- У них тоже свои сложности. Кэйт, ты знаешь, умеет быть настоящей занозой. Но они любят друг друга. Поверь, если ты любишь Оливию, все остальное не имеет никакого значения.
Тони прищурился, размышляя над словами Джона. Да, возможно, так оно и есть, но вся беда в том, что Оливия, похоже, не любит его.
- Я не знаю… - Он развел руками. Джон хлопнул ладонью по столу.
- Я этого не понимаю! Оливия - такая сексуальная леди. Умница. Красавица. Дети обожают ее. Женщинам она понравилась.
Тони сделал вид, что не слушает, и углубился в бумаги, демонстрируя повышенный интерес к ним, пусть даже глаза не различали ни единой строчки.
Джон сложил руки на груди и окинул брата гневным взглядом.
- Она сексуальна. Очень сексуальна. Ты сам знаешь.
Скомканная бумага захрустела в кулаке Тони. Он бросил короткий взгляд на младшего брата.
- Ты, похоже, разговорился. Какое у тебя право замечать, сексуальна она или нет?
- Я похож на слепца? Оливия - одна из самых интригующих особ. Холодная снаружи, горячая, как огонь, внутри. Любой мужик заметит это с первого взгляда. Да только многие мужики слишком пугливы, чтобы подойти ближе и хоть что-то разглядеть.
Тони бросил бумаги в сторону и резко оттолкнул кресло от стола Потом угрожающе шагнул к Джону, но брат лишь покачал головой.
- Взгляни на себя. Ты совсем раскис. Брось все, иди к ней, скажи, что любишь ее и хочешь, чтобы она вернулась.
И против своего желания Тони взорвался:
- Она бросила меня, осел! И назад дороги нет.
Было почти забавно наблюдать, как покраснело лицо Джона. Очевидно, эта возможность не приходила ему в голову.
- Почему? - только и смог пробормотать он. - Этого я не понимаю. Похоже, она без ума от тебя. Я в этом просто уверен.
Без ума от него? Тони остановился.
- Мне нужно заняться делом, - проскрежетал он сквозь зубы, мечтая остаться в одиночестве и предаться своему горю, но Джон снова покачал головой.
- Не понимаю. Если ты хочешь ее, то почему не сватаешься к ней?
- Свататься к ней? Свататься? Что это за слово такое?
- Самое подходящее.
В этот момент в дверь ввалился Брайан. И Джон без малейших колебаний изложил ему всю ситуацию. Тони сжал голову руками и рухнул в свое кресло за столом. Двое мужчин спокойно продолжали обсуждать его жизнь, словно его самого и не было в кабинете. Проклятые сплетники! Хорошо хоть, мать и сестра не знают.
Не успел он это подумать, как в кабинет влетела Кэйт.
- Что ты сделал с Оливией?
Тони откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Джон начал снова все объяснять с самого начала, и Кэйт, выслушав брата, заявила:
- Дело серьезное. Я попробовала поговорить с ней, но…
- Ты разговаривала с ней? - встревожился Тони. - Когда?
- Сегодня утром. Она выглядит ужасно. Совсем не похожа на себя.
- Что ты имеешь в виду? Она до сих пор болеет? - Он заметил, как переглянулась его родня, но в этот момент ничто не имело значения.
- Ничего не знаю по поводу ее болезни, Тони. Я полагаю, это называется "разбитое сердце". И между прочим, именно ты разбил его. Я хочу сказать, совершенно очевидно, что Оливия без ума от тебя.
Вот снова! Тони подался вперед и недовольно проговорил:
- Ну почему все твердят одно и то же? Эта женщина бросила меня.
- Но почему? Что ты с ней сделал? - в один голос спросили Кэйт и Брайан.
Этого Тони выдержать уже не мог. Вскочив на ноги, он бросился вон из кабинета.
- Все! Хватит. У меня сейчас ленч.
Джон поймал его за руку на пороге кабинета.
- Я всегда полагал, что ты разумный человек, Тони. Но сейчас ведешь себя как последний дурак. Хватит сидеть тут и дуться. Иди и все исправь!
- И как же, по-твоему, это сделать?
Джон хлопнул его по плечу и усмехнулся.
- Я же сказал, что ты у нас умный. Что-нибудь придумаешь.
Тони потребовалось еще несколько дней, чтобы разработать надежный план. Это единственный способ пробиться к Оливии.
Он будет апеллировать к ее деловой этике.
Он перехватил ее в одном из магазинов в центре города, где она деловито натягивала мерцающую белыми огоньками гирлянду в выходившей в холл отеля витрине. Она стояла на небольшой табуретке, на ее лице играла улыбка, весь вид излучал здоровье и счастье. Гм. Совсем не похоже на женщину, страдающую по любимому мужчине. Тони едва не развернулся и не ушел, но в этот момент Оливия заметила его, и улыбка мгновенно исчезла. Ее темные глаза смотрели внимательно и настороженно.
Он приблизился и подал руку, помогая ей спуститься с табуретки.
- Привет, Оливия.
- Тони? Что занесло тебя в наши края?
- Честно говоря, искал тебя.
Настороженность во взгляде усилилась, и Оливия нервно сплела пальцы.
- Вот как?
- Думаю, нам нужно обсудить некоторые вопросы. А ты как считаешь? - Он старался говорить мягко, не желая раздражать ее без крайней необходимости.
- Я… я думаю… нужно. - Она повернулась и позвала помощницу. - Закончишь с гирляндой, хорошо, Алисия? Я буду в своем кабинете.
Не говоря ни слова, она двинулась в глубь магазина. По торговому залу были развешены красные и белые рождественские гирлянды, и Тони вдруг подумал: украшала ли она свою квартиру? Вряд ли!
Впрочем, в этом году он тоже не развешивал украшения. Просто это не казалось важным.
Кабинетик был меньше, чем тот, в котором они встречались прежде. Она закрыла дверь, как только он вошел, затем прошла и села за стол.
- Как поживаешь, Оливия? Кэйт сказала, ты выглядишь больной.
На долю секунды в ее глазах промелькнул испуг, но Оливия тут же расслабилась:
- Это утренняя тошнота. Хотя схватывает в самое неподходящее время, не только по утрам.
Превосходно, подумал Тони. Лучшего начала невозможно и пожелать.
- Ты заметила еще какие-то перемены?
Взглянув на него несколько встревоженно, она улыбнулась и сказала:
- Ты знаешь, заметила. Всякие мелочи, но просто удивительно, как малыш дает о себе знать. Пусть даже это еще самое начало.
- Какие именно мелочи? - Он неотрывно смотрел ей в глаза, не позволяя отворачиваться.
Она покраснела, потом покачала головой.
- Ничего особенного. Так… мелочи.
- Но я хочу знать! Это, если помнишь, часть нашего соглашения.
Оливия вздрогнула.
- О чем ты говоришь?
Тони потребовалась вся его воля, чтобы скрыть нарастающее предвкушение. Догадайся она о его конечных мотивах, и все пропало! Он взял в руки кружевной лоскуток со стола и начал с повышенным вниманием изучать его.
- Ты согласилась позволить мне видеть все перемены - если забеременеешь. Сейчас я, конечно, понимаю, ты согласилась лишь потому, что полагала, до этого дело не дойдет…
Ее лицо побледнело.
- Я уже выразила свои сожаления относительно всего, что случилось. Но ребенка я оставлю у себя.
- Я требую возможности видеться с малышом.
- Разумеется.
- И, - продолжил он, - я хочу оплатить половину расходов на ребенка. В том смысле, что я буду оплачивать половину твоих медицинских счетов.
- Нет! - Она подалась вперед, испепеляя его взглядом. - Я уже сказала: мне от тебя ничего не нужно.
- И я тебе верю. Но мое право - оплатить половину.
- Но это мое тело и мой ребенок! - Оливия словно споткнулась. - Хорошо. Это и твой ребенок тоже. И когда он родится, ты, если захочешь, можешь оплачивать часть счетов педиатра. Здесь я согласна. Но свои счета я буду оплачивать сама.
- Я могу привлечь тебя к суду, ты знаешь.
Она открыла рот от удивления.
- Через суд потребуешь, чтобы я брала твои деньги?
- Если угодно. Дело чести - соблюдать договор.
Чувствуя себя чудовищем, Тони поднялся, обошел вокруг стола и повернул ее кресло к себе. Опустившись на колени, он взял ее руки и крепко сжал их.
- Неужели ты искренне полагаешь, что я сделаю это, Оливия?
Она покачала головой, и волосы рассыпались по ее плечам.
- Нет. Но ты сказал…
- У нас есть и другие договоренности, милая. - Он помолчал и добавил совсем тихо: - Разве ты не помнишь? Ты обещала, что я смогу наблюдать за малейшими переменами в твоем теле. Я хочу именно этого, Оливия. Я хочу знать все до последней мелочи.
- Но… сейчас все по-другому.
- Нет. Изменилось лишь то, что ты призналась во лжи и в том, что хочешь оставить ребенка себе. Остальная часть договора остается в силе. - Он еще раз сжал ее пальцы и посмотрел долгим взглядом в ошеломленные глаза. - Это меньшее, что ты можешь сделать. - В этот момент взгляд его упал на ее грудь, и он прошептал: - Я купил книжку, в которой детально описаны все перемены. Там пишут, что в первую очередь груди становятся более чувствительны и набухают. - Он снова посмотрел в ее расширившиеся темные глаза. - Сейчас я вспоминаю, когда мы последний раз занимались любовью, они действительно были более чувствительны.
Ее грудь поднялась и опустилась, потом Оливия тихо кивнула.
- Ага.
- И они действительно набухли?
Облизнув губы, она снова кивнула.
- Немного…
- И соски стали темнее?
- Да. - Ее голос превратился в едва слышный шепот, хриплый и дрожащий.
- Я хочу посмотреть.
- Тони…
Он погладил пальцем ее тонкое запястье и прошептал:
- Шшш. Все будет в порядке. Мне просто любопытно. Ты знаешь, как много все это значит для меня.
- Но я думала, ты нашел другую женщину…
Мысль о том, чтобы прикоснуться к другой, не к Оливии, показалась ему отвратительной. Он не хочет другую женщину! Пусть даже придется провести остаток дней без ребенка, в полном одиночестве, он не захочет никого, кроме нее, Оливии!
- Нет. Не думаю, что это необходимо. - Он освободил ее руки и встал, испытывая потребность в некоторой дистанции, прежде чем сделает заявление. - У нас будет этот ребенок, и нам этого достаточно.
Оливия встала и коснулась его плеча.
- Мне так жаль, Тони. Честно. Я вовсе не рассчитывала, что так получится. План казался таким простым…
Погладив ее по щеке, Тони улыбнулся.
- В тебе нет ничего простого, милая. Ты самая сложная женщина из тех, кого я знаю.
- Я действительно спутала все твои планы, да? - Она потупилась.
- Было бы очень хорошо, если бы ты как можно точнее соблюдала условия договора. Я хочу вместе с тобой ходить к врачу. Когда доктор будет прослушивать сердце малыша, я тоже хочу послушать.
- В этом нет проблем.
- Еще я хочу знать о каждом приступе утренней тошноты. Я хочу видеть, не отекли ли твои лодыжки. - Его голос наполнился нежностью. - И чувствовать, что твои груди набухли. - Она содрогнулась, и он захотел ее так, что едва мог дышать. - Я уже видел тебя, Оливия, так что это не будет вторжением в твою частную жизнь. Я прикоснусь к тебе… - Ему пришлось остановиться и перевести дыхание, потому что легкие отказывались вдыхать. - Я знаю твое тело, знаю, как оно выглядит, каково на ощупь. Мне будет легко обнаружить малейшую перемену. Ты мне позволишь?
- Да. - Ее щеки пылали, глаза блестели. - Да. Это меньшее, что я могу сделать.
Он распознал признаки возбуждения в ее голосе, в ее лице, и ему самому потребовалось несколько секунд, чтобы обрести дар речи.
- Я могу прийти вечером…
- Я бы предпочла…
- Я знаю. Ты не хочешь видеть меня в своей квартире. Я понял это, когда уходил прошлый раз. Ты всегда избегала оставлять меня у себя. Конечно, из-за того, что ты не рассчитывала родить ребенка и хотела жить отдельно от меня. Ты не хотела допускать меня в свое святилище. Но сейчас ты носишь моего ребенка, и, так или иначе, мне придется приходить к тебе.
- Да, - прошептала она.
Тони едва не расплылся в улыбке. Полная победа, думал он, зная, что добился своего.
- Как насчет шести вечера?
- Думаю, к этому времени я освобожусь.
- Прекрасно. Итак, до вечера.
Оливия еще раз расчесала волосы и отступила от зеркала. Тони опаздывал на пять минут, и она начала нервничать. Невозможно поверить, но она так счастлива! Она скучала по Тони отчаянно, прошедшие дни казались вечностью. Сколько раз ей хотелось рассказать Тони о малейших переменах, которые она начала замечать в себе! Даже работа не заполняла пустоту - ситуация для нее неслыханная.
До сих пор.
Когда раздался стук, она помчалась к двери. Сегодня ей совсем не хотелось иметь дела с соседями; они не отходили от нее ни на шаг после той ночи в больнице. Хотя их забота согревала, ей не хотелось, чтобы Тони узнал обо всем риске, связанном с этой беременностью.
Но когда дверь открылась, Тони уже стоял в окружении знакомых лиц. Он иронично усмехнулся, раскланялся со всеми ее соседями и шагнул внутрь. Оливия уже закрывала дверь, когда Тони окликнула Хильда:
- Заботьтесь о ней сейчас, слышите? А то, как бы не пришлось опять мчаться ночью в больницу!
Тони удивленно взглянул на нее.
- О какой, черт возьми, больнице идет речь? - Оливия попыталась придумать какую-нибудь отговорку, но Тони сжал ее плечи и слегка встряхнул. - Хватит лжи, Оливия! Черт возьми, скажи хоть раз правду.
- Прости. Я просто не хотела тревожить тебя.
- Тревожить меня чем? С ребенком все в порядке?
- С ребенком все прекрасно. - Она поспешила следом за ним к столу, чтобы продемонстрировать самую свежую сонограмму.
Тони посмотрел на странную черно-белую картинку, нахмурился и спросил:
- Где?
Оливия радостно засмеялась, потому что его реакция полностью повторила ее собственную.
- Ты не можешь еще видеть малыша, он совсем крошечный. Фактически, сейчас он всего полдюйма ростом. Но, да будет тебе известно, к восьмой неделе у него уже будут пальчики на руках и ногах.
Тони озадаченно посмотрел на нее, потом расплылся в улыбке.
- На руках и ногах, говоришь?
Оливия взяла сонограмму и рассказала и показала на ней все, что узнала от доктора.
- Выкладывай по порядку, что произошло с тобой, - потребовал Тони. - И как ты вдруг забеременела, если считала, что не можешь?
Оливия взяла Тони за руку, усадила его на диван и повела долгий рассказ о своей проблеме, выслушивая по ходу миллионы вопросов.
- А что случилось той ночью? Почему тебе пришлось ехать в больницу?
Тщательно подбирая слова и не желая рассказывать ему обо всем риске, она ответила коротко:
- Во втором яичнике тоже оказалась киста. Она вызывала некоторую боль. - И, пресекая возможные расспросы, прибавила: - Но все к лучшему. В противном случае я бы не поехала в больницу и не узнала бы, что беременна. Одному Богу известно, как скоро я бы догадалась о том, что это произошло.
Тони изучал ее лицо с явной тревогой.
- Ты уверена, что сейчас все в порядке?
- Абсолютно. Меня очень внимательно обследовали. Я чувствовала себя не очень хорошо и даже несколько дней не ходила на работу. Но сейчас, не считая утренней тошноты, чувствую себя превосходно.
- Ты не выглядишь беременной.
Он осмотрел ее с головы до ног, и Оливия ощутила, как по ней прокатилась волна жара.
- Видишь ли, вес начнет заметно прибывать только после первых трех месяцев.
- Но ты сказала, что замечаешь некоторые перемены.
- Кожа изменилась. Мне больше не нужно пользоваться увлажнителями. Волосы тоже стали другими. Я даже стала покупать другой шампунь, чтобы они лежали, как следует. - Она засмеялась. - Еще невероятно хочется есть и часто бегать в туалет.
- А твои груди набухли и стали мягкими?
- Ну… да. - Она всеми силами пыталась обойти эту тему, но Тони не дал ей шанса.
Он взял ее за руку и поднял на ноги. Она удивленно посмотрела на него и почувствовала, как заколотилось сердце, как вспыхнули щеки. Тихим, нежным голосом Тони проговорил:
- Я хочу посмотреть, Оливия. Сними блузку.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Оливия проглотила внезапно подкативший к горлу ком. Тони потянул ее за руку.
- Пойдем в спальню, чтобы ты могла лечь. И мне там будет легче… обследовать тебя.
Обследовать… Ее сердце трепетало, желудок свело, но она без единого возражения позволила проводить себя в спальню - в ту единственную комнату, в которую он ни разу не был допущен. В глубине души она знала, что хочет почувствовать его прикосновение, ощутить на себе его взгляд. Но признаться в этом? Нет, невозможно после того, как она так грубо просчиталась. Удивительно, что Тони вообще разговаривает с ней. Разве он захочет теперь прикоснуться к ней?
Она присела на краешек кровати, но его рука легла ей на плечо, заставляя лечь. Она закрыла глаза и слышала лишь собственное прерывистое дыхание.
Его пальцы начали осторожно расстегивать пуговицы, потом раздвинули края блузки. На ней был новый лифчик, более строгий, чем ее обычные вещицы, и уже это заставило Тони изумленно заморгать. Он расстегнул застежку, и в следующий момент она не чувствовала ничего, кроме воздуха, холодящего грудь.
- Оливия, открой глаза!
Она подчинилась, чувствуя себя полной дурой, и увидела, что он стоит и просто разглядывает ее. Она попыталась прикрыться, но он перехватил ее руки.
- Они действительно налились.
- Я собираюсь кормить грудью, когда малыш родится.
- Правда?
Он поднял руку и провел одним пальцем по линии голубоватой вены, просвечивающей сквозь кожу у самого соска. Оливия с шумом втянула воздух, но он, словно не замечая этого, подставил под грудь свою ладонь, как будто взвешивая ее. Но когда он большим пальцем коснулся ее соска, Оливия заметно вздрогнула.
- У тебя заметно увеличилась чувствительность, да? Оливия? - Его рука опустилась ниже ее талии - Я хочу посмотреть на тебя целиком.
Она лежала, слегка раздвинув ноги, в расстегнутой блузке, а взгляд Тони, горячий и страстный, перемещался по ней вверх и вниз. Но когда он наклонился и прижался ухом и щекой к ее животу, Оливия не выдержала. Она обхватила руками его голову, и слезы ручьем потекли из глаз.
- Шшш, милая, не плачь. - Он обнял ее и начал слегка укачивать, но слезы не прекращали течь.
- Что с тобой, Оливия? Я сделал тебе больно?
Если бы он мог сделать больно! Она покачала головой и сильнее прижала его к себе.
- Ты нужна мне, Ливи. Я хочу заняться с тобой любовью.
Ей не требовалось другого приглашения. Оливия изогнулась, чтобы найти губы Тони, и поцеловала его страстно, сжимая его голову обеими руками и покусывая его губы.
Он засмеялся, потом застонал и в одно мгновение оказался поверх нее…
- Предупреди, если я сделаю тебе больно.
- Ты не сделаешь. Ты не можешь. Пожалуйста, Тони, я так соскучилась по тебе. Люби меня, Тони. Сейчас.
Тони смахнул влажную прядь волос с ее лица, провел пальцем по брови.
- Выходи за меня замуж.
О, Боже, как больно! Она покачала головой, и горячие слезы потекли по щекам.
- Я не могу.
- Почему?
Она посмотрела ему в глаза.
- А почему ты хочешь жениться на мне?
Он сел на край кровати спиной к ней.
- У нас будет ребенок, и я не могу бросить тебя. Почему бы нам не стать одной семьей?