- Не беспокойтесь, - сказал Джек. - Вы меня знаете. Я ваш сосед и друг, а, кроме того, психотерапевт. - Он понизил голос. - Это означает, что мои дорогие соседи могут вызвать меня, когда заблагорассудится, днем или ночью. Им известно: я настолько одурел от денег, что они никогда не получат от меня счет.
Он крепко пожал Норману руку и добавил:
- Я Джек.
Не обращая внимания на неприветливость Нормана, он сложил руки на своих изношенных голубых джинсах, поднял голову и посмотрел на повязку.
- Хоть я всего лишь психиатр, кровь меня не пугает, - и поскольку Норман не ответил, Джек спокойно продолжал. - А потому я могу привести вашу голову в порядок. Физически.
- Со мной все нормально, - сказал Норман, но в его голосе не было уверенности.
- Ну, так давайте посмотрим. Начнем?
Джек поставил свой желтый саквояж на стол и открыл его. Норман посмотрел на сумку: складка над бровями свидетельствовала, что ее цвет ему не нравился. Виктория едва заметно улыбнулась.
- Джек говорит: черный - цвет печали.
- Скорее похорон, - поправил Джек. - Кто не побоится инструментов, которые вынимают из темной сумки? Желтая лучше. Я обычно работаю с детьми в возрасте полового созревания. Желтый цвет заставляет их думать о солнце, нарциссах, весне, цветении. Отлично, а теперь, поскольку Виктория до сих пор не давала мне возможности показать, как ловко работают мои гибкие пальцы… - Он внезапно прекратил разговор и осторожно откинул Нормана на подушку.
В тот же момент Джек отпрянул, изумленно разведя руками и подняв брови. У Виктории перехватило дыхание. Глаза Нормана блестели, а губы от раздражения сжались в туго натянутую нить. И только когда он заметил неподдельное удивление Джека, злость медленно сошла с его лица.
- Шутка, это всего лишь шутка. А теперь ложитесь на спину и позвольте мне осмотреть вас.
Не успел Норман возразить, как Джек уже наклонился и потянул на себя носовой платок: присохший к ране, он не поддавался. Джек попросил Викторию принести ему теплую мокрую тряпку. Пит вызвался помочь, и исчез в коридоре, ведущем на кухню.
Ожидая Пита, Джек непринужденно беседовал с больным, задавая ему множество вопросов. Он был особенно осторожен, когда речь заходила об отношениях пациента и Виктории. У той сжалось сердце, когда Норман озадаченно нахмурился. Виктория попыталась внушить себе, что испытывает к нему лишь сострадание, но на самом деле знала, что это не так. Ее влекло к этому человеку. За одно мгновение, когда она побывала в его объятиях и ощутила вкус нежных губ, Виктории захотелось, чтобы фантазия незнакомца стала правдой.
Когда Пит вернулся, Джек все еще продолжал спрашивать, но лишь о ранении. Как это случилось? Кто перевязал голову? Где это произошло? На все вопросы Норман отвечал односложно.
Джек приложил влажную тряпку к прилипшему носовому платку и спустя несколько минут снял повязку, стараясь причинить раненому как можно меньше страданий.
Виктория вынуждена была закусить губы, чтобы удержаться от крика ужаса. Рваная рана проходила на дюйм выше брови, задевая висок и исчезая в волосах. Она была сильно воспалена. Виктория подняла глаза и встретила, потрясенный взгляд Пита. Как и сестра, он побледнел и прикусил верхнюю губу. Рука, державшая стакан для Джека, сильно тряслась. Виктория подошла к кузену и усадила на стул.
- Не смотри, - приказала она. Он всегда боялся вида крови.
Только сейчас Виктория поняла, что совсем ничего не знала о раненом человеке: ни имени, ни адреса, ни того, есть ли у него семья, которая, возможно, волнуется и ожидает его возвращения домой. Она посмотрела на руки незнакомца и облегченно вздохнула. Обручального кольца нет, и даже светлой линии на том месте, где его обычно носят. Это давало хоть какую-то надежду на разгадку.
Через несколько минут Джек промыл рану и забинтовал ее. Однако теперь состояние мужчины оказалось еще более тяжелым, чем прежде.
Обращаясь к нему, Джек сказал:
- У вас будет шрам, вы понимаете. Нужно было зашить рану в течение часа после ранения. Я наложил скобки, но и они не сотворят чуда. Скобки снимем, когда все заживет. Только постарайтесь держаться подальше от воды. Будет все о'кей, если не плавать и вообще… не напрягаться.
Он взглянул на Викторию, и та смутилась - ей показалось: доктор на что-то намекал, а он уже снова повернулся к Норману.
- У нас есть еще кое-какие проблемы.
Норман удивленно посмотрел на него.
- Какие?
- Обо всех пулевых ранениях полагается сообщать…
- Разве?
- Это пулевое ранение, - сухо сказал Джек.
- Этого не может быть, - отрезал Норман.
- Тем не менее, это так, - сказал Джек. - Формально я должен сообщить о вас в полицию.
- Нет, - спокойно ответил Норман.
Если бы Виктория не заметила его сузившихся глаз и губ, стянутых в тонкую линию, то подумала бы, что он невозмутим.
- Ты действительно обязан это сделать? - быстро спросила она, чувствуя, что мужчина, дремлющий на диване, может в любой момент взорваться.
Джек тоже заметил реакцию незнакомца и поднял руки, будто защищаясь от удара.
- Тихо, тихо. Я не сказал, что обязан. Я только сказал, - он перевел взгляд на Викторию, - что о пулевых ранениях надо докладывать.
- Благодарю, - устало ответил Норман.
- У вас пулевое ранение, а вы утверждаете, что этого не может быть. Почему?
Норман покачал головой, его лицо стало непроницаемым.
- Вы просто не хотите говорить об этом, не так ли?
- Да.
- Почему?
- Потому что я не хочу вовлекать в это Викторию.
- Во что? - снова воодушевился Джек.
Норман недовольно нахмурился и посмотрел на Викторию. В синей глубине его глаз она прочла мольбу.
- Джек… - пробормотала она.
Не обращая на нее внимания, тот сказал:
- Видишь ли, при травмах головы может происходить частичная потеря памяти, как, например, в этом случае.
- О чем вы? - проворчал Норман.
- Временная потеря памяти.
Лицо больного просияло, словно с его души сняли камень. Должно быть, Джек заметил это, но лишь кивнул и сказал:
- Настроение поднялось? Кажется, что мир перевернулся? А теперь следите за моим пальцем, но не поворачивайте голову - только глазами. Вот так! Зрачок не расширен. С двигательными функциями глаз, кажется, все в порядке. Сейчас давайте посмотрим, в каком состоянии ваше серое вещество. Что-нибудь вас беспокоит? Например, запах, знак, свет?
- Нет, - ответил Норман.
- Теперь перейдем к некоторым обычным вопросам. О'кей?
Норман утомленно пробормотал:
- О'кей.
- Имя?
- Норман Генри, - он улыбнулся Виктории, и в этой улыбке были и шутливая игра, и множество извинений. Извинений в розыгрыше?
Джек сделал вид, что ничего не заметил. Если бы он чувствовал хоть долю того, что испытывала Виктория, когда этот незнакомец назвал себя Норманом Генри!
- Имя отца?
- Роберт.
Джек взглянул на Викторию, но она лишь пожала плечами. Об имени отца Нормана Генри ей думать не приходилось.
- Дата рождения?
Норман нахмурился, но лишь на мгновение.
- Девятого ноября, - ответил он, добавив при этом год рождения.
Следовательно, ему сорок пять, быстро сообразила Виктория, и он на шесть лет старше ее.
- Ну, а что с работой? - спросил Джек. - Чем занимаетесь?
Норман поднял на доктора глаза, пытаясь понять, шутит он или нет. Видимо, ему показалось, что тот не обманщик.
- Я писатель, - спокойно ответил Норман. - Я и жена Виктория пишем детективы.
- Ясно, - равнодушно проговорил Джек, но Виктория, знавшая врача достаточно давно, заметила, как напряглась его спина. - И как долго вы женаты?
- Десять лет, - быстро ответил Норман.
Джек на мгновение заколебался.
- И… где вы провели медовый месяц?
Норман несколько секунд таращился на Джека, а затем посмотрел на Викторию. Она видела, как он мучается. Ей хотелось ответить, за него, пускай даже медового месяца никогда и не было.
- Я не помню, - медленно произнес Норман. Он тряхнул головой, будто это могло прояснить его разум, и снова пристально посмотрел на Джека. - Я не помню.
- Это потому, что у вас, его не было, - съязвил Пит.
К нему вернулось присутствие духа, так как голова больного была забинтована.
- Пит, - предупредила Виктория и поглядела на Нормана. Тот повернул голову в ее сторону и криво усмехнулся. Выражение его лица заставило сердце Виктории забиться сильнее. Оно было полно тепла, нежности и любви.
- Он будет, - мягко сказал Норман. - Скоро. Очень скоро.
5
- У вас сотрясение мозга, - сказал Джек. - Провалы в памяти исчезнут после небольшого отдыха. И еще, поразмыслите как следует, вдруг вы еще чего-то не можете вспомнить?
Норман на мгновение задумался, но решил сказать правду.
- Да. - Он посмотрел с досадой. - Я не знаю, что находится в этих выдвижных ящиках, - коротко, с отвращением сказал он, указывая на встроенный шкаф в дальнем углу гостиной.
- Это потому, что вы здесь никогда не были, - начал было Пит, но Виктория и Джек взглядом выразили неодобрение. Тогда он уставился в потолок и умолк.
Норман продолжил:
- До тех пор пока я не пойму, где Виктория давала то ночное интервью, я не смогу вспомнить, был ли я там или где-нибудь еще. Мне кажется, я находился тогда совсем в другом месте, но где, не представляю.
Услышав об интервью, Виктория почувствовала слабость. Так вот откуда Норман мог так много узнать о ней.
И как бы в ответ на ее догадку Норман произнес:
- Я помню, Виктория рассказывала о нас. О нашей последней книге, Пите и о книжном магазине. Она говорила о Максе. Даже Майкл сделал по этому поводу замечание.
- Майкл? - спросил Джек.
Норман бессмысленно посмотрел на него.
- Что?
- Вы сказали, что Майкл сделал по этому поводу замечание. Кто такой Майкл?
Норман покачал головой.
- Я… не… знаю.
Он поднял руку и потер незабинтованную часть лба так, как если бы дотронулся до своего воспаленного сознания.
Джек вновь потянулся к желтой сумке и достал оттуда запаянные в целлофан таблетки.
- Антибиотик, - сказал он, подавая их Норману, а затем вытащил блокнот и начал писать. - Принимать до конца недели по три раза в день во время еды. Затем обновим рецепт.
Джек поднялся и вопросительно посмотрел на Викторию.
- Норман действительно должен сейчас немного поспать. Вы не против?
- Мне кажется, людям, у которых сотрясение мозга, нельзя спать, - возразила Виктория.
- Выдумки, - с усталой улыбкой произнес Джек, - это опасно только для больных в коматозном состоянии - они могут не проснуться. А вообще, сон - лучшее лекарство от всех болезней… включая эту.
Поднявшись с дивана, Норман слегка покачнулся. Джек подошел к нему, чтобы поддержать и вновь вопросительно посмотрел на Викторию.
- В комнату для гостей, - сказала она, не обращая внимания, на возражения Пита, впрочем, как и Нормана тоже.
- Почему в комнату для гостей? - Его самолюбие было задето. Очевидно, он надеялся разделить спальню с Викторией, что поразило и позабавило ее.
- Это на первом этаже, - неуверенно сказала она.
Печальная улыбка тронула губы незнакомца.
- Ты, вероятно, неважно себя чувствуешь. Боюсь, я сегодня тоже не в форме.
Щеки Виктории запылали. Еще в машине Пит высказался против всей этой затеи.
- Я могу взять его с собой, - тихо заметил Джек.
Виктория благодарно улыбнулась ему, но прежде, чем она успела ответить, Норман выпалил:
- Я никуда не поеду.
Его глаза отважно встретились с взглядом Виктории, и в них она увидела подтверждение всему, что произошло этой ночью.
Повернувшись к Джеку, она медленно покачала головой.
- Хорошо, он останется здесь.
- А как же ты? - тихо спросил Джек.
- Я позабочусь о ней, - сказал Норман, и легкая ирония послышалась в его голосе. - Справлялся же я с этим десять лет.
- Я тоже останусь, - вмешался, Пит, сердито глядя на Викторию.
Норман насмешливо посмотрел на него и улыбнулся.
- Хочешь помочь мне, так что ли? - спросил он, уже расстегивая рубашку.
- Я выпущу Макса, - поспешно сказала Виктория.
Когда она вернулась в комнату, Джек и Пит, помогали Норману раздеться. Виктория остановилась в дверях пораженная. Ее новоявленный муж-самозванец стоял сейчас к ней спиной. Его рубашка, брюки, носки были сброшены. Но не нагота смутила Викторию, а мужская красота: широкие плечи с упругими бицепсами, тонкая талия, длинные мускулистые бедра. Он что-то говорил Джеку, повернувшись к ней в профиль. Потерянный и сконфуженный, он в то же время выглядел по-хулигански вызывающе.
Виктория ощутила сухость во рту, а ее тело покрылось испариной. Этот мнимый Норман Генри обладал всем, что должно быть в мужчине, и даже большим. Легкий пушок темных волос покрывал его от широких плеч до пупка и стрелой указывал на другие секреты, которые могли вскоре открыться. В тот момент, когда Норман засунул пальцы за пояс своих эластичных плавок, он обернулся и замер. На губах появилась усмешка, а в глазах засветились озорство и удовольствие.
- Помоги мне, - расплывшись в улыбке, произнес он.
Виктория быстро отвернулась в смятении.
Так она чувствовала себя в тот день, когда узнала, что мужчины и женщины существа разные. Но этот отличался от всех других мужчин на земле. Никто прежде не пробуждал в ней подобных ощущений: страстного желания и страха перед ним. Она хотела, чтобы он и исчез, и остался навсегда.
Кто-то прикоснулся к ее плечу, и она вскрикнула, освобождаясь от напряжения, возникшего еще в книжном магазине, когда в первый раз увидела незнакомца.
- Виктория? - спросил Норман.
Его голос казался грубым и нежным одновременно, напоминающим потрескивающий костер в глухой зимней тишине.
Виктория оторвала взгляд от его обнаженной груди и плеч.
- Что?
Он не ответил. Просто наклонился и осторожно приблизил свои губы к ее губам. Исходящий от него жар грозил захватить Викторию. Кроме того, она видела, что Пит и Джек стоят здесь же, в нескольких шагах, причем один недовольно хмурится, а другой предостерегающе поднимает руку.
Но даже если бы всю комнату заполнили ее родственники и друзья, а сильные руки соскользнули с плеч, она так и стояла бы, вдыхая аромат незнакомца, ощущая на своих губах, щеках и обнаженной шее его нежную ласку.
В глазах Нормана светилась любовь, и Виктория поняла, почему позволила целовать себя - в эту ночь она могла бы в мечтах унестись вместе с ним. И не только потому, что ей самой хотелось этого, а потому, что это было необходимо ему. Для нее это была сладостная греза, а для него - спасение.
Незнакомец отошел от Виктории, пересек комнату и лег в постель. А она все еще не двигалась с места. Когда мужчина закрыл глаза с ее именем на устах, Виктория осознала, как сама страстно жаждала, чтобы его фантазии стали правдой. И как ребенок, мысленно скрестила на счастье пальцы и послала ему воздушный поцелуй, надеясь, что если искренне поверит в сказку, то она станет реальностью.
Однако ей уже не шесть, не десять и даже не двенадцать лет, а много больше. Дни мечтаний с запертыми на чердаках коробками, наполненными пожелтевшими бумажными куклами, книгами с картинками, где нарисованы эльфы и чародеи, единственным поцарапанным хрустальным башмачком и пластмассовой волшебной палочкой давно миновали.
Какое чудо заставило этого человека поверить, что он - ее муж, шпион и писатель Норман Генри, что он любит ее, а главное, что и она его любит?
Сочувственно кивнув в сторону Виктории, Джек вытолкнул Пита из комнаты. Виктория подошла к краю кровати, и, взглянув на незнакомца, выключила свет.
- Виктория? - пробормотал он. Ее дыхание прервалось, рука застыла в двух дюймах от лампы.
- Я здесь, - тихо сказала она, боясь, что он услышит глухие удары ее сердца.
Мужчина заворочался, и она протянула руку, чтобы успокоить его.
- Не волнуйся. Все хорошо, - сказала Виктория. Кого она уговаривала, его или себя?
Большая рука обвила ее руку и поднесла к губам. Теплые, они оказались напротив ее вдруг похолодевших пальцев. Небритый подбородок не колол, а грубовато и в то же время приятно возбуждал ее нежную кожу.
- Не беспокойся, Виктория, - сказал мужчина. Его голос был слабым от усталости. - Утром со мной все будет в порядке.
- Поспи немного, - мягко прошептала Виктория.
Волна сострадания захлестнула ее. Она сжала длинные пальцы Нормана, словно обещая не покидать его, пока он не обретет себя.
- Все хорошо, - повторила она. - Все будет прекрасно.
Хотя вряд ли сама верила в это.
- Останься, - попросил Норман. - Посиди немного со мной, - и, почувствовав ее нерешительность, добавил: - Пожалуйста.
Это было сказано так мягко и нежно, что Виктория вдруг поняла: подобные слова он говорил не часто. Она тихо опустилась на край кровати.
- Обещай мне, Виктория, - сказал Норман.
- Что обещать?
- Обещай мне, что будешь любить меня всегда.
Дыхание у Виктории перехватило. Она не ожидала этого. Ее сердце, казалось, перестало биться.
- Обещай мне, Виктория. Я не усну, пока ты не скажешь этого. Не смогу. Пожалуйста, обещай, Виктория.
Его голос стал настойчивым, а рука стиснула пальцы Виктории. Тихо, почти печально она прошептала:
- Обещаю.
- Я люблю тебя, - промолвил Норман, - и думаю, сильнее, чем это возможно.
Виктория наклонилась, чтобы расслышать слова, и теплое дыхание коснулось ее лица. Вскоре его дыхание замедлилось, и она почувствовала, что его пальцы ослабили пожатие ее руки.
На сердце у Виктории было тяжело. Она бесшумно встала, повернулась и покинула комнату.
Пит и Джек ожидали в конце коридора, устремив на нее взоры. Один - в раздумье, другой - с состраданием, но оба - с долей осуждения.
Долгим взглядом посмотрев на Викторию, Пит подошел и закрыл дверь комнаты для гостей на ключ.
- Что ты делаешь? - спросила она, расценивая поворот ключа как измену тому обещанию, которое только что дала. - А вдруг ему что-нибудь потребуется.
Пит вложил ключ в ее руку.
- Поскольку ты не хочешь, чтобы я здесь оставался, дверь будет заперта на замок. Там он сможет принять ванну, у него есть несколько свежих полотенец, зубная щетка и шерстяные одеяла. Но мы абсолютно ничего не знаем об этом человеке.
- За исключением того, что он агент Департамента Казначейства, - резко сказала Виктория.
- Который свалился на нас со своей чокнутой, всепоглощающей любовью, - добавил Пит.
Джек также согласился с решением Пита. В ответ на бурные протесты Виктории он поднял руки.
- Вики, я не думаю, что он причинит тебе вред. Он действительно верит в то, что он твой муж Норман Генри, и, очевидно, чувствует твою заботу.
Джек приподнял брови, и Виктория поняла, что ей не опровергнуть последнее замечание. Врач вздохнул и предложил пройти в гостиную. Виктория и Пит последовали за ним.
Джек продолжил:
- Странное поведение, похоже, возникло в результате сотрясения мозга и в некоторой степени глубокого шока.