Она царапалась, кусалась и норовила ударить его ногой, но Сэмюэль оказался более ловким противником, чем незадачливый матрос. Умело уклоняясь от ударов, он прижал девушку к груди с такой силой, что у нее ребра затрещали. Не в состоянии шевельнуться, она осыпала Шелби всеми проклятиями, какие ей доводилось слышать от матросов, поминая злым словом его предков и приписывая ему все мыслимые и немыслимые сексуальные извращения.
– Тихо! – прошипел наконец полковник. – Хотите, чтобы сюда сбежался весь лагерь? Если они придут поглазеть, уж я устрою им шикарное представление.
В его голосе прозвучала угроза. Не оставалось сомнений, что он сдержит слово, и Оливия присмирела. Она старалась сдержать бушующую ярость, крепко сцепив зубы, но это давалось с трудом, поскольку Сэмюэль сжимал ее в объятиях. Девушка ощущала его мускулистую грудь, плоский живот и длинные стройные ноги, но больше всего тревожила та часть его тела – таинственное средоточие мужественности, – которая стала заметно тверже, пока они боролись.
– Нет! Я не позволю…
– Тогда попробуйте меня остановить, – прорычал он, забросил девушку на плечо и зашагал через протоку к лагерю.
Сапоги насквозь промокли, и ноги замерзли в студеной весенней воде, настырные комары довели до белого каления, а теперь еще эта сумасшедшая впилась ногтями в спину. Сэмюэль звучно шлепнул девушку по заду, дабы утихомирить, и мысленно обругал себя за то, что его плоть не может не реагировать на столь тесное общение с Оливией. Конечно, держать ее при себе – это будет похуже любой самой изощренной пытки. Однако есть ли иной выход? "И как я смогу выполнить задание президента, если у меня на руках в прямом и в переносном смысле оказалась безумная девица", – ужаснулся Шелби. А потом решил, что разберется с этим, когда нападет на след английского агента, а там видно будет.
9
Приблизившись к потрескивавшим кострам, вокруг которых спали матросы, Сэмюэль спустил молчаливую, но внутренне кипевшую яростью Оливию с плеча и осторожно поставил на ноги. Воинственно вздернув подбородок, она вперила в него ненавидящий взгляд.
– Ну что? Будете вести себя прилично или устроите новую сцену, чтобы привлечь к себе ненужное внимание? – словно между прочим осведомился полковник.
– Самое ненужное для меня внимание – это ваше, полковник, – парировала Оливия.
– Не сомневаюсь. А теперь уберите под шляпу волосы и запахните эту чертову рубашку! – скомандовал он. Глядя сейчас на Оливию, он не мог понять, почему до сих пор никто не догадался, что под мужской одеждой скрывается девушка.
Продолжая сверлить Шелби глазами, девушка привела, насколько могла, в порядок растерзанную одежду и выпрямилась.
– И что вы теперь намерены со мной делать? – с вызовом проговорила она.
Полковник недобро ухмыльнулся и достал из-за пояса кинжал.
– В данный момент, если вы не выполните мои указания, я намерен вас остричь. Так сказать, частично скальпировать.
– Вы не посмеете! – возмутилась Оливия, инстинктивно поднимая руки к волосам.
– Что ж, посмотрим. – Полковник молниеносно схватил огненно-рыжую прядь и занес кинжал.
– Ладно! Я уберу волосы под шляпу, – закричала девушка и отпрянула, насколько позволяла удерживаемая им прядь.
Шелби разжал руку и молча проследил, как девушка торопливо и ловко сплела косу и спрятала под шляпу.
– Так-то оно лучше. Хотя теперь ни для кого не секрет, кто вы на самом деле, ваши женские прелести не будут бросаться в глаза. Эту огненно-рыжую гриву видно за милю – слишком большой соблазн для матросов, не говоря уж об индейцах. Какой же уважающий себя воин откажется от такого трофея?
Оливия побледнела. Такая мысль не приходила ей в голову. Шелби, конечно, прав, но девушку раздражали его команды и властный тон. И вообще – этот человек раздражал ее сам по себе.
– Ну что? Вы удовлетворены, господин полковник, сэр? – Оливия встала по стойке смирно и лихо откозыряла, постаравшись вложить в этот жест как можно больше презрения.
– Солдата из вас не получится, впрочем, как и хорошего работника, но раз уж вас взяли в команду, будете мне прислуживать, пока мы вынуждены путешествовать вместе.
– У меня уже есть обязанности. Мне поручено собирать хворост для костров и носить воду.
– Это раньше, когда все принимали вас за мальчишку. Теперь вы будете под моей защитой. Мануэлю я сам все объясню. Думаю, он рассердится, но не очень. Он уже мне говорил, что со своими обязанностями вы справляетесь неважно, так что он немного потеряет, лишившись ваших услуг.
– Неправда! – обиженно запротестовала Оливия. – Я из кожи лезла вон, чтобы ему угодить! У меня мозоли на ладонях и спину до сих пор ломит от работы!
Неужели этот болван-испанец не оценил по достоинству ее старания? Никогда в жизни Оливия так много не трудилась – она таскала тяжелые вещи, беспрекословно выполняла любые распоряжения, постоянно что-то приносила, уносила, убирала и мыла. Девушка непроизвольно бросила взгляд на свои руки, некогда белые и холеные, а теперь огрубевшие, красные, со сломанными ногтями. Она превратилась в жалкую служанку, и виноват во всем этот самодовольный лжец и негодяй.
– И что вы намерены делать? Взять меня в наложницы, как индейскую женщину? Если так, то предупреждаю – вам после этого лучше вообще не спать.
Сэмюэль слушал не перебивая. Конечно, девчонка несет чушь, но говорила она так спокойно и с такой уверенностью, что нужно было прислушаться и задуматься. Помимо воли полковник испытал уважение к девушке, но тут же поспешил одернуть себя. Нельзя забывать, что эта испорченная, избалованная эгоистка своим поведением поставила под угрозу и свою, и его жизни, не говоря уж о миссии, возложенной на Шелби президентом.
– Успокойтесь. Такая, какой вы теперь стали, – вы мне не нужны, хотя матросы могут оказаться не столь разборчивыми, – сказал Шелби. – Вы неопрятны… и от вас дурно пахнет. Точнее, воняет. Однако какое-то время нам друг от друга никуда не деться, и, как мне кажется, вам не мешает поблагодарить меня за то, что я беру вас под свою защиту.
– Я не просила вас о защите! Мне не нужна ваша защита! Оставьте меня в покое! – Оливия внезапно всхлипнула и пришла в ужас, осознав, что по щекам катятся слезы. После тяжких испытаний, выпавших на ее долю, она уже не могла снести холодного тона Сэмюэля и его жестоких слов. Это была последняя капля, переполнившая горькую чашу. Оливия повернулась и попыталась прошмыгнуть в лагерь мимо полковника, но он удержал ее.
– Вы безмозглая маленькая идиотка. Неужели всю жизнь вас только баловали и так и не научили понимать простые слова типа "нет" и "нельзя"?
– Не вам меня учить! – огрызнулась Оливия, стараясь высвободиться.
С проклятием Сэмюэль отпустил девушку, и она чуть не упала.
– Ладно, бегите в лагерь, – прорычал полковник. – Посмотрим, как далеко вы уйдете, прежде чем вас схватят и повалят на землю возле костра. Матросы – народ простой и церемониться не будут, а просто сорвут с вас одежду и по очереди начнут с вами забавляться, пока…
– Нет! – вскричала Оливия, зажмурившись и зажав уши руками. Она снова ощутила себя там, на острове, беззащитной под грубыми лапами насильников, на нее опять пахнуло перегаром и вонью гнилых зубов из тяжело дышащих пастей озверевших мужчин. Девушка содрогнулась при воспоминании, но тут же выпрямилась и гордо вскинула голову: – Хорошо. Вы меня убедили. Знакомое зло лучше пугающей неизвестности. Отныне я отдаюсь под вашу защиту, месье полковник, – с нескрываемым сарказмом заявила Оливия.
– Просто не могу выразить, как я вам благодарен за эту честь, мадемуазель Сент-Этьен, – в том же тоне ответил полковник.
Наконец-то она образумилась и поняла, что нужно поступать не так, как хочется, а как надо. Возможно, теперь удастся дожить до конца путешествия без приключений и не придется драться, спасая девушку от банды похотливых матросов. Причем спасать абсолютно бескорыстно, поскольку Шелби дал себе слово не претендовать на внимание Оливии при любых обстоятельствах, как бы его к ней ни влекло. Да, надо признать, что ему не слишком везет в жизни, а на женщин в особенности. Погруженный в невеселые раздумья, полковник направился к лагерю. За ним на почтительном расстоянии следовала Оливия.
На следующее утро девушка проснулась от холода. Кто-то грубо сдернул одеяло, в которое закуталась Оливия, укладываясь спать, как обычно, за ящиками в углу длинной надстройки на палубе. Лишившись одеяла, девушка сразу почувствовала, как утренняя свежесть пробирает до костей сквозь тонкую рубаху и брюки. Над Оливией склонился Сэмюэль, выражение лица его не предвещало ничего хорошего. В тусклом свете можно было разглядеть темную щетину на подбородке. Сегодня он был не в мундире, а в мягких кожаных брюках, изрядно поношенных и плотно облегавших ляжки. Наряд довершала свободная полотняная сорочка коричневого цвета с распахнутым воротом, откуда выглядывала голая грудь. Полковник смахивал на пирата.
– Вставайте! Мне надо по делам, а вы сварите кофе. Мануэль видел стадо оленей у водопоя в ста ярдах вверх по течению. Попробую раздобыть на завтрак свежего мяса.
Оливия села и протерла глаза.
– Там уже сварили кофе для команды, так что и на вас хватит, – недовольно пробурчала она. Она терпеть не могла вставать рано, и по утрам настроение у нее обычно не из лучших.
– Бурду не пью. Я всегда варю себе кофе сам. – Шелби указал рукой в сторону своих пожитков, где возле тюка валялись почерневший от дыма котелок и мешочек с зернами кофе.
– Почему бы вам и сейчас этого не сделать? Я уверена, что, как бы ни старалась, все равно вам не угожу, – возразила Оливия.
Сэмюэль зашнуровал рубаху и заправил ее в брюки:
– Если хотите, чтобы все поверили, что вы находитесь под моей защитой, вы должны обихаживать меня, как надлежит женщине.
– Я не нанималась на женскую работу. Меня взяли юнгой при сеньоре Лисе.
– Верно, но вас тогда считали юношей. Мы с Мануэлем обсудили новую ситуацию вчера, когда вы отправились спать. С обязанностями юнги вы все равно не справлялись, и хозяин намеревался оставить вас в первом же поселении, которое попадется нам по пути. Нам еще повезло. Когда я ему все рассказал, он был в гневе и едва не решил высадить на берег нас обоих, предоставив добираться обратно в Сент-Луис пешком. Но в конечном итоге он согласился, чтобы до конца плавания вы оставались в моем распоряжении. При условии, конечно, если я гарантирую мир и спокойствие на борту.
"В моем распоряжении!" – Оливия выставила иглы, как рассерженный дикобраз.
– Я не намерена отдавать себя в ваше распоряжение – в том смысле, на который вы намекаете!
Шелби саркастически усмехнулся и смерил Оливию холодным взглядом:
– По-моему, мадемуазель, я достаточно высказался на этот счет. Будете делать кое-что по хозяйству и, как хорошая девочка, прислуживать мне за столом.
– Я вам не девочка.
– Верно. Да и ничего хорошего от вас тоже ждать не приходится.
Какая наглость! Какое самомнение!
– Я отказываюсь быть вашей прислугой! – заявила Оливия, вскакивая на ноги. В этот момент в борт ударила плавучая коряга, и лодка резко вильнула в сторону. Девушка потеряла равновесие и упала бы, если бы Сэмюэль ее не подхватил. Непроизвольно прижав ее к себе и ощутив прикосновение мягкой груди, он сразу отодвинулся.
– Я не намерен содержать при себе избалованных бездельниц, – процедил сквозь зубы полковник. – У вас есть выбор. Либо вы будете на меня работать и таким образом оплатите свое пропитание и проезд, либо я передам вас в руки трех симпатичных джентльменов, с которыми вы имели честь познакомиться прошлой ночью.
Полковник отпустил девушку, надел на шею мешочек с дробью, привязал к поясу рожок с порохом, взял ружье и вышел из каюты.
Оливия опустилась на пол, прижалась спиной к ящику, набитому кусками грубой ткани, обхватила себя руками за плечи и глубоко задумалась. Ей было невыносимо жалко себя. И надо же быть такой глупой и наивной, чтобы полюбить этого самовлюбленного грубияна! Он настолько лишен совести, что вполне может выполнить свою угрозу и отдать ее тем негодяям.
"Он даже не видит во мне женщину! – Оливия тряхнула головой, не желая больше думать об этом. – Черт бы его побрал! Хочет кофе? Хорошо же, я сварю ему такой кофе, вкуса которого он в жизни не забудет". Натянув сапоги, девушка выскочила из каюты.
Над широкой рекой повис густой утренний туман. Желтый шар солнца едва просматривался на востоке сквозь дымку, но на палубе уже кипела работа и матросы готовились к отплытию. На песчаном пляже догорали костры.
Вначале Оливия хотела смолоть кофе в кофемолке, которая хранилась на борту, но потом отвергла эту идею. Подхватив мешочек с кофейными зернами и котелок, девушка сошла на берег по скрипучей доске, служившей трапом.
Плескавшаяся у берега вода потемнела от грязи, смытой в реку весенним половодьем. Впрочем, и в иное время года Миссури не могла похвалиться чистотой и прозрачностью воды. Оливия зачерпнула котелком зеленоватой жидкости, решила, что вода недостаточно мутная, и добавила пригоршню жирного речного ила со дна.
– Вот теперь отлично, – удовлетворенно пробормотала Оливия и положила в котелок горсть кофейных зерен. – В самый раз. Можно выпить и одновременно закусить. Если высокочтимому полковнику это не понравится, может процедить сквозь носок месье Лисы. Тогда будет вдвое слаще.
Девушка прошла к ближайшему костру и поставила котелок на горячие угли рядом с закопченной кастрюлей, в которой бурлило и издавало резкий запах нечто весьма неаппетитное. В животе у Оливии зло бурчало. Она почти ничего не ела с начала плавания, потому что ее мутило от одного вида пищи, которую потребляли матросы. Их рацион состоял из жирной свинины, черствого хлеба и каши. Сидевшая у костра индианка плеснула какого-то варева в жестяную тарелку, сунула ее Оливии и взглянула на нее с нескрываемым любопытством.
Видимо, уже прошел слух, что мальчишка, которого нанял Мануэль Лиса, на самом деле женщина и теперь принадлежит Сэмюэлю Шелби. "И ему даже не пришлось за меня платить, – подумала девушка. – Я досталась ему бесплатно". Оливия отправила в рот кусок чего-то липкого и сероватого с тарелки и принялась медленно жевать, стараясь не обращать внимания на косые взгляды и перешептывания окружающих. Сейчас ее должно интересовать лишь то, какое впечатление произведет на Сэмюэля утренний кофе.
В это время Шелби затаился у водопоя, выжидая, когда олень напьется и поднимет голову. Тогда и можно стрелять. Но на уме была не только охота. Полковник никак не мог решить, что делать с Оливией Сент-Этьен. Конечно, он был слишком груб с ней, но по-иному с этой несносной девицей просто не получалось. Она постоянно выводила его из себя своим вызывающим поведением.
Теперь задним умом Шелби понимал – нельзя было заключать ту грязную сделку с Вескоттом. Следовало, безусловно, отказаться. Конечно, если девушка стала невинной жертвой злого умысла, она могла бы обратиться к Шелби за помощью. К сожалению, теперь узнать правду вряд ли придется. С другой стороны, существуют и другие варианты, которые не следует упускать из виду. К примеру, что Вескотт не врал насчет распущенности Оливии и своего стремления в связи с этим поскорее сбыть ее с рук. Или – и это самое неприятное – что девушка могла быть в сговоре со своим опекуном и намеревалась следить за полковником, информируя англичан о каждом его шаге.
Если последнее предположение справедливо, Шелби оказывался в очень затруднительном положении, так как в скором времени надеялся выйти на след английского шпиона и отправиться на розыски. Как он сможет действовать, имея под боком эту девицу? Ситуация казалась безвыходной. Полковник протер глаза, чуть подвинул ствол ружья, прицелился и выстрелил. Олень рухнул на землю.
По возвращении с добычей в лагерь Сэмюэль увидел Оливию у костра. Она присматривала за стоявшим на углях котелком. Вот и прекрасно. Если быть с ней построже, глядишь, научится выполнять приказы беспрекословно. К полковнику приблизилась индианка и одобрительно кивнула при виде убитого оленя. Ожидать новых поступлений свежего мяса в ближайшее время не приходилось. Сет Уолтон, второй охотник, покидая на рассвете лагерь, сказал, что попытает счастья вдали от берегов реки и догонит судно через день-два. Индианка подозвала подругу, и они принялись разделывать оленя.
Полковник направился к Оливии, которая наблюдала за ним с непроницаемым выражением лица. В утреннем свете девушка выглядела совсем юной и чертовски соблазнительной. Сэмюэль постарался отогнать грешные мысли, преследовавшие его с тех пор, как он впервые увидел Оливию Сент-Этьен, присел у костра и, взяв жестяную кружку, улыбнулся и налил кофе из котелка.
Оливия злорадно ожидала, что он схватится голой рукой и обожжет пальцы, как случилось, когда она сама попробовала это пойло, но Сэмюэль использовал толстую кожаную перчатку, чтобы взяться за горячую ручку, и девушка с сожалением вздохнула. Но как только увидела, что он делает первый глоток, напрочь позабыла о своих ожогах и сладким голосом поинтересовалась:
– Как мой кофе? Нравится?
Сэмюэль поперхнулся, выплюнул густую, дурно пахнущую жидкость и отшвырнул кружку. Что-то застряло в глотке. Надсадно кашляя, полковник попытался вытолкнуть комок, а когда ему это удалось, с удивлением воззрился на лежащие на земле спекшиеся зерна кофе. Он схватил котелок и вылил содержимое в костер, с досадой наблюдая, как на угли летит изрядная порция драгоценных запасов первосортного кофе вперемешку с бурой водой.
– Либо вы до безобразия глупы и не знаете, что кофейные зерна нужно смолоть перед тем, как варить, либо вы вознамерились меня отравить, – зло сказал Шелби. – Ради вашего блага будем надеяться, что вы допустили оплошность по глупости.
Он говорил ровным, спокойным голосом, но в глазах бушевала ярость. На левом виске забилась жилка, и ходуном ходили желваки. Оливия смекнула, что зашла слишком далеко в попытке отомстить, и быстро огляделась, рассчитывая при нужде позвать на помощь. Но сразу сообразила, что кричать бесполезно. Если он решит устроить ей взбучку, а она подаст голос, обитатели лагеря скорее помогут Сэмюэлю, чем его жертве. И она решила сделать попытку уладить дело без вмешательства посторонних.
– Я умею варить кофе, – сказала Оливия, внятно выговаривая каждое слово. – А теперь поступайте как хотите.
Девушка сидела у костра с гордо поднятой головой и сверкающими глазами, глядя на него с таким видом, словно он сам был во всем виноват. Страх выдавали только побелевшие от напряжения стиснутые кулачки. Сэмюэль разозлился не на шутку, но по достоинству оценил мужество гордой девушки. Однако столь грубый проступок нельзя было оставить безнаказанным. Путешествие по диким местам сопряжено с многочисленными опасностями, и новички обязаны строго выполнять приказы опытных людей. В противном случае никому не выжить.
Полковник решил было хорошенько отшлепать проказницу по аппетитному заду, но отбросил эту идею, представив себе, как на эту сцену прореагируют два десятка матросов, истосковавшихся по белым женщинам. В этот момент взгляд Сэмюэля упал на двух индианок, подтащивших тушу оленя к своему костру и устроившихся рядом с ножами наготове, и его осенило. Со зловещей улыбкой, исказившей красивое лицо, полковник сказал:
– Быстрая Нога и Легкий Ветерок нуждаются в помощи. А вам, как выяснилось, не мешает поучиться готовить. Пошли со мной.