата на три года. Он даже не понял, отчего Тео кричит в кабинете отца. Позже Адара, убаюкивая его, повторяла: "Димитрис, веди себя хорошо, будь послушным мальчиком".
Лишь позже он начал понимать, откуда берутся красные полосы на спине Тео. Это была его вина – несмотря на уговоры сестры, Димитрис не был послушным. И уже никогда не станет другим.
Глава 8
Натали положила руку на плечо Димитриса, хотя и понимала, что не сможет облегчить его страдания.
– Как он поступал с тобой? – Голос ее дрожал.
Димитрис покачал головой.
– Меня он любил. – Мужчина хмыкнул. – Ему нравилось сталкивать меня лбами с сестрой и братом. "Тео, Димитрис сегодня получил награду, а что сделал ты? Адара, ты проследила за тем, чтобы он поел? Нет? Почему в таком случае ты сама ешь?"
– Это чудовищно!
– Так может поступать только больной человек, – прохрипел Димитрис.
Она могла лишь догадываться о том, сколько ярости в нем скопилось.
– Я делал все возможное, чтобы он хоть раз ударил меня. Разбивал его машину, прогуливал школу, бросил камень в окно. Была зима, в разбитое окно дул ветер. Знаешь, что он сказал? "Позвони Тео. Пусть придет и починит". Разве это не безумие?
Он посмотрел ей в глаза. Его лицо было искажено, взгляд метал искры. Теперь она видела настоящего Димитриса, который скрывался под маской безразличия и холодности.
– Димитрис, мне так жаль…
Что еще она могла сказать? Горло свело судорогой.
Машина мягко затормозила на снежной дороге. Димитрис помотал головой, словно очнулся от дурного сна.
– Мне не следовало рассказывать тебе об этом.
Она нашла его руку, переплела теплые пальцы с его пальцами, холодными и негнущимися.
– Все в порядке. Неужели никто не заявлял на него?
– Наша семья очень богата. Деньги позволяют делать так, чтобы ни у кого не появлялось лишних вопросов. Я выучил это назубок. Таким все сходит с рук, даже избиение собственных детей. Помню, как-то я ждал Адару после школы. Учитель предложил ей побыть в классе столько, сколько хочется. Она торопливо собрала учебники и ответила, что ей лучше вернуться домой вовремя. Учителя все знали и ничего не предпринимали.
– А ты не хотел заявить на отца?
Димитрис усмехнулся:
– К тому времени, когда я мог бы так поступить, я выработал целую систему. Как только отец тянул руки к Адаре, я, к примеру, разливал молоко. Вместо того чтобы устроить взбучку, он приказывал ей вытереть пол. Когда же мы подросли, а Тео достаточно окреп, отец перешел к оскорблениям и угрозам. Даже тогда они продолжали бояться его, и это сводило меня с ума! Я умолял их хоть раз в жизни сказать ему "нет". Тео не слушал меня. Он продолжал делать все, что требовал отец. Он даже стал бухгалтером! – Димитрис не мог удержаться от горького смеха. – Хотя мечтал конструировать самолеты!