– Синяя. Просто синяя.
Леди Джорджина ахнула и подавилась чаем. Гарри с мальчиком удивленно посмотрели на нее.
– Оскар, – выдавила она. Гарри поднял бровь.
– Средний брат. Гарри поставил чашку.
– А сколько всего у тебя братьев, моя госпожа?
– Трое.
– Черт.
– Но он управляющий, Джорджи! – Оскар схватил с подноса булочку в сахарной глазури. – Это же совсем не твой вариант, дорогая! Я имею в виду, – говорил он, размахивая булочкой, – что следовало либо закрутить роман с кем-то из высшего общества, либо, наоборот, соблазнить молодого красивого конюха.
Оскар улыбнулся, и в уголках его глаз цвета темного меда заиграли бесовские морщинки. Волосы его были темнее, чем у Тони, почти черные. И только при ярком солнечном свете в них проблескивала рыжина.
– И это называется помощь? – возмутился Тони, потирая переносицу большим и указательным пальцами.
– Действительно, Оскар, – поддержал его младший из братьев Мейтленд, Ральф. Неуклюжий и крупно-костный, он только входил в тот возраст, когда молодые люди начинают мужать. – Джорджина не могла никого соблазнить. Она не замужем. Это он ее соблазнил, пройдоха.
На секунду Оскар и Тони потеряли дар речи. Ральф сказал то, что лежало на поверхности.
Джордж вздохнула – уже не в первый раз с тех пор, как переступила порог библиотеки. Глупо. Глупо. Глупо. Ей стоило бы убежать в лес, поджав хвост, как только она увидела карету Оскара. У них ушло бы несколько дней на ее поиски. А при определенном везении и несколько недель. Она спала бы под звездным небом, ела землянику и запивала росой – пусть землянику в сентябре уже не найти. А вместо этого она послушно оделась в самое скромное свое платье и предстала перед тремя младшими братьями.
Которые испепеляли ее своими взглядами.
– Хочу уточнить, что это было взаимное желание, если это имеет для вас значение.
Ральф растерянно промолчал, Тони простонал, а Оскар рассмеялся, чуть не подавившись булочкой.
– Нет, это не имеет значения, – сказал Тони. – Значение имеет только то, что…
– Что ты должна немедленно порвать с ним, – закончил Оскар. Он даже погрозил Джордж пальцем, забыв, что держит в этой руке булочку. И огляделся в поисках тарелки, чтобы пристроить ее. – Вот выйдешь замуж, за подходящего кандидата и тогда делай, что хочешь.
– Это неправильно! – вскочил Ральф, что выглядело эффектно благодаря его росту. – Джорджина не какая-то там распутница или профурсетка, с которыми ты вечно шляешься. Она…
– Я никогда, никогда не имею дела с профурсетками, – гневно ответил Оскар.
– Господа, прошу вас, – прервал их Тони. – Оставьте ваши колкости на потом. Джордж, что ты собираешься делать со своим управляющим? Ты хочешь выйти за него замуж?
– Но послушайте!
– Тони! – завопили Оскар и Ральф. Тони поднял руку, призывая всех к тишине.
– Итак, Джордж?
Джордж стояла в растерянности. Чего она хочет от Гарри? Быть рядом с ним, это ясно. Но все, что выходило за пределы их близости, казалось таким сложным. Почему, ну почему нельзя все оставить, как есть?
– Потому что, – продолжал Тони, – как бы мне не было неприятно признать, Оскар и Ральф правы. Ты должна либо порвать с ним, либо выйти за него замуж.
Ты не принадлежишь к тому типу женщин, которые вступают в незаконные отношения с мужчинами.
О боже. У леди Джорджины все сжалось внутри, будто кто-то подошел незаметно сзади и затянул ей корсет. Это ощущение возникало у нее всякий раз, когда она задумывалась о замужестве. Что здесь скажешь?
– Ну…
– Вайолетт писала, что он убивает овец, – кипятился Ральф. – Джорджине нельзя выходить замуж за сумасшедшего.
Неудивительно, что Вайолетт нигде не видно. Джордж прищурила глаза. Написала письма сразу всем братьям, а теперь прячется в лесу и ищет росу с земляникой.
– Ты снова читал мои письма, – заметил Оскар. Позабыв о булочке, он выбирал на подносе кусочек пирога. – Это мне она написала про овец. В твоем письме этого не было, ты ничего не говорил об этом.
Ральф несколько раз порывался что-то сказать, но лишь открывал рот, как мул, жующий что-то не вкусное.
– А как ты узнал? Наверное, тоже читал мои письма? Оскар злобно ухмыльнулся. Когда-нибудь ему достанется.
– Я старше тебя. И обязан присматривать за своим впечатлительным братцем.
Раздался звон разбитого стекла.
Все посмотрели в сторону камина. У решетки лежали осколки. Облокотившись на каминную полку, Тони стоял и строго смотрел на них.
– Надеюсь, ты не слишком дорожила этой хрустальной вазой, Джордж?
– Нет, вовсе…
– Я рад, – отрезал Тони. – Мы так увлеклись проявлениями братской любви, что отклонились от главной темы. – Он щелкнул пальцами. – Во-первых, веришь ли ты в то, что Гарри Пай сумасшедший и именно он убивает овец на земле Грэнвиля?
– Нет. – Хоть в этом она была уверена.
– Очень хорошо, – Тони отрицательно покачал головой, увидев, что Ральф хочет что-то возразить. – Вы оба доверяете мнению Джордж?
– Конечно, – ответил Ральф.
– Безоговорочно, – подтвердил Оскар. Тони кивнул и повернулся к Джордж.
– Во-вторых, хочешь ли ты выйти замуж за Гарри Пая?
– Но Тони, он же земельный управляющий! – взмолился Оскар. – Ты же знаешь, что ему нужны только… – Он осекся. – Прости, Джорджи.
Джордж отвернулась. Она чувствовала, что ей сложно дышать.
Только Тони спокойно отнесся к реплике Оскара.
– Джордж, считаешь ли ты, что ему нужны только твои деньги?
– Нет. – Злые, злые братья.
Он поднял брови и многозначительно посмотрел на Оскара.
Оскар развел руками в ответ.
– Ну что ж! – только и ответил он и отошел к окну, прихватив тарелку с едой.
– Ты хочешь за него замуж? – настойчиво повторил Тони.
– Я не знаю!
Джордж задыхалась. Какое еще замужество? Брак – это пуховое покрывало, которое накрывает супругов, и под этим покрывалом становится тесно и душно, и в итоге они задыхаются, но продолжают жить, не замечая, что уже мертвы.
Тони на секунду закрыл глаза.
– Я знаю, что до сих пор ты старательно избегала замужества. И я могу понять тебя. Мы все можем.
Оскар, все еще стоящий у окна, дернул плечом.
Ральф опустил глаза.
Тони продолжал смотреть на нее.
– Если ты отдалась этому мужчине, не кажется ли тебе, что ты уже сделала свой выбор?
– Может быть, – ответила Джордж, поднимаясь. – А может, и нет. В любом случае я не хочу, чтобы на меня давили. Дайте мне время подумать.
Оскар отвернулся от окна и посмотрел на Тони.
– Мы дадим тебе время, – сказал Тони, и Джордж чуть не расплакалась, увидев сочувствие в его глазах.
Она закусила губу и стала изучать книжный стеллаж, который оказался к ней ближе, чем другие. Она провела пальцами по корешкам книг и краем уха услышала, как Ральф говорит Оскару:
– Не хочешь проехаться верхом, Оскар?
– Что? – казалось, Оскар раздражен. А может, у него просто набит рот. – Ты что, с ума сошел? Посмотри, начинается дождь.
Вздох.
– Все равно, поедем со мной.
– Но зачем? Ах да. Ну конечно.
И двое братьев покинули библиотеку.
Джордж едва сдержала улыбку. Оскар всегда был наименее чувствителен. Она обернулась и посмотрела на Тони. Тот стоял лицом к огню. Она вздрогнула. Черт, ведь она хотела рассказать ему еще вчера.
У Тони явно есть глаза на затылке. Он резко обернулся.
– Что?
– Боже, тебе не понравится то, что ты сейчас узнаешь. Мне следовало сразу об этом рассказать, но… – она провела рукой по воздуху. – Боюсь, что у второй твоей сестры тоже проблема.
– У Вайолетт? Джордж вздохнула.
– Вайолетт оказалась в затруднительном положении. Он поднял брови.
– Летом ее соблазнили.
– Черт побери, Джордж, – воскликнул Тони, почти завопил. – Почему ты сразу мне не сказала? Она здорова?
– Да, вполне. И прости, я сама только вчера узнала. – Джордж выдохнула. Она так устала от тяжелых разговоров, но надо идти до конца. – Девочка не хотела рассказывать тебе. Боится, что ты заставишь ее выходить замуж.
.– Но именно так обычно поступают, чтобы спасти честь семьи. – Тони свирепо глядел на Джордж. – Это достойный молодой человек?
– Нет, – ответила Джордж и поджала губы. – Он шантажирует ее. Говорит, что все расскажет, если она откажется выйти за него.
Он стоял, опираясь своей большой рукой на каминную полку и постукивая указательным пальцем по мраморной поверхности. Джордж едва дышала. Тони иногда бывал невероятно упрям и старомоден. Наверное, во всем виноват титул.
– Мне это не нравится, – Тони оборвал тишину, и Джордж выдохнула. – И кто же он?
– Леонард Вентворт. Мне пришлось долго уговаривать ее, чтобы она назвала его имя. В результате она сдалась, но при условии, что ты не будешь заставлять ее выходить замуж.
– Приятно слышать, что меня здесь держат за самодура, – пробурчал Тони. – Никогда не слышал о Вентворте. Откуда он вообще взялся?
Джордж пожала плечами:
– Точно не знаю. Кажется, кто-то из друзей Ральфа. Помнишь, в июне он приезжал со своей компанией к нам на охоту?
Тони кивнул.
– Да, с Ральфом тогда приехали трое или четверо друзей. Двоих я знаю, это братья Александра, из старинного лестерширского рода.
– Еще там был Фредди Барклай. Он не убил и рябчика, и все нещадно над ним смеялись.
– А один подстрелил Десяток птиц, – задумчиво произнес Тони. – Он вроде постарше, чем остальные друзья Ральфа. Почти моего возраста.
– Вайолетт говорит, ему двадцать пять, – поморщилась Джордж. – Можешь себе представить двадцатипятилетнего мужчину, совращающего девочку-подростка? Да еще заставляющего выходить за него замуж?
– Охотник за состоянием, – процедил Тони. – Черт бы его побрал. Надо расспросить о нем Ральфа. И найти этого негодяя.
– Прости меня, – произнесла Джордж. За что бы она ни бралась в последнее время, ничего путного не выходило.
Лицо Тони смягчилось.
– Нет, это ты меня прости. Ты не можешь отвечать за грехи этого человека. Мы с Оскаром и Ральфом все уладим.
– Что ты собираешься делать? – спросила Джордж.
Тяжелые брови Тони сошлись на переносице. Сейчас он стал очень похож на отца. Какое-то время он молчал, и Джордж показалось даже, что он ее не слышал. Но вот он поднял глаза, и она замерла, потрясенная холодом его голубых глаз.
– Что я собираюсь делать? Объясню ему, насколько глупо угрожать кому-либо из Мейтлендов, – ответил он. – Обещаю, он не станет больше досаждать Вайолетт.
Джордж хотела, было расспросить поподробнее, но удержалась. Это тот самый случай, когда не надо знать лишнего.
– Спасибо. Он удивленно поднял брови.
– Забота о семье – мой долг.
– Отец не считал это своим долгом.
– Да, не считал, – согласился Тони. – С таким отцом да еще с нашей маман в придачу остается только удивляться, как мы вообще выжили. Но именно поэтому я поклялся себе, что буду по-настоящему заботиться о семье.
– И у тебя получается.
Если бы только она сама так же хорошо выполняла свои обязанности перед семьей.
– Я стараюсь, – он широко и как-то по-детски улыбнулся в ответ, и она вдруг осознала, насколько редко он стал улыбаться. Но его улыбка тут же растаяла. – Я решу проблему Вайолетт. Но я не могу решить твою проблему, пока ты сама не определишься. Ты должна принять решение насчет Гарри Пая, Джордж, и как можно скорее.
– Ну что, Пай, как она? Хороша?
Гарри остановился и медленно повернулся. Его левая рука свободно висела вдоль тела. После того как леди Джорджина ушла, он отправился с мальчиком в Вест-Дайки, чтобы купить ему пару ботинок.
Повернувшись, Гарри увидел, что к нему обращается тот самый выпивоха с огромными кулачищами, который участвовал в потасовке в таверне "Петух и червяк". Через все его лицо тянулся свежий шрам от ножевой раны, которую нанес ему Гарри. Он начинался на лбу, проходил по переносице и заканчивался на щеке. Рядом с ним стояли еще двое громил. Они выбрали удобное место для нападения: заброшенную дорогу. Из сточной канавы отвратительно пахло, особенно в теплую погоду.
– Тебе надо сделать примочку, – кивком головы Гарри указал на гноящуюся рану.
Тот ухмыльнулся в ответ, корка на щеке лопнула, и из раны засочилась кровь.
– И что ты получаешь от нее взамен, жеребчик? Дорогие безделушки?
Один из его приятелей хихикнул. Гарри почувствовал, как испугался мальчик. Гарри положил правую руку ему на плечо и примирительно сказал:
– Если хочешь, я могу открыть рану и откачать гной. Он отравляет рану и не дает ей зажить.
– Отравляет рану? Уж кто-кто, а ты знаешь толк в отравлениях, правда, ведь, Пай? – Он ухмылялся, радуясь своей шутке. – Так, значит, ты теперь от овец перешел к людям?
Гарри нахмурился. О чем он?
Его противник заметил его смятение и наигранно произнес:
– Как, ты еще не в курсе? Сегодня утром на вересковой пустоши нашли тело женщины.
– Какой женщины?
– Тебе шьют убийство. Все говорят, что убийца ты, и ждут, не дождутся возможности расправиться с тобой. Но ты, небось, был занят своей дамочкой?
Здоровяк начал надвигаться на него, и Гарри протянул левую руку к голенищу.
– Она указывает тебе, когда можно кончать, Пай? Или, может быть, она вообще не разрешает кончать? Чтобы не испачкать ее белое тело своим неблагородным семенем? Не стоит, не стоит, – добавил он, увидев, что Гарри потянулся за ножом. – Я не буду драться с мужчиной-шлюхой.
И все трое удалились, смеясь.
Гарри похолодел. Шлюха. Много лет назад так назвали его мать.
Шлюха.
Мальчик слегка повел плечом. Гарри посмотрел на него и понял, что сжал его плечо слишком сильно. Мальчик молча терпел, только слегка пошевелился.
– Как тебя зовут? – спросил Гарри.
– Уилл, – мальчик поднял на него глаза и вытер нос рукавом. – Моя мама шлюха.
– М-да, – Гарри отпустил его плечо. – И моя.
Джордж мерила шагами библиотеку. Наступил вечер, и окна изнутри казались черными зеркалами. На секунду она застыла, глядя на свое призрачное отражение. Ее прическа казалась безупречной, и все же Тигли заново причесала Джордж после ужина. В этот вечер она выбрала платье цвета лаванды – одно из ее любимых – и жемчужные серьги. Может, она и льстила себе, и все же ей казалось, что в этом наряде она выглядела неплохо. Да что там неплохо – почти красавица.
Если бы только она была столь же уверена не только в платье, но и в самой себе.
Она уже начала сомневаться, что выбрала правильное место для встречи. Но разве у нее есть выбор? Сейчас, когда здесь братья, она не могла пригласить Гарри в свои комнаты, а идти к нему домой… Джордж зарделась. Когда она у него, они почти и не говорят, разве не так? Так что только здесь, в библиотеке. И все же… Как-то это неправильно.
В коридоре послышались тяжелые шаги. Джордж выпрямила спину и повернулась к двери с видом жертвы, ожидающей чудовище. Или леопарда.
– Добрый вечер, госпожа, – Гарри буквально прокрался в комнату.
Точно леопард! Джордж казалось, что у нее волосы встали на затылке – такая от него исходила энергия.
– Добрый вечер. Присаживайся, – и она показала на диван.
Он метнул взгляд туда, куда она показала, но не двинулся с места.
– Я лучше постою. О боже.
– Ну… – Джордж набрала воздуха и поняла, что не помнит, с чего собиралась начать разговор. Когда в своей комнате она подбирала слова для разговора, ей казалось, что они наполнены смыслом. Но сейчас, когда Гарри рядом, они вдруг начали растворяться, как газетная бумага в воде.
– Да? – он вскинул голову, будто пытаясь расслышать ее мысли. – Как лучше, на диване или на полу?
– Я не… – растерялась Джордж.
– На стуле? – спросил Гарри. – Где вы предпочитаете заняться со мной любовью?
Щеки Джордж запылали.
– Но я не для этого тебя пригласила.
– Нет? – он поднял брови. – Вы уверены? Но зачем-то ведь вы велели мне сюда прийти?
– Я не велела… – Она закрыла глаза, помотала головой и сделала еще одну попытку: – Нам надо поговорить.
– Поговорить. – Такое простое и ясное слово. – Хотите дать мне отставку?
– Нет. Почему ты так решил?
– Моя госпожа! – Гарри засмеялся грубым, неприятным смехом. – Пусть я всего лишь ваш слуга, но не отказывайте мне хоть в каком-то уме. Вы весь день проводите с вашими братьями-аристократами, а потом приглашаете меня в библиотеку. Что же это еще, если не отставка?
Все шло не так, как она представляла. Она беспомощно развела руками.
– Я просто хотела поговорить.
– О чем же, моя госпожа?
– Я… я не знаю. – Она зажмурила глаза, пытаясь сосредоточиться. И он совсем не хотел ей помочь. – Тони настаивает, чтобы я приняла решение по поводу наших отношений. И я не знаю, что делать.
– И вы меня спрашиваете, что делать?
– Я… – она выдохнула. – Да.
– Мне, простолюдину, все очевидно, – ответил Гарри. – Надо оставить все как есть.
Джордж смотрела на свои руки.
– Но в этом-то и дело. Я не могу.
Когда она снова подняла глаза, лицо Гарри было настолько спокойным, будто она смотрела в глаза покойника. Боже, она уже начинала ненавидеть эту его безжизненную маску!
– Тогда увольте меня с завтрашнего дня.
– Нет, – она сжала руки, – я этого совсем не хочу.
– Но вы не можете получить сразу все. – В голосе Гарри прозвучала усталость. Его прекрасные зеленые глаза поблекли от состояния, очень близкого к отчаянью. – Вы можете либо быть моей любовницей, либо уволить меня. Я не останусь в качестве чего-то полезного, как лошадь в стойле, на которой вы ездите, пока живете в Уолдсли, и о которой забываете в Лондоне. Вы хоть знаете ее имя?
Она ничего не могла ответить. Сказать по правде, она действительно не знала, как зовут ее лошадь.
– Это совсем не так.
– Нет? Простите, но как тогда, госпожа? – Сквозь маску начала продираться ярость, оставляя пунцовые пятна на его скулах. – Я вам не мальчик по найму, с которым неплохо повозиться в постели, но которого стыдно представить семье.
Щеки Джордж горели.
– Почему ты так груб со мной?
– Разве? – Гарри подошел к ней вплотную. – Вы должны извинить меня, госпожа. Так всегда бывает, когда берешь в любовники неотесанного деревенщину. – Он обхватил руками ее лицо, уперся большими пальцами в виски. От этого прикосновения сердце ее бешено запрыгало. – Разве не этого вы хотели, когда выбирали, кому отдать свою невинность?
От него пахло алкоголем. Может, все из-за этого? Он пьян? Но если так, то никаких других признаков не заметно. Она набрала воздуха, чтобы успокоиться и найти в себе силы противостоять его агрессии.
– Я…
Но он не дал ей сказать, а злобно прошипел:
– Я настолько груб, что беру вас прямо у двери? Настолько груб, что вы кричите и стонете в постели? Настолько груб, что не испаряюсь незаметно, как только во мне пропадает необходимость?